рприз, что я съездила и купила
кое-что, чего нет у тебя ни в саду, ни на кухне...
    Она продолжала говорить, пока мы выгружали из пакетов съестное. Я молчал.
На Лизе была новая майка, надпись на которой гласила: V + L - I. Я нарочно не
стал спрашивать, что это означает.
    - Ты любишь вьетнамскую кухню ?
    Я взглянул на нее, и только теперь до меня дошло, что она очень взволно-
вана.
    - Никогда не пробовал, - сказал я. - Но я люблю китайскую, японскую и ин-
дийскую. Я вообще люблю пробовать все новое.
    В последней части я покривил душой, но не так чтобы очень сильно: хотя
иногда я и пробую новые рецепты, но вкусы в еде у меня в общем-то вполне ка-
толические.
    - Не представляю, что у меня получится, - засмеялась она. - Моя мать бы-
ла наполовину китаянкой. Так что сегодня на ужин будет нечто беспородное.
    Она подняла глаза и, увидев мое лицо, снова рассмеялась.
    - Я забыла, что ты бывал в Азии. Не бойся, собачьего мяса я готовить не
буду.
    Единственное, что было совершенно невыносимо, это палочки. Я мучился с
ними, сколько мог, потом отложил в сторону и взял вилку.
    - Извини, - сказал я, - но это мне не под силу.
    - Ты вполне прилично с ними управлялся.
    - Было время научиться.
    Каждое новое блюдо воспринималось мною как откровение: ничего подобного
я в жизни не пробовал.
    - Ты меня боишься, Виктор ?
    - Поначалу боялся.
    - Из-за моего лица ?
    - Просто обобщенная азиатофобия. Наверное, я все-таки расист. Против сво-
ей воли.
    Она кивнула. Мы снова сидели в патио, хотя солнце уже давно скрылось за
горизонтом. Я не могу припомнить точно, о чем мы говорили прежде, но, во вся-
ком случае, нам было интересно.
    - У вас, американцев, комплекс по поводу расизма. Как будто вы его изоб-
рели, и никто другой, кроме, может быть ЮАР и нацистов, не знает толком, что
такое расизм на практике. Вы не в состоянии отличить одно желтое лицо от дру-
гого и считаете все желтые нации монолитным блоком. Хотя на самом деле у ази-
атов расовая ненависть ох как сильна. - Она задумалась, потом добавила: - Как
я ненавижу Камбоджу, ты бы знал ! Я бежала туда из Сайгона и на два года по-
пала в трудовые лагеря. Наверное, мне надо ненавидеть только этого подонка
Пол Пота, но мы не всегда властны над своими чувствами...


    На следующий день я зашел к ней около полудня. На улице похолодало, но в
ее темной пещере еще держалось тепло.
    Лиза рассказала мне кое-что о компьютерах, но когда она дала мне порабо-
тать с клавиатурой, я быстро запутался, и мы решили, что мне едва ли стоит
планировать для себя карьеру программиста.
    Одно из приспособлений, которое она мне показала, называлось "модем". С
его помощью Лиза могла связываться с любыми другими компьютерами практически
во всем мире. Когда я пришел, она как раз общалась с кем-то в Станфорде, с
человеком, которого она никогда не видела и знала только по его позывному
"Bable-Sorter". С жуткой скоростью они перебрасывались своими компьютерными
словечками. Под конец Bable-Sorter напечатал "Bye-I". В ответ Лиза напечатала
"T".
    - Что означает "T" ? - спросил я.
    - "True". В смысле "да", но обычное "да" для хакера слишком прямолинейно.
    - А что такое "Bye-I" ?
    - Это вопрос. Добавляешь к слову "I", и получается вопрос. "Bye-I" озна-
чает, что Bable-Sorter спрашивает, закончен ли наш разговор.
    Я задумался и посмотрел на ее майку, потом - в глаза, серьезные и спокой-
ные. Она ждала, сложив руки на коленях.
    V + L - I
    - Да, сказал я. - Да.
    Лиза положила очки на стол и стянула майку через голову.


    К вечеру мы решили, что Лизе стоит перебраться в мой дом. Кое-какие опе-
рации ей необходимо было выполнять у Клюга, но остальное она вполне могла де-
лать у меня с помощью переносного терминала и охапки дисков. Мы выбрали один
из лучших компьютеров, дюжину переферийных устройств и установили все это хо-
зяйство в одной из моих комнат.
    Конечно же, мы оба понимали, что этот переезд врядли спасет нас, если те,
кто прикончил Клюга, решат заняться Лизой. Но все-таки я почувствовал себя
спокойнее, и она, надеюсь, тоже.
    На следующий день к дому подкатил грузовой фургон, и двое парней приня-
лись выгружать оттуда здоровенную кровать.
    - Слушай, - сказал я, - ты случайно не воспользовалась компьютерами Клю-
га чтобы...
    Лиза расхохоталась.
    - Успокойся. Как ты считаешь, отчего я могу позволить себе "Феррари" ?
    - Признаться, я задавал себе этот вопрос.
    - Если человек действительно умеет писать хорошие программы, он может за-
рабатывать очень много денег. У меня есть собственная компания, но ни один
хакер не откажется от возможности познакомиться с каким-нибудь новым трюком.
Кое-какие из приемов Клюга я когда-то применяла сама.
    - А сейчас ? Нет ?
    Лиза пожала плечами.
    - Единыжды солгавши...

    Спала Лиза мало.
    Мы поднимались в семь, и я готовил завтрак. Час-другой мы работали в ого-
роде. Потом Лиза отправлялась в дом Клюга, и около полудня я приносил ей
сандвич. Потом я заглядывал к ней несколько раз, но скорее ради собственного
спокойствия, и никогда не оставался дольше минуты. Днем я отправлялся за по-
купками или занимался домашними делами, а часов в семь мы по очереди прини-
мались за приготовление ужина. Я учил ее американской кухне, а она меня всему
понемногу. Иногда она жаловалась, что в Америке не продают каких-то необходи-
мых ей продуктов. Имелось в виду, конечно, не собачье мясо, хотя Лиза утверж-
дала, что знает отличные рецепты из обезьян, змей и крыс. Я никогда не мог
понять, шутит она или говорит всерьез, однако от вопросов воздерживался.
    После ужина она оставалась в моем доме. Мы часто и подолгу говорили.
    Очень ей понравилась моя ванна. Пожалуй, это единственное изменение, ко-
торое я сделал в доме, и мой единственный предмет роскоши. Я поставил эту
ванну в 1975 году, для нее пришлось расширять ванную комнату.
    Дурных привычек она не имела, по крайне мере таких, которые не совпадали
бы с моими. Аккуратная. Любит чистоту. Переодевалась во все свежее дважды в
день и ни разу не забывала в раковине невымытую чашку. В ванной после нее
всегда оставался полный порядок.


    В течении следующих двух недель Осборн заходил трижды. Лиза принимала его
у Клюга и рассказывала то, что ей удалось узнать.
    - У Клюга был однажды счет в Нью-Йорском банке, где лежало девять трилли-
онов долларов, - рассказала мне Лиза после очередного визита Осборна. - Я ду-
маю, он сделал это просто из желания узнать, пройдет у него такой трюк, или
нет. Он оставил эту сумму на одни сутки, снял проценты и сбросил их на другой
счет, в банке на Багамах, а потом уичтожил основной капитал. Все равно он был
фиктивным.
    Осборн в свою очередь рассказывал ей, что нового в расследовании убийства.
Впрочем, нового они не узнали практически ничего, так что он делился своими
соображениями относительно собственности Клюга, ситуация с которой по-прежне-
му оставалась неясной. Различные организации присылали своих людей для осмот-
ра дома. Приезжала команда из ФБР, собиралась взять расследование в свои ру-
ки. Однако Лиза обладала удивительной способностью затуманивать людям мозги,
рассказывая им о компьютерах. Сначала она объясняла свои действия, но в такой
форме, что ее никто не мог понять. Иногда этого оказывалось достаточно. Если
же нет, она вставала со своего места и предоставляла посетителям возможность
самим справиться с творениями Клюга. После чего те с ужасом наблюдали, как
вся информация на диске вдруг стиралась и на экране появлялась надпись "Ты -
глупое дерьмо !".
    - Я бессовестно надуваю их, - призналась мне Лиза. - Я даю им только то,
что они и сами узнают, потому что я через это уже прошла. Потеряла я около
сорока процентов хранимой Клюгом информации. Но другие теряют все сто. Ты бы
видел их лица, когда Клюг подбрасывал им очередную логическую бомбу ! Тот тип
швырнул принтер ценой в три тысячи долларов через всю комнату, а потом пытал-
ся подкупить меня, чтобы я никому об этом не говорила.
    Какое-то федеральное агенство послало к ней эксперта из Станфорда, и тот
в полной уверенности, что рано или поздно расколет коды Клюга, начал стирать
все подряд. Лиза показала ему, как Клюг забирался в главный компьютер налого-
вого управления, но "забыла" упомянуть, как он оттуда выбирался. Эксперт тут
же вляпался в сторожевую программу и, сражаясь с ней, стер, как оказалось,
все налоговые записи с буквы "S" до буквы "W". По крайней мере, с полчаса
Лиза держала его в уверенности, что это действительно так.
    - Я думала, у него сердечный приступ, - сказала она мне. - Весь побелел
и молчит. Я сжалилась и показала ему, куда предусмотрительно переписала всю
эту информацию, потом объяснила, как запихнуть ее на место и как утихомирить
сторожевую программу. Из дома он пулей вылетел. Скоро он поймет, конечно, что
такой объем информации можно уничтожить в один миг разве что динамитом, пото-
му что существуют дублирующие системы и у скорости обработки есть предел. Но
сюда, я думаю, он больше не вернется.
    - Все это похоже на какую-то замысловатую видеоигру, - сказал я.
    - В каком-то смысле, да. Похоже на бесконечную серию запертых комнат, в
которых прячется что-то страшное. Каждый шаг - это огромный риск, и за один
раз можно сделать лишь сотую долю шага. Ты должен спрашивать чужую машину
примерно так: "На самом деле это не вопрос, но если вдруг мне придет в голо-
ву спросить ( чего я вовсе не собираюсь делать ) о том, что случится, если
бы я посмотрел на эту вот дверь ( я даже не трогаю ее; меня нет даже в со-
седней комнате ), то что бы ты в таком невероятном случае предпринял ?".
Программа все это перемалывает, решает, заслуживаешь ли ты тортом по физи-
ономии, а потом либо швыряет в тебя этот торт, либо делает вид, что перехо-
дит с позиции А на позцию А1. Тогда ты говоришь: "Ну, предположим, я дейст-
вительно посмотрел на эту дверь", после чего иногда она отвечает: "Ты под-
глядывал !" - и все летит к чертям.
    Возможно, выглядит такое объяснение глуповато, но, по-моему, это была
самая удачная из попыток Лизы объяснить мне, чем она все-таки занимается.
    - Ты им все рассказываешь ?
    - Нет, не все. Я не упомянула про четыре цента.
    - Лиза, я не хотел этих денег, не просил и жалею, что...
    - Успокойся, все будет в порядке.
    - У Клюга все это было зафиксировано ?
    - Да, и на расшифровку его записей я потратила уйму времени.
    - Ты давно узнала ?
    - Про семьсот тысяч ? Это оказалось в первом же диске, что я расколола.
    - Я хочу вернуть эти деньги.
    Она задумалась и покачала головой.
    - Сейчас, Виктор, избавиться от этих денег будет опасней, чем оставить
их у себя. Когда-то это были вымышленные деньги, но теперь у них своя исто-
рия. В налоговом управлении полагают, будто им известно, откуда деньги взя-
лись. Налоги на эту сумму выплачены. Штат Делавэр считает, что их перевела
тебе реально существующая корпорация. Адвокатской конторе в Иллинойсе упла-
чено за оформление процедуры перевода. Банк платит тебе проценты. Я не ста-
ну уверять, что вернуться назад и стереть все записи невозможно, но я не
хотела бы этим заниматься. Я неплохо знаю свое дело, однако у Клюга был осо-
бый дар, которым я, увы, не обладаю.
    - Как ему все это удалось ? Ты сказала "вымышленные деньги". Разве такое
возможно ? Он их что, с потолка брал ?
    Лиза нежно погладила свой компьютер.
    - Вот они, деньги, - сказала она, и глаза ее заблестели.


    Ночью, чтобы не беспокоить меня, Лиза работала при свече, и это обстоя-
тельство сыграло для меня роковую роль. На клавиатуре она работала вслепую,
а свеча ей требовалась только для того, чтобы находить нужные дискеты.
    Так я и засыпал каждую ночь, глядя на ее хрупкую фигурку в теплом сия-
нии свечи. Золотистый свет на золотистой коже...
    "Тощая", - сказала она как-то про себя. Лиза действително была худа, я
видел ее ребра, когда она сидела на скрещенных ногах, втянув живот и задрав
подбородок. Иногда она замирала надолго, опустив руки, потом кисти ее вдруг
взлетали вверх, словно для того, чтобы с силой ударить по клавишам. Но кла-
виш она всегда касалась легко, почти беззвучно. Мне казалось, что это ско-
рее йога, чем програмирование. И сама Лиза говорила, что в состоянии меди-
тации ей работается лучше всего.
    Никто не назвал бы ее лицо красивым. И, пожалуй, мало кто сказал бы,
что оно привлекательно. Наверное, это из-за скобок на зубах: они отвлекали
внимание. Однако мне она казалась красивой.
    Я перевел взгляд с нее на свечу. Какое-то время смотрел на пламя, потом
попытался отвести глаза, и не смог. Со свечами иногда случается - не знаю,
почему - они вдруг начинают мигать, хотя пламя остается вертикальным. Оно
подскакивает и опускается вверх-вниз, вверх-вниз, ритмично, разгораясь все
ярче и ярче...
    Я попытался позвать Лизу, но свеча все пульсировала, и я уже не мог го-
ворить... Я задыхался, всхлипывал, хотел закричать громко, сказать, чтобы
она не волновалась.
    И тут я почувствовал тошноту...


    Во рту ощущался вкус крови. Я попробовал вздохнуть. В комнате горел
верхний свет.
    Лиза стояла на коленях, склонившись надо мной, и я почувствовал, как на
лоб мне упала слеза. Я лежал рядом с кроватью, на ковре.
    - Виктор, ты меня слышишь ?
    Я кивнул. Изо рта у меня торчала ложка, и я ее выплюнул.
    - Что случилось ? Тебе уже лучше ?
    Я снова кивнул и попытался заговорить.
    - Лежи, лежи. Я вызвала врача.
    - Не надо врача.
    - Они все равно уже едут. Лежи спокойно...
    - Помоги мне подняться.
    - Еще рано. Тебе нельзя.
    Она оказалась права. Я попытался сесть и тут же упал обратно на спину. В
дверь позвонили.


    Каким-то образом Лиза отделалась от бригады из скорой помощи, потом сва-
рила кофе. Мы устроились на кухне, и она немного успокоилась. Был уже час но-
чи, но я все еще чувствовал себя неважно, хотя приступ оказался не самым
страшным.
    Я прошел в ванную, достал пузырек с "Дилантином", который спрятал, когда
Лиза перебралась ко мне, и на ее глазах принял одну пилюлю.
    - Я забыл сделать это сегодня, - сказал я.
    - Потому что ты их спрятал. Глупо.
    - Знаю.
    Наверное, мне следовало сказать что-то еще, ее действительно задело то,
что я не защищался, но, еще не придя в себя после приступа, я понимал все это
с трудом.
    - Ты можешь уйти, если захочешь, - сказал я. На редкость удачно.
    Лиза тоже не осталась в долгу. Она перегнулась через стол и встряхнула
меня за плечи, потом рассерженно заявила:
    - Чтобы я больше этого не слышала !
    Я кивнул и заплакал. Она меня не трогала, и это мне помогло. Она могла бы
начать меня успокаивать, но обычно я неплохо справляюсь с собой сам.
    - Давно это с тобой ? - спросила она наконец. - Ты поэтому сидишь дома
все тридцать лет ?
    - Отчасти, - сказал я, пожимая плечами. - Когда я вернулся с войны, мне
сделали операцию, но стало только хуже.
    - Ладно. Я сержусь на тебя, потому что ты ничего мне не сказл, и я не
знала, что нужно делать. Ты должен мне рассказать, как поступать в случае че-
го. Тогда я не буду сердиться.
    Наверное, тогда я мог все-все разрушить. Сам себе удивляюсь, отчего я так
и не сделал. За долгие годы я выработал несколько безотказных методов ломать
близкие отношения. Но, посмотрев ей в глаза, я себя переборол. Она действи-
тельно хотела остаться. Не знаю почему, но мне было этого достаточно.
    - С ложкой ты ошиблась, - сказал я. - Если будет время и если ты сумеешь
сделать это так, чтобы я не откусил тебе пальцы, во время приступа нужно за-
пихнуть мне в зубы кусок скомканной ткани. Угол простыни или еще что-нибудь.
Но ничего твердого. - Я пощупал пальцем во рту. - Кажется, я сломал зуб.
    - И поделом, - сказала Лиза.
    Я посмотрел на нее, и мы об расхохотались. Она обошла вокруг стола, поце-
ловала меня и устроилась на моем колене.
    - Опаснее всего то, что я могу захлебнуться. Когда приступ начинается, у
меня своди все мышцы, но это ненадолго. Потом они начинают самопроизвольно
расслаблаться и сокращаться. Очень сильно.
    - Знаю. Я пыталась тебя удержать.
    - Никогда не делай этого. Переверни меня набок. Держись за моей спиной и
смотри, чтобы я не задел тебя рукой. Если сможешь, сунь под голову подушку.
И не подпускай меня к предметам, о которые я могу пораниться. - Я посмотрел
ей в глаза. - И помни, пожалуйста, - все это ты можешь попытаться сделать,
но если я слишком разойдусь, лучше отойти в сторону. Лучше для нас обоих.
Если я вдруг ударю тебя так сильно, что ты потеряешь сознание, ты не сможешь
помочь мне, и когда меня стошнит, я начну захлебываться.
    Я все еще глядел ей в глаза. Она, должно быть, угадала, о чем я подумал,
и едва заметно улыбнулась.
    - Извини. Я понимаю. И мне неловко, знаешь... Потому что ты мог...
    - Подавиться ложкой, да ? Я действительно поступил глупо, согласен. Я мо-
гу прикусить язык или щеку с внутренней стороны, но это не страшно. Еще одна
вещь...
    Она ждала, а я никак не мог решить, надо ли ей все рассказывать. Вряд ли
она смогла бы помочь, но мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя винова-
той, если я вдруг умру при ней.
    - Иногда я ложусь в больницу. Бывает, что один приступ следует за другим.
Если это будет продолжаться долго, я не смогу дышать, и мозг умрет от кисло-
родного голодания.
    - Для этого достаточно пяти минут, - встревоженно сказала она.
    - Знаю. Но такое может быть, если приступы пойдут один за другим, так что
у нас будет время подготовиться. Если я не оправлюсь от первого приступа и у
меня тут же, без перерыва начнется следующий, или если ты заметишь, что я
совсем не дышу три-четыре минуты, тогда вызывай скорую.
    - Но ты же умрешь раньше, чем они приедут !
    - Иначе я должен жить в больнице. А я больниц не люблю.
    - Я тоже.


    На следующий день Лиза взяла меня с собой покататься на "Феррари". Снача-
ла я нервничал - боялся, что она начнет вытворять что-нибудь рискованное.
Она, однако, вела машину слишком медленно, сзади нам то и дело сигналили. По
тому, сколько внимания уделяла она каждому движению, я понял, что машину Лиза
водит не так уж давно.
    - "Феррари" у меня, наверное, просто закиснет, - призналась она по доро-
ге. - Я никогда не гоню быстрее пятидесяти пяти.
    Мы заехали в салон на Беверли-Хилс, и Лиза за какую-то несусветную цену
купила слабенькую лампу на "гусиной шее".


    В ту ночь я заснул с трудом. Наверное, боялся еще одного приступа, хотя
новая лампа, что купила Лиза, вряд ли могла его вызвать.
    Насчет этих самых приступов... Когда такое случилось со мной впервые,
приступы называли еще "припадками". Потом уже появились "приступы", и какое-
то время спустя слово "припадок" стало вроде как неприличным и оскорбитель-
ным.
    Видимо, это признак старения, когда ты замечаешь, как меняется язык.
Сейчас появилось столько новых слов... Многие из них - для вещей и понятий,
которых просто не существовало, когда я был маленьким. Например, "матобеспе-
чение".
    - Что тебя привлекло в компьютерах, Лиза ? - спросил я.
    Она даже не шелохнулась. Работая с машиной, Лиза порой уходила в себя
полностью. Я повернулся на спину, попытался заснуть и тут услышал:
    - Власть.
    Я поднял голову и взглянул на нее. Теперь она сидела лицом ко мне.
    - Всем этим компьютерным штучкам ты научилась уже в Америке ?
    - Кое-чему еще там. Я тебе не рассказывала про своего капитана, нет ?
    - Кажется, нет.
    - Странный человек. Я еще там это поняла. Мне тогда было четырнадцать.
Этот американец почему-то мной заинтересовался. Снял мне хорошую квартиру в
Сайгоне и отправил в школу.
    Она смотрела на меня, словно ожидая какой-то реакции, но я молчал.
    - Мне пошло это на пользу. Я научилась хорошо читать. Ну, а когда уме-
ешь читать, нет ничего невозможного.
    - В общем-то я