ется, совсем другой метод. И вот чем это кончается, когда имеешь
дело с голым текстом, а автор - не более чем "имя файла" - условный знак.

Говорить с вами и раньше было глупо, теперь это бессмысленно. Потому и
молчу, даже вам не открываясь. Я не хочу видеть вашего унижения.

На самом деле я просто не знала, что делать. А. ждал обещанного для рубрики
- я не могла отдать и не могла не отдать. Все складывалось на первый взгляд
лучше некуда - полоса выглядела красиво, в ней действительно мало кто мало
что понимал, возможно, только мы с Женькой знали, что за этим стоит.

Молчать и затаиться? Это было бы самое умное. Может быть, отделаться той,
обещанной вещью. За это можно было даже получить пятьдесят крон.

Меня не устраивал этот выход - этот и другие, оправданные. Объяснить А. все
как есть? Вывести его на чистую воду было попросту страшно. Я не могла
предвидеть его реакций, он был совсем чужой. Конечно, я сама создавала себе
этот тупик. Меня как будто под глубоким гипнозом заманили в клетку. И
винить было некого: я, как улетающий Монахов, водила по кругу сама себя.

Так все и кончилось...а Кавказ был все-таки - Крым. И тот писатель -
"крымский", а не "кавказский".

                      --------------------------------


    Он уже ничего не расскажет,
    Ничего не расскажет сам.
    Мелкий дождик весна размажет
    По безмолвным пустым мостам.

    Я приеду в любимый город
    И представлю, что здесь живу.
    Что ромашки растут из сора,
    Что сама их, гадая, рву.

    И по милости Бог развяжет
    Узелок не в меру тугой.
    Он уже ничего не расскажет,
    За него расскажет другой.

    Таллинн, осень - зима 1995