случае
обязательно к худшему.  Но повлиять на строение мозга,  упорно о  чем-то
думая,  попросту невозможно. - Он задумчиво посмотрел на Джорджа и доба-
вил:  Кто вам посоветовал делать это? Окончательно расстроившись, Джордж
судорожно глотнул и ответил:
    - Никто, доктор. Это моя собственная идея.
    - А кто знал об этих ваших занятиях?
    - Никто. Доктор, я не хотел ничего плохого.
    - Кто сказал, что это плохо? Бесполезно, только и всего. А почему вы
скрывали свои занятия?
    - Я...  я думал,  что надо мной будут смеяться. (Он вдруг вспомнил о
недавнем споре с Тревельяном. Очень осторожно, как будто эта мысль толь-
ко зародилась в самом отдаленном уголке его  сознания,  Джордж  высказал
предположение,  что,  пожалуй,  можно кое-чему научиться, черпая знания,
так сказать,  вручную,  постепенно и понемногу.  Тревельян  оглушительно
расхохотался:  "Джордж,  не хватает еще,  чтобы ты начал дубить кожу для
своих башмаков и сам ткать материю для своих рубашек".  И тогда он обра-
довался, что сумел хорошо сохранить свою тайну.)
    Погрузившись в  мрачное  раздумье,  доктор  Антонелли перекладывал с
места на место кусочки пленки, которые рассматривал в начале их разгово-
ра. Наконец он произнес:
    - Займемся-ка  вашим анализом.  Так мы ничего не добьемся.  К вискам
Джорджа приложили провода.  Раздалось жужжание, и снова в его мозгу воз-
никло ясное воспоминание о том,  что происходило с ним в этом здании де-
сять лет назад.
    Руки Джорджа были липкими от пота,  его сердце отчаянно  колотилось.
Зачем, зачем он сказал доктору, что тайком читает книги?
    Всему виной было его проклятое тщеславие.  Ему захотелось щегольнуть
своей предприимчивостью и самостоятельностью,  а вместо этого он  проде-
монстрировал свое суеверие и невежество и восстановил доктора против се-
бя. (Он чувствовал, что Антонелли возненавидел его за самодовольную раз-
вязность.)
    А теперь он довел себя до такого возбуждения, что анализатор, конеч-
но, покажет полную бессмыслицу.
    Он не заметил,  когда именно с его висков сняли провода.  Он  только
вдруг осознал, что доктор стоит перед ним и задумчиво смотрит на него. А
проводов уже не было. Отчаянным усилием воли Джордж взял себя в руки. Он
полностью распростился с мечтой стать программистом. За каких-нибудь де-
сять минут она окончательно рассеялась.
    - Наверно, нет? - уныло спросил он.
    - Что нет?
    - Из меня не выйдет программиста? Доктор потер нос и сказал:
    - Одевайтесь,  заберите свои вещи и идите в комнату 1.5-С.  Там  вас
будут ждать ваши бумаги и мое заключение.
    - Разве я уже получил образование? - изумленно спросил Джордж. - Мне
казалось,  что это только...  Доктор Антонелли внимательно посмотрел  на
письменный стол.
    - Вам все объяснят.  Делайте, как я сказал. Джордж почувствовал смя-
тение.  Что от него утаивают? Он годится только для профессии дипломиро-
ванного  чернорабочего,  и его хотят подготовить,  заставить смириться с
этой судьбой?
    Он сразу полностью уверовал в  правильность  своей  догадки,  и  ему
пришлось напрячь все силы, чтобы не закричать.
    Спотыкаясь, он побрел к своему месту в зале. Тревельяна там не было,
и,  если бы Джордж в тот момент был способен осмысленно воспринимать ок-
ружающее, он обрадовался бы этому обстоятельству. В зале вообще уже поч-
ти никого не осталось, а те немногие, которые, судя по их виду, как буд-
то намеревались его порасспросить, были слишком измучены ожиданием своей
очереди в конце алфавита,  чтобы выдержать его свирепый,  полный злобной
ненависти взгляд.
    По какому  праву они будут квалифицированными специалистами,  а он -
чернорабочим? Чернорабочим! Он был в этом уверен.
    Служитель в красной форме повел его по коридорам, полным деловой су-
еты, мимо комнат, в каждой из которых помещалась та или иная группа спе-
циалистов - где два,  а где пять  человек:  механики-мотористы,  инжене-
ры-строители, агрономы... Существовали сотни различных профессий, и зна-
чительная их часть будет представлена в этом году по крайней мере  одним
или двумя жителями его родного городка.
    В эту  минуту  Джордж ненавидел их всех:  статистиков,  бухгалтеров,
тех,  кто поважнее,  и тех, кто помельче. Он ненавидел их за то, что они
уже получили свои знания и им была ясна их дальнейшая судьба,  а его са-
мого, все еще не обученного, ждала какая-то новая волокита.
    Наконец он добрался до двери с номером 3.5-С.  Его  ввели  в  пустую
комнату и оставили одного. На какой-то миг он воспрянул духом. Ведь, ес-
ли бы эта комната предназначалась для чернорабочих,  тут уже  сидело  бы
много его сверстников.
    Дверь в  невысокой,  в  половику  человеческого  роста,  перегородке
скользнула в паз, и в комнату вошел пожилой седовласый мужчина. Он улыб-
нулся,  показав ровные,  явно фальшивые зубы, однако на его румяном лице
не было морщин, а голос сохранил звучность.
    - Добрый вечер, Джордж, - сказал он. - Я вижу, что на этот раз к нам
в сектор попал только один из вас.
    - Только один? - с недоумением повторил Джордж.
    - Ну,  по всей Йемле таких,  как вы,  наберется несколько тысяч. Да,
тысяч. Вы не одиноки. Джордж почувствовал раздражение.
    - Я ничего не понимаю, сэр, - сказал он. - Какова моя классификация?
Что происходит?
    - Полегче,  друг мой. Ничего страшного. Это могло бы случиться с кем
угодно.  - Он протянул руку,  и Джордж, машинально взяв ее, почувствовал
крепкое пожатие. - Садитесь. Меня зовут Сэм Элленфорд. Джордж нетерпели-
во кивнул.
    - Я хочу знать, в чем дело, сэр.
    - Естественно. Во-первых, Джордж, вы не можете быть программистом. Я
думаю, что вы и сами об этом догадались.
    - Да, - с горечью согласился Джордж. - Но кем же я тогда буду?
    - Это очень трудно объяснить, Джордж. - Он помолчал и затем отчетли-
во произнес: Никем.
    - Что?!
    - Никем!
    - Что это значит? Почему вы не можете дать мне профессию?
    - Мы тут бессильны, Джордж, у нас нет выбора. За нас решает устройс-
тво вашего мозга. Лицо Джорджа стало землистым, глаза выпучились.
    - Мой мозг никуда не годится?
    - Да  как  сказать.  Но в отношении профессиональной классификации -
можете считать, что он действительно не годится.
    - Но почему? Элленфорд пожал плечами.
    - Вам,  конечно, известно, как осуществляется на Земле программа об-
разования. Практически любой человек может усвоить любые знания, но каж-
дый индивидуальный мозг лучше подходит для одних видов знаний,  чем  для
других.  Мы  стараемся  по возможности сочетать устройство мозга с соот-
ветствующими знаниями в пределах квоты на специалистов каждой профессии.
Джордж кивнул.
    - Да, я знаю.
    - Но иногда,  Джордж,  нам попадается молодой человек, чей интеллект
не подходит для наложения на него каких бы то ни было знаний.
    - Другими словами, я не способен получить образование?
    - Вот именно.
    - Но это безумие.  Ведь я умен. Я могу понять... - Он беспомощно ог-
лянулся,  как  бы  отыскивая какую-нибудь возможность доказать,  что его
мозг работает нормально.
    - Вы неправильно - меня поняли, - очень серьезно произнес Элленфорд.
- Вы умны. Об этом вопроса не встает. Более того, ваш интеллект даже вы-
ше среднего. К сожалению, это не имеет никакого отношения к тому, подхо-
дит ли он для наложения знаний.  Вообще сюда почти всегда попадают умные
люди.
    - Вы хотите сказать, что я не могу стать даже дипломированным черно-
рабочим? - пролепетал Джордж. Внезапно ему показалось, что даже это луч-
ше,  чем открывшаяся перед ним пустота.  - Что особенного  нужно  знать,
чтобы быть чернорабочим?
    - Вы недооцениваете чернорабочих,  молодой человек.  Существует мно-
жество разновидностей этой профессии,  и каждая из  этих  разновидностей
имеет  свой комплекс довольно сложных знаний.  Вы думаете,  не требуется
никакого искусства,  чтобы правильно поднимать тяжести?  Кроме того, для
профессии чернорабочего мы должны отбирать не только подходящий тип моз-
га,  но и подходящий тип тела. Вы не годитесь для этого, Джордж. Если бы
вы стали чернорабочим, вас хватило бы ненадолго. Джордж знал, что не об-
ладает крепким телосложением.
    - Но я никогда не слышал ни об одном человеке без профессии,  - воз-
разил он.
    - Таких людей немного,  - ответил Элленфорд.  - И мы оберегаем их. -
Оберегаете?  - Джордж почувствовал,  как в его душе  растут  смятение  и
страх.
    - Вы находитесь под опекой планеты,  Джордж.  С того момента, как вы
вошли в эту дверь, мы приступили к своим обязанностям. - И он улыбнулся.
    Это была добрая улыбка. Джорджу она показалась улыбкой собственника,
улыбкой взрослого, обращенной к беспомощному ребенку.
    - Значит, я попаду в тюрьму? - спросил он.
    - Ни в коем случае.  Вы просто будете жить с себе подобными. "С себе
подобными!" Эти слова громом отдались в ушах Джорджа.
    - Вам нужны особые условия.  Мы позаботимся о вас,  - сказал  Эллен-
форд.
    К своему  ужасу,  Джордж  вдруг залился слезами.  Элленфорд отошел в
другой конец комнаты и, как бы задумавшись о чем-то, отвернулся.
    Джордж напрягал все силы,  и судорожные рыдания сменились всхлипыва-
ниями, а потом ему удалось подавить и их. Он думал о своем отце, о мате-
ри, о друзьях, о Тревельяне, о своем позоре...
    - Я же научился читать! - возмущенно сказал он.
    - Каждый нормальный человек может научиться этому.  Нам  никогда  не
приходилось сталкиваться с исключениями.  Но именно на этом этапе мы об-
наруживаем...  э...  э... исключения. Когда вы научились читать, Джордж,
мы узнали об особенностях вашего мышления. Дежурный врач уже тогда сооб-
щил о некотором его своеобразии.
    - Неужели вы не можете попробовать дать мне образование? Ведь вы да-
же не пытались сделать это. Весь риск я возьму на себя.
    - Закон запрещает нам это, Джордж. Но, послушайте, все будет хорошо.
Вашим родителям мы представим дело в таком свете, что это не огорчит их.
А там,  куда вас поместят, вы будете пользоваться некоторыми привилегия-
ми. Мы дадим вам книги, и вы сможете изучать все, что пожелаете.
    - Собирать знания по зернышку, - горько произнес Джордж. - И к концу
жизни я буду знать как раз достаточно, чтобы стать дипломированным млад-
шим клерком в отделе скрепок.
    - Однако,  если не ошибаюсь,  вы уже пробовали  учиться  по  книгам.
Джордж замер. Его мозг пронзила страшная догадка.
    - Так вот оно что...
    - Что?
    - Этот ваш Антонелли! Он хочет погубить меня!
    - Нет, Джордж, вы ошибаетесь.
    - Не  разуверяйте меня.  - Джорджа охватила безумная ярость.  - Этот
поганый ублюдок решил расквитаться со мной за то, что я оказался для не-
го  слишком  умным.  Я  читал  книги и пытался подготовиться к профессии
программиста.  Ладно,  какого отступного вы хотите? Деньги? Так вы их не
получите. Я ухожу, и когда я объявлю об этом... Он перешел на крик.
    Элленфорд покачал головой и нажал кнопку. В комнату на цыпочках вош-
ли двое мужчин и с двух сторон приблизились к Джорджу.  Они прижали  его
руки  к  бокам,  и один из них поднес к локтевой впадине его правой руки
воздушный шприц.  Снотворное проникло в вену и подействовало почти мгно-
венно.
    Крики Джорджа тут же оборвались, голова поникла, колени подогнулись,
и только служители, поддерживавшие его с обеих сторон, не дали ему, спя-
щему, рухнуть на пол.
    Как и было обещано, о Джордже позаботились. Его окружили вниманием и
были к нему неизменно добры - Джорджу казалось,  что он сам точно так же
обращался бы с больным котенком.
    Ему сказали, что он должен взять себя в руки и найти для себя какой-
нибудь интерес в жизни.  Потом ему объяснили,  что большинство тех,  кто
попадает сюда, вначале всегда предается отчаянию и что со временем у не-
го это пройдет. Но он даже не слышал их.
    Джорджа посетил сам доктор Элленфорд и рассказал,  что его родителям
сообщили, будто он получил особое назначение.
    - А они знают?..  - пробормотал Джордж. Элленфорд поспешил успокоить
его:
    - Мы не вдавались в подробности.
    Первое время Джордж отказывался есть и ему вводили  питание  внутри-
венно.  От  него спрятали острые предметы и приставили к нему охрану.  В
его комнате поселился Хали Омани,  и флегматичность нигерийца подейство-
вала на Джорджа успокаивающе.
    Однажды, снедаемый  отчаянной  скукой,  Джордж попросил какую-нибудь
книгу. Смани, который сам постоянно что-то читал, поднял голову и широко
улыбнулся. Не желая доставлять им удовольствия, Джордж чуть было не взял
назад свою просьбу, но потом подумал: "А не все ли равно?"
    Он не уточнил,  о чем именно хочет читать,  и Смани принес ему книгу
по  химии.  Текст был напечатан крупными буквами,  составлен из коротких
слов и пояснялся множеством картинок.  Это была книга для подростков,  и
Джордж с яростью швырнул ее об стену.
    Таким он будет всегда. На всю жизнь он останется подростком, челове-
ком, не получившим образования, и для него будут писать специальные кни-
ги.  Изнывая от ненависти, он лежал в кровати и глядел в потолок, однако
через час, угрюмо насупившись, встал, поднял книгу и принялся за чтение.
    Через неделю он кончил ее и попросил другую.
    - А первую отнести обратно?  -  спросил  Омани.  Джордж  нахмурился.
Кое-чего он не понял, но он еще не настолько потерял чувство собственно-
го достоинства, чтобы сознаться в этом.
    - Впрочем, пусть остается, - сказал Смани. - Книги предназначены для
того, чтобы их читали и перечитывали.
    Это произошло в тот самый день,  когда он наконец принял приглашение
Смани посмотреть заведение, в котором они находились. Он плелся за ниге-
рийцем, бросая вокруг быстрые злобные взгляды.
    О да, это место не было тюрьмой! Ни запертых дверей, ни стен, ни ох-
раны.  Оно напоминало тюрьму только тем,  что его обитатели не могли его
покинуть.
    И все-таки  было  приятно увидеть десятки подобных себе людей.  Ведь
слишком легко могло показаться,  что во всем мире только ты один  так...
искалечен.
    - А сколько здесь живет человек? - пробормотал он.
    - Двести пять, Джордж, и это не единственное в мире заведение такого
рода. Их тысячи.
    Где бы он ни проходил, люди поворачивались в его сторону и провожали
его глазами - и в гимнастическом зале, и на теннисных кортах, и в библи-
отеке.  (Никогда в жизни он не представлял себе,  что может существовать
такое количество книг;  ими были битком - именно битком - набиты длинные
полки.) Все с любопытством рассматривали его, а он бросал в ответ ярост-
ные взгляды.  Уж они-то ничем не лучше его,  как же они смеют глазеть на
него,  словно на какую-нибудь диковинку!  Всем им, по-видимому, было лет
двадцать - двадцать пять.
    - А  что  происходит  с  теми,  кто  постарше?  - неожиданно спросил
Джордж.
    - Здесь живут только более молодые, - ответил Омани, а затем, словно
вдруг поняв скрытый смысл вопроса Джорджа, укоризненно покачал головой и
добавил:  Их не уничтожают, если ты это имеешь в виду. Для старшего воз-
раста существуют другие приюты.
    - А впрочем,  мне наплевать...  - пробормотал Джордж,  почувствовав,
что проявил к этому слишком большой интерес  и  ему  угрожает  опасность
сдаться.
    - Но почему?  Когда ты станешь старше, тебя переведут в приют, пред-
назначенный для лиц обоего пола. Это почему-то удивило Джорджа.
    - И женщин тоже?
    - Конечно. Неужели ты считаешь, что женщины не подвержены этому?
    И Джордж поймал себя на том,  что испытывает такой интерес и  волне-
ние,  каких не замечал в себе с того дня,  когда...  Он заставил себя не
думать об этом.
    Омани остановился на пороге комнаты,  где стояли небольшая телевизи-
онная  установка  и  настольная  счетная  машина.  Перед  экраном сидели
пять-шесть человек.
    - Классная комната, - пояснил. Омани.
    - А что это такое? - спросил Джордж.
    - Эти юноши получают образование,  - ответил Омани.  - Но не обычным
способом, - быстро добавил он.
    - То есть они получают знания по капле?
    - Да. Именно так учились в старину. С тех пор как он появился в при-
юте,  ему все время твердили об этом.  Но что толку?  Предположим,  было
время,  когда человечество не знало диатермической печи.  Разве из этого
следует,  что он должен довольствоваться сырым мясом в мире, где все ос-
тальные едят его вареным или жареным?
    - Что толку от этого крохоборства? - спросил он.
    - Нужно же чем-то занять время, Джордж, а кроме того, им интересно.
    - А какая им от этого польза?
    - Они чувствуют себя счастливее. Джордж размышлял над этим, даже ло-
жась спать. На другой день он буркнул, обращаясь к Смани:
    - Ты покажешь мне класс,  где я смогу узнать что-нибудь о программи-
ровании?
    - Ну конечно, - охотно согласился Омани.
    Дело продвигалось  медленно,  и это возмущало Джорджа.  Почему ктото
снова и снова объясняет одно и то же?  Почему он читает  и  перечитывает
какой-нибудь абзац,  а потом,  глядя на математическую формулу, не сразу
ее понимает? Ведь людям за стенами приюта все это дается в один присест,
    Несколько раз он бросал занятия. Однажды он не посещал классов целую
неделю. Но всегда возвращался обратно. Дежурный наставник, который сове-
товал им,  что читать,  вел телевизионные сеансы и даже объяснял трудные
места и понятия, казалось, не замечал его поведения.
    В конце  концов Джорджу поручили постоянную работу в парке,  а кроме
того,  когда наступала его очередь,  он занимался уборкой и  помогал  на
кухне.  Ему представили это как шаг вперед, но им не удалось его провес-
ти.  Ведь тут можно было бы завести куда больше всяческих бытовых прибо-
ров,  но юношам нарочно давали работу, чтобы создать для них иллюзию по-
лезного существования. Только его, Джорджа, им провести не удалось.
    Им даже платили небольшое жалованье. Эти деньги они могли тратить на
кое-какие дополнительные блага из числа указанных в списке либо отклады-
вать их для сомнительного использования в столь же сомнительной  старос-
ти.  Джордж  держал  свои деньги в открытой жестянке,  стоявшей на полке
стенного шкафа. Он не имел ни малейшего представления, сколько там нако-
пилось. Ему это было совершенно безразлично.
    Он ни  с  кем по-настоящему не подружился,  хотя к этому времени уже
вежливо здоровался с обитателями приюта. Он даже перестал (вернее, почти
перестал) терзать себя мыслями о роковой ошибке, из-за которой попал сю-
да.  По целым неделям ему уже не снился Антонелли,  его  толстый  нос  и
дряблая шея, его злобная усмешка, с которой он заталкивал Джорджа в рас-
каленный зыбучий песок и держал его там до тех пор,  пока тот не  просы-
пался с криком,  встречая участливый взгляд склонившегося над ним Смани.
Как-то раз в снежный февральский день Смани сказал ему:
    - Просто удивительно,  как ты приспособился.  Но это было в феврале,
точнее,  тринадцатого февраля,  в день его рождения. Пришел март, за ним
апрель,  а когда уже не за горами был май,  Джордж понял,  что ничуть не
приспособился.
    Год назад он не заметил мая.  Тогда, впав в апатию и, потеряв цель в
жизни, он целыми днями валялся в постели. Но этот май был иным.
    Джордж знал,  что повсюду на Земле вскоре начнется Олимпиада и моло-
дые  люди  будут состязаться друг с другом в профессиональном искусстве,
борясь за места на новых планетах.  На всей Земле будет праздничная  ат-
мосфера,  волнение, нетерпеливое ожидание последних новостей о результа-
тах состязаний.  Прибудут важные агенты-вербовщики с далеких планет. По-
бедители  будут  увенчаны славой,  но и потерпевшие поражение найдут чем
утешиться.
    Сколько было об этом написано книг!  Как он сам мальчишкой из года в
год увлеченно следил за олимпийскими состязаниями! И сколько с этим было
связано его личных планов...  Джордж Плейтен сказал с плохо скрытой тос-
кой в голосе:
    - Завтра первое мая. Начало Олимпиады! И это вызвало его первую ссо-
ру с Смани,  так что тот, сурово отчеканивая каждое слово, произнес пол-
ное название заведе