ай
внимательно.  Вызывай сюда парней из госбезопасности.  С хорошей
лабораторией. С лучшими учеными страны.
     - Что с вами, товарищ лейтенант?
     - Ты мне не поверишь.
     - Тогда мне никто не поверит подавно.
     - Пусть спросят военных.  Думаю,  те быстренько  прискачут.
Очень  похоже  на  то,  что  нагадили  здесь именно они.  Больше
некому. Действуй, сержант.
     - Слушаюсь, шеф, - с сомнением ответил тот.
     Лейтенант вылез из машины.  Мимо проезжала иномарка. Парень
сбросил скорость до минимума,  огибая препятствия, девушка рядом
с  ним  прильнула  к  стеклу.  Они  оживленно  переговаривались.
Милиционер  сделал  знак  рукой,  чтобы  парень поторопился.  Не
хватало тут еще зевак.
     Возле автобуса что-то происходило.  Дети осаждали водителя,
тот сердился,  а мать выговаривала детям.  Прочие тоже  говорили
одновременно. Милиционер приблизился.
     - Что еще случилось?
     Все повернулись к нему. Шофер ответил:
     - Забросили свою игрушку на крышу автобуса. Там ей теперь и
оставаться.
     Дети были готовы заплакать.
     - Сними, - попросил лейтенант. - Трудно, что ли?
     - А что,  просто?  Это не сарай.  Сниму, а они тут же опять
забросят.
     - Не забросят. Скоро поедете.
     Водитель даже  как-то  оживился,  почти  побежал к кабине и
ловко  вскарабкался   на   крышу.   Остальные   набросились   на
милиционера с вопросами,  разобрался ли он, что случилось, и чем
кончилось расследование.  Ответы были  неопределенными.  Да  еще
дети под ногами гнусили.
     - Он не отдает тарелку. Скажите ему, чтобы отдал.
     - Кто не отдает?  Какую тарелку?  - Он огляделся и не нашел
шофера. - Где он?
     - На автобусе, - в один голос ответили дети.
     - Эй!  -  неуверенно  крикнул  лейтенант,  подходя;   затем
громче: - Эй! Слезай! Что там случилось?
     Никто не отвечал.
     - Он точно там? - рядом стоял военный.
     - Там!  Он не слезал.  И тарелку не отдает,  -  подтвердили
дети.
     - Как бы туда подняться? - милиционер обошел автобус.
     - Вот здесь, - показал летчик.
     Лейтенант неуклюже вскарабкался на автобус.  Шофер лежал на
крыше,  как куча тряпья,  еще более искаженный,  чем труп внизу.
Тот упал,  вытянувшись,  а этот как бы осел.  Он  был  такой  же
желеобразный  и  быстро  остывал.  Уж очень быстро.  Прошло ведь
всего несколько минут, а день не такой уж холодный.
     Летающая тарелка  торчала  из-под  кучеподобного  мертвеца.
Лейтенант вытащил ее и бросил вниз.  Ноги стали плохо слушаться,
и он пополз на четвереньках к краю. Какая-то закономерность была
в этих ужасных событиях, что-то знакомое. Deja vu.
     - Подстрахуй, - попросил он капитана.
     - Что там? - летчик уже догадывался.
     - Спущусь и поговорим.
     Милиционер стал слезать задом. Капитан направлял:
     - Ниже...  еще...  левее... - но опора никак не находилась.
Тогда он просто подошел ближе и рукой поставил трясущуюся ногу в
нужное место.  Но нога таки соскользнула с никелированной опоры,
и милиционер грохнулся прямо на летчика.
     - Ч-черт!  - выругался он, холодея. Одна рука была в крови.
Нет,  не в крови.  В каком-то серовато-красном киселе.  А сам он
сидел на чем-то мягком.  На военной форме.  На трупе военного. В
одно мгновение превратившегося - как там сказал доктор?  - в тот
самый  фарш.  А кожа цела.  Лопнула,  когда он плюхнулся сверху.
Хорошо,  что все толкутся с  другой  стороны  автобуса.  Зрелище
жуткое.
     Он поднялся на  ноги  и  его  чуть  не  вырвало.  Кисельные
внутренности  брызнули из нескольких разрывов,  немного из носа,
рта,  глаз и  ушей.  Он  прошел  несколько  метров,  держась  за
автобус.
     Стоя так,  чтобы остальные его не заметили,  лейтенант стал
делать  отчаянные  знаки доктору,  болтающему со своим шофером у
бело-красного микроавтобуса. Врач направился к нему.
     - Что  это?  - Он посмотрел на милиционера,  перепачканного
пылью и этим чертовым киселем. - Кровь?
     - Наверно.  Поставьте ему диагноз,  доктор.  А тому, что на
крыше, пропишите микстуру.
     Врач решительно подошел к раздавленному и повернулся.
     - Вы на него наступили?
     - Упал. С луны. Но ему было уже все равно. Ему, и тому, что
на крыше,  и этому,  первому, на обочине, и собаке в кустах. Все
они теперь одинаковые. Кровь с молоком.
     Милиционер не то засмеялся, не то закашлялся, и его наконец
стошнило. Врач побледнел.
     - А кто на крыше?
     - Водитель  вот этого автобуса.  Тот,  который чуть не сбил
первый труп. А этот, - милиционер показал на останки военного, -
чуть не сбил его собаку.  Точнее,  не он,  а его шофер.  Кстати,
надо узнать что с ним.  Не наложил ли этот дачник с собачкой  на
всех них проклятие?
     - Больше похоже на эпидемию.
     - Во!  Вы,  доктор,  все-таки поставили правильный диагноз.
Тот,  что на крыше, и тот, что у нас под ногами, потрогали того,
что на обочине, и его чертову собаку. Причем почти одновременно.
Часа два назад.  А тот со своей собакой потрогал за два часа  до
этого  кого-то  еще,  кто  валяется в радиусе десяти километров.
Тоже одновременно, и умерли одновременно и скоропостижно. А я...
- милиционер запнулся,  побелел и посмотрел на часы.  - Час? Или
полтора? Все равно, можно считать минуты. И вы тоже его трогали,
но  попозже.  И вся эта проклятая публика,  наверняка,  пощупала
исподтишка. Так что все мы здесь превратимся в кисель.
     - Успокойтесь, - врач сжал ему запястье.
     - А самое интересное,  что никто не поверит. Вот вы ведь не
верите?  Думаете,  что у меня поехала крыша.  Возможно.  А через
полчаса,  когда я превращусь в мешок с жижей,  и эти все,  -  он
кивнул  на  пассажиров,  уже  обошедших автобус и с немым ужасом
смотревших на раздавленного военного,  - они тоже начнут  падать
один  за  другим,  как  переспелая  клюква.  И  вы  тоже  будете
вычислять минуты.  Два часа!  Два часа с того  момента,  как  вы
потрогали первого...
     Врач влепил ему такую пощечину,  что  пилотка  свалилась  в
пыль. Милиционер поднял ее.
     - Ну конечно.  Я понимаю. Я совершенно спокоен. Можете даже
посчитать   пульс.   Но  я  должен  сообщить  на  пост  о  новом
происшествии.
     Он зашагал мимо зрителей к патрульной машине.  Врач отозвал
в сторонку ефрейтора, который уже рад был поменять эту поездку с
офицером в город на несколько нарядов. Если б мог.
     - Присмотри  за  ним,  парень,  -  врач  проводил  взглядом
милиционера. - Обстановку можешь считать боевой.
     Лейтенант переговаривался  с  сержантом.  Тот  сказал,  что
никакие спецслужбы и армия не отреагировали.  Только что выехала
обычная опергруппа.
     - Здесь  еще  два  трупа.  И  пусть  меня поставят в январе
регулировать движение, если скоро не появятся новые.
     - Там что, партизаны, шеф?
     - Хуже.  Я считаю,  что  это  какая-то  болезнь,  а  доктор
считает, что болезнь у меня - психическая.
     - Связаться с санитарами?
     - Свяжись  со  всеми.  Но  пусть будут осторожны.  Если и я
через час... захвораю, это будет лучшим доказательством. Но пока
у всех вирусов алиби - их никто не видел на месте преступления.
     - Хорошо,  шеф. А этот доктор... Может, он э-э-э... немного
разбирается в психиатрии?
     Лейтенант зарычал и оборвал связь.
     Нет, однозначно,  никто ему не поверит. А может он не прав?
Да нет же, пусть не микробы, не вирусы, не бактерии, но какая-то
химия,  радиация - неважно что,  пусть не заразное,  но со всеми
признаками заразного.  Пусть не болезнь - ведь он чувствует себя
абсолютно нормально - но со смертельным исходом.  Чума. Только в
десятки раз более стремительная.  А такими темпами  она  выкосит
все население раньше, чем люди поймут, что они вымирают. Или как
он.  Поймут - и умрут,  и вякнуть не успеют. А те, кто не видел,
не поверят. А кто увидел, тут же умрет. И все.
     Но пока жизнь продолжалась.  Показалась колонна бензовозов,
двигающаяся  в  сторону  воинской  части.  В первой машине сидел
офицер;  заметив газик,  он велел притормозить  и  высунулся  из
кабины:
     - Что тут?  - обратился он к милиционеру, и заметил тело на
обочине. - Это не наш потрудился?
     - Нет, - отрезал тот. - Проезжайте, не мешайте работать.
     Офицер хмыкнул   и  захлопнул  дверцу.  Колонна  тронулась,
медленно объезжая стоящие машины.  Милиционер сидел в  машине  и
провожал их взглядом.
     Чума. Трупы надо сжечь.  И  больных  тоже.  Трупы  больных.
Больные трупы.  Точнее,  заразные.  Какая разница!  Все сжечь. И
себя тоже. Я ведь тоже труп, больной и заразный.
     Он посмотрел на свою руку,  ту,  что в крови летчика.  Не в
крови,  а в этой поганой  жиже.  Она  засохла,  но  не  кровяной
коркой,  а как акварельная краска. Только слегка жирная. Или это
от того, что рука вспотела? Вон, как дрожит. И тянется к кобуре.
И достает пистолет. Вроде, никто не заметил этих манипуляций его
руки. Колонна почти прошла, осталось три машины. Пусть будет вот
эта.
     Раздались три выстрела.  Время,  казалось,  остановилось на
мгновение. Но ничего не произошло. Только все смотрят на него, а
он стоит возле патрульной машины. Мимо медленно едет бензовоз, а
из  его раненого бока льются на асфальт три струи.  Раздался еще
выстрел.  Четыре  струи.  Время  пошло  дальше.  Две  фигуры   -
проклятый   доктор   и   ефрейтор  -  сместились.  Теперь  нужно
действовать наверняка.  Вторая рука поможет первой. Прицелиться!
По бензобаку - огонь!
     И огонь вырвался на свободу.


                         Степан Королев

                  ДЕВУШКА С РЕКЛАМНОГО ПЛАКАТА

     Под моими окнами проходит оживленная улица.  Между проезжей
частью и домом (а я живу на втором этаже)  прямо  напротив  окна
торчит  огромный  рекламный  щит.  Его  установили  недавно,  не
перпендикулярно дороге,  а под небольшим углом; с тех пор ко мне
в   комнату   постоянно   заглядывает  какая-нибудь  симпатичная
девушка.  Время от  времени  они  меняются,  были  даже  периоды
безликих  плакатов  -  пачка сигарет,  парящая над американскими
небоскребами, - но как правило, там все-таки девушки и, в общем,
приятные.
     Я и сам содержу маленькую рекламную контору, которая влачит
бессмысленное существование в ожидании настоящего заказа.  Вроде
такого щита.  Лена, моя секретарша, очень даже могла бы украсить
такой   огромный   плакат,   независимо   от  предмета,  который
соблазняла бы вас купить:  таблетки от головной  боли,  лимонад,
презервативы или автозапчасти. Фотограф Миша в начале работы над
каждым проектом неизменно предлагает сделать  Леночку  рекламным
лицом  очередного  заказчика.  Теперь мне надоело,  а поначалу я
отвечал что-то вроде того,  что эта шваль  не  заслуживает  даже
надписей  углем  на  стенах,  довольно  с  них  наших листовок и
самоклеек. Леночка - лицо нашей фирмы и больше ничье.
     Хотя, пожелай заказчик вот такого щита - и Лена украшала бы
его.  Или я потерял бы секретаршу и подругу.  Впрочем,  черт его
знает...
     В окно  заглядывало  лицо  девушки,  страшно   похожей   на
Леночку.  Но не она.  Я почему-то был уверен, что это - девушка,
которую я когда-то давно знал.  Мы вместе учились в школе, я был
в нее влюблен и даже несколько раз приглашал на свидания.  Потом
она вроде бы поселилась где-то в пригороде.  Многие мои знакомые
детства жили теперь там.
     Черт возьми, я даже не мог вспомнить, как ее звали.
     Девушка со  щита уговаривала отведать таблетки.  FANTAZIN -
было написано  на  коробочке,  а  слоган  поверх  всей  картинки
гласил: "ФАНТАЗИН - боль в прошлом".
     Довольно идиотское название для  лекарства,  подумал  я,  и
заметил логотип фирмы в углу коробки: FANTA-FARM, и гном с мечом
и таблеткой вместо щита.  Ничего более дурацкого придумать  было
нельзя. Вот если бы эту рекламу заказали моей фирме...
     Если бы я делал эту рекламу!  Я плюхнулся на диван,  закрыл
глаза,  и  перед  мысленным взором прошла череда плакатов,  один
лучше другого.  Половину  из  них,  правда,  выполнить  было  бы
нереально,  - что правда,  то правда,  меня порой заносит,  - но
оставшихся хватило бы на шикарную кампанию.  Может,  вытеснившую
даже прочие препараты, кроме, разве что, анальгина. Это название
нацарапано  у  всех  на  внутренней  стороне  черепа,  а   мозги
пропитаны им, как губка.
     Fantazin.
     Под конец рабочего дня я решил съездить в офис.  Интересных
дел не  было,  а  с  текучкой  справлялся  Дима  -  четвертый  и
последний  сотрудник  фирмы.  Десять  часов  он  сидел  у нас за
компьютером,  потом ехал домой и еще десять шарил  по  серверам.
Четыре  оставшиеся  часа  в  сутки он тратил на дорогу домой и в
офис, еду и сон. Если бы наши компьютеры подключить к Интернету,
он бы сэкономил на поездках.  Правда, тогда бы он копался в сети
все двадцать часов...
     Когда я  вошел  в  приемную,  официальная  Леночкина улыбка
сменилась дружеской.  Мне нравилось наблюдать,  как меняется  ее
лицо; иногда я даже специально расстраивал ее, а потом утешал, и
она знала,  зачем я это делаю,  но все  равно  расстраивалась  и
утешалась  искренне.  В  видеорекламе выразительности ее лица не
было бы цены.
     - Здравствуй, Леночка.
     - Здравствуй.
     Это приветствие  нужно было,  чтобы определить,  в каких мы
отношениях в данный момент.  Мы были одновременно начальником  и
подчиненной,  добрыми  друзьями,  романтическими  влюбленными  и
циничными любовниками.  Не буквально  одновременно  -  эти  роли
постоянно менялись.
     - Чем занимаешься?
     - Собираюсь уходить.
     Мы были друзьями.  Можно было пригласить ее на чашечку чая,
но   она   отказалась.   Ей   надо   было  съездить  к  какой-то
родственнице.  У той на прошлой неделе был  день  рождения.  Или
будет на следующей - неважно.  Важно, что сегодня - единственная
возможность навестить ее.
     - А что парни?
     - Мишка свалил еще днем, ему делать нечего, а Димка пашет.
     Мне тоже здесь нечего делать.  Улюлюкнул телефон, но звонил
не клиент с большим заказом, а Леночкина подружка. Я побродил по
приемной,  подошел к двери и помахал Леночке рукой; не отрываясь
от разговора,  она сделала ответный жест.  В  дверном  проеме  я
вдруг остановился и обернулся.
     - Минуточку, - сказала Лена в трубку и уставилась на меня.
     - Кстати, ты знаешь, что такое - фантазин?
     - Что?
     - Ничего. До завтра.
     По дороге домой я задержался у  аптечного  ларька  и  купил
этот проклятый фантазин. И еще всю дорогу пытался вспомнить, как
звали ту  школьную  подругу,  но  так  и  не  смог.  А  ведь  мы
целовались, и я шептал все уменьшительные варианты ее имени.
     Я не стал ничего специально готовить или  разогревать  себе
на ужин.  Посмотрел телевизор,  потом вынул коробочку лекарства.
На бумажке,  вложенной в нее,  было написано, что таблетки можно
принимать  при головной,  зубной,  сердечной боли,  при травмах,
гастрите и язве желудка,  ожогах и - список тянулся  бесконечно.
Просто какой-то универсальный препарат. Панацея.
     В коробочке были не таблетки, а капсулы. Я раздавил одну, и
на пальцы высыпался голубоватый порошок. Совершенно безвкусный -
я лизнул его;  ощущение было,  что во рту  мелкий-мелкий  песок.
Кристаллики долго не растворялись, пришлось проглотить их.
     Перед сном я съел капсулу фантазина целиком.  Сам не  знаю,
зачем.
     В десять  утра  в  моей  квартире  раздался   междугородний
телефонный звонок.
     - Здравствуйте.  - Приятный мужской голос.  -  Зовите  меня
просто  Виталий  Юрьевич.  Я  менеджер  рекламного  отдела фирмы
Fanta-Farm.  Слышали про такую?  Нам требуется провести  хорошую
рекламную кампанию. Нашего нового препарата.
     - Фантазин?
     - Именно.  -  Голос просто наполнился удовлетворенностью до
краев.  - Способно ли ваше агентство взяться за эту работу?  Вот
что я хотел бы узнать.
     "Взяться-то любой дурак способен", - мелькнула мысль, потом
я   вспомнил  вчерашние  прожекты  и  то,  как  долго  мы  ждали
настоящего большого заказа.
     - Я даже думал уже, что как можно сделать.
     - О! Чувствую профессионала. Пришлите курьера, мы передадим
необходимые   материалы.   Наше  представительство  находится  в
Выборге...
     - Я  приеду  сам.  Я  обязательно принимаю непосредственное
участие в работе над каждым проектом.
     - О!  Я  не ошибся.  Мы с вами профессионалы.  - Он сообщил
адрес и посоветовал,  как лучше добраться.  - Жду вас в половине
третьего.
     - А почему вы позвонили мне домой,  а не в офис?  -  но  из
трубки уже доносились короткие гудки.
     Я позавтракал фруктами и  отправился  в  путь.  Выборг  мне
очень нравился.  Я вообще люблю прибалтийские города,  во всяком
случае те,  где  доводилось  бывать.  Впрочем,  любой  город,  в
котором  оказываешься проездом (а почти все путешествия - дорога
из  дома  домой),  оставляет  воспоминания  о  мелких  необычных
происшествиях.  Все,  что в них происходит и встречается - самое
обыкновенное,  но оно видится, что ли, под другим углом. Тени от
солнца других широт.
     Виталий Юрьевич дожидался меня в своем кабинете.  К нему не
было   барьера  из  секретарш  и  охранников.  Представительство
Fanta-Farm размещалось в  маленьком  двухэтажном  особнячке,  и,
судя  по  запаху,  где-то  там  была еще столовая или кафе.  Сам
менеджер рекламного отдела внешность  имел  совершенно  никакую.
Составляя  фоторобот  этого человека,  можно было получить,  что
угодно.  Единственной особой приметой были восклицания в  начале
каждой фразы.
     - О!  Я вас жду.  - Когда я открыл дверь,  он торчал  около
нее,  а не за столом,  так что создалось впечатление, что хозяин
кабинета действительно нетерпеливо поджидал меня под дверью.
     На специальном  столике  лежала  стопка  приготовленных для
меня бумажек и фотографий и горка коробочек. Fantazin. Кроме уже
известных  мне  капсул,  лекарство  было в таблетках,  порошках,
каплях, даже в баллончиках с распыляющей насадкой.
     Я вспомнил ощущение песка на зубах. Неужели эти кристаллики
растворяются? Почему-то очень ясно представилось, как они до сих
пор лежат на дне желудка, такие же голубоватые.
     На стене красовалась маленькая копия плаката напротив моего
окна.  Совершенно  точно,  это  она,  моя одноклассница и первая
любовь. Как только ее зовут?..
     Виталий Юрьевич   налил  в  две  чашечки  кофе  и  принялся
объяснять, что компания хочет от меня. И вдруг я с ужасом понял,
что ничего не понимаю.  Даже отдельных слов, будто он говорил на
незнакомом мне языке,  - ощущение из страшного сна. Я потер щеки
и  незаметно  ущипнул  себя,  потом попросил менеджера повторить
сначала. Что-то я себя неважно чувствую.
     Он механически  улыбнулся  и  вынул  из  кармана коробочку.
Fantazin.  В этой были таблетки,  одну он протянул  мне,  другую
заглотнул   сам.  Я  взял  таблетку  двумя  пальцами.  Она  была
странного вида: диаметром больше обычной и тоньше. Как монета.
     - О!  - воскликнул мой собеседник. - Глотайте. Это поможет.
Мы все пользуемся только лекарствами нашей фирмы. Такое правило.
И все работники Fanta-Farm абсолютно здоровы.
     - Похоже, ваше лекарство лечит от всех болезней.
     - Не   от  всех.  И  не  лечит.  Фантазин  устраняет  любые
неприятные симптомы.  Все симптомы.  Человеку становится хорошо.
Но лекарством нельзя злоупотреблять. Болезнь-то продолжается. Мы
обязательно  указываем  на  каждой  коробке,   что   параллельно
необходимо проводить обычное лечение.
     Никакой подобной надписи на своей коробочке я не помнил, но
не   стал  говорить  об  этом.  Мне  почему-то  показалось,  что
вернувшись домой, я увижу эту фразу и на коробке, и в инструкции.
По-моему, даже, она там была.
     Мы вернулись к обсуждению рекламной кампании. Разъяснив все
вопросы и собираясь уже уходить,  я бросил взгляд на плакатик на
стене. Девушка с забытым именем. Я спросил:
     - Виталий   Юрьевич,   удовлетворите  мое  профессиональное
любопытство. Кто делал вот это?
     - О!  Мы сами. Наше представительство здесь - э