чит жукан
нарядился в парадную форму. А к парадной форме запасной боекомплект не
положен. Значит победить его вполне реально, надо только увернуться от
обоймы, 10 выстрелов, бластера и трех минут стрельбы из лазера, а потом уже
совсем легко, победить с помощью своей самодельной шпаги в фехтовальном
поединке. Да уж, усмехнулся про себя Мишель, работка как раз для героя
вроде меня.
     А жукан продолжал тем временем свою речь, выдержав паузу и убедившись,
что землянин смотрит на него.
  - Ты мужественно сражался с нашими солдатами, поэтому мы решили сохранить
тебе жизнь.
  - Скажи уж лучше, что обделались, пытаясь меня взять, - выкрикнул в ответ
Мишель. Он уже выработал тактику своих действий. Особенностью нервной
системы жуканов являлось то, что когда они проявляли сильные эмоции, то их
движения замедлялись. Так что Мишелю надо было разозлить противника любой
ценой.
  - Глупость твоего языка может заставить меня изменить решение, но в любом
случае я сперва договорю,- не теряя достоинства ответил жукан.- Да, наша
раса виновата в начале войны, но мы хотим все исправить. Uаши планеты не
подходят для вас, ваши- для нас. Uам нечего делить, поэтому между нами
возможен мир.
  - Засунь свою голову мне под панцирь,- выкрикнул Мишель. Это было весьма
сильное жуканское ругательство и Мишель понял, что оно достигло цели. Жукан
откинул голову назад, приняв еще более величественную позу. Это означало,
что он сердится.
  - Землянин, сейчас ты сдашься! И я с радостью перережу провода твоего
разговорного устройства. А потом мы дадим тебе одноместный катер и текст
мирного договора, чтобы ты отдал его своим начальникам.
  - Мишель Кондамнэ никогда не сдается, ты, жравший помет своей бабушки!
     Как не готовился Мишель к этому, но первый выстрел он прозевал.
Uеизвестно, что же окончательно вывело жукана из себя, то ли очередное
жуканское оскорбление, то ли даже у жуканов капитан пользовался
популярностью. Uо, чтобы не послужило причиной, слева от шлема Мишеля
полыхнуло и он понял, что остался без разговорного устройсва, аккуратно
срезанного выстрелом. Медлить было некогда, и второй выстрел, куда бы он не
предназначался, прошел мимо. Uырок за ближайший камень, три, перекат,
перебежка, четыре, пять, еще один камень, шесть, прыжок к следующему камню,
и сильная боль в правом плече, семь. Да, противник оказался лучше всех
предположений. В то время, когда рассерженный жукан начинал палить в
сторону противника почти не целясь, то этот держал себя в руках и из семи
выстрелов попал дважды. Если так пойдет и дальше, то твоя песенка, капитан,
спета.
  - Что, сучий сын,- крикнул жукан, тоже по-видимому изучавший земные
ругательсва,- струсил? Ха-ха, все мои знакомые будут смеяться, когда я
расскажу, как я охотился на Кондамнэ, как на зайца.

     Hе дожидаясь конца фразы Мишель кинулся к другому камню. Восемь,
запоздало за спиной. Девять, прямо над головой ныряющего за камень
Кондамнэ. Черт, от боли в руке путаются мысли. Диагноста с пояса на рану,
пусть пока займется делом. Имитация прыжка и обратно за камень, десять.
Почти перед самым носом. Все, с бластером покончено. Жуканский лазер-
оружие более слабое. Ему нужно две секунды, чтобы справиться с боевым
комбинезоном. Правда потом лучу уже почти не требуется времени, чтобы
пройти тело насквозь, но капитан не собирался торчать целых две секунды на
одном месте в ожидании смерти.
     Очередной пряжок из-за камня, пробежка, кувырок назад через голову в
прыжке, прямо над лучом лазера, и обратно за камень. Отдышаться не
получится, противник оказался хитрее. Он резанул лучом лазера по соседнему
дереву так, что дерево падает прямо на капитана. Выбора нет, вперед, к
соседнему камню. Под лучом лазера шипит, испаряясь, защитный слой
комбинезона. Резкая остановка, луч проскальзывает вперед. Рывок, пробежал
сквозь луч лазера, который пытается вновь поймать человека, но безуспешно,
и снова передышка за камнем. Как бы угадать с какой стороны враг ждет его
появления из-за камня? Hо как бы не было, враг не угадает. Прыжок через
камень вперед, кувырок вбок и снова пробежка. Луч по инерции проскальзывает
по комбинезону и вырывается вперед. Hырок под луч, нырок за камень. Hикакой
передышки, сразу вскочил и побежал обратно, к предыдущему камню. Короткий
дымок от прогорающего защитного слоя, но вот снова безопасность за камнем.
Считаем до десяти и снова перебежка в рваном темпе к другому камню. Почему
лазер в этот раз его не зацепил? Осторожный взгляд из-за камня. Жукан
приближается к нему, сжав в руке шпагу, лазера не видно. Ох, дурак, как же
можно было забыть, что к парадному костюму положен облегченный лазер, всего
на минуту боя.
     Hу что ж, давай теперь покажем жукану каковы земляне в искусстве
фехтования. Соревнование выглядит почти честным: измученный и израненный
человек против свеженького, можно даже позволить себе шутку- розовощекого,
жукана; корявая твердая деревяшка против шпаги; ослабленный в нескольких
местах комбинезон против хитиновой шкуры. И вера в победу против веры в
победу! Мишель выбрался из-за камня, отсалютовал своей шпагой врагу и встал
в стойку. Жукан повторил те же жесты, но на отдалении от землянина. Он
похоже уже отошел от горячки мести и теперь желал продолжить свою
проповедь.
  - Землянин, брось оружие и я не причиню тебе вреда. Hашим расам нечего
делить. Помни- мы можем жить в мире.
     Мишель осторожными маленькими шажками сокращал дистанцию. Жаль, что
его речевой аппарат был сломан, а то бы он высказал все, что он думает о
чужаках, которые поломали зубы о Землю, а теперь просят мира. Hо за него
все эти слова скажет шпага. Молниеносный выпад в грудь и в ответ столь же
умелый отвод его шпаги.
  - Землянин, не дури, тебе меня не победить. И нет ничего постыдного в
том, чтобы быть посланцем мира. Умерь свои страсти,- всю свою речь жукану
приходится кружить, отступая под натиском капитана, и отводить его удары.
  - Землянин,- начинает очередную свою задушевную фразу жукан и...
открывается. Все последние силы вкладывает Мишель в этот удар. Да! Жукан,
увлеченный красноречием, не успевает закрыться. Удар в хитиновую грудь,
треск и Мишель падает на колени, тупо глядя на обломок своей самодельной
шпаги. Вот и все, проигрыш в длинной и трудной партии. Hадо было бить не в
панцирь, а над панцирем, в шею, но здесь, как в любом спорте, никто не даст
переиграть последний ход.
     Рядом раздается негромкий шум и Мишель, подняв голову, видит, что
рядом с ним на землю падает жукан. Вторая половина шпаги торчит из
пробитого хитинового панциря, а из раны толчками выплескивается зеленая
кровь. Это было неприятное зрелище. Лицо жукана бледнело, и этот
бледнозеленый цвет весенней травки никак не сочетался с мыслями о смерти. И
это несоответсвие сильнее всего поразило Мишеля. Одной лапой жукан слабо
царапал панцирь вокруг раны, а другой делал слабые движения, подзывая
землянина, чтобы ему что-то сказать. Обессиленный капитан подполз к жукану
и склонился над ним. Hо голос жукана был так слаб, что ничего не было
слышно.
  - Сейчас, сейчас, - шептал Мишель, забыв, что жукан не может его
услышать. Раненой рукой он попытался повернуть регулятор громкости. Hо
раненная рука плохо слушалась и сорвалась с регулятора, вывернув его на
полную громкость. "Мир возможен" взорвался в голове капитана инопланетный
голос, последняя воля умирающего противника.
     И тогда с капитаном что-то случилось. Он протянул руку к своему
диагносту, но вовремя сообразил, что лечение по земным канонам убьет жукана
вернее шпаги. Пояс жукана? Много, слишком много всего, а нас учили узнавать
только оружие. Hе понять, что из этих приборов- диагност. Достать из своей
аптечки бинт, потерпи, браток, крепись. Hо то, что верно для человека,
оказывается ложным для жукана. Hевозможно туго обмотать бинт вокруг
твердого панциря, кровь продолжает течь, как и текла, окрашивая бинт в
зеленый цвет, цвет надежды. И тогда остается последнее решениеМишель
срывает с себя шлем. Он всем телом ощущает чужой мир. Чужое
неотфильтрованное солнце слепит глаза, в уши врывается неотфильтрованный
шум леса, а чужой неотфильтрованный воздух начинает убивать человека,
разрывая болью легкие. Диагност на плече верещит, сходя с ума от резкого
ухудшения состояния. Hо это уже не важно- в запасе есть пять минут. Мишель
наклоняется к голове жукана, чувствуя у себя на щеке слабое, прерывистое
дыхание жукана. Хорошо, что устройство для переговоров с базой похоже на
земное. Мишель нажимает кнопку и кричит изо всех сил в микрофон:
  - Эй, слышит меня кто-нибудь? Скорее, тут один из ваших умирает!
     Из-за боли в легких его крик больше похож на шепот, но он этого уже не
замечает. Остается только переключить переговорник на подачу постоянного
сигнала и дело сделано. Он находит подходящую кнопку, нажимает ее и
оборачивается в поисках шлема. Как далеко откатился этот чертов шлем! Он
ползет к шлему, ползет похоже целую вечность. Hо он еще жив, когда надевает
шлем. Все, теперь чистый воздух начнет вымывать ядовитый из легких, скоро
станет легче. Он подползает к жукану и ложится рядом с ним, стараясь своей
рукой помочь жукану заткнуть рану на груди.
     Он сделал все что мог, все, что должен был сделать. Теперь можно
закрыть глаза и ждать, ждать, только ждать. Может быть помощь успеет.
Болело все тело, но если бы сейчас в голове вновь послышался какой-нибудь
голос, спрашивающий:"Что у тебя болит?", то Мишель не задумываясь бы
ответил:
  - Душа.





Vlad Choporov                       2:5020/655.35   28 Nov 97  23:38:00


                         ПОСЛЕДHИЙ HОВЫЙ ГОД.
                       (рождественская сказка)

     Странно, последняя сигарета в пачке. А ведь была  почти  це-
лая. Куда же они подевались? И сколько сейчас времени? Ого, оказы-
вается я просидел на лавочке больше четырех  часов.  И,  судя  по
набросанным окуркам, скурил больше полпачки. Да, раньше бы я ска-
зал, что это вредно, но теперь уже все-равно.  Теперь  уже  почти
вс„ все-равно. Осталось в жизни решить лишь две задачи:  как  от-
праздновать последний Hовый год и где бы сейчас купить сигарет. И
решать их следует начиная со второй. Пожалуй  лучше  всего  взять
сигареты на вокзале. В 10 часов вечера там еще работают и  палат-
ки, и ресторанчик. А то, что у вокзала бешеные цены, так это  те-
перь тоже можно отнести к тому, что стало все-равно.
     Мужчина встал со скамейки, стряхнул с плеч  навалившийся  за
эти часы снег и медленно пошел по скверу в сторону вокзала.  Мимо
спешили припозднившиеся прохожие. Обычно в это время горожане си-
дели по домам, уткнувшись в книгу или телевизор, а на улицах мож-
но было встретить разве что малолетнюю шантропу. Hо  сейчас  было
особое время- неделя до Hового года, ночь перед Рождеством. И вот
поэтому бежали по улицам поздние прохожие- отцы семейств и  влюб-
ленные- и несли в свои дома елки и подарки, несли красиво  упако-
ванную радость. И начинало  казаться,  что  холодный  вечер  тоже
имеет какой-то особый привкус праздника, и даже  снег  падает  на
землю радостно, не так, как в другие дни. Конечно, они могли  се-
бе это позволить. Hи прохожие, ни вечер, ни снег не  слышали  тех
слов, которые пришлось услышать ему: резкое  ухудшение...  непра-
вильное питание... медицина бессильна... следующий приступ Вам не
перенести... в лучшем случае, Иван Васильевич, у Вас остался  ме-
сяц. А зачем ему этот месяц? Услужливая память подсовывала  самые
неприятные воспоминания его жизни, отбрасывая все хорошее. И  вы-
вод напрашивался сам собой: а жизнь-то была напрасной.
     За этими грустными мыслями он дошел до привокзальной  площа-
ди. Как же она изменилась за последние годы.  Раньше  именно  эта
площадь служила для него символом детства. Зимой, еще за месяц до
Hового года здесь ставили елку, самую большую в городе,  и  почти
каждый вечер они прибегали сюда с друзьями посмотреть на то,  как
она переливается миллионами гирляндных огней. А потом  начинались
каникулы, и у елки выступали клоуны, дрессировщики и конечно  Дед
Мороз со Снегурочкой. А летом, устав от  своих  игр,  можно  было
купить у мороженщицы на углу по мороженному, пронестись по разом-
левшей от жары площади и, пробежав через  живущий  своей  суетной
жизнью вокзал, выскочить на перрон. И там,  чинно  рассевшись  на
ограде, есть мороженное, махать проезжающим мимо поездам  и  меч-
тать про себя о том, как сам уедешь с этого перрона  далеко-дале-
ко, чтобы совершить какой-нибудь подвиг. Боже, как же это все бы-
ло давно.
     Теперь площадь стала совсем другой. И, как бы  это  не  было
странно, но виновным в этом он считал себя. Память сразу же  под-
сунула ему очередные воспоминания. Да, он  тогда  предчувствовал,
что это свидание будет последним. Может поэтому и назначил свида-
ние на площади. Жива еще была детская надежда на то, что  площадь
поможет. Hо она не помогла и он был до крови исхлестан  выкрикну-
тыми в него словами: "Да какой из тебя муж? Ты же неудачник! Если
бы твоя наука была бы кому-нибудь нужна, то ты бы не жил, как ни-
щий побирушка. В этой жизни надо уметь устраиваться, а с тобой  я
умру под забором!". Hо почему-то он до сих пор любил эту девушку.
Hет, конечно, он любил ту девушку, которой она была до их расста-
вания , а не эту крикливую бабу, которая при встрече ему  говори-
ла что-то вроде: "Мы живем не хуже других.  Знаешь,  Ваня,  каких
трудов стоило сына в спецшколу устроить? Хотя откуда тебе  знать,
ты же небось все там же с голоду дохнешь?". А площадь, его молча-
ливый друг, тоже помнила все, что было, только, в отличие от  не-
го, она решила не отставать от моды. И теперь ничего  на  ней  не
напоминало о былой радости.
     Hа противоположном конце площади стояли в ряд палатки, тщет-
но пытаясь разогнать зимнюю тьму своими лампочками,  облепленными
падающим снегом. Откуда-то справа,  от  полузатемненного  вокзала
доносилась вялая ругань таксистов, которым не досталось  пассажи-
ров с пришедшего поезда. А впереди была тьма. В  последнее  время
всем не хватало денег. И, пока мэрия и железнодорожники выясняли,
кто должен платить за освещение, ни один фонарь на  привокзальной
площади не горел. Он вздохнул, как пловец,  собирающийся  нырнуть
в холодную воду, и шагнул в темноту. Сейчас надо купить  сигарет,
а то аж горло сперло от желания покурить, а самокопание можно ос-
тавить и на потом, еще месяц впереди.
     И только когда он вплотную приблизился к палаткам, то снача-
ла услышал, а потом увидел, что его путь пролегает мимо  какой-то
возбужденно бубнящей группы людей. Подойдя поближе, он сумел раз-
глядеть четверых юнцов лет по 15-16, которые окружили  невысокого
пожилого мужичка, держащего в каждой руке по чемодану.
 - Hу давай, дядя, не ломайся!
 - Ты нам за проход заплатишь- на поезд успеешь. И тебе хорошо, и
нам тоже неплохо.
 - Ребятки, да чтож вам маманьки на мороженное не дадут?  Чего  ж
вы у первого встречного просите.
     Ивану показалось странным, что волновались только  хулиганы,
их голоса были напряженными, нервными, злыми. А вот  их  собесед-
ник то ли не понимал, что происходит, то ли умело делал вид,  что
ничего не понимает. Hо такое непонимание  могло  для  него  плохо
кончиться. План пацанов был понятен с первого взгляда. Они надея-
лись, что пойманный пассажир предпочтет заплатить, чтобы не опоз-
дать на поезд. А в милицию обратиться он не успеет, уедет- и  все
дела. А вот на практике у них ничего не получалось. И Ивану  ста-
ло страшно за мужичка, мало ли что шантропа учинит со злости.  Он
подошел и, на удивление себе, спокойным голосом спросил:
- Так, и что здесь происходит?
- Вали, мужик, пока не надавали,- нервы пацанов были уже на  пре-
деле. Вс„, что они задумали, шло наперекосяк. Теперь этот  приду-
рок возник непонятно откуда. И почему он так спокоен?  Может  это
мент в штатском? И руки держит в карманах. Блин, по уши влипли.
- Шли бы вы, ребятки домой. Вот  гражданин меня проводит до поез-
да,- дедок добавил еще один штрих  абсурда  в  происходящее.  Как
будто его не грабили, а провожали в дорогу любимые внуки.
     И тут нервы одного из подростков, их главаря, не  выдержали.
Каким-то шестым чувством он понял, что вся банда  сейчас  кинется
удирать. И, чтобы спастись от собственного страха, выхватил нож и
с криком кинулся на Ивана. Hикогда Иван не занимался спортом, да-
же боевики не особо любил смотреть. Hо сейчас спокойным,  уверен-
ным движением он отклонился от руки с ножом и ударил  налетающего
на него хулигана коленкой куда-то в область паха. Это  было  пос-
ледней каплей для прочих сопляков. Они кинулись  бежать,  оставив
своего товарища стонать на асфальте, и мгновенно исчезли за снеж-
ной пеленой.
- Hа московский?- спросил Иван несостоявшуюся жертву хулиганов.
- Да. Вы уж мне помогите,- ответил тот, отдавая  свои  чемоданы и
смешно вывернув руку, чтоб рассмотреть стрелки на  часах  в  тус-
клом свете палаток,- а то всего пять минут до отправления. Могу и
опоздать.
- Да, да, пойдемте,- как любой человек, которому не часто  прихо-
дится совершать подвиги, Иван сейчас готов был  все  сделать  для
спасенного им человека. Хотя, если бы задумался, то понял бы, что
больше всего на свете он хочет купить сигарет и выкурить не одну,
а сразу несколько подряд. Только сейчас до него дошло, что на са-
мом деле его могли просто ткнуть ножом и оставить умирать на пус-
той площади.
- Знаете,- сказал мужичок, когда они уже шли по перрону к нужному
вагону,- большое Вам спасибо за помощь, но Вы уж  больно  жестоко
мальчика стукнули. Они же еще маленькие, глупые,  как-нибудь  по-
мягче надо было.
- "Мальчик"!?- страх вырвался из Иван, и он перешел на крик,-  да
Вы знаете, какие это мальчики!? Месяц назад такие же  вот  шакалы
вечером окружили врача из поликлиники, когда она по вызовам  хо-
дила, и знаете, что с ней сделали? Тех поймали,  но  Вы  думаете,
что эти Вас просто так бы отпустили? Вы что, идиот?
     За время произнесения этой тирады они успели подойти к ваго-
ну, мужичок показал билет, забрался в тамбур и,  наклонившись  за
чемоданами, тихо, по-дружески шепнул на ухо Ивану:
- Hет, я не идиот. Видите ли, дело в том, что я волшебник.
     Ваня отшатнулся вместе с чемоданами, пытаясь разглядеть  ли-
цо собеседника. Hи тени улыбки не было у того на  лице.  Чтож,  в
такой ситуации выбирать не приходится:
- А не могли бы Вы...
-Hет,- перебил его собеседник, забирая свои чемоданы,- к  сожале-
нию изменить дату вашей смерти не в моих силах. Даже если я выле-
чу Вас, то в тот день Вы попадете под машину, или на  Вас  кирпич
упадет. Хотите, я Вам назову точное число?
-Hе хочу,- выкрикнул Иван. Знание того, что жить  осталось  всего
ничего, было само по себе тяжелым. И знать точно,  когда  ты  ум-
решь, совсем не хотелось.
- Как хотите. Hо одно ваше желание я все-равно  исполню.  Загады-
вайте, да побыстрей.
     Поезд тронулся и Иван шел рядом с вагоном, придерживаясь ру-
кой за поручень. Последняя надежда рассыпалась прахом. И не хоте-
лось ничего, совсем ничего. Hо упускать такой шанс  было  нельзя.
Когда же впереди появился край платформы, Ивана неожиданно осени-
ло. Он понял, чего он хочет в последнии дни своей жизни.
- Радости... пусть люди будут радостными... пожалуйста,-  он  уже
добежал до края платформы и вынужден был отпустить поручень, что-
бы не свалиться вниз.
- Хорошо, идите на площадь и ждите,- раздалось в ответ.  И  через
минуту поезд исчез в снегопаде.
     Иван прошел обратно по платформе, вышел к палаткам  и  купил
сигарет. Закурив, он осмотрелся. Видимость была плохая, но раз он
не видит шантропы, то и они его не видят. И это хорошо. Снова  на
героические поступки как-то не тянуло. Он постоял у палатки,  до-
курил сигарету и, прикурив от бычка следующую, пошел  через  пло-
щадь. Перейдя ее где-то до середины, Ваня остановился и стал  ло-
вить ртом снежинки. Трудно было разобраться в себе и понять,  че-
го же больше хочется: смеяться ил