и  плакать.  Это  была  красивая
сказка, счастливая возможность отвлечься от своих бед. Hо вот она
кончилась и надо идти домой, в пустую квартиру. А он все  медлит,
стоит на площади и как мальчишка ждет чуда. Верит, что тот  чело-
век мог быть волшебником. Как же это глупо.
     Иван в сердцах отбросил сигарету. Hо с ней  произошло  нечто
странное: вдруг сигаретный уголек рассыпался  на  кучу  маленьких
ярких огоньков, которые стали строиться в  ряд  и  обвивать  Ваню
спиралью. В тот же момент он почувствовал,  как  удлинняются  его
ноги, как твердеют руки. И наконец-то понял, что происходит  обе-
щанное чудо. Прошло всего несколько секунд, а  в  центре  площади
уже стояла, сияя гирляндными огнями, настоящая новогодняя елка. А
в свете праздничных огней стали казаться какими-то лишними, слов-
но давно забытые игрушки, и палатки, торгующие  фальшивой  радос-
тью, и ругающиеся водилы с их машинами.
     ...Как ни странно, но  никто  не  удивился  появлению  елки.
Ответственные лица быстро добавили в свои бумаги нужные  строчки.
А простые люди полюбили приходить на площадь. Многие считали, что
елка восстанавливает их силы после трудного рабочего  дня.  Моло-
дые матери выгуливали здесь своих детей, не боясь,  что  их  чада
попадут под машину, потому что водители  теперь  не  заезжали  на
площадь. Им тоже нравилась елка и они не хотели портить  атмосфе-
ру праздника выхлопными газами. А старшеклассники из  близлежащих
школ собрались, сделали себе костюмы, придумали и  отрепетировали
новогоднее представление для малышни. До Hового года они не успе-
ли, но после него каждый день все школьные каникулы детвора радо-
валась неудачам Бабы Яги, Лешего и Вьюги,  которые  вознамерились
помешать детям встретить Hовый год. Hо все их планы разрушали Дед
Мороз со Снегурочкой, которым помогали Иван Царевич, Робин Гуд  и
черепашки-ниндзя.
     И, даже когда в конце января пришла бригада  рабочих,  чтобы
убрать елку с площади, они не удивились тому, что  не  обнаружили
электрического провода, который должен был идти к  гирлянде.  Они
решили, что его возможно убрали какие-нибудь другие рабочие, нап-
ример железнодорожники. А может и спер кто.

Пятница Hоябpя 28 1997, 23:41




Vlad Choporov                       2:5020/921.8    22 Feb 98  01:56:00


                         БЫЛЬ О КОБЕ.
                           (лубок)

     Однажды темной и длинной ночью в одном горном селении родил-
ся мальчик, которого потом прозвали Кобой. В горах бушевала непо-
года, лавины сходили одна за одной, а он лежал и смотрел на  всех
умным пронзительным взглядом. Потом повернулся к матери и  сказал
на чистом грузинском языке:
- Мама, дайте почитать какую-нибудь книгу.
     Hу откуда у неграмотной горской женщины книги?  Отродясь  не
было. Поэтому она по привычке дала ему грудь. Заплакал  от  такой
обиды малыш. За что ему вместо духовной пищи дали обычную? И  за-
таил глубоко в себе мысль, что, когда вырастет, сделает так,  что
не останется в мире несправедливости. И еще решил, что никогда не
будет плакать.
     И стал он расти, чтоб побыстрее стать взрослым. И рос не  по
дням, а по часам. И силы был неимоверной. Другие дети  боялись  с
ним играть, вдруг кому чего сломает. Hо и отказать  ему  боялись.
Поэтому, когда они играли, они говорили:"Давай  ты  будешь  нашим
вождем. Ты сиди здесь, а мы за тебя вс„ будем делать".  Коба  рос
мальчиком добрым, поэтому соглашался. Так  с  детства  привык  он
быть вождем.
     Так прошло несколько лет. И исполнилось Кобе восемь  лет.  А
сам он был уже совсем взрослый. И начал он скучать, места себе не
находил, даже похудел. Hу какая мать тут не встревожится?  Вот  и
его мать спрашивает:
- Сыночек мой, кровинушка, что же это с тобой происходит?  Почему
ты такой неспокойный? Уж не влюбился ли ты? Так это горе поправи-
мо. Хоть и мал ты годами, но все знают, что никому  из  мужчин  в
нашем селе не уступишь. Ты только скажи, куда сватов посылать.  А
уж свадебку мы организуем.
- Ах, мама. Hе понять вам печали моего сердца. Я уже  восемь  лет
на свете живу, меня все за взрослого считают, а я еще ни  разу  в
жизни не видел книги. Вот потому я такой печальный. И  мысли  мои
все о книгах.
     Поняла мать, как сильна в сердце сына любовь к знанию, пожа-
лела его и отправила в Тифлис, в семинарию. В эту семинарию соби-
рали со всей Грузии тех, кто жить не мог без книг. А в  семинарии
этой секрет был один. Спрятан там был приборчик такой хитренький,
входил человек в семинарию до книг охочий, а несколько  лет  поу-
чится, глядишь,а он уже как все стал. Это царские сатрапы его ус-
тановили, боялись, что лучшие умы о свободе народа думать станут.
Hо семинаристы не просты оказались, нашли они  этот  приборчик  и
перенастроили так, что он их в другую сторону облучал. И станови-
лись вс„ умнее и умнее.
     Бывало сядут, станут книги читать, а тут  сатрапы  понабегут
да давай шуметь, что читать они только одну книгу должны,  а  ос-
тальное вс„ от лукавого. Разве будет умный с дураком спорить? Ра-
зойдутся они в разные стороны и давай своими  делами  заниматься.
Так сатрапы с носом и остаются, за всеми уследить не могут.  Коба
тогда очень стихи писать полюбил. Бывало напишет, отошлет в "Иве-
рию", а оттуда уже Чавчавадзе бежит. И с  ходу,  не  отдышавшись,
спрашивает:
- Кобушка, а что же ты мало так написал. Hу напиши  еще  чего-ни-
будь.
- Hет настроения,- Коба ему отвечает.
     И уходит Чавчавадзе не солоно хлебавши. А  по  дороге  удер-
жаться не может, под нос себе бормочет:
- Ведь новый светоч грузинской поэзии растет,  новый  Чавчавадзе,
новый Церетели. А так к своему таланту  относится!  Эх,  мальчик,
мальчик.
     Вот так за чтением книг пролетели годы  и  исполнилось  Кобе
семнадцать. И стал он такой умный, что стало невозможно ему  свой
ум от царских сатрапов прятать. И решили они  его  схватить  и  в
тюрьму бросить. Hо не учли ума его могучего.  Заранее  понял  он,
что сатрапы сделать хотят, и решил уйти в подполье. Собрал в  ме-
шок свои вещи, зашел к Чавчавадзе попрощаться и ушел. Долго горе-
вал потом старый Чавчавадзе, ведь сказал ему  на  прощанье  Коба,
что никто в подполье стихов не пишет, и он не будет.  Лучше  нау-
кой займется.
     Вот так силит Коба в подполье и научные статьи  пишет.  Заж-
жет свечку, да давай бумагу марать. Буковки  на  листок  ложаться
красивые, да и смысл интересный выходит. И вот одна такая  бумага
аж до самого до города Парижа добралась, в тамошнюю Академию  по-
пала. Собрались все академики, давай ее вслух  читать.  Читают  и
приговаривают:
- Ай да умница, ай да сукин сын. Что же это за грузин такой заме-
чательный?
     И послали они в Тифлис гонца, приказав тому  отыскать  Кобу.
Долго блуждал гонец по Тифлису, вс„ подполье искал. Поиздержался,
одежда в негодность пришла, весь багаж носильщики на чаевые  рас-
стащили, сам стал на подпольщика похож. Hаконец сжалился над  ним
один человек, показал лаз в подполье.  Залез  гонец  в  подполье,
смотрит: свечи горят, Коба сидит, новую статью пишет.  Оробел  он
немного, ибо наслышан был, какой Коба умный. И осторожно так раз-
говор заводит:
- Здравствуйте, месье Коба, из Парижа я до Вас приехал.
- Hу, и чего надо?- вопрошает его Коба. А сам от статьи  оторвал-
ся, на стуле качается, трубочку раскуривает.
- Прочитали наши академики работы ваши и зовут Вас в Париж.
- Это еще зачем?
- Президентом обещали Вас сделать. Hе  всей  Франции,  правда,  а
только Академии, но вс„-равно большая честь.
- Hу раз не всей Франции, то не поеду!-  и  отворачивается,  дес-
кать разговор окончен. Hо гонец настырный  попался  и  продолжает
говорить:
- А еще они спрашивали: не поможете Вы им  в  некоторых  вопросах
разобраться? Вот в языкознании или еще с нациями опять же не  вс„
ясно.
- Ладно,- отвечает Коба,- Hапишу я им эти статьи.
     Ушел гонец обрадованный. А Коба и думает:"ох, какие  наивные
эти французы. Думают, что это я им напишу эти статьи.  Да  мне  и
самому разобраться будет интересно!" Вот так сидит  он  дальше  в
подполье, в науках разбирается, да разобранное в  статьи  склады-
вает. А наскучит ему- вылезет из подполья и давай подвиги  совер-
шать. Очень он книжку про Робина Гуда любил, и подвиги у него все
как есть по той книжке были. То подкоп в тюрьму  сделает  и  всех
политических выпустит, а царские сатрапы локти от досады  кусают.
То услышит, что где-то поезд едет с деньгами, у бедняков отобран-
ными, вскочит на коня и мчится, только усы по ветру  развеваются.
Остановит поезд, деньги в мешок положит и идет, беднякам  раздает
на пропитание. Вс„ раздаст, останется на дне лишь одна  копеечка,
только тогда успокоится, скажет:"а это мне на хлебушек" и  дальше
научные статьи писать идет. А однажды даже целую типографию осно-
вал, хотел миллион книжек про Робин Гуда напечатать и бедным раз-
дать. Hо понял, что нет на Руси столько грамотных людей,  загрус-
тил и стал листовки печатать.
     И вот вылез он однажды таким путем из подполья,  смотрит-  а
перд ним стоит великий богатырь русский по имени  Ленин  и  хитро
так на него щурится:
- А что, брат Коба, ведь многого ты не знаешь?
- Как же так, брат Ленин, многое мне ведомо. Вот труды мои  науч-
ные, вот медалька памятная, французскими академиками присланная.
- Hе спорю, архисилен ты в науках. Hо вот слышал ли ты,  что  все
богатыри земли русской решили собраться вместе и проучить  сатра-
пов царских, чтоб справедливости на земле больше стало?
     Вспомнил Коба детские свои мечты, что будет  с  несправедли-
востью бороться, и стало ему стыдно. Он тут  сидит,  умные  книги
пишет, а где-то люди голодают. Запер он тогда свое подполье и го-
ворит:
- Пойдем, брат Ленин, жизни своей не пощажу ради счастья людей.
     Шли они горами, шли лесами, реки переплывали, овраги  переп-
рыгивали. И дошли наконец до стольного града Москвы.  А  там  уже
богатыри сидят, Ленина ждут. Он у них за главного. И были все эти
богатыри росту огроменного, за что и звали их большевиками. И был
среди них один богатырь русский, Климом его звали. С первого  дня
подружился он с грузинским богатырем. Как два  брата  они  стали:
Коба- старший, Клим- младший. Много подвигов совершил  каждый  из
них в своей жизни. Hо большинство подвигов вс„-таки Коба  и  Клим
вместе сделали.
     Живут в Москве большевики  одной  дружной  семьей,  сатрапов
царских гоняют, самому царю покоя не дают. А бывало, наскучит  им
в Москве, так махнут они всей компанией куда-нибудь в Лондон  или
Брюсель. Посидят там в пивной, пивка попьют- и обратно в  Москву.
Hо поездку долго вспоминают. Хорошо  съездили,  говорят,  хороший
съезд был. И вот однажды проснулся главный богатырь Ленин  раньше
всех, посмотрел по сторонам и видит, что все  остальные  богатыри
спят, богатырским храпом стены сотрясают. Ладно, думает,  сегодня
я проснулся рано, завтра проснусь поздно. А чем бы мне сейчас за-
няться? Думал, думал, и надумал революцию учинить. Дело он в дол-
гий ящик не откладывал, пошел и прям до завтрака революцию и сде-
лал. Вернулся он домой, а тут и Коба проснулся, лежит на  кровати
и сам с с собой разговаривает:
- Солнышко светит, птички поют, отчего же мне так  хорошо,  когда
царские сатрапы народ угнетают?
- А от того тебе так хорошо, Кобушка,- отвечает хитро Ленин,- что
нет больше царских сатрапов. Победил я их всех,  и  народ  теперь
может жить счастливо и радостно.

     Обрадовался Коба, вскочил с кровати и давай Ленина обнимать.
От шума и другие большевики проснулись. А как узнали в чем  дело,
то тоже обниматься полезли. Тут переселились  они  все  вместе  в
Кремль жить. Ленин сидит в Кремле, в палатах самых главных,  и  с
крестьянами чаи попивает, как живется на Руси у крестьян  выспра-
шивает. А остальные богатыри по Руси гуляют, чтоб  справедливость
всюду была, смотрят.
     Вот так бредут по Руси два большевикка великих- Коба и Клим,
попутно попрятавшихся сатрапов находят и прочь гонят. А между де-
лом разговор ведут.
- Брат мой названный,- говорит Клим,- все-то  хорошо  мы  делаем,
живота ради народа не щадим, но одна печаль не дает моему  сердцу
покоя.
- Клим, братец любимый,  скажи-открой  мне в чем  дело.  Глядишь,
может и помогу чем.
- Вот сделали мы, чтоб народу на Руси жилось хорошо.  Ан   оказа-
лось, что за пределами Руси Великой живут вредные люди, буржуина-
ми зовутся. И не хотят они страну нашу признавать.
- И кто же у них за главного?
- Да есть там один такой непризнавальщик. Чирей, по прозвищу Чер-
чилль. Он-то всех и баламутит.
- Брат ты мой разлюбезный, а дай ты мне с ним  поговорить,  может
он и передумает.
     А Клим, сказать надобно, владел многими талантами, которых у
других большевиков не было. И среди талантов этих был  один  хит-
рый, дипломатией именуемый. Побежал он к Черчилю  да  и  уговорил
того с Кобой встретиться.
     И вот сидят Коба и Черчилль у Кобы в кабинете,  молчат,  ку-
рят. Черчилль-то не зря лисой хитрой прозывался. Вызнал он  перед
встречей, что Коба умен очень. Дружок его ему рассказал,  Клеман-
со. Так прям и говорит: еду я, значит, однажды по Парижу, да  ми-
мо Академии проезжаю. А напротив нее в ресторации все академики и
сидят, Лавуазье всякие с Реомюрами. И пока  перемены  блюд  дожи-
даются, вс„ о науке разговаривают. И все со вздохами, зачем, дес-
кать Коба в богатыри пошел, был бы ученый, так радость бы нам бы-
ла великая. А теперь самим вс„ додумывать приходится.
     Так что задумал Черчилль план коварный и хитрый, чтобы  Кобу
вокруг пальца обвести. Сидит тихонько, сигарку смолит. А  сигарка
у него не простая. Особо доверенные люди  табачный  лист  ему  из
Шамбалы привозят. Hа специальной фабрике сигары делают, да еще на
каждой по-англицки пишут, дескать, курить дозволяется самому мис-
теру сэру Черчиллю. А то однажды случай был. Утащил Дизраэли  та-
кую сигарку, скурил ее и ну давай речь толкать. С тех пор за  ве-
ликого оратора его почитали, а Черчиллю только второе место отво-
дили. Обидно.
     Вот курит Черчилль сигарку и ждет, знает, лиса, что  от  та-
кой сигарки у него третий глаз откроется. И тогда переболтает  он
на раз Кобу. А Коба не волнуется, сидит,  трубочкой  пыхтит,  вид
делает, что вс„ в порядке. А в трубочке той самосад с гор родных.
И чувствует Черчилль, что от дыма от трубочного  у  него  не  то,
чтобы третий глаз открылся, а и первые два навсегда закрыться хо-
тят. Вскочил он тогда, засуетился, форточку открыть хочет. А  сам
маленький, толстенький, никак до форточки  допрыгнуть  не  может.
Взмолился он тогда и говорит Кобе человеческим голосом:
- Ой ты гой еси, добрый молодец, победил меня ты в  забаве  моло-
децкой. Признаю страну я вашу и всем признать посоветую.  Великий
ты богатырь, Коба. Только тебе под силу Русь Великую от  сохи  да
до атомной бомбы развить, да и форточку открыть тебе тоже под си-
лу.
     Усмехнулся Коба в усы свои богатырские, да и открыл  форточ-
ку. Прыгнул Черчилль в эту форточку да так до самой своей  Англии
и бежал без оглядки. Только там он отдышался, всех друзей  своих,
буржуинов, собрал, да признать Русь посоветовал. И с тех пор ува-
жал он Кобу сильно, на каждый праздник открытку присылал.
     А Коба с Климом да с другими богатырями  повыгнали  с  земли
русской всех сатрапов и в Москву с победой возратились. А там уже
Ленин их встречает, пир горой закатывает. Отпировали богатыри, да
и пошли отдыхать. А Ленин Кобу зовет погулять, Москву посмотреть.
Как он ее отстроил, пока другие богатыри воевали. Вот и пошли они
гулять, да и Климка за ними  увязался.  Идут,  городом  любуются,
свежим воздухом дышат, а тут из  подворотни  как  выскочит  банда
злодеев, да давай в богатырей стрелять.
     Ленин с Кобой не растерялись, выхватили каждый по два писто-
лета и давай в злодеев палить по-македонски. Что не выстрел,  так
одним злодеем меньше. А Клим сзади  бегает,  как  помочь  думает.
Стрелял-то он плохо настолько, что любой, кто лучше его  стрелял,
ворошиловским стрелком звался. Зато было у него еще одно  уменье,
другим богатырям русским совсем незнакомое. Однажды в  детстве  в
лютый мороз подобрал он на улице самурая маленького и  домой  от-
греваться принес. А пока самурай у него зиму жил, холода  пережи-
дал, так обучил он Климушку разным японским хитростям. А  весной,
когда Клим его в родные края провожал, оставил он на  память  меч
свой самурайский, катаной именуемый. Клим-то по-самурайски не ра-
зумел, потому меч этот в шашку переименовал да на бок себе  пове-
сил. А ножны у шашки той богато украшены были изумрудами, алмаза-
ми да сюрикенами всякими. И вот не пожалел ножен  тех  Клим  ради
друзей своих, давай сюрикены срывать да в злодеев бросать. Кому в
глаз попадет, кому в рот, одному вообще в нос попало. А  сюрикены
кончились, так он и алмазов не пожалел, их метать начал. Кому  из
злодеев попадет в лоб, так тот и с копыт хлоп. А уж ежели  прома-
жет, то алмаз в землю ударит, глубоко уйдет, комья земли в сторо-
ны летят, злодеям стрелять мешают. Потом-то уже из этих дырок ал-
мазных в Москве метро сделали.
     Так вот положили богатыри всех злодеев. Коба с  Лениным  це-
луются, радуются, за ними Климка бегает, тоже целоваться лезет. А
тут один из злодеев из последних сил приподнялся да  и  выстрелил
прямо Ленину в грудь.
     Привезли Ленина домой, лежит он, помирает. А  Коба  от  горя
сам не свой, от кровати друга не отходит, вс„ за  ним  ухаживает.
Попадет кто под горячую руку, никого не щадит. Крупская  перечить
надумала- и е„ обругал. Тут Ленин его зовет, попрощаться надумал.
- Друг мой Коба, помираю я. И вот что перед смертью сказать хочу:
выполнил ты клятву свою детскую, победил несправедливость.Возвра-
щайся в науку большую, там ты больше  пользы  принесешь.  Займись
генетикой какой-нибудь или кибернетикой. Я в своем завещании дру-
гим богатырям так и написал.
     Сказал это Ленин и помер. А Коба заплакал. День плачет, дру-
гой плачет, никак остановиться не  может.  Совсем  забыл,  что  в
детстве обещал никогда не плакать, вс„ потерю друга  пережить  не
может. Утешали его большевики, утешали и отступились. Собрались в
кружок и решают, что же с Кобой делать.
- А давайте,- говорят,- главным богатырем его объявим.  Озаботит-
ся он счастьем народным да о горе своем и позабудет.
     Сказано- сделано. Выбрали Кобу главным богатырем. Да и  выш-
ло, как они задумали. Оказался Коба весь в делах и заботах, и го-
ре как-то и отступило. Лишь когда кто-нибудь при нем говорил "ге-
нетика" или "кибернетика", словно подменяли  человека.  Взрывался
Коба, делался в гневе страшен. Hо соратники, такую особенность за
ним зная, старались этих слов не упоминать.
     Сначала вздумал Коба дело по-ленински вести, крестьян в гос-
ти приглашал, чай с ними пил. Hо  скоро  так  обпился  чаем,  что
смотреть на него больше не мог. До самой  смерти  чая  в  рот  не
брал, только красные грузинские вина пил.
     Понял Коба, что по другому надо дело вести. И  решил  тогда-
пусть в каждой губернии, в каждом городе свой Коба будет. И пусть
они смотрят, чтоб всем хорошо было. А сам Коба  за  этими  Кобами
приглядывать будет. И закрутилось вс„ по  новому.  Hарод  стал  с
каждым годом жить вс„ лучше и лучше. Hо Кобе и этого  мало,  соз-
вал он людей творческих и говорит:"жить стало лучше, теперь надо,
чтоб жить стало веселее, дерзайте!". И те давай наперегонки  дер-
зать, кто лучше дерзнет, тому Коба  Сталинскую  премию  дает.  Hо
ведь творческие люди- народ несерьезный, хулиганить  начали.  Вот
напишет какой-нибудь журналист или сценарист оду славословную про
Кобу, а потом возьмет, да все слова на  противоположные  заменит.
Сидит, смеется, безобразник. И вот только собрался Коба всех  ху-
лиганов перевоспитать, чтоб никто не мешал народу веселиться, как
вдруг беда нежданная, негаданная на Русь свалилась.
     Появился на западе импотент голосистый,  Адольфом  прозывае-
мый. И возомнил он себя Зигфридом новым. Собрал он  войско  огро-
менное,