марок. Если  им  предложить  тысячу,  они  будут
считать себя обеспеченными на всю жизнь.
   - А изобретатель, этот профессор Бройер? Роденшток помолчал  и  затем
сказал сквозь зубы:
   - О нем другой разговор.
   Роденшток посмотрел на часы и продолжал:
   - Мои агенты уже действуют. Я послал  скупщиков  "хлеба"  в  рыбацкую
деревню. И сегодня в девять Майер должен был  привезти  мне  известие  о
том, как идут дела. Но он что-то запоздал.
   Собеседники замолчали. Роденшток повесил голову на грудь и, казалось,
дремал. Кригман вертелся в  кресле,  что-то  бормотал.  Взгляд  его  был
сосредоточен, брови сдвинуты, - он думал.
   Большие стенные часы, роняя мелодичный звон, пробили десять.
   Роденшток встрепенулся и зажег потухшую сигару.  В  ту  же  минуту  в
комнату вошел молодой человек в штатском, но с  военной  выправкой.  Это
был секретарь Роденштока Майер.
   Роденшток молча показал ему на свободное кресло около себя и, прикрыв
глаза, сказал:
   - Говорите.
   Майер был, видимо, утомлен с дороги. Он с удовольствием  опустился  в
мягкое кресло, откинулся, но тотчас выпрямил спину и начал свой доклад:
   - Мы не можем похвалиться успехом, господин  Роденшток.  Несмотря  на
все наши старания и уговоры, рыбаки решительно отказывались продать  нам
"тесто", как они называют "вечный хлеб".  Они  не  хотели  с  нами  даже
разговаривать. И только когда мы предложили каждому рыбаку по три тысячи
марок, они стали колебаться.
   - Скоты! - пробурчал Роденшток.
   - И все же не соглашались. Пришлось поднять цену до пяти тысяч...
   - Грабители!..
   - Тогда двое из них согласились: Фриц  и  Людвиг,  как  называли  их.
Фамилии их я еще не знаю.
   - Ага, все-таки согласились?
   - Да, и с остальными пошло легче. Мы уже скупили тесто  более  чем  у
половины рыбаков и надеялись к вечеру закончить скупку "хлеба",  но  тут
обнаружилось одно  обстоятельство,  которое  заставило  меня  прекратить
скупку до получения ваших дальнейших распоряжений.
   Роденшток поднял веки и сонно спросил:
   - Какое обстоятельство?
   - Вся операция имела смысл только в  том  случае,  если  нам  удастся
скупить весь "хлеб" до последнего грамма. Однако оказалось, что  Фриц  и
Людвиг утаили часть "хлеба" "на вырост", как они говорили.
   - Мошенники!
   - Об этом они  проболтались  своим  односельчанам,  похваляясь  перед
ними, как-де хорошо им удалось одурачить скупщиков. А рыбаки,  продавшие
нам "хлеб" без остатка, конечно, были огорчены тем, что не поступили так
же, как Фриц с Людвигом. И с досады выдали своих односельчан.  Несчастье
в том, что мы не знаем точно количества  запасов  теста,  и  потому  нет
никакой гарантии, что нам удастся извлечь весь  "хлеб",  особенно  после
того урока, который нам дали Фриц  и  Людвиг.  Вот  почему  я  прекратил
дальнейшую скупку "вечного хлеба". По этой же причине я не  приступал  к
выполнению и второй задачи, в отношении профессора Бройера.
   Лицо Роденштока было еще сонно, но его брови уже ползли к переносице,
собирая в складки кожу на лбу. Майер знал, что значит  эта  перемена,  и
вытянулся еще больше.
   - Скверно, - тихо сказал  Роденшток,  но  в  этом  тихом  голосе  уже
слышался отдаленный удар грома.
   - Скверно! - повторил он неожиданно громко, и лицо его побагровело.
   "Ага, и ты умеешь волноваться", - не без злорадства подумал  Кригман.
И вдруг, поднявшись, он поднял вверх указательный палец и нагнул  голову
к Роденштоку.
   - Слушайте меня, я хочу что-то сказать.
   Глаза  Роденштока  не  спали,  теперь  они  метали  молнии.   Но   он
внимательно выслушал Кригмана.
   - Кризисы, революции, войны - это все ужасно, -  начал  Кригман  свой
проект. - Но то, что ужасно для масс, может быть совсем не  ужасным  для
отдельных людей. Умный человек должен  из  всего  извлекать  выгоду  для
себя, даже из войн.
   "Да, ты не можешь пожаловаться на войну", - подумал Роденшток,  глядя
на Кригмана.
   Кригман как будто уловил эту мысль.
   - Вот вы, например, господин Роденшток, вы во время войны  перековали
на своих заводах орала на мечи и работали на оборону.
   Роденшток поморщился. Это была правда. Он тоже не мог пожаловаться на
войну.
   - Вы говорите, "вечный хлеб"  -  это  бомба.  -  И,  мотнув  головой,
Кригман продолжал:
   - На бомбах люди тоже неплохо зарабатывали.  Пока  там  и  кризисы  и
революции, на этом "вечном хлебе" можно сделать  хороший  оборот.  Чтобы
долго не распространяться,  я  скажу  прямо.  Зачем  уничтожать  "вечный
хлеб"?  Лучше  будем  торговать  им.  Купим  патент  на  изобретение   у
профессора Бройера, заплатим ему какие угодно суммы - я для такого  дела
не  пожалею  всей  наличности  моего  банка,  -  организуем  акционерное
общество по продаже и экспорту  "вечного  хлеба"  и  наживем  миллиарды,
прежде чем случатся всякие там поражения. А тогда -  пусть  хоть  потоп.
Ведь  перед  нами  мировой  рынок.  Шутка  сказать!  И  мы  единственные
монополисты. Да ведь это греза, мечта! Нет, "вечный хлеб" не бомба. Хлеб
есть хлеб, и он очень хорошо прокормит нас.
   - Но мои заводы сельскохозяйственных машин...
   - Они все равно обречены. "Вечный хлеб"  существует,  и  вы  его  уже
больше не уничтожите. Я думаю, не один Фриц и  кто  еще  там  припрятали
себе кусочек теста хоть с горошину. Из горошины через год,  может  быть,
вырастет гора. А будем мы монополисты, у нас будут горы золота.
   - Пожалуй, вы правы, - задумчиво сказал Роденшток. - Майер, поезжайте
немедленно к профессору Бройеру. Предложите ему  миллион,  два,  сколько
запросит. Не останавливайтесь ни перед какой ценой!
   Майер встал,  поклонился  одной  головой  и,  круто  повернувшись  на
каблуках, вышел.
   Через несколько дней Майер делал доклад Роденштоку и Кригману.
   - Профессор решительно  отказывается  продать  свое  изобретение  для
коммерческой эксплуатации. Он говорит, что мечтой всей  его  жизни  было
избавить человечество от голода, и он решил предоставить  "вечный  хлеб"
бесплатно всем нуждающимся.
   - Идеалист! - иронически сказал Кригман.
   - Просто дурак, - коротко отрезал Роденшток. - Вы называли ему сумму,
которую мы предлагаем за его изобретение?
   - Называл.
   - И что же?
   - Когда я сказал: "миллион", он весь закипел гневом. Когда я  сказал:
"пять", он.., он выставил меня за  дверь.  Мне  кажется,  он  не  совсем
нормален. Он даже не взял патента на свое изобретение.
   - Как, не взял патента! -  вскричал  Кригман  -  Тогда  мы  с  ним  и
считаться не будем. Сами заявим патент.  И  будем  торговать.  Пригласим
какого-нибудь химика с головой, но без  штанов,  дадим  ему  пару-другую
тысяч, он нам поклонится в ножки  и  произведет  анализ  хлеба.  Кое-что
можем изменить в составе "хлеба", сдобрить чем-нибудь ароматическим, что
ли, и дело пойдет. Это все пустое!
   - Но другим тоже известно о хлебе. Не одному вам  могут  приходить  в
голову  такие  гениальные  коммерческие  планы!  -   иронически   сказал
Роденшток.
   Кригман задумался.
   - Да, надо охранить наши "золотоносные россыпи"  на  острове  Фэр,  -
сказал он. - Но я думаю, что при наших деньгах и связях это нам удастся.
   - Другие тоже имеют деньги и связи, - не унимался Роденшток.
   - Но что же делать? Это необходимо, и этим решается все, не так ли вы
сказали?
   Другого исхода не было. Роденшток принужден был согласиться.  И,  уже
не споря больше, они начали обдумывать план действий.

Глава 5

ЗОЛОТЫЕ РОССЫПИ

   Фриц, в новом узком городском костюме, так не  шедшем  к  его  дюжей,
коренастой фигуре, приехал из города и  хвастал  перед  Людвигом  своими
покупками. Небольшая комната была похожа на магазин случайных вещей.
   - Вот, садись на это кресло.
   Людвиг  недоверчиво  осмотрел  высокое,  узкое  кресло  с   бархатным
сиденьем, сделанное из белого полированного металла, и уселся.
   Фриц что-то повертел сзади, и вдруг кресло  скользнуло  вниз.  Людвиг
испуганно схватился за ручки, нелепо подняв ноги. Фриц, его жена  и  сын
засмеялись.
   - Вот занятная штука! Дорого стоит, но очень интересно.
   Это было зубоврачебное кресло.
   Людвиг вылез из кресла и продолжал осмотр.
   - А это что? Биллиардные шары? Зачем они тебе?
   - Сын играть будет вместо мяча. Уж больно гладкие, понравились мне. А
вот, смотри, труба.
   Фриц показал большую медную трубу.
   - Эх, блестит как! Золото. Ну, конечно, купил кое-что  жене:  зонтик,
на платье бархату, шубу лисью. Людвиг осмотрел трубу.
   - Играть умеешь?
   - Научусь.
   - Ты трубу, а я пианино себе купил. Дочка играть учиться  будет.  Это
получше твоей трубы.
   - Что пианино! У меня еще на пристани одна штука лежит. Всем вам  нос
утру. Хочешь, идем посмотрим.
   Людвиг согласился, и они пошли, продолжая хвастать друг перед  другом
своими покупками.
   На пристани уже толпились рыбаки. Они давно оставили рыбную  ловлю  и
все обратились в завзятых  спекулянтов  с  тех  пор,  как  их  маленькая
деревушка неожиданно сделалась  "золотым  дном".  Фриц  оказался  хитрее
всех. Он первый сообразил, что если тесто так дорого, то питаться  можно
и рыбой, а все тесто растить на продажу. В последнее время  он  продавал
тесто агентам Роденштока чуть ли не на вес золота  и  очень  разбогател,
далеко оставив за собой своих односельчан.
   - А ну-ка, покажи, что у тебя есть? -  говорили  они,  разглядывая  с
завистью  и  любопытством  большой  ящик.  Фриц  с  помощью   нескольких
добровольцев из рыбаков вскрыл ящик и извлек оттуда новенький мотоцикл с
коляской. Это было невиданное в деревне зрелище. Все ахнули. Ну и  Фриц!
Действительно утер всем нос. Фриц хлопотал около мотоцикла, налил масла,
смазал, что-то покрутил.
   - И когда ты успел научиться? Неужто поедешь? Мотор  заработал.  Фриц
вскочил на мотоцикл и проехал несколько  шагов  вверх.  Но  на  глубоком
песке колеса застряли. Мотоцикл пострелял  немного  и  остановился.  Эта
неудача была встречена радостно-ироническими замечаниями. Как  ни  бился
Фриц, он не мог оживить мотор.
   - Ничего, выпишу шофера, пойдет. - И он поволок машину в гору.
   Людвиг шел  следом,  прикованный  взглядом  к  блестящему  мотоциклу.
Зависть разъедала сердце Людвига. Он уже ненавидел  Фрица.  Того  самого
Фрица, с которым не раз разделял смертельные опасности на море.
   Нет, Людвиг не успокоится до тех пор, пока у него не будет  такой  же
машины. Для этого только надо достать хороший кусок теста. У  Фрица  еще
есть. Он сам хвалился. И Людвиг знает, где Фриц  хранит  это  сокровище.
Сегодня вечером Фриц, вероятно, опять напьется пьяный и будет лежать как
убитый... Сегодня ночью...
   Людвиг не мог дождаться ночи. Когда в окнах погасли  последние  огни,
Людвиг пробрался к дому Фрица. Собака залаяла, но скоро  затихла,  узнав
Людвига. Он переждал немного и начал осторожно выдавливать окно. Осколки
стекла зазвенели, но никто не проснулся. Людвиг пролез через окно в  дом
и стал  ощупью  пробираться  к  новому  дубовому  буфету,  где  у  Фрица
хранилось теперь тесто.
   Дверца буфета заскрипела. Людвиг замер.  В  соседней  комнате  кто-то
повернулся, скрипнув кроватью, что-то пробормотал  во  сне  и  захрапел.
Людвиг достал небольшой кувшинчик и с драгоценной ношей стал пробираться
к окну. Впотьмах он задел рукой за медную трубу.  Она  упала  с  ужасным
грохотом. Фриц проснулся и выпрыгнул из спальни.
   - Кто здесь?
   Фигура Людвига вырисовывалась на  фоне  окна,  освещенного  взошедшей
луной.
   "Воры!" - в  одно  мгновение  подумал  Фриц,  и  его  вдруг  охватила
необычайная злоба. Он осмотрелся. На столе лежали биллиардные шары. Фриц
схватил один шар и, не помня себя, бросил им в голову вора. Людвиг  упал
как  подкошенный,  опрокинувшись  на  зубоврачебное  кресло.   Поднялась
испуганная жена и пришла с фонарем. Фриц осмотрел вора.
   - Людвиг! - с удивлением воскликнул он, рассматривая огромную рану на
голове. Биллиардный шар с такой силой врезался в череп, что вошел в него
до половины и выглядывал из кровавой  массы,  как  огромный,  выпученный
глаз.
   Жена плакала. Фриц растерялся. Он убийца! Что теперь будет? Но  скоро
успокоился.
   - Довольно тебе выть, - сказал он жене.  -  Я  не  совершил  никакого
преступления. Ко мне в дом забрался грабитель, напал  на  меня.  Я  стал
защищаться. Ты скажешь это, должна сказать. Понимаешь? И мне  ничего  не
будет.
   Убийство Людвига взволновало всю деревню. Но рыбаки были  на  стороне
Фрица. Каждый защищает свою собственность. Его  даже  не  арестовали,  и
дело было  прекращено.  Жизнь  пошла  своим  чередом.  Майер  со  своими
агентами успешно скупали тесто. Но нужно было  спешить,  чтобы  сюда  не
наехали  другие  скупщики.  Несколько   подозрительных   личностей   уже
появилось в деревушке.  Майеру  удалось  сманить  их  на  свою  сторону,
предложив большую сумму. Только с  одним  недавно  приехавшим  скупщиком
Майеру пришлось повозиться. Этот скупщик не шел ни на какие  переговоры,
его нельзя было подкупить.  Майер  не  спускал  с  него  глаз.  Скупщику
удалось скупить более ста граммов теста, и он, видимо, старался уехать с
добычей незамеченным. Но Майер ходил за ним как тень.
   Однажды вечером  они  встретились  у  берега,  недалеко  от  старого,
безлюдного теперь маяка.
   - Вы преследуете меня? - сказал неизвестный.
   - Да, - ответил Майер, - и буду преследовать до тех пор, пока  вы  не
согласитесь на мои предложения. Я не пущу вас с острова, и вы не унесете
отсюда ни одного грамма теста.
   Скупщик был,  очевидно,  человек  не  робкого  десятка.  Презрительно
прищурившись, он ответил, опуская руку в карман:
   - Вы угрожаете мне? Напрасно. Я умею  защищаться.  Майер  понял  жест
скупщика и бросился к нему. В ту же  минуту  скупщик  вынул  из  кармана
револьвер. Но  Майер  успел  выбить  ловким  ударом  револьвер  из  руки
противника.  Завязалась  рукопашная  борьба.  Они  катались  по   песку,
опрокидывая друг друга, как  во  французской  борьбе.  Майер  был  более
ловкий, скупщик - более  сильный.  Это  уравновешивало  шансы  на  исход
борьбы. Майер начал уставать  первым.  Случайно  он  заметил  лежащий  в
стороне  отброшенный  револьвер.  Перекатившись  два   раза   со   своим
противником с боку  на  бок,  он  оказался  рядом  с  лежащим  на  земле
револьвером. Но скупщик, очевидно, понял план Майера  и  также  протянул
руку к револьверу. В  борьбе  они  вырыли  яму,  царапая  песок  руками.
Наконец Майеру удалось левой рукой оттянуть назад голову врага, а правой
ухватиться за револьвер. Однако противник успел сжать  ему  руку.  Тогда
Майер невероятным изгибом кисти повернул  револьвер  к  голове  врага  и
спустил курок. Глухо прозвучал выстрел,  заглушаемый  песчаными  дюнами,
прибоем  и  воем  ветра.  Борьба  была  окончена.  Еще   раз   пролилась
человеческая кровь.
   Майер осмотрелся. Кругом было пустынно. Ни живой души.  Только  чайки
испуганно кричали, низко пролетая над человеком и трупом. Майер  взвалил
труп на спину, отнес его в здание маяка,  втащил  в  верхнюю  комнату  и
бросил у того самого места, где когда-то Ганс хранил  свое  сокровище  -
"вечный хлеб".
   С самым упорным соперником было покончено.  Но  на  смену  ему  могли
приехать другие. Майер  телеграфировал  Роденштоку,  что  нужно  принять
какие-нибудь особые меры, чтобы ускорить скупку хлеба.
   Когда Роденшток прочитал эту телеграмму Кригману, он сказал:
   - Я уже придумал. Назовите меня старой метлой, если мое  средство  не
выкачает всех запасов теста из лап этих  скряг  рыбаков.  Они  сами  все
отдадут нам, и мы на этом еще наживемся.
   И, как по мановению волшебного  жезла,  в  деревушке  вдруг  закипела
новая, необычайная жизнь. Подходили корабли, груженные лесом и огромными
ящиками. Наскоро сколоченные здания вырастали вокруг деревни как  грибы.
Скоро на зданиях  появились  красивые  вывески:  "Бар",  "Кинематограф",
"Танцевальный зал", еще и еще  "Бар"  и  над  самым  большим  зданием  -
"Казино". Жизнь рыбаков превратилась в вечный праздник.  Жены  наполняли
кинематограф, упиваясь картинами роскоши привольной жизни, - Кригман сам
подбирал картины, - а мужья пропадали в барах  и  игорном  доме.  Отрава
азарта  крепко  захватила  непосредственные  натуры   рыбаков,   и   они
предавались игре до самозабвения.
   Многие уже спустили все  нажитое  на  спекуляции  и  в  непреоборимой
страсти продолжать игру и отыграться бросали на игорный  стол  последнюю
"валюту", тесто, которое принималось по весу, как  золото.  Недалек  был
тот день, когда охваченные безумной горячкой азарта  рыбаки  положат  на
зеленый стол  последний  кусочек  заветного  теста,  хранимый  ими,  как
сокровище. Однако планы Майера скоро были  разрушены  самым  неожиданным
образом.
   В один темный, весенний вечер к старому,  заброшенному  зданию  маяка
подошли три молодых рыбака. Несколько лет  они  работали  на  заводах  в
Эссене, но безработица  последнего  времени  заставила  их  вернуться  в
деревню и вновь заняться рыбным промыслом.
   - Зайдемте сюда, - сказал старший из них, Иоганн, указывая  рукой  на
открытую, изломанную ветром дверь маяка.
   Все вошли и поднялись за Иоганном в верхнюю комнату.
   - Что это здесь падалью пахнет? - сказал Оскар, потягивая носом.
   - Какая-нибудь бродячая кошка подохла, - ответил Роберт.
   - Я вам сейчас покажу эту кошку, - Иоганн  зажег  спичку.  В  слабом,
дрожащем  пламени   товарищи   Иоганна   увидали   лежащий   на   мусоре
полуразложившийся  труп  человека  в  городском  костюме.  Они  невольно
вскрикнули.
   - Это труп одного из спекулянтов, убитого Майером, - сказал Иоганн. -
Я был свидетелем убийства. Но дело не в этом  трупе.  Одним  спекулянтом
меньше - невелика потеря Я хотел поговорить с вами о другом.  Пойдем  на
берег моря, здесь трудно дышать. - И когда они вышли на берег и  уселись
на песчаную отмель, Иоганн начал говорить:
   - Вы видели труп. Вы знаете,  что  это  не  первое  и,  вероятно,  не
последнее убийство в нашей  деревне.  Товарищи,  подумайте  о  том,  что
происходит. Люди будто  с  ума  посходили.  Убийства,  кражи,  пьянство,
разврат, азарт... Господа Майеры совершенно развратили  наших  стариков,
превратили их в завзятых спекулянтов и картежников.
   - Да, эти безобразия пора прекратить, - сказал Оскар.
   - Конечно, пора, - согласился Иоганн.  -  Но  есть  кое-что  поважнее
безобразий. Это "вечный хлеб", который и  наделал  всю  кутерьму.  Зачем
понаехали сюда господа Майеры и их приспешники?  Зачем  они  развращают,
спаивают, обыгрывают в рулетку наших рыбаков?
   - Для того, чтобы  выманить  хлеб  и  нажить  миллионы,  -  отозвался
Роберт.
   - Правильно. Чтобы нажить миллионы за счет голодающих  рабочих,  надо
прибавить. А между тем этот же хлеб,  сделайся  он  достоянием  рабочих,
может стать огромным орудием в их борьбе с капиталистами.
   - Довольно, мы поняли тебя! - сказал Оскар, поднимаясь с земли.
   - Нам необходимо овладеть тестом, собрать его как  можно  больше.  Но
как это сделать?
   - В этом весь вопрос, - ответил Иоганн. -  Мы  слишком  бедны,  чтобы
конкурировать с Майерами в скупке хлеба...
   - Уговорить, доказать нашим?
   - Не докажешь. Поздно. Деньги и азарт сделали свое  дело.  Рыбаки  не
скоро проснутся от угара.
   - Может быть, похитить? - предложил Роберт. Иоганн пожал плечами.
   - Отчего бы и не похитить, если это нужно для великого дела. Но много
ли мы похитим? Старики дрожат над своим  сокровищем.  Из-за  теста  брат
убивает брата. Я кое-что придумал, и, может быть, мне удастся достигнуть
цели. - Иоганн обернулся и  посмотрел  на  дорогу,  ведущую  в  деревню.
Дорога была безлюдна. -  Сейчас  сюда  должен  прийти  Майер,  -  сказал
Иоганн. - Я назначил ему здесь свидание,  предложив  свои  услуги  по..,
организации бандитской шайки, которая могла бы ограбить рыбаков - отнять
у них все оставшееся тесто. Покончить с тестом одним ударом, вместо того
чтобы "выкручивать" его в рулетку! Майер, кажется,  не  совсем  доверяет
мне,