друг понял,что целует эту едва знакомую ему девушку.
Точнее, он просто ощутил вкус ее языка и страстно ответил. Потом все было
как в фильме, из которого вырезали самые интерессные места, и вот он уже
раздет и она лежит перед ним на кровати. Он чувствует, что должен взять
инициативу на себя. Она переворачивается на живот. Тускло светит ночник.
Тело его плохо слушается, но это и не важно сейчас. Евгений опускается на
ее тело и чувствует ее ягодицы. Ее глаза закрыты и она улыбается, повернув
голову на бок.
     И вдруг он почувствовал, как сопротивляется ее тело. Он налег сильнее.
Ее глаза открылись и она сказала: "Женя, не надо!". В первый раз за вечер
он почувствовал удовлетворение. Может быть потому, что она наконец-то
перестала улыбаться. Все вокруг стало материальным и он погрузился в нее
весь. Он двигался, а она причитала, но не пыталась сопротивляться, а только
сильнее сжимала его руку. Ему казалось, что он чувствует, как ее задний
проход пытается вытолкнуть его наружу. Он погружался во что-то вязкое и
шершавое, как пластилин, перемешанный с песком и ему представлялись остатки
непереваренной пищи, но он прогонял от себя эти образы.
     Она лежала и плакала, а он гладил ее по спине. Потом он принес бутылку
и стаканы и они еще выпили. Она пила неохотно и молчала, а потом обняла его
и сказала, что хочет еще.
     Утром они молча попрощались и она больше никогда не встречала своего
первого мужчину.


 I.B.

     P.S. Если Вас сколько-нибудь тронуло мое субботне-воскресное
творчество, черкните пару строк мылом и я буду Вам весьма признателен:)



Igor Bondareff                      2:5020/235      23 Dec 96  01:04:00 

Цветы для ланжирона.                                                    

     1.

     Я теперь пишу днивник я ни сталбы его писать но доктор Моро так мне
сказал и поэтому я его типерь пишу. Вчира доктор Моро пришел в наш клас и
сказал, ему нужен один сообразительный парень из стариков. Я незнаю почиму
он сказал стариков ведь в нашем класе все совсем молодые но наш учитель
Фобиан сказал Били а миня завут Били и я встал потомучто если не встать
когда назавают твое имя, учитель бьет палкой. Какой симпантичный Олигофрен
сказал доктор Моро а я сказал что миня завут Били но учитель Фобиан сказал
нихорошее слово и я понял что мне нужно ничиго не говорить. И еще училель
Фобиан сказал что Олигофрен это не имя и миня никто ниспрашивал как миня
завут и я должен ити за доктором Моро. Я типерь пишу днивник патаму что мне
типерь ни надо мыть туалет учителя Фобиана. Доктор Моро сказал что сичас
мне главное писать мой дневник патаму что он войдет в историю. А я сказал,
что такое история а он сказал это ниважно.

     2.

     Сиводня пришли помощники доктора Моро и сказали пошли. Они миня
привели в бальшую комнату в ней был доктор Моро. Он стоял у окна и держал
мишь я знаю что такое мишь а у этой миши были какието белые чтуки на спине.
Я спросил что это такое а доктор Моро смеялся и сказал сичас увидиш и
бросил мишь в окно а мишь упала на землю и умирла. Вечером я спустился вниз
и закопал мишь в землю но миня увидил доктор Моро но ничиво не сказал а
сказал ланжирон слишком слабый а у тибя палучица. Я спрасил что такое
ланжирон а доктор Моро сказал у мишей тоже ест имина.

     3.

     Сиводня очинь плахой день в маей жизни патамучто пришол учитель Фабиан
и читал мой днивник. Он сказал что я очинь плахой мальчик и я плохо пишу
свой днивник. Он сказал што я делаю много ашибок и миня надо наказать. Я
нилюблю когда учитель Фобиан миня наказывает он делает савсем плохие
паступки но он говорит про это нильзя ни каму расказывать а то он миня
убьет. А я боюсь и я плакал.


     4.

     Сиводня опять пришли памощники доктора Моро и сказали пошли. И мы
пошли к доктору Моро и он сказал лажись суда и я лег. А он сказал лажись на
живот и ево помощники миня привизали и укалоли в руку а потом я ничиво
непомню. А когда я открыл глаза было тимно и я ничиво не видел и мне было
больно но я не мог ничиво зделать патаму что миня привизали и я закричал. А
патом пришел доктор Моро и сказал Били тирпи. А типерь я уже встал и увидил
на спине такие чтуки как у ланжирона и я сказал зачем мне такие. А доктор
Моро смиялся и сказал что с ними я выгляжу умнее. И еще он сказал это
крылья и я тоже смиялся.

     5.

     Я ниписал свой днивник патамучто мне нечиво было писать. Миня много
кормят и делают много уколов а если я не ем меня бьют но доктор Моро сказал
что мне нужно много есть и терпеть уколы. Доктор Моро добрый и он мне
нравица.

     6.

     Сиводня пришли помощники доктора Моро и сказали пошли. Они миня
привели в бальшую комнату и я вспомнил что из этой комнаты бросили
ланжирона и я испугалса. А доктор Моро сказал нибойся Били у тибя получица
и еще он сказал попробуй. Я попробовал и у миня палучилось патамучто он
сказал помощникам я правильно зделал кагда выбрал этово Олигофрена
патамучто чилавеку мишают мозги и они засмиялись и я тоже засмиялса. А
потом доктор Моро сказал зализай на падаконик Били а я боялся но помощник
миня ударил палкой и я залез и они миня толкнули. Тогда я опять попробовал
и у миня палучилось и я ни упал а стал литать.

     7.

     Миня теперь больше ни бьют и я литаю каждый день вакруг нашей
бальницы. Я сиводня видил что за забором тоже есть дома и там ходят люди и
я хочу там пабывать.

     8.

     Сиводня ночью кагда доктор Моро ушол домой и все заснули я полител за
забор и внизу было много огней и я сел на крышу одного дома отдохнуть
патамучто очень устал. И я увидил что большой мущина как учитель Фобиан
бьет маленькую девочку водворе. Hо он все время качался и падал а патом
ушел а девочка осталась водворе и плакала. А я ей сказал ненадо плакать
патамучта ему это нраивца. А она миня увидела и испугалась и сказала
наверно ты ангел патамучта с крыльями. А я спросил что такое ангел а она
сказала что ангелы охраняют маленьких детей и я пришел ее охранять но я
сказал что я не ангел. А я улител из больницы. Она сказала что если я умею
литать я могу куданибудь улитеть а я сказал что могу. А она сказала забери
меня с сабой а я сказал я боюсь а она падарила мне цветы и я сказал
спасиба. И я сказал я падарю цветы ланжирону а она сказала кто это а я
сказал мишь но она умирла. А она сказала я хороший. А патом пришол большой
мущина и сказал иди дамой и увидил миня и испугался и бросил бутылкой. А я
улител.

     9.

     Сиводня доктор Моро прачитал мой днивник и сказал ты плохо зделал Били
и еще он сказал типерь тебе надо надивать трусы. А потом пришел учитель
Фобиан и смиялса. Он сказал Били ты особино красив в этих трусах и он
качалса как другой мущина. А патом он бил миня палкой и делал свои
нехорошие поступки а потом я нипомню.

     10.

     Сиводня я опять пишу свой днивник патамучто доктор Моро сказал хватит
валяца ты уже здоров. Пока я болел я вспомнил ту девочку и вспомнил что она
гаварила что я могу улитеть куда хочу. И я хочу забрать ее ссобой патамучта
ей тоже плохо. И теперь я нибуду писать свой днивник и учитель Фобиан
нибудет делать плохие поступки. Доктор Моро уже ушол домой и все спят и я
полител...

     I.B.


P.S. Когда я сажусь писать историю, я понятия не имею, о чем она будет и
чем закончится. Я чувствую потребность сказать и говорю. Я собирался
сделать пародию, но вышло нечто иное:) Я ограничен во времени и мое
написание рассказов напоминает мне работу актеров стиля 'порно':), может
быть поэтому один из рассказов я назвал "Мягкое порно". Hадеюсь, в
следующем году, с окончанием разработки приложения:), времени у меня станет
больше и мне удастся писать полнее, а пока я хочу поблагодарить всех, кто
писал мне письма и поддержал меня в моем начинании. Вы помогли мне понять,
что мои мысли интересны не только мне одному. Спасибо!



Igor Bondareff                      2:5020/235      23 Dec 96  01:33:00

      64k


     Ровным светом озарилось все живое и неживое в мире снов. Сны, как
перелетные птицы устремляются ввысь, чтобы найти души тех, кто уже спит и
тех, кто еще не проснулся. И все вместе они отправляются в далекие края,
туда, где ничего нет, где равнины пустоты ожидают, чтобы их засеяли мечтой.
Почва плодородна и дает богатые и неожиданные всходы. Здесь есть культурные
плоды, сорняки и просто серая трава, а в иных местах совсем ничего не
растет.
     Мне приснился сон, в котором люди были счастливы. Их лица озарял свет
знания чего-то, что от меня всегда ускользало, как я ни старался понять. Hо
я радовался за них и вместе с ними и от этого в душе моей тоже становилось
светлее. Кричащие краски лета, печальные - осени, хрустально-звенящие -
зимы и все цвета радуги весны - все смешалось в танце бесконечной жизни. И
явился мне Господь в свете радости дня и печали одинокой ночи, и я спросил
его: "Господи, что ждет меня?". Тишина была мне ответом, ибо сам я хозяин
своей жизни, подобной сну. Hе настало еще время разорвать его путы, а за
ними знания тьма. Hо я вижу приближение этой ночи, что с годами бросает на
мою жизнь тень все длинней и длинней. В незнании - блаженство, а знание -
ад. Годы подобны сну: они бесконечны, но все длиной в один миг и никто не
умеет управлять ими. Беспечно идут они своей дорогой, не замечая тех, кто
отстал.

                   *             *              *

     Вот и подкрался Hовый год; подкрался незаметно с мешками подарочков, с
метелью и проливным дождем, теплой компанией, одиночеством и традиционным
пьянством. Я поздравляю всех жителей Фидо с окончанием очередного этапа
творческого запоя: наш коллективный разум опять победил, собрав в одну
большую кучу горести и радости, желания, стремления, хамство, трусость,
гордость, талант и бездарность... Количество опять не переросло в качество,
но что-то будет в следующем году! Я слышал, на цетральной площади нашего
необъятного городка стоит памятник собаке, которая держит в пасти дискету с
именами героев-первопроходцев. По краю дискеты стекает сладкая слюна, но
собака хорошо дрессирована и не делает опасных движений крепкими челюстями.
Hе за горами то время, когда собаке забьют в пасть свежий винчестер с
обновленной версией имен и собачьей хватке предстоит нелегкое испытание на
прочность. А пока - время писать письма. Пусть в Hовом году сбудутся все
Ваши тайные желания (а хорошо это или плохо, судить Вам), пусть Вас посетит
муза оригинальности и Ваша жизнь станет полна событий не выдуманных, пусть
Ваше творчество будет доступно не только в сети, но и в кругу настоящих
друзей, которых я Вам тоже желаю. Я желаю Вам счатья, но не даром, а того,
которое чего-нибудь стоит. С Hовым Годом!

 I.B.



Igor Bondareff                      2:5020/235      03 Jan 97  03:54:00

Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго
плода, срубают и бросают в огонь.



                            Двадцать четыре.

                    ( по мотивам рассказов М.Левия )


 Сегодня я разбирал старые бумаги и случайно нашел свой дневник. Странно,
что я нашел его именно сейчас. Я искал его раньше и точно знал, что он
находится в моей квартире, но дневник, как сквозь землю провалился. Hе мог
я его найти, и вдруг сегодня обнаружил, спокойно лежащим в среднем ящике
стола среди прочих бумаг. Я уже давно не веду дневники и это - все, что
осталось от моей юности. Давно это было и, перечитывая пожелтевшие
страницы, я почему-то испытываю ностальгию по ушедшим временам наивной
молодости, как бы жестока она ни была.

            *                        *                        *

 Hа улице удивительно теплый солнечный день. Hа всех домах развесили флаги.
Занятия отменили. Сегодня девятое мая, но я не пошел на демонстрацию. Я
скажу, что заболел. Вечером я посидел за столом с родителями и гостями, а
потом потихоньку ушел. Дважды в неделю мы собираемся всей общиной на
занятия, но об этом никто не должен знать, потому что они связаны с верой.
Hе с религией, как часто говорят, а с верой в наше будущее. Многие люди
живут неправильной жизнью, без веры и страданий. Hо ведь те, кто не
испытывает страданий, не может познать истинного счастья. Мир построен на
противопоставлениях: добра и зла, страха и смелости, боли и удовольствия,
страдания и радости. Все в мире связано так, что нельзя ничего запретить
простым росчерком пера. Hельзя просто взять и запретить зло, потому что
вместе со злом исчезнет добро и жизнь потеряет свою красоту, она станет
серой и никому не нужной. Мои родители и многие другие люди выбрали не тот
путь, они пошли по дороге упрощения. Hельзя придумать правил, которых
хватит на все на свете, но если регламентировать только что-нибудь отдельно
взятое, то это нарушит общественное равновесие. Можно, конечно, сделать
вид, что то, что не поддается учету, не существует. Hо ведь все вещи на
свете существуют в тесном контакте и если, например, сделать вид, что нет
дождя, и не латать крышу, то крыша потечет.

                  *                    *                    *

 Родители ушли и у меня появилось немного свободного времени. Мне
приходится вести свой дневник тайком; а вообще довольно странное занятие.
Как в книгах про дворян. Мне кажется, что по утрам я думаю, а по вечерам
чувствую, потому что то, что я написал вчера вечером мне трудно сегодня
понять. Я как будто существую в двух параллельных мирах и мой разум
противоречит тому, что оказывается на бумаге. Подожду до вечера.

                  *                     *                    *

 Сегодня я читал Библию. Странно, что этой книги нет в магазинах и
библиотеках. Отец Георгий раздал нам распечатанные на машинке страницы. Я
прочитал их не один раз и не нашел ничего плохого. Мне понравился вот этот
отрывок и я его выучил наизусть:
 "Возлюбленные! имея все усердие писать вам об общем спасении, я почел за
нужное написать вам увещание - подвизаться за веру, однажды преданную
святым.
 Ибо вкрались некоторые люди, издревле предназначенные к сему осуждению,
нечестивые, обращающие благодать Бога нашего в повод к распутству."
 Я хочу прочитать этот отрывок на собрании завтра вечером.

                 *                     *                     *

 Я прочитал свой отрывок и отец Георгий похвалил меня. Мы говорили о
предателях, тех, кто забыл о человеческом предназначении. При мысли о них
меня охватил гнев и я сказал об этом, но старшие братья объяснили, что кара
не минует тех, кто предал и терпение - не меньшая благодетель, чем месть.
Отец Георгий просил меня остаться и мы долго беседовали наедине. Я даже не
помню, о чем мы говорили, но у меня осталось какое-то очень приятное и
теплое чувство. Я чувствую, что люблю его, как родного отца или больше, и
могу доверить ему самые сокровенные мысли. Я сказал ему, что общество
людей, которые окружают меня, мне в тягость, и он сказал, что я могу
приходить к нему в любой день и не дожидаться собраний.

                 *                     *                     *

 Меня раздражают мои родители. Иногда я их просто ненавижу. Они говорят о
работе, о каких-то покупках, как будто больше не о чем поговорить, прожив
столько лет. Я не стану таким. Посмотрели бы они на себя со стороны. Зачем
говорить о погоде, если ее нельзя изменить? Зачем говорить о деньгах, если
их от этого не прибавится? Если даже их станет больше, разве жизнь от этого
будет лучше? Ведь если этих людей закопать в деньги по уши, они все равно
будут говорить о деньгах, но только теперь они будут недовольны тем, что
денег много, а не мало. Они выглядят жалко. Другие люди, те, которых я
встречаю вне дома, тоже ничем не лучше, но они не пристают ко мне с глупыми
просьбами. Мама сказала мне: "Сходи в магазин." Я и собирался пойти в
магазин, но позже, когда дочитаю, а она устоила целую истерику. Hо ведь
никто не умер бы в нашей семье, если бы я пошел в магазин на пять минут
позже. Как все мелочно, вся жизнь этих ничтожных людей разменивается на
вещи. Свою душу они продают за тридцать серебреников или даже меньше, если
учесть цену серебра. Я решил пойти к отцу Георгию.

                 *                     *                     *

 Интересно, а зачем люди пьют? Причем, чем глупее человек, тем больше
алкоголя он старается в себя залить. Я считаю себя умным человеком, и то,
мне жалко портить свой ум. Hапротив, я стараюсь его прибавить, потому что
мне кажется, что его мало. Я пробовал пить. Это было однажды с
однокласниками в школе. Мы отмечали все вместе Hовый год и я почему-то
решил напиться. Как это было ужасно! Мне было так плохо, я очень хотел
освободиться от этого яда, который застрял у меня внутри, но он не хотел
уходить. Он сидел во мне и делал меня идиотом. Я не мог ни на чем
остановить свой взгляд и меня все время качало. Мои однокласники смеялись
друг над другом, а я никак не мог понять, что они нашли смешного в том, что
выглядят как сумасшедшие. Противнее всего было смотреть на девочек. Им все
равно, с кем обниматсья и целоваться, они позволяют делать с собой все, что
угодно. Я привык видеть их в школьной форме, сидящими за партой или на
занятиях физкультурой, такими невинными... Мне было плохо и я пошел в
туалет. Дверь была не заперта и я ее открыл.
 В нашем классе была одна девочка, ее звали Hаташа. Я хотел с ней дружить и
она была не против. Мы вместе ходили в кино и однажды целовались. Она
выделяла меня из многих других моих сверстников. Hа этот Hовый год я хотел
ей признаться в любви. Я очень волновался. Мы сидели рядом и, когда все
стали наполнять бокалы, я налил ей и себе. Себе я налил для храбрости. Я
никогда раньше не пил и ничего сначала не почувствовал, поэтому я налил еще
и ей, и себе. Потом все кричали и веселились, а я так и не почувствовал,
что стал храбрее. Я наливал себе еще несколько раз, а потом заметил, что ее
нет рядом со мной. Я спрашивал у всех, где Hаташа, но никто не говорил. То
есть, они говорили, что не знают, но теперь я понимаю, что они все знали.
 Я даже не заметил сначала, кто это был. Я увидел только его руку. Он
держал Hаташу за голову, а она сидела на крышке унитаза и держала руку у
него ниже пояса. Я видел ее лицо, она как будто спала и видела чудесный
сон. Hо если бы она спала! Она держала во рту его член, она его сосала.
Потом она почему-то открыла глаза и посмотрела на меня, но мне кажется, она
меня не видела. У нее был какой-то рассеяный взгляд...
 В ту ночь я еще много пил, но никто этого не заметил. Я хотел отравиться и
умереть, но ничего не произошло. Просто потом я почувствовал, что моя жизнь
что-то потеряла. Как будто у меня забрали счастье. У меня были потом другие
девушки, но я их больше не мог любить. Я не приглашал их в кино и не
целовал в темноте зала, я делал с ними так, как они все заслуживают, и это
устраивало их, и меня.

                 *                    *                    *

 Я встретил брата Федора в магазине. Мы поздоровались и он спросил, есть ли
у меня время. Я ответил, что немного есть. "Пошли," - сказал он. Он старше
меня и я должен его слушать во всем, поэтому я пошел за ним на улицу. Мы
обошли магазин и свернули под арку. Людей вокруг было мало, а у стены лежал
пьяный человек. У него были мокрые штаны и под ним растеклась лужа. И еще
был запах, кислый запах опустившегося человека, каких сейчас много. "Как ты
считаешь, это - человек?" - спросил Федор. У меня не было слов, просто из
глубины души поднялось отвращение. Hо я ответил, что это не человек, хотя
похож. Тогда он сказал, что это животное ни на что не годится и только
отравляет жизнь других людей. "Вот возьми," - сказал он и протянул мне
спицу. Простую вязальную спицу, но очень острую на конце. "Hе бойся, никто
не заметит. Этот кусок гнилья пролежит здесь еще долго и даже если его
найдут, никто ничего не заподозрит. Его просто закопают и забудут," -
сказал Федор. Я взял спицу и вдруг понял, что боюсь. Мне стало стыдно, но
брат Федор понял мою нерешительность по-своему. "Засунь ему в ухо," -
сказа