вательски  это
прозвучало.  Встал Фатах, но Меншиков был уже начеку, схватил бортинженера
за локоть.
     После нескольких безуспешных попыток молча  вырваться  Фатах  тем  же
тусклым усталым голосом спросил:
     - Ну чего привязался?
     Больше  всего  Меншикова  поразила  их  пришибленная   сгорбленность,
потухшие глаза.  Земляне не могли за несколько дней стать такими,  но  эти
стали, а они наверняка были не лучше и не хуже миллионов  других...  Самые
обычные земляне.  На миг Меншикову показалось, что время потекло вспять  и
он угодил в прошлое, о котором так много знал  из  книг,  в  то  проклятое
время, когда люди безропотно шли умирать на плахе, сломленные, не видевшие
выхода и не умевшие его найти.
     - Вы же земляне,  -  голос  Меншикова  дрогнул  неожиданно  для  него
самого. - Вы же земляне, что с вами?
     - Вовремя напомнил, кто  мы,  -  сказал  Фатах.  -  Скажи-ка,  братец
землянин, что можно сделать, если  заведомо  знаешь,  что  ничего  сделать
нельзя? Понимаешь, абсолютно ничего нельзя сделать.  Как найти выход, если
выхода нет?  Когда  придумаешь  ответ,  заходи  в  девятую,  -  он  горько
усмехнулся, - в девятую камеру.  Честное слово, интересно будет послушать.
Ну, убери руку.
     Меншиков покорно отпустил его локоть. Хлопнула дверь.
     - Хочешь, я  тебе  объясню?  -  Роми  подошла  к  нему,  покачиваясь.
Огромные голубые глаза, лицо мадонны. Пьяная вдрызг. - Мы все здесь, чтобы
умирать.  По очереди. Как те. Вчера ушел  Джек.  Сегодня  ушел  Валька.  А
завтра можешь уйти и ты.  Умирать. В  лес.  К  этим...  ну,  которые  там.
Слушай, брось. Бросай все и пошли ко мне. А?
     Некоторое время Меншиков молча смотрел на нее, нахмурив брови. У него
просто не было слов, и весь его прошлый опыт здесь не годился, потому  что
ничего подобного прежде не случалось.  Те двое на Белинде... нет,  не  то,
ничего похожего.  И это земляне? Но как бы ты вел себя на  их  месте,  без
оружия, прекрасно зная, что выхода нет? Пил? Малевал на стенах  лозунги  о
гордой несгибаемости? И как расценивать ее  слова  о  поджидающей  в  лесу
смерти - пьяная болтовня или святая истина? Здесь  их  четверо,  а  пропал
двадцать один...
     Стряхнув повисшую у него на шее Роми, Меншиков решительно  подошел  к
киберкухарю и выломал пальцами одну  за  другой  все  клавиши,  выдававшие
вино.  Обернулся. Роми уже  сидела  за  столом,  уронив  голову  на  руки.
Тщедушного биолога не было - незаметно улизнул под  шумок.  Чертыхнувшись,
Меншиков вылил в высокий бокал остатки вина из бутылки  на  столике  Роми.
Набралось почти до краев.  Залпом  осушил,  поморщился  и  пошел  к  себе,
отвесив  по  дороге  полновесный  пинок  первому  попавшемуся  шару.   Шар
промолчал, а Меншиков, как его и предупреждали, больно ушиб ногу.
     В своей комнате он вытянулся  на  постели,  заложил  левую  руку  под
голову, а правую свесил к полу - поза, в которой ему лучше всего и  уютнее
думалось.
     Происходит что-то жестокое.  Девчонке не было  смысла  врать  ему,  с
первого взгляда видно, что все они здесь ждут чего-то и  прекрасно  знают,
чего ждут. Каждый день кто-то уходит (умирать? в лес?). У Белаша болтается
на поясе этот странный тесак - можно прозакладывать голову  -  не  земного
производства. Кто его вооружил и зачем? С первого взгляда видно также, что
эта комната - просто-напросто придорожная скамейка. Аскетическое временное
пристанище с минимумом необходимого - все  за  то,  что  постояльцы  здесь
надолго не задерживаются...
     Он встал, прошелся по комнате от окна к стене, взял карандаш  и  стал
рассеянно чертить им по белой крышке низенького шкафчика. Провел несколько
бессмысленных загогулин, подумал и нарисовал ветвисторогого  оленя.  Потом
охотника с ружьем.  Потом пририсовал вокруг деревья и  остался  доволен  -
рисовал он неплохо.  Крупно написал внизу, вспомнив  Тома  Сойера:  <Здесь
после тридцатилетнего заточения разорвалось измученное сердце  несчастного
узника>.  Черта с два, недельку бы протянуть, узника замка Иф из  тебя  не
выйдет, браток, сроки  не  те...  Оставить  письмо  своему  преемнику,  по
стародавнему обычаю узников выцарапать нечто  на  стене?  Болван,  бревно!
Нет, каков болван, с этого и нужно было  начинать!  С  поисков  того,  что
могли написать предшественники!
     Меншиков бомбой вылетел в коридор,  покосился  на  неподвижные  шары:
спросить у них? Нет, лучше не рисковать. Пошел по коридору, одну за другой
рывком распахивая двери, - стерильная чистота, веет нежилым, белые  шкафы,
белые постели, опустевшие клетки...
     Спустился на первый этаж, открыл одну дверь, вторую - везде одно и то
же, тишина, безликая пустота.  Дернул на себя очередную ручку,  и  в  ушах
зазвенело от отчаянного девичьего крика. Роми прижалась к стене, сжав щеки
ладонями, и в глазах ее был такой ужас, что Меншиков невольно оглянулся  -
не возвышается  ли  за  его  спиной  какое-нибудь  жуткое  чудовище  вроде
харгуракского змеехвоста?
     Никого, разумеется. Пустой коридор и неподвижные шары.
     - Я так похож на людоеда? - спросил Меншиков. - Странно, мне казалось
всегда, что я симпатичный парень, не Аполлон,  конечно,  но  есть  во  мне
этакое злодейское обаяние, если верить знакомым девушкам...
     Главное было -  говорить  не  останавливаясь.  Нанизывая  бесполезные
шутливые слова, он медленно подошел к постели, сел в ногах:
     - Ну, успокойся, что с тобой?
     Роми посмотрела более осмысленно, прошептала:
     - Я думала, это за мной...
     - Послушай, здесь были двое из <Динго>?
     - Ну что тебе нужно? Что ты  мечешься,  выспрашиваешь?  Когда  придет
твое время, узнаешь все сам...
     - Здесь были двое из <Динго>? - резко спросил Меншиков.
     - Ну, были, были.  Доволен? Устроили  пальбу  по  своему  всегдашнему
обыкновению, нашумели, буянили, только в  конце  концов  ушли  по  той  же
дорожке...
     - Где они жили? - спросил Меншиков. - Где? Роми, я тебя спрашиваю!
     В ее глазах полыхнула тревога:
     - Откуда ты знаешь, как меня зовут? Кто ты вообще  такой?  Откуда  ты
меня знаешь?
     - Видел в <Галаксе>> - невозмутимо соврал Меншиков.  Бил он наверняка
- ресторан <Галакс> на Эрине не минует ни один  человек,  летящий  в  этот
сектор Галактики или возвращающийся отсюда на Землю. - Где они жили, Роми?
     - Там, - она показала на стену. - Только  жил,  а  не  жили.  Второго
увезли сразу, а за стеной жил тот,  что  стрелял,  высокий  такой,  рыжий.
Слушай, кто ты такой, что все знаешь, я...
     Но Меншикова уже не было в комнате.
     Исписанную крышку шкафа он  увидел  сразу,  с  порога.  Подтвердилась
догадка, родившаяся после того, как он вспомнил, что робот, забрав анкету,
безмятежно оставил карандаш.  Похитители  заботились  лишь  о  том,  чтобы
пленники не смогли убежать или покончить  с  собой,  ничто  другое  их  не
интересовало.  Отчасти их можно понять - испиши  разоблачениями  хоть  все
стены, какое это имеет значение?
     Но писавший на всякий случай проявил недюжинную изобретательность. Ни
одна буква не походила  на  соседние  -  то  прописные,  то  строчные,  то
огромные, то крохотные,  то  тщательно  выписанные,  то  стилизованные  до
предела.  Русский и  латинский  алфавит,  буквы  славянской  письменности,
оформленные  под  готический  шрифт,  и   латинские,    оформленные    под
иероглифы...  В довершение всего послание было написано  с  использованием
арго парижских бандитов девятнадцатого  века  с  вкраплением  итальянских,
русских,  немецких  жаргонных  словечек  того  же  периода.    Это    была
великолепная работа профессионала  -  написано  <Динго>  для  <Динго>.  Не
говоря о похитителях, докопаться до смысла мог один землянин из тысячи...
     <Тому,  кто  придет  следом,  -  гласило  послание.    -    Захвачены
неизвестными негуманоидами  и  помещены  в  это  здание.  Никаких  попыток
контакта.  Как удалось установить,  пленников  зачем-то  посылают  в  лес,
откуда почти невозможно вернуться.  Слышал, что захваченные корабли  стоят
где-то поблизости.  Попытаюсь что-нибудь сделать  -  оружие  почему-то  не
отобрали.  Не поняли, что это такое, очевидно. Григория  Бильжо  сразу  же
отправили в лес. На всякий случай - будь счастливее меня. Ален Ле Медек>.
     Черные буквы на белой крышке - все, что осталось от Алена Ле  Медека,
да еще оловянная  пуговица.  Итак,  Роми  говорила  чистую  правду  насчет
леса...
     Подобно миллиардам землян,  Меншиков  жадно  ждал  Контакта  -  того,
такого, о котором писали вот уже лет триста - кто с верой, кто с  иронией.
Контакта, о котором мечтали даже не склонные к мечтаниям  серьезные  люди.
Встречи с братьями по разуму, пусть на худой конец и не похожими на людей,
но близкими по развитию, с которыми можно и поговорить о науке-технике,  и
обменяться симфониями-картинами... да многим.  Такая встреча способна была
разрешить наконец вопросы, заданные сотни лет назад,  но  до  сих  пор  не
получившие ответа, подтвердить или опровергнуть пережившие  своих  творцов
гипотезы, расставить  точки,  перечеркнуть  авторитеты  и  реабилитировать
посмертно людей, при жизни считавшихся заблуждавшимися чудаками.  От  этой
встречи ждали многого, но проходили десятилетия, а ее все не случалось. Не
удавалось найти Равноправных Собеседников, с которыми можно поговорить сию
минуту, сейчас.  Однако в них  продолжали  верить  и  считали,  что  слова
<Высокий Разум> и  <Гуманизм>  -  безусловно,  синонимы.  Все  случившееся
здесь, в Большой Золотой Черепахе, начисто перечеркивало прежнее убеждение
в априорном гуманизме гипотетических партнеров,  автоматически  превращало
их в тех давних гипотетических врагов, подбрасывало зловещие исключения из
правил - вернее, первая и единственная встреча с  иным  разумом  оказалась
исключением из правил, и оттого-то Меншикову сейчас  не  хотелось  жить  -
слишком многое рушилось...



                              Глава 6. РОМИ

     Меншиков тихонько убрался к себе, им владело странное чувство  горечи
и позора.  Ужинать, когда раздался звон гонга, он  не  пошел,  валялся  на
смятой постели, в темноте, зажав в кулаке оловянную  пуговицу,  напряженно
искал выход из тупика, в который неотвратимо двигались теории и  гипотезы,
сотни лет считавшиеся непогрешимыми.
     Чтобы найти выход, нужно было взглянуть на  происходящее  с  каких-то
иных позиций. Доказать, что ничего преступного и антигуманного в действиях
похитителей нет, что подлинный смысл их поступков остался скрытым и ничего
общего не имеет с кровожадностью и тому подобными глупостями.
     Он думал  около  часа,  но  ничего  не  получалось.  Можно  было  еще
попытаться оправдать насильственный захват кораблей и  людей,  послужи  он
прелюдией к Контакту.  Однако Меншиков верил Алену, как самому себе.  Ален
не мог не понимать, как повредит его преемнику ошибочная оценка событий, и
никогда не написал  бы  того,  в  чем  не  был  уверен.  <Никаких  попыток
контакта>. Значит, их и не было. Негуманоиды... Что же, правы были те, кто
утверждал, будто негуманоидная логика настолько противоречит  гуманоидной,
что две цивилизации никогда не смогут  договориться,  и  в  лучшем  случае
вместо конфронтации наступит вооруженный пат?  До  чего  же  дико  звучит:
<Космическая война>, <Космическое противостояние>...
     Додумать не удалось - явился робот и стал  надоедать,  требуя,  чтобы
Меншиков немедленно  шел  ужинать,  талдычил  о  важной  роли  регулярного
питания в нормальном функционировании организма, и отвязаться от  него  не
было никакой возможности.  И без того взвинтивший себя Меншиков поплелся в
столовую, ругаясь на чем свет стоит разнообразными древними словечками.
     В столовой никого уже не было.  Сломанные  клавиши  кто-то  аккуратно
починил -  скорее  всего,  роботы.  Меншиков  наскоро  проглотил  какой-то
питательный салат, швырнул тарелку в мойку и вышел во двор.
     Лиловый туман рассеялся - может быть, он и в самом  деле  заволакивал
небо только днем.  В зените висел ярко-желтый серпик размером раза  в  три
меньше  Луны,  видимо,  спутник  этой  планеты.  Определиться  по  звездам
оказалось  нетрудно,  его  затащили  не  так  уж  далеко  вглубь,  планета
находилась  где-то  на  окраине  скопления  -  Меншиков   узнал    чуточку
деформированное созвездие Звездного Филина и ромб из девяти ярких звезд  -
Каравеллу Колумба.  Уволокли парсека за два. Он стоял и смотрел на крупную
синюю звезду - Альфу Каравеллы.  На одной из планет Альфы и  располагалась
База-16.  Там  уже  знали,  что  он  пропал,  ждали  и  надеялись.  Космос
ежесекундно  пронизывают  миллиарды  взглядов,  вполне  возможно,  что  на
Базе-16 кто-то смотрел сейчас Меншикову прямо в глаза, но  они  не  видели
друг друга, разделенные миллиардами километров...
     А в доме-тюрьме не горело ни одно окно,  и  спасатель  представил  их
всех - в полупустых комнатах, придавленных темнотой и тишиной, от  которых
не спасет ни самый яркий свет, ни самый громкий крик...
     Меншиков, разумеется, не был трусом, но стоять посреди темного двора,
под чужим небом, в мертвой тишине было  жутковато.  Страх  ледяной  лапкой
поглаживал затылок.  Меншиков вернулся в дом. Собственно, уже сейчас можно
было разделаться с шарами и предпринять разведку за стеной, но не  следует
очертя голову бросаться в пекло - этот нехитрый закон накрепко усвоили те,
кому слишком часто приходилось спотыкаться о кости торопыг...
     Открыв дверь, Меншиков подумал сначала, что ошибся комнатой  -  прямо
на постель падал квадрат тусклого лунного  света,  и  видно  было,  что  в
изголовье кто-то сидит. Инстинктивно Меншиков шагнул назад.
     - Не зажигай света, - тихо сказала Роми. - И иди сюда.
     - Как ты узнала, в какой  я  комнате?  -  задал  он  довольно  глупый
вопрос.
     - Иди сюда, - это звучало как приказ.
     - Брось ты это, - сказал Меншиков, присаживаясь рядом  с  ней.  -  Не
нужно, девочка.  Если и попали в грязь, не обязательно пачкаться по  самые
уши...
     Он почувствовал руки Роми на своих плечах, ее дыхание на щеке и вдруг
в диком несоответствии с ситуацией вспомнил, что Ле  Медек  был  чемпионом
управления по гандикапу, а его любимого коня звали Альтаирец, хотя никаких
альтаирцев нет и не было, потому что у Альтаира нет ни одной планеты...
     - Не нужно, Роми, - повторил он мягче. - От этого все равно легче  не
станет, ты уж поверь...
     - Ты ничего не понимаешь, - прошептала ему на ухо Роми  тем  голосом,
после которого будут только слезы. - У меня еще никого не было, ты  понял?
Совсем.  Может быть, меня заберут завтра. Уж лучше так, чем совсем ничего,
ну неужели ты не можешь понять? Ты же тоже погибнешь...
     Я понимаю все и давно знаю, что человечность многолика,  подумал  он,
пытаясь разглядеть в полутьме лицо девушки и увидеть, плачет она или  нет.
Иногда человечность в том, чтобы выстрелить первым.  Иногда в  том,  чтобы
опустить оружие, хотя сердце жаждет выстрела. Иногда в том, чтобы не иметь
при себе оружия, когда в тебя стреляют.  А  иногда,  оказывается,  в  том,
чтобы, не любя, но и не чувствуя себя подлецом, целовать девушку,  готовую
удовольствоваться этим  эрзацем,  потому  что  неподдельного  можно  и  не
дождаться...
     Посреди ночи он внезапно проснулся и сразу понял, отчего  -  Роми  не
спала.  Протянул руку - в ладонь сразу же уткнулась щека, но  Меншиков  не
смог ощутить  кожей,  влажная  она  или  нет  -  его  ладони  были  залиты
прозрачным  пластиком,  скрывавшим  еще  одно  хитрое  приспособление   из
богатого арсенала <Динго>.
     - Ты почему не спишь? -  спросил  он  так,  словно  они  были  далеко
отсюда, если не на Гавайях, то по крайней мере  на  второй  планете  Альфы
Каравеллы с ее фиолетовыми водопадами и чудесными пляжами.
     - Глупый вопрос, - тихо сказала Роми. - Знаешь, что  самое  страшное?
Даже не то, что нас одного за другим отправляют умирать.  Страшно другое -
всего несколько дней назад мы были богами.  Титанами по крайней мере.  Шли
от звезды к звезде, потеряв им счет, за день воздвигали  города,  изменяли
атмосферы планет, течение рек, сносили горы и осушали океаны.  Почти боги.
И вдруг - клетка, тюрьма, загон, шары эти проклятые, даже вены вскрыть  не
дали...
     - Что в лесу? - спросил Меншиков.
     - Смерть.  Больше ничего не знаю. Белаш там был, он единственный, кто
оттуда вернулся,  но  не  рассказывает.  Не  хочет  пугать,  видимо...  Ты
расскажешь, если уйдешь раньше меня, и тебе удастся вернуться? Прости, что
я такое говорю... Ты не обиделся?
     - Переживу.
     И  тут  она  не  выдержала,  прижалась,  дрожа,  вцепилась  в   него,
повторяла:
     - Не хочу, не хочу, почему так, не хочу...
     - Молчи, - сказал Меншиков. - Молчи, глупенькая.  Ничего с  тобой  не
случится. Скоро мы улетим, я здесь, чтобы...
     - Спасибо, - она потерлась щекой о его щеку. - Ты добрый, я  понимаю,
только не нужно так говорить, это  злая  колыбельная,  даже  если  она  от
чистого сердца...
     - Но, Роми...
     - Молчи, пожалуйста.
     - Не веришь?
     - Нет. Лучше обними меня, скоро утро.
     Вот это и есть самое страшное, подумал Меншиков,  когда  человек  уже
ничему не  верит,  отказывается  и  думать,  что  выход  есть.  Будьте  вы
прокляты, те, кто все это затеял, дайте мне только до вас добраться...



                            Глава 7. ТЮРЕМЩИКИ

     Роми, оказывается, еще вчера перенесла к нему свои немудреные пожитки
- сумку с платьями и всякой всячиной, попавшую сюда с <Магеллана> вместе с
ней.  Она  сидела  на  постели,  закутавшись  в   сине-красный    халатик,
расчесывала волосы, и камера показалась уютной.  Меншиков понуро сидел  на
подоконнике и думал, что для полного успеха задуманного предприятия просто
необходимо осмотреть район с воздуха, знать, где стоят корабли, где  живут
тюремщики.  Достичь этого можно одним-единственным способом - без  очереди
напроситься в лес. Только пускают ли в лес без очереди, и удастся ли, даже
попав в летательный аппарат, увидеть из него окрестности?
     -  Отвернись,  пожалуйста,  -  попросила  Роми,  и  он  уставился  на
поддельные липы, продолжая думать о своем: сами тюремщики  прилетают  сюда
за жертвами или их роботы? Есть ли на этой  планете  хозяева  роботов  или
роботы предоставлены сами себе? И  есть  ли  в  тюрьме  некий  управляющий
роботами командный центр, способный  непредвиденным  образом  вмешаться  в
драку, когда драка начнется? На родной они планете похитителей или нет?
     - Можно...
     Роми была бледна.  Прозвучал призывавший к завтраку гонг, но  девушка
осталась стоять посреди комнаты.
     - Что с тобой?
     - Они всегда забирают после завтрака...
     - Все обойдется,  - сказал Меншиков наигранно-бодро, взял ее за плечи
и  легонько подтолкнул к выходу.  Однако и у него на душе было неспокойно.
Он вернулся к шкафу,  украдкой сунул за пояс  под  рубашку  иглер.  Металл
холодил тело, но холодная тяжесть оружия была приятна.
     Завтракали в гробовом  молчании.  Ни  Фатах,  ни  Белаш  не  обратили
внимания на то, что Роми пришла с Меншиковым  и  уселась  с  ним  за  один
столик.  Другое  дело  биолог  -  тот,  стараясь  делать  это  исподтишка,
разглядывал их, и Меншиков снова подумал, что из всей четверки один  Лихов
выглядит наименее отрешенным. Не исключено, что нервы у него крепче. Такие
люди не помешают, если их иметь под боком в решительную минуту...
     Завтрак ничуть  не  походил  на  вчерашний  обед.  Вчера  все  жевали
равнодушно и быстро, а сейчас все, не исключая и Лихова, взяли много  еды,
тщательно  пережевывали  каждый  кусок,  словно   беззубые    старцы    из
исторических романов, которыми увлекался Меншиков.  Тянут время, понял он.
То один, то другой украдкой бросал взгляд на дверь, прислушивался.
     Как это бывало всегда, во все века, тюремщики  появились  неожиданно.
Внезапно, без каких-либо предваряющих звуков, распахнулась входная  дверь,
и раздались шаги - шлеп, шле