, их он усваивает, запоми-
нает.  Но стоит действительности не согласиться с правилами, формулами и
законами, которыми он себя начинил, он сразу приходит в ярость". И когда
Уна поясняла осторожно: "Смотри, надо примерно так, вот, я веду твою ру-
ку",  то случалось, что он повторял заученное быстро движение и с озлоб-
лением говорил:
    - Ну и что?  Я сделал все,  как ты показывала,  в точности так и  не
иначе,  и это твоя вина,  что кувшин перевернулся.  Я сделал так, как ты
сказала.
    - Но кувшин упал, - отвечала Уна, - вот он, перед тобой.
    Дидас пробовал вставать,  ходить,  садиться,  отворять дверь. Но его
заносило, как пьяного, и он падал; когда он пытался сесть, кто-то, каза-
лось,  выдергивал из-под него стул,  и он неуклюже валился на выстланный
шкурами пол. Уна относила его к топчану.
    В конце концов он признал, что не обладает необходимыми способностя-
ми для жизни на Троицких островах.  Его таланты другого рода.  И мир его
другой.  После этих слов он долго лежал молча, и Уна чувствовала, что он
мучается от своего бессилия.
    Она легла с ним рядом,  совсем близко, но он не решался прикоснуться
к ней, она ощутила, как он сжался, съежился, будто от холода.
    - И  ты,  ты тоже каждый вечер другая,  - пожаловался он,  когда она
раздевалась перед сном.  - То выглядишь угловатой и крепкой,  почти  как
мужчина, то кажешься мягкой и нежной, то светлее, то темнее. Я и не знаю
уже, какая ты на самом деле.
    - А какой бы ты хотел меня видеть сейчас? Я могу направить так свет;
есть много разных способов вызывать смещения с помощью этой люминесцент-
ной трубки;  какой бы ты меня предпочел?  - Да,  какой? - растерянно пе-
респросил он.  - Совсем-совсем мягкой?  А может, поддуем чуточку покруг-
лей?  Или сделаем потоньше да непрозрачней? Смуглее? Белее?.. - Игра лу-
чей  внешнего  света,  не компенсированного свечением трубки,  обегавшей
комнату по стенам,  разбила Уну на много отдельных частей,  свободно по-
висших в пространстве.
    Дидас быстро закрыл глаза.  И, непрерывно повторяя все то же, забор-
мотал:
    - Хочу в стабильные условия, хочу в стабильные условия...
    Наутро он улетал самолетом спецрейса. Уна шла подле больничных носи-
лок,  на которые заботливо его уложила.  Санитары-транспортировщики, ко-
ренные жители островов Троицы,  сострадательно приговаривали, что здесь,
видать, уж ничем не поможешь, некоторым так и не удается обвыкнуть.
    Когда они  осторожно  подняли его в самолет и застегнули ремень,  он
спросил Уну, не полетит ли и она с ним. Дома, там, в метрополии, они чу-
десно заживут вместе.
    Ах, - сказала Уна, - тамошняя жизнь для меня чересчур уж проста.
    - Но  мы не станем упрощать себе жизнь и прятаться от трудностей,  я
не намерен жить просто, совсем наоборот...
    - Если б ты мог чувствовать себя здесь мало-мальски прилично, я была
бы  рада.  - Уна хотела его поцеловать,  но промахнулась и не нашла губ,
нет,  не оттого,  что он отстранился, а как раз потому, что он потянулся
ей навстречу.

    Катастрофа месяца Эффект "домино"

    На автоматическом  централизационном  посту  железнодорожной станции
Греннхаузе попадание личинки бабочки-капустницы в  просвет  между  двумя
контактными элементами в системе управления стрелками и сигналами приве-
ло к тому,  что следовавший по расписанию стандартный состав N 456  ока-
зался на одном пути с также следовавшим по расписанию стандартным соста-
вом N 123.  Силой лобового удара при столкновении мчавшихся со скоростью
256  километров в час поездов куски раскаленного металла швырнуло в про-
летавший на стометровой высоте транспортный вертолет, груженный стальны-
ми  конструкциями,  которые рухнули при этом на городской энергетический
комплекс. Последовавший взрыв котельного сектора повалил расположенные в
прилегающей зоне небоскребы,  опрокинув их все в одном направлении. Выз-
ванное взрывом и падением гигантских строительных сооружений  сотрясение
атмосферы повело к соединению различных и формированию урагана силы, что
территории в окрестностях Греннхаузе  подверглись  полному  опустошению.
Число погибших

    Путевые заметки В гостях у парсимонцев

    По приглашению  своих коллег известный экономист Лео К.  Мот побывал
на Парсимонии.  Необычный хозяйственный уклад этого  космического  сооб-
щества  породил  на Земле множество сенсационных кривотолков,  буквально
заполонивших все органы массовой информации.
    Моту разрешили участвовать в жизни парсимонского общества,  хотя  не
выдали ему при этом ни удостоверения личности, ни вида на жительство, ни
какого-либо иного документа.  Точнее, Моту просто ничего не запретили, а
это,  по парсимонским правилам, автоматически означает разрешение. Таким
образом парсимонцы экономят немало бумаги.  Они вообще не могут  понять,
зачем нужно письменно фиксировать разрешения.
    Когда Мот попросил документы, чтобы, как он выразился, "избежать не-
доразумений на случай нарушения каких-либо запретов",  ему ответили, что
при  необходимости  он получит соответствующие разъяснения,  впрочем,  к
иностранцам тут относятся снисходительно, и деликатный намек своевремен-
но поможет избежать нечаянных оплошностей.
    На Парсимонии  запрещено лишь то,  что противоречит здравому смыслу.
Ни один парсимонец сам не позволит себе неразумного поступка,  а  потому
необходимость в запретах практически отпадает.
    Мот характеризует парсимонцев так:  если им,  к примеру, нужно пере-
сечь площадь,  то они мгновенно прикидывают в уме, как сделать это наик-
ратчайшим путем. Они мысленно выстраивают несколько маршрутов и выбирают
самый быстрый,  самый короткий,  самый экономичный по затратам  энергии.
Таким  образом им удается за малое время преодолевать столь значительные
расстояния, причем пешком, что Моту казалось это почти невероятным.
    Основу жизненного уклада на Парсимонии,  как постепенно уяснил  себе
Мот,  составляет инстинкт бережливости. На вопросы Мота о том, какие ис-
торические условия содействовали возникновению этого инстинкта, допустим
войны или затяжные периоды голода,  ему ответили, что у парсимонцев инс-
тинкт бережливости врожденный. О голоде или каких-либо военных кампаниях
никто не помнил. Возможно, в глубокой древности что-то подобное происхо-
дило,  но сегодня это совершенно немыслимо,  особенно войны, которые, по
мнению парсимонцев,  являли собою верх расточительности и бесхозяйствен-
ности, а потому считались полнейшим абсурдом. Ни один парсимонец и паль-
цем бы не пошевелил ради подобных нелепиц.
    Мот не мог получить ответа на вопрос, какие цели преследовала береж-
ливость парсимонцев,  если они не помышляли о войне и не вели гонку воо-
ружений,  соперничая с другими космическими сообществами. Может, они за-
думали какое-то колоссальное строительство?  Или  хотят  накопительством
обеспечить себе высокий жизненный уровень в будущем?  Сначала поскряжни-
чать, а потом шикануть на всю катушку? Не создают ли они общество изоби-
лия для своих потомков?
    Мот заметил подозрительность, с которой парсимонцы относятся ко все-
му,  что весит более пятисот граммов.  Письма,  которые они  опускают  в
узенькие почтовые колонки,  легки,  словно перышко,  то есть весят четы-
ре-пять граммов,  поскольку конверты считаются ненужными,  а для  письма
парсимонцам требуется не более одного листка бумаги, заполняемого ясным,
убористым почерком. Обычно это открытки, в которых сообщается только са-
мое необходимое.
    На замечание Мота,  что при такой системе невозможно сохранить тайну
переписки,  ему возразили, что до сих пор не известно случая, чтобы пар-
симонец пошел на такой бессмысленный расход энергии, как прикосновение к
чужому письму, не говоря уж об его прочтении. Если же письмо заинтересу-
ет тех,  кто любопытствует по обязанности,  например должностные лица из
секретных служб,  то они прочтут его,  будь письмо хоть в трех конвертах
за тремя печатями.
    Мот воспользовался случаем,  чтобы познакомиться с научными исследо-
ваниями по упрощению переписки.  Они дали поразительные результаты, сог-
ласно  которым не менее 90%  используемых слов оказались абсолютно избы-
точными.  Например,  обращения "уважаемый" или "глубокоуважаемый", а тем
более "дорогой" являются такими же излишествами,  как и формулы концовок
- "с глубоким уважением",  с "дружескими", "сердечными", "наилучшими по-
желаниями"  или "с парсимонским приветом".  Именно здесь проявляется не-
разрывная взаимосвязь аморализма с расточительностью. Ведь обычно отпра-
витель вовсе не считает адресата "уважаемым" и "дорогим", "всего наилуч-
шего" ему отнюдь не желает,  а "парсимонский привет" должен засвидетель-
ствовать  патриотические  чувства,  которые либо сами собой разумеются и
потому не нуждаются в афишировании, либо лицемерны и притворны.
    "Всюду, где наблюдается преступное разбазаривание бумаги, типографс-
кой краски,  времени и слов,  -сказал Моту один старый парсимонец,  -оно
сопровождается такими проявлениями аморализма, как лицемерие, бахвальст-
во, помпезность, дутые авторитеты, болезненное самолюбие, очковтиратель-
ство, скудоумие, халтура".
    Поэтому здесь не пишут:  "Рады сообщить Вам, что на Ваш счет переве-
дена  денежная  сумма  в  размере 37,5 парса".  Сообщение гласит:  "37,5
плюс".  Парсимонцы считают логичным,  410 финансовое учреждение имеет  в
виду не галоши, а парсы.
    "Экономия слов,  -  рассказывает  Мот,  -  позволяет  парсимонцам за
пять-семь минут проводить совещания,  которые у нас длятся часами. В по-
мещениях для собраний нет ни стульев,  ни кресел,  ни столов. Из-за нес-
кольких минут нет смысла присаживаться,  доставать бутерброды и сигареты
(кстати, парсимонцы не курят совсем), приветствовать собравшихся, произ-
носить вступительное слово, тем более исполнять какую-либо песню, прежде
чем перейти к делу.  Оттого-то помещения для собраний вовсе не похожи на
актовые залы; это небольшие комнаты, где не приходится расходовать энер-
гию, повышая голос.
    Собрание обсуждает сразу же суть проблемы.  Вступительные экскурсы в
историю Парсимонии не практикуются.  Участники всегда хорошо подготовле-
ны.  Ораторы  выступают  без бумажки.  Излагают только существо вопроса.
Здесь не говорят, речь, дескать, идет об организации мусоросбора в райо-
не новостроек Зеленау,  а произносят только три слова "мусор в Зеленау".
Каждый знает,  что район новый и что он засорен, иначе не было бы ни ра-
йона, ни мусора, а мусор, как известно, надо убирать. Предложения форму-
лируются в самом сжатом виде.  На размышление дается минута. Принимается
то предложение, которое признано самым рациональным. Мне показалось, что
каждый из участников действительно заинтересован в рациональном  решении
проблемы, а не в том, чтобы протолкнуть свое предложение.
    Мне довелось увидеть,  как порицают опоздавшего на заседание - впро-
чем,  такого слова у парсимонцев нет, так как на совещаниях не засижива-
ются.  Сдержанная  констатация  опоздания  "ЧЕТЫРЕ  СЕКУНДЫ!" - и презри
тельные взгляды собравшихся заставили опоздавшего на  мгновение  покрас-
неть, большего времени этому событию уделено не было".
    Лео К.  Мот  считает особенно характерными для парсимонцев привычки,
связанные с приемом пищи.
    Они едят шесть-семь раз в день,  но съедают  каждый  раз  не  больше
трех-четырех ложечек различных кушаний. Прием пищи именуется на Парсимо-
нии "жизненно необходимым удовольствием". На взгляд чужеземца, оно длит-
ся едва ли не бесконечно.
    "Блюда, которые  подаются  в тонких фарфоровых чашечках величиною со
скорлупку от гусиного яйца, показались мне необычайно вкусными. Разнооб-
разие их безгранично. Определение ингредиентов блюда на вкус стало почти
спортом.  Парсимонцы способны обнаружить таким образом миллиграмм имбиря
или мельчайшую капельку лимонного сока.  Они утверждают,  что вкус изыс-
канного блюда ощутим лишь спустя два часа после того,  как оно отведано.
Парсимонцы различают предвкушение,  синхровкус и послевкусие. Мне кажет-
ся, что пища совершает у них какое-то особенно плавное движение от языка
к небу.
    Когда я предложил моему гостеприимному хозяину свой бутерброд,  при-
везенный с Земли,  он сказал, что хлеб похож на картон, а колбаса на ре-
зину. Он спросил, не является ли мой бутерброд муляжом, большим макетом,
бутафорским реквизитом для пьес о великанах. На стене его квартиры я ви-
дел лозунг "Не удовольствие ради еды, а еда ради удовольствия!".
    В отличие  от нас парсимонцы вкладывают в понятие удовольствия опре-
деленный нравственный смысл.  Но,  должно быть, не все еще у парсимонцев
гладко, и кое-кто порой лишь изображает удовольствие, чтобы наесться до-
сыта.  Иначе разве понадобился бы такой лозунг?  Правда,  мне ни разу не
показалось, что парсимонцы недоедают.
    Вместо асфальта или бетона улицы и площади на Парсимонии покрыты га-
зонами,  по которым парсимонцы ходят на тончайших  подошвах.  По  мнению
парсимонцев,  трава на газонах - иногда используется мох - слегка пружи-
нит при ходьбе,  что способствует меньшей затрате энергии.  Они  считают
также,  что почти беззвучное передвижение не только сберегает силы, но и
снижает до минимума шумовое загрязнение окружающей среды.  Трамваи и по-
езда беззвучие катят на высоких колесах со спицами, которые весьма элас-
тичны;  сталь настолько высококачественна,  а рельсы  уложены  настолько
точно, что расход энергии минимален. На Парсимонии отдается предпочтение
рельсовому транспорту, поскольку остальные средства передвижения слишком
энергоемки.
    Сберегая энергию,  парсимонцы  стараются  говорить тихо и лишь в тех
случаях, когда совсем нельзя обойтись без слов; подобия улыбки, едва за-
метного  движения бровей или легкого наклона головы обычно вполне доста-
точно".
    Впрочем, когда Мот показал парсимонцам небольшую книжку в  карманном
издании,  которую он захватил с собой, чтобы развлечься в дороге, то они
не смогли удержаться от хохота.  "Такого толстенного фолианта, - расска-
зывает Мот, - им еще видеть не приходилось, они носят с собою устройство
для чтения размером со спичечный коробок,  устройство связано со  специ-
альной библиотекой,  из нее можно выбрать любую книгу, при этом задается
желаемый темп чтения, вплоть до самого медленного. Можно даже перелисты-
вать страницы или делать что-то вроде этого, нажимая на клавишу "С", по-
ка не будет найдена искомая страница.  Устройство позволяет разглядывать
иллюстрации, они проецируются на стену комнаты, а парсимонцы разглядыва-
ют их,  сидя в мягких плетенках из проволоки,  называемых  креслами.  На
выставки, в театры или на концерты парсимонцы не ходят, экономя энергию,
произведениями искусства они наслаждаются дома;  не покидая своих зданий
из тонких пневмооболочек,  они вступают в прямой контакт с деятелями ис-
кусства.
    Ведущие мастера парсимонского искусства уверяли меня, что без подоб-
ного  контакта  с публикой художественное творчество не доставляло бы им
истинного удовлетворения.  Разумеется, есть и возможность личной встречи
с живым, осязаемым собеседником".
    Моту посчастливилось наблюдать одну из таких встреч. Он был свидете-
лем того,  как парсимонский писатель Д.  вместе со своим читателем около
трех часов вкушал еду из многочисленных фарфоровых чашечек.
    "Мне показалось,  что  все свое внимание они отдавали трапезе.  Лишь
изредка произносились одно-два слова.  "Пожалуй",  - сказал читатель  по
прошествии  целого  часа,  а  по  истечении  второго добавил - "страницы
54-90". "Да?" - сказал автор.
    Прощаясь, они кивнули друг другу,  что слывет в Парсимонии преувели-
ченной любезностью.  Я видел читателя, который просто назвал номер стра-
ницы и слабо качнул головой. Автор, сидевший напротив, поднял брови, что
означало просьбу выразиться определеннее. Читатель вручил ему листок па-
пиросной бумаги со своими замечаниями.  Писатель сунул листок в  карман.
Из его кивка я заключил,  что он намерен обдумать возражения.  Видел я и
другого писателя,  который не пожелал тратить силы на то, чтобы положить
в карман листок папиросной бумаги, а удостоил его лишь коротким взглядом
и оставил лежать на столе.  Собеседник перевернул листок другой стороной
и написал несколько замечаний на обороте.  Однако писатель и на этот раз
не притронулся к бумаге,  тогда читатель взял листок и положил к себе  в
карман. Для какой надобности, я не понял".
    Лео К. Моту понравилось, что парсимонские ребятишки не учиняли гвал-
та ни дома, ни в школе. Учителя и родители разговаривали с ними взгляда-
ми, например, школьника взглядом вызывали к доске; ученику снижают оцен-
ку,  если он затрачивает для ответа лишние звуки: "двадцать плюс семнад-
цать" - какое многословие! Достаточно сказать: "два ноль один семь". А в
ответе будет не "тридцать семь",  а "три семь".  При  вычитании  "минус"
обозначается тихим кратким мычанием.
    Мот слышал, как школьники читали парсимонские сказки.
    "Непарсимонцу покажется странным,  что богатство,  золото, драгоцен-
ности,  роскошь, великолепные замки не играют в этих сказках никакой ро-
ли.  Величайшее счастье,  которое выпадает принцу, состоит в том, что он
находит трамвайный билет,  неплохо сохранившийся,  и строит из него дом,
чтобы  зажить  в нем со своей принцессой.  Другой принц вешает на дерево
свой дождевик, а стекающие капли крутят ему несколько гидротурбин".
    Мот полагает,  что здешние игры воспитывают детей в  истинно  парси-
монском  духе.  Среди обладателей роллеров первым считается не тот,  чья
машина самая мощная и блестящая, а тот, у кого роллер самый легкий, неп-
ритязательный,  экономичный. Понятно, роллер надо сделать своими руками,
желательно по собственным чертежам.  Маленький парсимонец  сам  мастерит
себе вертушки, сначала, конечно, ему помогают родители. В ветреную пого-
ду ребята берут вертушки и гоняются взапуски на легких  роликовых  конь-
ках.  Одна из самых популярных игр состоит в поисках мелких предметов на
улице. Того, кто найдет иголку, чествуют как победителя.
    Изучив статистику парсимонского здравоохранения,  Мот обратил внима-
ние на то,  что здесь неизвестны диабет,  ожирение, почти не встречаются
болезни печени и желчного пузыря.  Не наблюдается и дистрофия. Зато пар-
симонцы подвержены простудам, они склонны к обморокам и тошноте.
    "Причиной частых простуд является,  - утверждает Мот, - парсимонская
одежда, которую тут называют "пленкой". Она прозрачна, в холодную погоду
парсимонцы надевают по несколько "пленок",  а между ними надувают теплый
воздух, при этом строго следят, чтобы количество теплого воздуха не пре-
вышало  той  нормы,  которая  предусматривается для преодоления того или
иного расстояния.  Порой в расчет вкрадывается ошибка, но никогда в сто-
рону перерасхода, скорее уж теплого воздуха не будет вовсе.
    Однако главную  причину  простудных заболеваний следует искать в из-
вестного рода "перегибах".  Видные парсимонисты распространяют учение  о
том,  что тело парсимонца должно быть прозрачным. Поэтому дамы стараются
продемонстрировать свои кости и кровеносные сосуды,  прибегая к диетоте-
рапии,  а если она не помогает, то подкрашиваются синим карандашом. Муж-
чины также не устояли перед модой. Иметь на теле хотя бы тонкий слой жи-
ра  - просто не по-парсимонски.  Излишней роскошью считается и волосяной
покров, обрезанные ногти сдаются для промышленных нужд. Парсимонцы обри-
вают голову и тело,  расписывая обритые места красками,  но потери тепла
это не компенсирует.  Впрочем,  меня заверили,  что подобные  "перегибы"
идут на убыль. Некоторые идеи прежних парсимонских теоретиков подтверди-
ли свою полезность.  Если что-нибудь сжигается, то газовые продукты сго-
рания  обязательно собираются и из них изготовляются разные нужные вещи.
Благодаря этому воздух на Парсимонии ничем не пахнет.
    Глубочайшее впечатление произвела на Мота любовь у парсимонцев. Объ-
яснения в любви признаны здесь высшим проявлением лицемерия, которое