ЙОХАННА БРАУН, ГЮНТЕР БРАУН

УТОФАНТ
Найденный в будущем ежемесячный журнал
из III тысячелетия

    СОДЕРЖАНИЕ:
От издателей
Смещение
Катастрофа месяца
Эффект домино
Путевые заметки
В гостях у парсимонцев
Из старинных архивов
Компенсатор времени
Заметки левитатора
Семейный досуг
Дедушка и внучек о Ра и Сге
Катастрофа месяца
Затопление в Клабене
Новое в мире книг
"Краткий справочник наиболее распространенных
болезней"
"Литературный конструктор научной фантастики"
Катастрофа месяца
Утечка веселящего газа
От издателей

    Найденный нами во время раскопок,  производившихся в будущем, ежеме-
сячник "Утофант" сохранился, к сожалению, не полностью - иные из страниц
этого научно-технического сборника оказались разъедены  химическими  ве-
ществами, другие повреждены огнем, а некоторые безнадежно изрешечены ка-
ким-то нам,  повидимому,  не известным излучением,  и текст абсолютно не
поддается прочтению,  что может быть,  впрочем, и результатом неутомимой
активности какой-нибудь настойчивой породы червей.  В некоторых  книжках
под идеально сохранившимися переплетами из бутылочно-зеленого прогнолита
не обнаружилось,  когда мы раскрыли их,  ничего,  кроме мелко струящейся
серой, с серебристым отливом муки.
    И все же мы решаемся попытаться, используя более или менее уцелевшие
страницы изданных в разные годы и к настоящему времени рассмотренных на-
ми  выпусков "Утофанта",  дать читателю некоторое общее представление об
этом журнале из третьего тысячелетия. В отдельных случаях мы сочли целе-
сообразным привести также и фрагменты. Кое-где мы восполнили недостающие
разрушенные слова своими собственными,  ориентируясь по содержанию текс-
та, кое-где оставили дыры незалатанными.

    Смещение

    Уна, уроженка  Троицких  островов,  чувствовала себя задетой словами
своего профессора,  пусть даже и сказанными с искренним желанием сделать
ей  комплимент:  "Ну до чего же скоро вы здесь со всем освоились!  Прямо
поразительно!"
    Уна, конечно,  вполне отдавала себе отчет в том, что он, в соответс-
твии с данными различных известных ему источников, привык считать Троиц-
кие острова краями затерянными и негостеприимными,  смотреть на них  как
на  малопривлекательную  местность  с  немногочисленными,  отданными  во
власть ветров и непогоды жителями,  как на земли, не располагающие, сог-
ласно энциклопедии,  ничем,  кроме сплошных нагромождений скал да скупой
ползучей растительности,  не считая одиноких,  согбенных ветрами кустов;
ни  полезных  ископаемых,  ни  городов  и даже деревень - лишь несколько
разбросанных тут и там небольших селений.  Плюс ко всему - почти беспре-
рывные дожди, туманы, бури. Однако же, как считала Уна, все это и вполо-
вину не соответствовало действительности. Она бы не стала судить о стра-
не,  которой не видела собственными глазами. Оттого-то и обидела ее пох-
вала в том, как на удивление быстро осмотрелась и прижилась она в много-
миллионном городе с его автобусами, метро, музеями и громадными торговы-
ми павильонами, с какой невероятной быстротой освоила язык, обычаи, при-
вычки и нравы, впитала культуру здешних мест.
    Ведь объявилась Уна в метрополии в плаще из овечьей шерсти,  в шерс-
тяных брюках и окрашенном растительными красителями свитере грубой  вяз-
ки,  с  мешком  из рыбьей кожи за плечами и в плетеных сандалиях на босу
ногу.
    И двух месяцев не прошло еще со дня ее прибытия.  А  она  сейчас,  в
крутых завитках прически,  в лиловом, с низким вырезом, вечернем платье,
с гигантскими кольцами-серьгами в ушах и новейшим,  из последнего номера
"Визажистен-штрих",  рисунком макияжа на лице,  сидела в опере и слушала
Глюка. А в антракте щеголяла на высоких шпильках по фойе так, будто и не
ходила  никогда ни в чем другом,  и говорила о возрастающей актуальности
творческого наследия композитора Глюка, точно ни о ком другом и не дума-
ла на своих островах, кроме как именно об этом самом Глюке. Но можно бы-
ло встретить ее и с распущенными космами, в зеленых, в обтяжку, поднима-
ющейся по ступеням лестницы в Музее джаза и рассуждающей об Эллингтоне и
Армстронге.
    И не о чем-то там  вообще  рассуждающей.  Уна  разбиралась  во  всем
по-настоящему.
    Уна знала о тех дискуссиях, что конфиденциально велись у нее за спи-
ной. Аурелио Дидас, тот самый профессор, удостоивший ее похвалы, расска-
зывал ей об этом,  усердно таская за собой по метрополийским ресторанам.
Многие,  просвещал он ее,  считают,  что она обладает развитыми подража-
тельными способностями,  но это лишь ее наружная, так сказать, оболочка,
исключительно рецептивное свойство,  какое часто наблюдается у-и это вы-
ражение профессор Дидас тоже выложил ей - дикарей, необычайно быстро пе-
ренимающих внешние элементы  иной,  более  высокой  культуры.  Оболочка,
скорлупа,  Ноза,  жест. Интересно, говорят, что произойдет, когда столк-
нутся внутренняя сущность Уны, в которой ей, понятно, никто не отказыва-
ет, и внешний слой быстро воспринятой цивилизации?
    "Вы что же, куриные ваши мозги, - могла бы ответить Уна, - и вправду
мните,  будто я здесь,  у вас,  впервые услышала Глюка,  и Эллингтона, и
Армстронга,  воображаете,  надутые вы невежды,  будто взяли на откуп всю
мировую культуру,  и считаете, где уж им там на своих островах, на кото-
рых вы никогда не бывали,  знать что-то? Так, гиганты мысли?" Она знала,
именно таков был популярный здесь стиль "мы ребята простые". Все эти лю-
ди были бы в восторге от того, что она так быстро научилась его имитиро-
вать,  и приняли бы ее слова как освежающую наивность не  исковерканного
образованием дитяти природы.
    Уна не  держала на них зла,  на всех тех,  что,  совершенно искренне
восхищаясь и поражаясь ее способностям,  с таким превосходством  взирали
на нее.  Ей даже было скорее немного жаль их, особенно Дидаса, то и дело
твердившего ей,  что либо она гений, либо такова уж их природа, троицких
островитян. Ведь встречаются, как известно, и гениальные народности.
    Сочувствие вызывали и сокурсники. Как это ты так быстро все просека-
ешь? Приходишь на лекцию по относительности, а когда выходишь из аудито-
рии, у тебя такой вид, словно ты уже все поняла. Как это ты умудряешься?
Ты когда зубришь?
    - Зубрю? А что значит "зубрить"? - спрашивала Уна.
    - Ну,  мы имеем в виду,  когда ты долбишь? - А что значит "долбить"?
Они возбужденно отвечали:
    - Мы  почти и не видим тебя в читалке,  где грызем всю эту канитель.
Да и в своей берлоге ты тоже вроде не больно-то налегаешь. Как это у те-
бя получается? Она улыбалась смущенно: - Я не знаю, как это объяснить. И
думала: "Вы этого не поймете". Она не была удивлена, когда Дидас предло-
жил  ей переехать к нему,  чтобы,  как это здесь называлось,  жить с ним
вместе.  Она уже успела приметить,  как быстро это устраивалось здесь, в
метрополии. А потому почти и не вслушивалась в доводы.
    Он любит ее, говорил Дидас, потому что, с одной стороны, она кажется
ему загадочной - "в женщине,  понимаешь ли,  должно быть нечто  загадоч-
ное",  -  а с другой,  так он полагает,  ее развитие превосходит обычный
средний уровень.  Он не разделяет мнения коллег о том,  что она-де прос-
то-напросто рецептивно переимчива. Упомянул он и о внешних достоинствах:
Уну хотя и не назовешь красивой,  но внешность ее  определенным  образом
волнует, и у нее отличное гибкое тело, худощавое, но вовсе не тощее.
    - И потому в самый раз на бульон, - подытожила она.
    И это  ему тоже в ней нравится:  ее задиристость и ирония и то,  что
она никакого значения не придает комплиментам. Это свойственно женщинам,
которые  в  них не нуждаются.  Но и она пусть смело скажет ему,  как его
оценивает.  Он не страдает повышенной чувствительностью, так что нет не-
обходимости играть в вежливость,  он умеет сносить критику. И, более то-
го, будет рад ей.
    - Даже и не знаю,  - тихо ответила Уна.  Просто взять да и  сказать,
что человек,  мол,  таков и таков, перечислив какие-то его черты, ей и в
голову не приходило. Так, на ее взгляд, даже какой-нибудь предмет нельзя
было по достоинству оценить - телевизор,  скажем, или автомобиль. Лишь в
определенных ситуациях, считала она, предмет показывает, каков он на са-
мом деле.  А с человеком и того сложнее.  Ее представление о Дидасе было
расплывчатым. Сумеет ли он развить в себе черты собственной индивидуаль-
ности?  То,  что ей в нем уже было известно,  не являлось, на ее взгляд,
индивидуальными особенностями.
    - Ты,  я вижу,  колеблешься,  сказал он кротко.  - Что ж,  это  лишь
просьба, ты можешь все обдумать, совершенно не обязательно давать немед-
ленный ответ; я застал тебя врасплох, ты уж меня прости, Уна.
    Не проблескивала ли тут искорка индивидуальности? Способность к ожи-
данию?
    - Мне надо заглянуть на Троицкие острова,  - сказала она, - я должна
там кое-что забрать. - Она знала, что у него есть свой самолет.
    - Ну конечно,  - сказал он, - завтра и полетим. Да и мне хочется по-
бывать в твоих родных местах.  Возможно,  я лучше стану тебя понимать. -
Он рассмеялся.  - Или еще больше запутаюсь в твоих загадках. В этом тоже
есть свое удовольствие.
    Самолет его  был  из породы напоминающих музейные экспонаты,  однако
надежных колымаг: летал небыстро, но зато на взрывобезопасной смеси, а в
случае,  если бы отказал мотор, мог спланировать на посадку. Правда, по-
лет растянулся на два дня, пришлось сделать промежуточную посадку на Ба-
гамах и там переночевать. Когда же в лучах предполуденного солнца выныр-
нули Троицкие острова,  Уна посоветовала Дидасу передать свой пеленг  на
Южную посадочную станцию для автоматического управления приземлением.
    - К чему? - спросил он. - Я совершенно ясно вижу внизу взлетно-поса-
дочную полосу.
    - Я настаиваю на этом, - сказала Уна, - или я прыгаю.
    - Да ведь полоса прямо у меня перед носом.  - Перед  носом-то  перед
носом,  но  атмосферные условия здесь совсем не такие,  как у тебя дома.
Вполне может оказаться, что эта полоса-просто фата-моргана.
    Ты лучше прислушайся к указаниям с посадочной станции. Он с неохотой
перестроился по сигналам.
    Вот пожалуйста,  я  их слушаюсь,  но мы садимся теперь прямо в море.
Смотри, ты же видишь, как уходит теперь полоса, мы сядем точнехонько ря-
дом и покатимся вниз с утесов.
    Зайди еще раз,  - сказала Уна. Дидас стал заходить снова. - А теперь
включай автоматическое наведение.
    Ну нет,  я лучше доверюсь собственным глазам,  так я всегда  садился
наилучшим образом.  А откуда ты знаешь специальную терминологию? - спро-
сил он. - Ты что, знакома с техникой пилотирования?
    Я знакома с этими островами,  и я говорю тебе,  что здесь твои глаза
тебя обманывают.
    - Мои  глаза  никогда  еще меня не обманывали.  Не обманут и на этот
раз. Я всего неделю назад прошел обследование. Результат - 1-а.
    Ну неужели ты не можешь мне поверить? Ведь я здесь дома, Дидас!
    А я веду самолет.  У меня удостоверение в кармане и  ответственность
на плечах, и я буду полагаться на мои собственные глаза.
    - Только не здесь, - сказала Уна, - не на островах Смещения.
    Он пропустил  это мимо ушей и стал снижаться по собственному разуме-
нию.  Когда наушник разразился предостерегающими восклицаниями,  он  его
отключил.
    - Они лишь сбивают меня с толку, я иду точно на полосу, видишь, Уна?
Аккуратненько на середину полосы, - гордо говорил он.
    В действительности самолет опустился в сотне метров  от  полосы,  на
комковатом и каменистом поле.  Уна еще успела застопорить двигатель,  но
все же самолет от удара развалился, ремни безопасности оборвались и обо-
их швырнуло с безжалостной силой.
    Вытаскивая Дидаса из-под обломков,  Уна кивнула на валявшиеся кругом
части разбитых машин.
    - Я думала, ты окажешься умнее своих предшественников.
    Дидас продолжал упрямо твердить о своем якобы безукоризненном  пило-
тировании при посадке:
    - Но я же ведь не слепой. Я держал полосу точно по визиру.
    - Держал,  ну конечно,  держал.  Вот только от машины твоей остались
теперь одни рожки да ножки.
    Уна думала:  "Но все-таки он продемонстрировал  индивидуальную  чер-
ту-упрямство,  готовое отстаивать себя не на жизнь,  а на смерть. Что ж,
будем собирать свои кости".
    - Воздух здесь другой, - с трудом проговорил оглушенный Дидас, когда
она извлекла его из-под руин самолета. - Но я все делал как надо, в этом
меня никто не переубедит.
    "Просто непоколебимое упрямство,  подумала она. - Способна ли реаль-
ность излечить его?" И она мягко сказала:
    - Ты еще взглянешь на это иначе, Дидас, можешь мне поверить.
    Вдали она  заметила  автомобиль,  которому предстояло доставить их к
зданию навигационной службы.  Машина медленно приближалась,  и уже можно
было различить на ней красный крест.
    То, что  прибытие  ознаменовалось  катастрофой,  не слишком потрясло
Упу. Быть может, Дидас теперь поневоле станет благоразумнее и постарает-
ся учитывать атмосферные особенности этого края и даже попытается,  гля-
дишь,  приноровиться к ним и научится в конце концов вести себя в  новых
условиях.  Тем горше было разочарование Уны,  когда ей,  словно ребенка,
пришлось тащить его за собой,  целиком занятого,  по-видимому, мыслями о
том,  как доказать,  что садился он как следовало, строго по правилам. А
если что и не так, то все дело в посадочной полосе.
    Уна предприняла попытку объяснить ему те необычные свойства атмосфе-
ры, вследствие которых условия, царившие на островах Троицы, были совер-
шенно другими и всякая вещь представлялась другой,  и не только поиному,
чем  в родной Дидасу метрополии,  но другой и в сравнении с самой собою,
раз за разом, все снова и снова, что-то подобное тому, как различие пре-
ломлений  света в воздухе и в воде становится заметным лишь на их грани-
це.
    Убедившись в его безнадежном упрямстве, она решила не вести Дидаса к
своим  родителям и не знакомить его пока что со своими друзьями.  Она не
хотела,  чтобы над ним смеялись или же,  что казалось ей еще хуже, чтобы
тайком судачили о нем, называя цивилизованным дикарем.
    Для начала она доставила его в маленькое,  не боящееся ветров бунга-
ло, обтянутое внутри овечьими шкурами и оборудованное всеми обычными для
Троицких островов удобствами.
    Но Дидасу  никак  не удавалось даже кувшин с питьем научиться брать,
всякий раз он промахивался, а если всетаки случайно и ловил его, то про-
ливал содержимое.
    - Ты должен упражняться,  - говорила Уна, - здесь ты его видишь ина-
че,  чем видел бы у себя дома.  Но взять его вполне  можно.  Вот  только
браться  надо по-другому.  Он на несколько сантиметров в стороне от того
места,  где ты его видишь,  а значит, и брать нужно рядом, чтобы получи-
лось.  Да нет же, Дидас, не справа, а слева. - Прошлый раз ты говорила -
не слева,  а справа.  - Что в прошлый раз было верно, уже не подходит: и
ветер успел перемениться,  и свет падает иначе,  а потому и преломление,
если угодно, другое, хотя пример с преломлением света в воде и не вполне
точен.
    - Но если исходить из прежней ситуации, то я брал верно.
    - Если из прежней, то да; но сейчас-то какой в этом прок, когда нуж-
но браться верно, исходя из теперешней. - Ага, значит, все-таки верно?
    - Нет, для сегодня это неверно, ведь ты же видишь, что овечье молоко
растекается по столу.
    Она опасалась,  ему еще долго не разобраться в том, что световая си-
туация меняется ежедневно и что нужно каждый  день  по-новому  смотреть,
по-новому видеть все предметы.
    - Да как по-новому,  - в отчаянии вопрошал он, - по каким правилам я
должен каждый день хвататься то рядом справа,  то рядом слева?  Ты скажи
мне правила, и я их запомню! Уна терпеливо объясняла:
    - Иногда  ты  целую неделю должен браться справа,  но вот расстояние
всякий раз иное,  ты должен это чувствовать,  должен  вчувствоваться,  а
правил я никаких сказать не могу.
    - Что же это вы,  живете здесь на своих островах, да так и не удосу-
жились составить правила?  Понимаешь,  я имею в виду, научно разобраться
со всеми этими феноменами,
    Возможно, это еще придет кому-нибудь в голову, - безразлично сказала
Уна, - до сих пор мы обходились без правил. Я очень хорошо чувствую себя
и без них. Разумеется, - добавила она, - я родилась здесь и мне пришлось
уже тогда,  когда я еще сосала материнскую грудь, развивать в себе чувс-
тво  Смещения;  может,  я и тыкалась не с той стороны или искала слишком
далеко от груди,  но так как не находила там молока, то и выучилась этой
премудрости.
    - Так вот оно что,  - сказал Дидас, - теперь мне понятно, почему до-
ма,  - он имел в виду метрополию, то есть свой дом, ты схватывала все на
лету, коллеги были, похоже, правы, у тебя это чисто механическая способ-
ность,  чисто утилитарного, эмпирического свойства, проявляющаяся непос-
редственно,  от случая к случаю, без затей, как говорится, прямо с паль-
ца, то бишь из соска, в рот.
    - Мой дом - здесь, - сказала она. - Тогда растолкуй мне все эти раз-
ные преломления.  - Я никогда не пыталась их уяснить,  знаю только,  что
по-другому дует ветер,  по-другому падает свет, что все по-другому, все,
и что мне необходимо жить в этом,  как оно есть, со всеми его изменения-
ми,  практически,  и потому для меня важно улавливать их.  - Выходит,  у
вас,  у жителей Троицких островов, науки совсем никакой? - Ему так и хо-
телось сказать: "У вас, у ослов с островов".
    - Видишь ли, - сказала она, - дело в том, что здесь сталкиваются ат-
мосферные  массы с разных концов земли и все они смешиваются,  да притом
неравномерно.  И может случиться,  что твой стакан молока  примет  такой
вид,  как будто нижняя его часть стоит справа,  а верхняя - слева, точно
он расколот надвое,  и левая часть повиснет над столом.  Все это связано
еще и с магнитными явлениями.  Со многим связано.  И поскольку ситуация,
бывает, меняется чуть ли не поминутно, а потому и наблюдения затруднены,
то разобраться с этой проблемой далеко не просто.
    Во время разговора Дидас,  беспомощный как младенец, лежал на посте-
ли. У на должна была подводить его к ней и укладывать, иначе он падал бы
мимо.  И жидкую пищу приходилось вливать ему прямо в рот; она повязывала
ему нагрудник и кормила с ложечки, нередко сетуя:
    - Уж лучше бы ты закрывал глаза и не двигался,  тогда бы меньше про-
ливалось и размазывалось.
    - Но я же не нарочно,  я стараюсь поворачиваться правильно и повора-
чиваюсь правильно,  в соответствии с выявленными мною принципами -  пра-
вильно.
    - У нас бывает немало гостей издалека, но ни один еще не упорствовал
так, как ты. Нужно брать чувством - больше, намного больше чувства. И ни
в коем случае не представлять себе,  что все окажется не так.  Вначале -
пробовать и проверять: ты должен научиться в нужный момент - немедленно,
здесь и сейчас - ощущать предмет и его положение,  должен развить в себе
это чувство.
    "Ах, как умно ты все излагаешь,  - думал он, - но при этом твои рас-
суждения представляются мне слишком поверхностными - так, болтовня, пус-
тое всезнайство. Всезнайство и самомнение".
    - Ты должна говорить мне,  где конкретно находится предмет, где он в
действительности  притаился,  где можно его ухватить,  должна в точности
объяснять,  ну,  допустим,  тремя сантиметрами левей того места, где он,
как кажется, стоит, - требовал Дидас.
    - Пока я тебе все это доложу, он может оказаться уже где-нибудь еще.
Да ведь заметно, как он меняется, это ощущаешь. Ты должен прочувствовать
это на собственном опыте, должен свыкнуться со Смещением. - Да, но как?
    - По-новому каждый раз, попробуй сам. Дидас глядел на нее с несчаст-
ным видом, он почти не решался пошевелиться.
    Вскоре Уна сумела вникнуть в его состояние:  "Вот и вторая индивиду-
альная особенность, какую я нахожу в нем: чувственная невосприимчивость.
Он очень быстро понимает,  если имеет дело с отвлеченными данными;  если
ему формулируют правило или предлагают образец