стола,  положила  на  него  папку,  открыла  ее  и
вытащила кипу машинописных листов. Затем перевела взгляд  на  сидевших  за
столом мужчин, недоуменно воззрившихся на нее.
   - Мне очень жаль, но я должна довести до вашего  сведения,  что  мистер
Стивен Уайлдер по не зависящим от него причинам выступить  перед  вами  не
может. Как его невеста и помощница, я беру на себя его миссию и  предлагаю
вниманию комитета собранные им материалы. -  Она  смолкла  и  выпрямилась,
стараясь сохранить самообладание.
   - Спасибо, - сказал один из мужчин. - Мы готовы выслушать вас,  мисс...
мисс?
   - Барбара Лидс.
   - Спасибо, мисс Лидс. Итак?
   Загробным голосом она продолжала:
   -  Мы  полностью  поддерживаем  930-е  Правило  Стабилизации,   которое
запрещает  любые  эксперименты  в  атомной  энергодинамике.  Все  подобные
эксперименты были основаны на аксиомах и математических формулах Фицджона.
Унесшие столько жизней взрывы объясняются тем, что неверна  первоначальная
посылка этой теории.  Мы  можем  доказать,  что  ошибочным  является  даже
базовое уравнение Фицджона. Я говорю об

   i = (d/u) b^2*i N/a (ze - j/a)...

   Она взглянула в записи, поколебалась мгновение, затем добавила:
   - Ошибки Фицджона легко обнаружить, если рассмотреть производные  Лидса
с трансконечными величинами...
   Полным трагизма голосом она продолжала  свою  монотонную  обвинительную
речь.
   - С-стоп, - сказал я.
   Воцарилась тишина. Нам было как-то не по себе, мороз слегка продирал по
коже. Я тогда подумал: могу гордиться тем, что я - человек. Не потому, что
мыслю, что вообще существую, а потому, что умею  чувствовать.  Потому  что
человечество может протянуть к нам руку через века - неважно, из  прошлого
или будущего, с реальностью или вымыслом, - и разбередить в  нас  какие-то
струны, тронуть нас до глубины души. Наконец я сказал:
   - Что ж, мы явно на верном пути.
   Ответа не было.
   - Надо полагать, - не смутился я, - что секретный эксперимент,  который
уничтожил Вселенную, был основан на ошибочной теории Фицджона?
   - Что? - очнулся ГС. - Ах, да, Кармайкл, вы абсолютно правы.
   Чуть слышно Контролер произнес:
   -  Как  жаль,  что  такое  произошло.  Этот  Уайлдер...  до  чего   был
симпатичный молодой человек... подавал большие надежды...
   - Сэр, - воскликнул я, -  успокойтесь,  ведь  в  наших  силах  помешать
этому, для того мы здесь и пыхтим. Если найдем начало этой истории и  чуть
его изменим, парень с девушкой, возможно, поженятся и  счастливо  проживут
свою жизнь.
   - Вы правы. - Контролер смутился. - Я об этом не подумал...
   - Надо копать дальше, - заключил я, - пока не  доберемся  до  Фицджона.
Кажется, в нашей головоломке он - ключевая фигура.


   Господи, как мы искали!  Ребята,  скажу  вам,  мы  словно  собирали  из
кусочков пирамидку, которая имееАльфред Бестер. Снежный комОцените этот текст:Не читал10987654321 Прогноз
Альфред Бестер. Снежный ком

   -----------------------------------------------------------------------
   Alfred Bester. The Push of a Finger (1942). Пер. - М.Загот.
   "Миры Альфреда Бестера", т.4. "Полярис", 1995.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 26 March 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Думаю, уже давно пора собрать все  эти  истории  в  кучу  и  сжечь.  Вы
знаете, о чем я: X - сумасшедший ученый, стремится поставить мир с ног  на
голову; Y - безжалостный диктатор, стремится подчинить себе весь мир; Z  -
пришельцы с другой планеты, стремятся наш мир уничтожить.
   Я расскажу вам другую историю. Целый мир стремился подчинить себе  волю
одного  человека  -  планета  людей  охотилась   на   одного-единственного
человека, чтобы изменить его жизнь, да-да, а если надо, и уничтожить  его.
Схема вроде бы старая - один человек против всего мира, -  только  стороны
поменялись местами.
   Есть в Манхэттене одно местечко, его мало кто знает. В том смысле,  что
насчет  ядра  атома  в  свое  время  тоже  мало  знали,  пока  ученые   не
разобрались, что к чему. Так вот, это местечко - такое же ядро, но его  не
открыли и по  сей  день.  Это  стержень,  вокруг  которого  крутится  наша
Вселенная. Все мировые потрясения  рождаются  здесь.  И  как  ни  странно,
рождаются они знаете для чего? Чтобы  предотвратить  уж  вовсе  немыслимые
страсти.
   Не задавайте никаких вопросов. По ходу во всем разберетесь.
   Рядовому обывателю об этом ядре ничего не известно. По простой  причине
- узнай он о нем, он бы в момент  спятил!  Наши  чиновники  следят,  чтобы
никто о ядре, не дай бог, не пронюхал, тут  они,  я  думаю,  правы.  Хотя,
конечно, от общественности ничего скрывать нельзя, и, если  факт  сокрытия
раскопают, поднимется скандал на весь мир.
   Это обычное здание, десятиэтажный  белый  прямоугольник,  смахивает  на
бывшую больницу. К девяти утра сюда съезжаются  десятка  два-три  обычного
вида служащих, в конце дня некоторые из них едут по домам.  Некоторые,  но
не все. Кое-кто остается работать сверхурочно, до самого  рассвета,  а  то
прихватывает и еще пару денечков. Окна  тщательно  задрапированы  -  вдруг
какой-нибудь  сознательный  гражданин  увидит  вечером  свет  и   помчится
докладывать  Контролеру,  что  кто-то,  дескать,  трудится  сверхурочно  и
подрывает устои Стабильности? Впрочем, у этих парней есть разрешение.
   Да, работенка у них важная  -  важнее  некуда,  Подумать  только  -  им
разрешено нарушать  самый  главный,  незыблемый  закон.  Они  имеют  право
работать сверхурочно. Да эти парни, если разобраться,  могут  делать  все,
что  вздумается,  и  никакая  Стабильность  им  не  помеха,   потому   что
поддерживать  Стабильность  -  это  и  есть  их  работа.  Как   это   так,
спрашиваете? Не торопитесь.
   Времени у нас много - все своим чередом. Здание это называется  "Прог",
и здесь регулярно пасутся газетчики - так же как пару сотен лет назад  они
толклись возле судов или полицейских участков. К трем часам каждая  газета
подсылает  сюда  своего  представителя.  Газетчики  поболтаются   немного,
почешут языки, потом выходит какой-нибудь крупный босс и дает  интервью  -
насчет политики, экономики, что  творится  в  мире,  чего  можно  ждать  в
ближайшем будущем. Обычно на таких конференциях стоит скука  смертная,  но
время от времени выплывает что-то действительно стоящее, например, там  мы
узнали, что решено высушить Средиземное море. Тогда...
   Что? Никогда об этом не слышали? Эй, ребята, это  что  за  чудо  такое?
Шутник вы, право! Всю  жизнь  просидели  на  Луне?  И  никогда  не  видали
Землю-матушку?  И  не  слыхали  толком,  что  на  ней  делается?  Здорово!
Настоящий космический провинциал! Раз так, приятель,  не  серчай,  приношу
извинения. Я-то думал, такие, как ты, вывелись еще до моего рождения.  Ну,
ладно, если чего не ясно, сразу спрашивай и не стесняйся - сердце  у  меня
доброе.


   Короче, в три часа я всегда торчал в "Проге", а в тот день, помню, меня
принесло чуть пораньше. Из "Триба"  должен  был  явиться  новый  газетчик,
какой-то Хейли Хоган, я о  нем  ничего  не  слышал.  Ну,  и  хотел  с  ним
покалякать, выяснить, чем он дышит. Для отшельника с  Луны  объясняю,  что
все городские газеты  обязаны  выступать  с  разными  мнениями  и  точками
зрения. Повторов и совпадений быть не должно.
   Для вас это новость? Странно. Да нет, какие шутки? Все так и есть.  Для
чего нужна Стабильность? Охранять цивилизацию.  В  мире  все  должно  быть
стабильно.  Но  ведь  Стабильность  не  есть  неподвижность,  застой.  Она
достигается за счет взаимодействия различных сил,  которые  уравновешивают
друг друга. Газеты  призваны  уравновешивать  силы  общественного  мнения,
стало быть, точек зрения должно быть  как  можно  больше.  Мы,  газетчики,
прежде чем  давать  материал,  всегда  устраиваем  летучку,  чтобы  каждый
выступал с разным мнением. Ну, это вам ясно: один  напишет,  что  то-то  и
то-то - жуть в полосочку, другой - что конфетка, а третий - что ни рыба ни
мясо,  и  так  далее.  Я  тогда  работал  в  "Таймсе",  и  нашим  основным
конкурентом и оппозицией был "Триб".
   Газетчикам в "Проге" отвели  комнату  рядом  с  кабинетами  начальства,
около вестибюля. Это большущая  комната,  низкий  потолок  и  стены  обиты
планками  из  синтетического  дерева.  В  центре  стоял  круглый  стол  со
стульями, но мы всегда убирали их к стене и подтаскивали к столу  глубокие
кожаные кресла. Забирались в них, а ноги клали на стол,  так  что  на  нем
против каждого кресла выточились бороздки. Наш неписаный  закон  гласил  -
пока все бороздки не заняты, никакой журналисткой болтовни.
   Так вот, пришел я и поразился - почти все уже в сборе. Скользнул в свое
кресло, ноги на стол и осматриваюсь. Все подметки  на  месте,  кроме  пары
напротив меня. Раз такое дело, я откинулся  на  спинку  кресла  и  прикрыл
глаза. Не было как раз моей оппозиции, парня из "Триба": чего  же  я  буду
сотрясать воздух, если некому возразить в ответ?
   - Как делишки, Кармайкл?
   Я пробурчал что-то невнятное.
   А "Пост" не унимается:
   - Не спи, детка, не спи, проспишь сенсацию.
   - Заглохни, - перебил его "Леджер", - правил, что ли, не знаешь? - И он
указал на незанятую бороздку.
   - Точно, - говорю, - закон джунглей.
   Тут вступил "Рекорд", оппозиция "Леджера":
   - Старина Боббус слинял. Не выдержал нашего общества.
   - Как так?
   - Подписал контракт с  фирмой  "Стерео".  Будет  кропать  сценарии  для
комедий.
   Да, думаю, снова мне бороться. Есть у нас такой ритуал: когда возникает
новая пара газетчиков-"оппозиционеров", они должны провести  символическую
борцовскую  схватку.  Но  одной  схваткой  дело   обычно   не   обходится,
завязывается общая потасовка, и все счастливы до небес. А вслух говорю:
   - Наверное, этот Хоган - салага, еще пороха не нюхал. Но  я  на  всякий
случай потренируюсь. Кто-нибудь его видел? Крепкий малый?
   Все отрицательно затрясли головами - никто не видел.
   - Ладно, раз так, потреплемся без него.
   - Ваш корреспондент,  -  начал  "Пост",  -  считает,  что  дело  пахнет
керосином. Сюда, - и он ткнул  большим  пальцем  в  сторону  кабинетов,  -
сбежались все городские тузы.
   Мы все посмотрели на дверь, а  я  по  привычке  попытался  вышибить  ее
взглядом. Представляете, мы приходили в "Прог" каждый божий день, но что в
этом здании делается, понятия не имели.  Да,  не  удивляйтесь.  Мы  просто
приходили, садились, выслушивали, что  нам  наплетут  боссы,  и  убирались
восвояси. Как какие-то бедные родственники. Нас всех это задевало, но меня
в особенности.
   Я  даже  во  сне  пытался  разгадать  тайну  "Прога".  Как-то  раз  мне
приснилось, что там живет чудо-человек, но дышит  он  почему-то  хлором  и
обитает в огромных баках. В другой раз привиделось еще хлеще - там  держат
мумии всех  великих  покойников,  и  каждый  день,  ровно  в  полдень,  их
реанимируют и задают вопросы. А однажды пригрезилась корова,  которая  вся
состояла из мозгов, и ее научили мекать  специальным  шифром.  Иногда  мне
казалось, что я лопну от огорчения, если не проникну внутрь "Прога".
   - Думаешь, они снова  собрались  залить  воду  в  Средиземное  море?  -
спросил я.
   "Леджер" расхохотался, потом сказал:
   - Ходят слухи, что они хотят поменять местами  полюса.  Северный  будет
южным, а южный - северным.
   - Неужто пойдут на такое? - изумился "Рекорд".
   - А что? - "Леджер" пожал плечами. - По мне, так за ради бога -  вдруг,
глядишь, в бридж начнет везти.
   - Будет вам сплетни мусолить! - вмешался я. - Сейчас послушаем, что они
нам напоют.
   - Между прочим, - заговорил "Джорнал", - здесь  вся  шатия.  Контролер,
Вице-Контролер и Зам Вице-Контролера. Но это  еще  не  все  -  прибыл  сам
Главный Стабилиссимус!
   - Врешь!
   Он кивнул, остальные тоже утвердительно закивали головами.
   - Все точно. ГС собственной персоной. Прилетел на пневматической ракете
из Вашингтона.
   - Батюшки светы! - воскликнул я. - Ставлю один к двум, что  теперь  они
решили подкопаться под Атлантический океан!
   "Рекорд" покачал головой:
   - Какой там подкоп! По виду ГСа, тут дело серьезнее.
   В эту минуту дверь  кабинета  распахнулась,  и  оттуда,  меча  громы  и
молнии, вывалился ГС. Я не преувеличиваю. Старина Гротинг здорово смахивал
на Моисея - борода и все такое, - и, когда он хмурился, так и жди, что  из
глаз у него посыплются молнии. Сейчас он хмурился. Он пронесся мимо стола,
за долю секунды испепелил нас своими голубыми кварцевыми глазами - мы враз
скинули ноги на пол. Не успели прийти в  себя,  как  его  уже  не  было  в
комнате - только со свитом рассекла воздух его репсовая туника.
   За ним  гусиным  косяком  появились  Контролер,  Вице-Контролер  и  Зам
Вице-Контролера. Лица у них тоже были хмурые, и они тоже спешили, будто на
пожар. Мы вскочили с мест и поймали Зама Вице-Контролера у самого  выхода.
Это был толстенький коротышка, и озабоченность никак  не  вязалась  с  его
пухлым лицом. Оно слегка перекосилось.
   - Только не сейчас, джентльмены, - сказал он.
   - Минуточку, мистер Клэнг, - начал  я.  -  По-моему,  вы  поступаете  с
прессой несправедливо.
   -  Знаю,  -  согласился  Зам,  -  и  прошу  меня  извинить,  но  сейчас
действительно нет времени.
   - Что ж,  -  произнес  я,  -  придется  сообщить  пятнадцати  миллионам
читателей, что время в наши дни стало слишком дорогим...
   Он с ненавистью взглянул на меня, только я и сам насупился - должен  же
я выудить из него этот проклятый материл!
   - Не  будьте  так  безжалостны.  Если  что-то  поколебало  Стабильность
Главного Стабилиссимуса, вы должны раскрыть нам глаза!
   Тут он забеспокоился, как я и  ожидал.  Пятнадцать  миллионов  будут  в
легкой панике, если прочтут, что ГС метался, как тигр в клетке.
   - Слушайте, - наседал на него я. - В чем  все-таки  дело?  Что  вы  там
такое обсуждали?
   - Хорошо, - сказал он. - Идемте  все  в  мой  кабинет.  Там  подготовим
выпуск для прессы.
   Но я не пошел вместе со всеми. Терзая Клэнга, я заметил:  они  вылетели
из кабинета столь стремительно, что забыли запереть  за  собой  дверь.  На
моей памяти такое случалось впервые, и  я  понял  -  сейчас  или  никогда.
Потому я и нажал на Зама, чтобы дал сводку для прессы. А  я  тем  временем
прорвусь внутрь "Прога" - все играло  мне  на  руку.  Во-первых,  открытая
дверь, во-вторых, не было моей оппозиции из "Триба".
   При чем здесь оппозиция? Как же вы не понимаете?  Оппозиционные  газеты
всегда работают на пару. "Леджер" уходит писать с "Рекордом", "Джорнал"  -
с "Ньюсом" и так далее. Значит, я был свободен, никто меня не хватится, не
заметит, что я смылся. Я немножко потолкался вместе  со  всеми,  пока  они
тянулись за Замом, всех пропустил и остался в комнате последним. Я  сделал
вид, что зацепился за порог, подождал секунду - и  стрелой  к  приоткрытой
двери кабинета. Захлопнул ее за собой, перевел дыхание и пробормотал: "Ну,
чудо-человек, держись!"


   Я стоял в небольшом зале, на стенах из синтетического материала  висели
светящиеся картины. Зал  был  без  дверей  и  кончался  у  подножия  белой
лестницы. Я мог идти только вперед. Дверь за моей спиной была заперта, и я
чувствовал себя в относительной безопасности - но только в  относительной,
друзья мои, не более. Рано или поздно кто-то  спросит  меня,  как  я  сюда
попал.
   Ступеньки поражали красотой - белые,  ровненькие,  они  поднимались  по
кривой, слегка на конус. Я перебирал пальцами по гладким каменным  перилам
и не спеша двигался наверх, ожидая, что сейчас на меня бросится кобра  или
какой-нибудь робот-охранник. Поджилки тряслись от страха.
   Я ступил  на  квадратную  лестничную  площадку  и  тут  только  обратил
внимание на вибрацию. Сначала-то подумал, что это сердце выколачивает  под
ребрами, бывает так,  бам-бам-бам,  дыхание  перехватит,  а  под  желудком
растекается холод. Потом смотрю, нет, пульсация исходит из самого  здания.
Я взбежал по оставшимся ступенькам и очутился перед раздвижной дверью. Ну,
думаю, на самый худой конец из меня сделают чучело и положат под стекло  -
взялся за ручку и толкнул дверь.
   И здесь, братишки, находилось оно самое - ядро,  о  котором  я  говорил
вначале. Ничего подобного я в жизни не  видел,  а  повидать  мне  довелось
немало. Попробую вам его описать.  Шириной  эта  комната  во  все  здание,
высотой - не меньше двух этажей. Я будто очутился внутри  огромных  часов.
Буквально все пространство заполняли какие-то кулачки  и  шестеренки,  они
вращались и при этом сияли, будто  капля  воды  перед  падением.  Все  эти
тысячи колесиков вертелись в гнездах из драгоценного камня - как в  часах,
только масштаб другой, - а красные, желтые, зеленые и голубые  точки  ярко
искрились, точь-в-точь как на картинах одного давно  отдавшего  богу  душу
француза. По фамилии Сера.
   Стены были испещрены расчетными интеграфами - я даже различил суммарные
кривые, выстроенные на фотоэлектрических пластинах. Датчики для интеграфов
находились на уровне глаз  и  перемещались  по  всей  окружности  комнаты,
словно цепь из белых циферблатов. Это все,  что  я  мог  более  или  менее
различить. Остальное было жутко сложным.
   А из самого центра комнаты - бам-бам-бам, которое я поначалу принял  за
стук своего сердца. Между двумя вертикальными осями, снизу и  сверху,  был
закреплен  кристаллический  восьмигранник,  Он  медленно,   с   небольшими
рывками, двигался, а вибрация исходила от вращающих его двигателей. Сверху
восьмигранник освещался прожекторами. Лучи света  отражались  от  медленно
поворачивающихся граней и плясали по всей комнате. Вот это,  братва,  было
зрелище!


   Не успел я сделать два шага, откуда ни возьмись какой-то старый хрен  в
белом халате - увидел меня, кивнул  и  потопал  назад.  Но  через  секунду
обернулся - и снова ко мне, на этот раз очень медленно.
   - Я не совсем... - начало было он, но тут же с сомнением осекся. Взгляд
у него был потухший, отсутствующий, словно он всю жизнь пытался вспомнить,
зачем живет на белом свете.
   - Я Кармайкл, - объявил я.
   - Ах, да! - Лицо его чуть просветлело, но в тот же  миг  на  нем  снова
появилось сомнение.
   Тут я показал, что я - парень не промах.
   - Я со Стабилиссимусом Гротингом.
   - Вы его секретарь?
   - Да.
   - Вы знаете, мистер Митчелл, - заговорил старикан, - хоть перспективы и
мрачные, мне кажется, светлые места тоже есть.  Ведь  скоро  наша  система
обработки данных позволит прогнозировать и ближайшее будущее... - И  он  с
надеждой посмотрел на меня - такой взгляд бывает у собаки, когда она, сидя
на задних лапах, ждет похвалы хозяина.
   - Неужели? - удивился я.
   - Все говорит за то.  Ведь  если  наш  метод  позволяет  заглядывать  в
абсолютное будущее, значит, со временем мы научимся давать точный  прогноз
хоть на завтра - потребуется лишь небольшая модификация.
   - Пожалуй, вы правы, - согласился я, а сам думаю: что он  такое  несет?
Испуг прошел, и я ощутил легкое разочарование. Я ведь  думал,  что  сейчас
увижу чудо-человека, который выдает нашим боссам все тайны  бытия,  а  тут
нате вам - часовой механизм.
   Старикан довольно заулыбался.
   - Вы так считаете? - робко спросил он.
   - Именно так.
   - Может, вам будет нетрудно сказать об  этом  мистеру  Гротингу.  Вдруг
ваша подсказка подействует...
   Тут я снова показал себя молодцом.
   - Сказать по правде, сэр, - говорю, - Главный Стабилиссимус послал меня
к вам для небольшой беседы. Я у  него  работаю  недавно  и,  к  несчастью,
задержался в Вашингтоне.
   -  Ах,  извините,  пожалуйста,  -  забормотал  он.  -  Проходите  сюда,
мистер... мистер...
   И он повел меня через лабиринт из движущихся деталей к пульту в  другом
конце комнаты. Там стояло полдюжины кресел, в одно он уселся  сам,  другое
предложил  мне.  На  плоской  поверхности  пульта   гнездилось   множество
переключателей и кнопок. Он нажал какой-то тумблер, и  освещение  погасло.
Нажал