олько одна странность, и трудно было бы ее не заметить.
Корит и его старая жена очень похожи друг на друга.
   - В чем дело? - забеспокоилась Лорис. - Что не так?
   Парсонс отрицательно покачал головой и заставил себя думать о другом.
   - Скажи, -  попросил  он,  -  его  всегда  убивают  одним  и  тем  же
способом?
   - Всегда, - кивнула Лорис. - Мгновенная смерть от стрелы, вонзенной в
сердце.
   - И никаких вариаций?
   - Ничего существенного.
   - Когда это случилось?
   По-видимому, она не поняла вопроса.
   - Стрела, - пояснил он. - Сейчас такое оружие не в ходу, верно? Как я
догадываюсь. Корит погиб в далеком прошлом.
   - Верно. - Она тряхнула пышными локонами. - Это  случилось  давно,  в
экспедиции...
   - Значит, корабль времени у вас появился еще до его гибели?
   Она снова кивнула.
   - По меньшей мере тридцать пять лет назад, - рассуждал вслух Парсонс.
- Еще до твоего рождения.
   - Да. Задолго до моего рождения.
   - Зачем он вам? - спросил он напрямик. - Чего вы добиваетесь? Какой у
вас план? Ты должна все рассказать, если рассчитываешь на мою помощь...
   - Мы не рассчитываем на твою помощь, - грустно произнесла она. - Увы,
ты ничем не можешь нам помочь. Работа закончена, мы вернем тебя  в  твой
период.  -  Лорис  отстранилась  и  потупилась,  погрузилась  в  горькие
раздумья о своих бедах.
   "Одна семья, - думал Парсонс, глядя, как Лорис идет сквозь  толпу.  -
Братья и сестры. Но это не объясняет физического сходства между  Коритом
и его вдовой".
   То, что он увидел в следующее мгновение, потрясло его. Только он один
и заметил; остальные, и Лорис в том числе, были  слишком  заняты  своими
мыслями.
   Вот оно,  недостающее  звено.  Ключевой  фрагмент,  без  которого  не
складывалась головоломка.

***

   Она стояла в дальнем углу зала, в густой тени. Она  пришла  вместе  с
той старухой, матерью Лорис, и сразу укрылась в  полутьме,  наблюдая  из
своего укрытия  за  всем  происходящим.  Она  была  невероятно  древняя.
Маленькая, сморщенная,  сгорбленная.  Руки  походили  на  клешни,  ноги,
торчавшие из-под темного подола, напоминали швабры. Голова -  крошечная,
будто птичья, с пергаментной кожей; в желтом черепе, прикрытом паутинкой
седых волос, утонули тусклые глаза.
   - Она совсем глухая, -  тихо  сказал  Парсонсу  Хельмар.  -  И  почти
слепая.
   Парсонс содрогнулся.
   - Самая Первая. Ей почти сто лет. -  Хельмар  отвечал  возбужденно  и
заметно  дрожал  -  по   всему   телу   пробегали   волны   первобытного
благоговения. - Никсина - мать обоих, и Корита, и Джепты Урмуттер.
   - Корит и Джепта - брат и сестра? - спросил Парсонс.
   Хельмар кивнул.
   - Да. Мы все - родственники.
   Парсонс был изумлен.  Кровосмешение?  В  этом  обществе?  Но  почему?
Неужели возможен имбридинг в мире, чей генофонд  собран  в  одном  общем
резервуаре?
   Как удалось обособиться этой огромной семье?
   Три поколения - бабушка, мать с отцом, а теперь и дети.
   "Самая Первая", - так сказал Хельмар. Значит, она дала начало всему.
   Маленький  силуэт  покинул  угол.  Парсонс  обнаружил,   что   глаза,
затянутые тусклой  пленкой,  смотрят  прямо  на  него.  Сморщенные  губы
дрожали. Он едва расслышал ее голос.
   - Кажется, я вижу белого человека. - Она замирала после каждого шага,
а затем снова резко продвигалась вперед, словно ее толкали порывы ветра.
Хельмар  бросился  навстречу  -  поддержать.  Старуха   протянула   руку
Парсонсу.
   - Здравствуйте.
   Парсонс взял ее кисть, она оказалась сухой, шершавой и холодной.
   - Вы.., как это называется? - В глазах растаяла  настороженность,  но
тотчас вернулась. - Врач. Вы пытались  оживить  моего  сына.  -  Старуха
помолчала, дыхание ее было неровным. - Спасибо за помощь,  -  произнесла
она хриплым шепотом. - За попытку.
   - Мне жаль, что она не увенчалась успехом. - Парсонс  боялся  сказать
что-нибудь лишнее.
   - Может, в следующий раз... - Ее голос звучал  то  громче,  то  тише,
напоминая рокот далеких волн. Губы Дрогнули, едва  заметно  растянулись.
Затем взгляд слегка прояснился, лицо чуть  повеселело.  -  Нам  помогает
белый человек - это ли не ирония судьбы? Вам  еще  не  сказали,  что  мы
хотим сделать?
   В зале воцарилась тишина. Все  взоры  были  прикованы  к  Парсонсу  и
Никсине. Никто из  ее  внуков  и  внучек  не  решался  одернуть  ее.  Их
благоговение передалось и Парсонсу.
   - Нет, - сказал он. - Никто мне об этом не говорил.
   - Думаю, вам следует знать, - произнесла Никсина. - Вы имеете  право.
Эта идея принадлежит Кориту, моему сыну, она возникла много  лет  назад,
когда он  был  молод,  как  вы.  Он  был  очень  талантлив  и  столь  же
амбициозен. Корит захотел переделать мир, стереть  в  истории  Проклятое
Полутысячелетие.
   Парсонс понял, что она имеет в виду. Эпоху превосходства белой  расы.
Он поймал себя на кивке.
   Старуха тяжело вздохнула.
   - Вы видели портреты в главном  зале?  -  спросила  она,  глядя  мимо
Парсонса. -  Благородные  господа  в  кружевных  воротниках,  знаменитые
мореплаватели и землепроходцы... - Она захихикала; смех напоминал  шорох
опадающих листьев в вечерних сумерках. - Корит хотел нанести каждому  из
них  визит.  Побывать  в  прошлом.  У  правительства  уже   тогда   была
возможность побывать в прошлом. Но оно об этом не догадывалось.
   По-прежнему все молчали, никто не пытался ее перебить. Для них  такая
дерзость была просто немыслима.
   - И вот мой сын отправился в глубь веков, - продолжала Никсина.  -  В
Новую Англию. Не в ту, что носит это название ныне, а в другую,  первую.
В Калифорнию. О том, что там было, никто не помнит. Но Корит переворошил
все  архивы,  прочитал  все  древние  рукописи  и  книги.  -  Она  снова
хихикнула. - Он хотел начать с Нуво Альбиона. Но мало что успел сделать.
   Полузрячие глаза вдруг блеснули. "Как у Лорис", - подумал Парсонс. На
миг он совершенно отчетливо увидел  черты  сходства  старухи  и  внучки.
По-прежнему шелестели сухие листья; казалось, этот шелест звучит сам  по
себе, он вовсе не адресован Парсонсу.
   - Семнадцатого июля тысяча пятьсот семьдесят девятого года он зашел в
бухту,  -  шептала  Никсина,  -  высадился  на   сушу   и   объявил   ее
собственностью королевы.
   Видите, как хорошо мы знаем историю. - Она  повернулась  к  Хельмару,
словно ждала от него поддержки.
   - Да, - тихо подтвердил Хельмар.
   - Он провел там чуть больше месяца, -  продолжала  старуха.  -  Чинил
корабль.
   - "Золотую лань", - уточнил Парсонс. Он  понял,  кого  имеет  в  виду
Никсина.
   - И Корит спустился с обрыва, - улыбаясь, прошептала  старуха,  -  но
его застрелили. Вонзили стрелу прямо в сердце, и он  умер.  -  Глаза  ее
снова потускнели, затянулись молочно-белой пленкой.
   - Ей надо отдохнуть. - Хельмар бережно взял ее под  руку  и  повел  к
лифту. Серые  силуэты  ее  потомков  сомкнулись,  отгородив  Никсину  от
Парсонса.
   Вот, значит, какова  их  цель.  Вмешаться  в  ход  истории.  Изменить
прошлое, вернуть индейцам их цивилизацию,  раздавленную  железной  пятой
белой империи.
   Найти Дрейка,  высадившегося  на  калифорнийский  берег  для  починки
корабля. И убить его, первого англичанина,  который  объявил  эту  часть
Нового Света владениями британской короны.
   Англичан они особо ненавидят, подумал Парсонс.
   В эпоху колониализма не было  на  земле  силы  более  сознательной  и
последовательной в своих действиях,  чем  британцы,  считавшие  индейцев
людьми второго сорта. В отличие от испанцев, португальцев  и  французов,
англо-саксы никогда не смешивались с туземцами.
   Корит и его родичи хотели встретить Дрейка на берегу.
   Поджидали в засаде, чтобы сразиться с ним равным  оружием.  Или  даже
более мощным. Вряд ли они задумывались  о  честности  такой  схватки.  И
стоит ли их за это винить? Они вернулись на несколько веков, во  времена
своих далеких предков, - зная, какая судьба  постигнет  их  народ.  Ныне
индейцы совсем не те, что  в  эпоху  Кортеса  и  Писарро,  но  память  о
страданиях коренных жителей Америки не угасла, в душах потомков  до  сих
пор  теплится  желание  отомстить.   За   все   преступления   надменных
бледнолицых.
   Но Дрейк, или кто-то из современников Дрейка, выстрелил первым.
   Парсонс  самостоятельно  нашел  путь  в  главный  зал,   где   висели
изображения  знаменитостей  шестнадцатого  века.   Довольно   долго   он
поочередно рассматривал портреты. "Значит, Дрейк -  первый...  А  потом?
Писарро?
   Кортес? И так далее - в обратном  порядке..."  Воображение  рисовало,
как великие конкистадоры высаживаются на берега Америки вместе со своими
солдатами в шлемах и кирасах, а  их  быстро  и  безжалостно  уничтожают.
Вместо робких, пассивных народов захватчики и  пираты  встречают  умных,
хладнокровных,  расчетливых  и  жаждущих  мести  воинов   из   будущего.
"Несомненно, в этом есть  историческая  справедливость,  -  сказал  себе
Парсонс. - Жестокая, нелицеприятная". В душе он не мог не  сочувствовать
внукам Никсины.
   Он вернулся к потртеру Дрейка, присмотрелся. Холеная острая  бородка.
Высокий лоб, морщинки у глаз.
   Правильной формы нос. Внимание Парсонса привлекла рука англичанина  -
с длинными тонкими пальцами, почти как у женщины. И это - рука морехода?
Скорее, аристократа, вельможи. Впрочем, портрет, конечно, идеализирован.
Парсонс нашел еще один портрет Дрейка, гравюру.  На  нем  волосы  Дрейка
вились, глаза были гораздо  больше,  зрачки  темнее.  Щеки  -  мясистее.
Картину  писал  менее  опытный  художник,  но  зато,   вероятно,   более
правдивый, и руки английского капитана на нем выглядели вообще несуразно
- маленькие,  слабые  кисти.  Что-то  в  его  лице  показалось  Парсонсу
знакомым. Разлет бровей? Волнистые волосы? Глаза?
   Он долго  рассматривал  портрет,  но  так  и  не  понял,  в  чем  тут
загвоздка, и в конце концов неохотно сдался. Он бродил по Вигваму,  пока
не нашел Хельмара, тот беседовал с несколькими  родственниками,  но  при
появлении Парсонса встал и двинулся навстречу.
   - Вы бы не могли мне кое-что показать?
   - Конечно, - вежливо отозвался Хельмар.
   - Я о стреле, которую вынул из груди Корита.
   - Она внизу, - сказал Хельмар. - Но я распоряжусь, чтобы ее принесли.
   - Спасибо. - Парсонс нетерпеливо дождался, когда двое слуг исчезнут в
лифте. - Вы ее подвергали экспертизе?
   - Зачем?
   Он не ответил. Вскоре слуги вернулись, один из  них  вручил  Парсонсу
стрелу в прозрачном мешочке. Парсонс торопливо вынул ее  и  внимательно,
дюйм за дюймом осмотрел.
   - Нельзя ли принести сюда мой чемоданчик?
   Хельмар снова распорядился, и  слуги  отправились  за  серым  помятым
чемоданчиком. Парсонс  раскрыл  его,  вынул  необходимые  инструменты  и
срезал по несколько крошечных кусочков с древка, оперения  и  кремневого
наконечника.  Пользуясь  набором   химреактивов,   провел   качественный
микроанализ. Хельмар молча наблюдал.
   Вскоре появилась Лорис - видимо, ей сообщили о затее Парсонса.
   - Что ты делаешь? - С ее  лица  до  сих  пор  не  сошло  растерянное,
грустное выражение.
   - Хочу узнать, из чего изготовлен наконечник, но мне это не по силам.
   - Кажется, у нас  есть  оборудование  как  раз  для  таких  задач,  -
произнес Хельмар. - Но потребуется время.
   Через час с небольшим прибыл отчет из лаборатории.  Пробежав  глазами
текст, Парсонс отдал листок Лорис. И сказал:
   - Перья искусственные. Термопласт. Древко из тиса.
   Наконечник  кремневый,  но  изготовлен   с   помощью   металлического
инструмента, скорее всего, зубила.
   Лорис и Хельмар в изумлении смотрели на него.
   - Но ведь Корит умер у нас  на  глазах,  -  проговорила  Лорис.  -  В
далеком прошлом, в тысяча пятьсот семьдесят девятом. В Нуво Альбионе.
   - Кто его застрелил? - спросил Парсонс.
   - Этого мы не увидели. Он спускался с обрыва и упал замертво.
   - Эта стрела сделана не руками индейца и не в  шестнадцатом  веке,  -
сказал Парсонс. - Она появилась не раньше тысячи  девятьсот  тридцатого,
когда создали вещество, из которого изготовлены эти перья. Значит, вовсе
не современник Фрэнсиса Дрейка убил Корита.

Глава 12

   Был вечер. Джим Парсонс и Лорис стояли на балконе Вигвама  и  глядели
на диковинный живой узор. Огни непрестанно  двигались,  меняли  цвета  и
мерцали. "Рукотворные звезды, - подумал Парсонс, - всех мыслимых  цветов
и оттенков".
   И где-то там, среди этих столичных огней, кто-то  сделал  стрелу.  "И
всадил ее в грудь моего отца", - сказала Лорис. - И вторую  стрелу.  Ту,
что сейчас в его сердце".
   "И кто бы он ни был, -  размышлял  Парсонс,  -  у  него  есть  машина
времени.  Либо  эти  люди  меня  обманывают.  Как  я   могу   проверить,
действительно ли Корит погиб  в  Нуво  Альбионе  в  15  79?  Может,  его
застрелили здесь, в Вигваме, а потом его  внуки  сочинили  эту  историю,
когда им понадобилось выдернуть из прошлого врача и воскресить человека,
которого они сами же и убили?
   - Если вы дважды возвращались после его гибели, - вслух произнес  он,
- почему не видели убийцу?
   Дальность полета стрелы не так уж велика.
   - Там сильно пересеченная местность, - ответила Лорис. - Вдоль  всего
берега - утесы. А мой отец... - Она помедлила.  -  Мой  отец  сторонился
даже нас. Мы стояли прямо над  "Золотой  ланью",  глядели  с  обрыва  на
Дрейка и его людей, они работали на берегу бухты...
   - А они вас видели?
   - На нас была одежда того периода. Меховые безрукавки  и  набедренные
повязки. А матросы Дрейка были очень заняты, спешили, наверное. Им  было
не до нас.
   - Стрела, - многозначительно произнес Парсонс. - Не мушкетная пуля.
   - Мы над этим никогда не задумывались, - пробормотала  она.  -  Между
прочим, Дрейка и нескольких матросов сначала не было возле корабля.  Это
осложнило задачу отца, пришлось ждать. Наконец Дрейк появился  вдали  на
берегу, о чем-то посовещался со своими  людьми.  И  отец  побежал  в  ту
сторону, и сразу скрылся с наших глаз.
   - А чем он собирался убить Дрейка?
   - Энергетической  трубкой,  вроде  этой.  -  Она  ушла  в  спальню  и
вернулась со  знакомым  Парсонсу  предметом  в  руках.  Такими  трубками
вооружены шупо, и Стеног не расстается с подобной штуковиной.
   - А что подумал бы экипаж корабля? Дрейк и его люди  знали,  какое  у
индейцев оружие?
   - На этом-то и строился расчет.  Чем  больше  удивится  и  испугается
экипаж Дрейка, тем лучше для нас.
   Мы хотели не просто избавиться от Дрейка, но сделать это  на  виду  у
остальных. Чтобы они знали: их капитан погиб от руки краснокожего.
   -  Твой  отец  не  очень-то  похож  на  североамериканского   индейца
шестнадцатого века.
   - Это сейчас.  А  тогда  он  был  тщательно  загриммирован.  Ведь  он
несколько месяцев готовился. Все предусмотрел, полностью вжился в образ.
По крайней мере, так утверждают мать и бабушка.  Я  в  ту  пору  еще  не
появилась на  свет.  У  него  внизу  была  специальная  мастерская,  все
необходимые инструменты и материалы.
   Все свои приготовления он держал в секрете, даже матери и жене ничего
не рассказывал. - Ее лоб прорезали горькие складки. -  Его  ни  разу  не
видели в обличье индейца, пока он не оказался в Нуво Альбионе; но и  там
он спрятался от всех в лесу, чтобы переодеться  и  загриммироваться.  Он
заявил, что даже родная семья не  должна  его  видеть  в  образе  раньше
времени, это слишком опасно.
   - Почему? - спросил Парсонс.
   - Он никому не доверял. Даже Никсине. Во всяком случае,  так  говорят
те, кто был в ту пору  с  ним  рядом.  Тебе  это  не  кажется  странным?
Конечно, он им должен был верить. И в первую очередь  -  родной  матери.
Но... - Ей было явно не по себе, складки на  лбу  углубились.  -  Но  он
почти все время проводил в мастерской и никому ни о чем не  рассказывал.
И приходил в бешенство, если кто-то задавал вопросы. По  словам  Джепты,
он несколько раз заявлял, что она за ним следит.  Корит  не  сомневался,
что у него есть враги,  что  они  пытаются  проникнуть  в  мастерскую  и
выведать его цели. Поэтому держал дверь на замке и даже запирался, когда
работал. Он был уверен, что все настроены против него,  особенно  слуги.
Наотрез отказывался взять хоть одного помощника.
   "Явный параноик, - решил Парсонс. -  Тут  никаких  сомнений.  Но  это
вполне вписывается в общую картину.
   Врожденная   жажда   мести,   ненависть,   мечта   об    исторической
справедливости. Идея фикс, легко переросшая в манию  преследования.  Как
близок идеалист с его фанатичной преданностью идее к сумасшествию".
   - Так или иначе, - сказала Лорис,  -  в  конце  концов  он  собирался
появиться на публике. Когда убьет Дрейка. Чтобы команда  "Золотой  лани"
вернулась в Англию и доложила Елизавете,  что  индейцы  вооружены  лучше
белых.
   Парсонсу это логическое построение казалось зыбким. И тем  не  менее,
оно имело смысл. Детали роли не играют; такие мелочи, как разница  между
стрелковым оружием двадцать пятого  века  и  арсеналом  индейцев  времен
конкисты потеряются  на  фоне  главного  события  -  гибели  знаменитого
пирата. Несомненно, его  смерть  произвела  бы  большое  впечатление  на
соотечественников.
   - Почему вы не пытаетесь это сделать без Корита? - спросил он.
   - Ты бы не спрашивал, если бы  знал  вторую  часть  нашего  плана,  -
сказала Лорис.
   - Вторую часть?
   - Хочешь знать? Для тебя это важно?
   - Расскажи, - попросил он.
   Женщина рядом с ним вздохнула, слегка дрожа от вечерней прохлады.
   - Пойдем в комнату, - предложила она.  -  Темнота  мне  действует  на
нервы. Хорошо?
   Они перешли в спальню Лорис. Здесь Парсонс еще ни разу не  бывал.  Он
задержался в дверном проеме, окинул комнату взглядом. Дверца шкафа  была
полуоткрыта, в полумраке он увидел женскую одежду - халаты и платья. Под
ними - шлепанцы. Напротив входа у стены  -  белые  простыни  на  широкой
кровати. На окнах - шикарные винно-красные шторы. На полу пышный пестрый
ковер. "Восточный, -  подумал  Парсонс.  -  Из  прошлого.  Кто-то  умело
попользовался хронодрагой, чтобы со вкусом обставить это гнездышко".
   Лорис опустилась в легкое кресло,  Парсонс  подошел  к  ней  сзади  и
опустил ладони на гладкие, теплые плечи.
   - Расскажи, чего я не знаю, - попросил он. - О твоем отце.
   - Ты уже знаешь, что в нашем обществе все мужчины  стерильны?  -  Она
откинула с лица лоснящиеся черные пряди. - И, наверное,  догадался,  что
Корит был способен к деторождению. Иначе как бы я появилась на свет?
   - Да, догадался, - сказал Парсонс.
   -  Десятки  лет  назад  матерью-настоятельницей  была  Никсина,   моя
бабушка. Ей удалось спасти  его  от  стерилизации.  Уже  тогда  это  был
настоящий подвиг - правительство очень строго следило за тем,  чтобы  ни
один мужчина не ушел от операции.  Но  Никсине  удалось  занести  его  в
списки, как стерилизованного.
   Парсонс ощущал, как дрожит под его ладонями тело Лорис.
   - Женщины у нас, как тебе известно, не бесплодны и имеют  любовников,
так что ни у кого не возникло подозрений, когда он  вступил  в  интимную
связь с Джептой, моей матерью. Затем она сдала зиготу,  ее  поместили  в
консервант, в Духовный Куб центрального Фонтана. В то время Джепта  была
матерью-настоятельницей, она позаботилась, чтобы ее  зигота  развивалась
обособленно, пока не стала утробным плодом... В сущности, она  прошла  в
Фонтане весь путь от зачатия до рождения.
   - И так было с остальными членами твоей семьи?
   - Да. С моим братом Хельмаром... Но... - Она встала и отстранилась. -
Как ты понимаешь, ни один мужчина после Корита не избежал стерилизации.
   - И теперь продолжение твоего рода зависит от него, - сказал Парсонс.
- От его семени.
   Лорис кивнула.
   - И ты не сможешь без него обойтись,  -  продолжал  Парсонс,  -  если
захочешь иметь детей.
   - Да, - сказала она. - Но это теперь не важно.
   - А раньше почему было важно? Для чего предназначалась твоя семья?
   Она подняла голову и гордо посмотрела на него.
   - Доктор,