золотом, и короткий плащ.
     На расстоянии полета стрелы от городских ворот стояла роща, окружавшая
красивый сад. Элидюк, выехавший встретить принцессу, ждал у изгороди. Паж
довел ее до этого места. Элидюк спешился и поцеловал ее: сколь радостно
встретиться снова! Он подсадил ее на коня, затем сел на своего и взялся за
поводья. Они быстро доскакали до гавани Тотнеса и немедля взошли на
корабль: кроме Элидюка с его людьми и возлюбленной его Гиллиадун иных
пассажиров на судне не было. Ветер дул попутный, погода стояла спокойная,
но когда они приблизились к побережью Бретани, поднялся шторм. Противный
ветер отогнал их от гавани прочь. Затем треснула и сломалась мачта, они
лишились всех парусов. В отчаянии молились они Богу, Святому Николаю и
Святому Клименту, Матери Божией, дабы попросила Она Христа защитить их, не
дать им погибнуть в море, но позволить добраться до суши. Взад и вперед
носило их мимо берега, шторм неистовствовал вокруг. Один из моряков
воскликнул:
     – Что делаем мы? Господин, всему виною девица, которую ты везешь из
чужих земель, из-за нее все мы потонем! Не видать нам больше земли. Дома
ждет тебя добродетельная жена. Тебе же понадобилась другая женщина. Это
против Бога и закона. Против приличия и веры. Так давайте швырнем ее в море
и тем спасем наши шкуры!
     Элидюк слышит, что кричит этот человек, и едва не сходит с ума от
ярости:
     – Ты, сын блудницы, изверг, крыса – умолкни! Если ее бросят в море, ты
мне за это заплатишь!
     Он обнял Гиллиадун, стараясь ее успокоить. Морская болезнь ее
истомила, услышанные же только что слова о том, что у возлюбленного есть
дома жена, совсем сразили несчастную. Смертельно побледнев, она лишилась
чувств и упала на палубу; да так и осталась лежать, бездыханная, без
признаков жизни. Элидюк, сознававший, что только из-за него оказалась она
здесь, искренне уверовал в ее смерть. Сердце его сжалось. Поднявшись, он
набросился на того моряка и сбил его с ног веслом. Моряк рухнул на палубу,
а Элидюк пинком вышиб тело его за борт, и волны его унесли. Совершив все
это, Элидюк кинулся к рулю. Столь искусно правил он кораблем, не позволяя
ему уклоняться в сторону, что вскоре они достигли и берега, и гавани. Войдя
в нее, Элидюк велел бросить якорь и спустить на берег сходни. Гиллиадун так
и лежала бездыханной, истинным олицетворением смерти. Элидюк рыдал
непрестанно – единственным желанием рыцаря было умереть вместе с нею. Он
испросил у своих спутников совета – куда может он отвезти ее. Элидюк не
желал покидать принцессу, пока она не будет со всеми почестями и с
исполнением полной заупокойной службы похоронена в освященной земле. Ибо
она была королевской дочерью и это приличествовало ей. Однако спутники
рыцаря пребывали в растерянности и ничего присоветовать не смогли. Пришлось
Элидюку думать самому. Собственный его дом располагался невдалеке от моря,
меньше чем в одном дне верхового пути. На тридцать миль вокруг землю
покрывали леса. В них вот уж сорок лет жил святой отшельник, построивший
для себя часовню. Элидюк нередко беседовал с ним.
     Я отвезу ее туда, решил Элидюк, и похороню в часовне. А после
пожертвую землю, дабы устроили на ней монастырь или аббатство. И пусть
монахини, либо святые старцы молятся за нее каждодневно, дабы смилостивился
Господь над ее душой.
     Элидюк распорядился привести коней и велел людям своим сесть по
седлам, а затем взял с них слово, что они никогда его предадут. Тело
Гиллиадун он уложил на своего коня, перед собою. Они поехали кратчайшим
путем и вскоре углубились в лес. Наконец достигли они и часовни и стали
звать и стучать. Но никто им не ответил, дверь оставалась закрытой. Элидюк
сказал одному из своих людей перелезть через стену и отворить дверь. Внутри
они нашли свежую могилу: непорочный, святой отшельник неделей раньше
скончался. В печали и смятении стояли они. Бывшие с Элидюком люди надумали
вырыть могилу, в которой он смог бы навек оставить Гиллиадун, но рыцарь
велел им выйти из часовни.
     – Так поступить я не могу. Прежде я должен получить у знающих людей
совет о том, как мне устроить здесь аббатство или монастырь, дабы
возвеличить это место. Пока же положим Гиллиадун пред алтарем и оставим на
попечение Божие.
     Принесли ложе и быстро подготовили его для девицы; затем положили там
ее и оставили, мертвую. Но когда Элидюк собрался покинуть часовню, он
почувствовал, что сейчас умрет от муки. Он целовал ее глаза, ее лицо.
     – Милое сердце мое, в угоду Господу никогда больше не прикоснусь я к
мечу и не стану жить меж людей. Да будет проклят день, в который ты
повстречала меня. Бедное, нежное создание, зачем поехала ты со мной?
Никакая королева не смогла бы любить меня преданнее. И глубже. Сердце мое
разрывается от тоски по тебе. В день, когда я схороню тебя, я уйду в
монастырь. А после стану каждый день приходить и выплакивать горе мое над
твоею могилой.
     Тут он отворотился от тела девицы и закрыл за собою дверь часовни.
     Элидюк выслал вперед гонца, дабы тот сообщил жене о его возвращении,
сказав при этом, что он очень устал и изнурился. Обрадованная новостью,
жена приоделась покрасивее и вышла встретить его, и нежно приветствовала.
Но радость ее была напрасна. Элидюк ни единого разу не улыбнулся ей, не
сказал доброго слова. Никто не осмелился спросить его о причине. Таким
оставался он еще дня два – каждое утро, выслушав мессу, отправлялся он в
лес, в часовню, где лежала Гиллиадун... все так же не приходя в себя,
бездыханная, словно неживая. Было, впрочем, нечто весьма удивившее Элидюка:
цвет кожи ее почти не изменился, оставшись, как прежде, бело-розовым,
принцесса лишь чуть-чуть побледнела. В великом отчаянии рыдал Элидюк и
молился за ее душу. А после возвращался домой.
     И вот, на третий день, когда он после мессы вышел из церкви, за ним
поехал соглядатай – молодой прислужник жены, которому обещаны были лошади и
оружие, коли он сможет на расстоянии последовать за своим господином и
дознаться, куда тот ходит. Отрок так и сделал. Следом за Элидюком въехал он
в лес, и рыцарь его не заметил. Не спуская со своего господина глаз, отрок
увидел, как он вошел в часовню, и услышал его плач и жалобы. И едва Элидюк
вышел, слуга поехал домой и обо всем рассказал своей госпоже – про все
горестные стенания, которые испускал Элидюк в часовне. Жена же Элидюка, до
того времени чувствовавшая обиду, теперь преисполнилась жалости к мужу.
    – Как только сможем, отправимся в лес и найдем то место. Господин твой
скоро уедет ко двору, чтобы совещаться с королем. Отшельник недавно умер. Я
знаю, Элидюк очень его любил, но не настолько, чтобы так вести себя. И
чтобы столь горевать.
    Так что некоторое время она не могла догадаться в чем тут дело.
     В тот же вечер Элидюк уехал, чтобы поговорить с королем Бретани. Жена
его взяла с собою того слугу, и он отвел ее к часовне. Войдя вовнутрь, она
увидела ложе и лежащую на нем девицу, свежую, точно юная роза. Откинув
покрывало, она увидела стройное тело, тонкие руки, белые длани с длинными,
нежными пальцами. И вмиг все поняла – почему у мужа такое горе написано на
лице. Позвав слугу, она показала ему дивную усопшую.
    – Видишь эту девицу? Она прекрасна, как драгоценный камень. Это
возлюбленная моего мужа. Вот отчего он столько печален. Странно, но
почему-то меня это не возмущает. Такая красивая... и умерла такой молодой.
Я питаю к ней одну только жалость. И продолжаю любить мужа по-прежнему. Это
общая наша трагедия.
     И она расплакалась от жалости к Гиллиадун. Но едва лишь она, вся в
слезах, опустилась близ смертного ложа, как из-под алтаря выскочила ласка.
Слуга ударил ее палкой, дабы не бегала она по мертвому телу. Он убил ее и
бросил тушку на пол алтаря. Прошло немного времени и появился самец ласки и
увидел убитую подругу. Он побегал вокруг нее и несколько раз тронул ей
голову лапкой. Но как ничего не помогало, он явственно опечалился. Затем
зверек вдруг выскочил из часовни и скрылся в лесной траве. Там отыскал он
некий темно-красный цветок, зубами перегрыз его стебель, а после торопливо
вернулся назад и вложил цветок в зубы убитой слугою ласки. И та мгновенно
ожила. Увидев все это, жена Элидюка крикнула слуге:
     – Поймай ее! Брось в нее палку! Не дай убежать!
     Отрок метнул дубинку и попал в ласку. Цветок выпал из ее зубов. Жена
Элидюка подошла и подобрала его и, вернувшись к ложу, вложила красный
цветок в рот Гиллиадун. Секунду или две ничего не происходило, но вскоре
девица пошевелилась, вздохнула и открыла глаза.
     – Боже милостивый, – пробормотала она, – как же долго я спала!
     Услышав слова ее, жена рыцаря возблагодарила небеса. А затем спросила
у Гиллиадун кто она.
     – Госпожа, я из Британии, дочь тамошнего короля. Я без памяти полюбила
одного поступившего к нам на службу отважного рыцаря по имени Элидюк и
бежала с ним. Он же оказался человеком бесчестным и обманул меня. У него
все это время была жена. Он никогда не рассказывал мне о ней, даже не
намекнул ни разу. Когда же я услышала правду, то от страданий лишилась
чувств. И тогда он жестокосердно покинул меня беспомощной здесь, в чужой
стране. Он обманул меня, и я не ведаю, что со мной теперь станется. Безумна
та женщина, которая доверится мужчине!
     – Милая, – отвечала жена, – он был безутешен, могу тебя в том уверить.
Он считает, что ты мертва, он едва не сошел с ума от горя. Что ни день он
приходит сюда, взглянуть на тебя. Но по всему судя, ты за все это время так
в себя и не приходила. Я – настоящая жена его и я питаю к нему великую
жалость. Он был столь несчастен... Я хотела узнать, где он пропадает, и
приказала за ним проследить, и так нашла тебя. И вот, ныне я рада, что ты
все же не умерла. Я возьму тебя с собой. И возвращу ему. И скажу перед
целым светом, что винить его не в чем. А потом постригусь в монахини.
     Она говорила так ласково, что Гиллиадун последовала за ней. Жена
велела слуге изготовиться в путь и ехать за Элидюком. Тот поскакал во всю
мочь и вскоре нагнал своего господина. После почтительного приветствия
отрок рассказал ему обо всем. Элидюк, не дожидаясь друзей, прыгает в седло.
В ту же ночь он был уже дома и нашел там возвращенную к жизни Гиллиадун. Он
нежно благодарит жену, он на седьмом небе от счастья, никогда не знал он
такого блаженства. Он целует Гиллиадун и не может остановится; и она,
смущаясь, отвечает ему. Им не по силам скрыть радость воссоединения. Увидев
как обстоят дела, жена Элидюка рассказала мужу о своем замысле. Она
попросила у него официально отпустить ее, ибо она желает стать монахиней и
служить Господу. Пусть он выделит ей несколько своей земли, чтобы она
заложила на ней аббатство. А после того он должен будет жениться на девице,
которую столько любит, ибо и недостойно, и неправильно, да и против закона,
– жить с двумя женами сразу. Элидюк не стал с нею спорить, но сделал все по
слову ее и дал ей землю.
     В той же, лежавшей вкруг замка, лесистой стране, что скрывала часовню
отшельника, Элидюк возвел и иные постройки для женского монастыря. Затем он
пожертвовал монастырю многие земли со всем, что на них, и прочее имущество.
Когда же все было готово, жена его приняла постриг вместе с тридцатью
другими монахинями. Так основала она святой орден, и так началась для нее
новая жизнь.
     Элидюк женился на Гиллиадун. Свадьбу праздновали весьма пышно и
торжественно, и они долго еще прожили вместе в совершенном любовном
согласии. Они обильно жертвовали и совершили множество добрых дел, так
много, что в конце концов и сами обрели настоящую веру. После долгих бесед
с женою и размышлений, Элидюк построил по другую сторону замка церковь, и
передал ей все свое богатство и большую часть земель. Слугам своим и иным
верующим наказал он служить ордену и смотреть за порядком в его строениях.
Когда все было готово, он не стал больше медлить: сам он и все слуги его
предаются всемогущему Богу. Гиллиадун же, которую он столь любил, Элидюк
отослал к первой своей жене. Гильдельюк приняла ее как родную сестру и
оказала ей великие почести, и стала учить ее служению Господу и жизни в
ордене. Обе молились за спасение души Элидюка, и он в свой черед молился за
них. Он посылал гонцов, дабы узнавать, как они там живут и как утешают друг
дружку. Все трое старались по-своему любить Господа и веровать в Него
истинной верой, и в конце концов, по милости Господней, в Коем пребывает
вся истина, каждый из них скончался в спокойствии и мире.
     Сказание это сложили некогда благородные кельты, дабы сохранилась
память о дивном приключении, выпавшем на долю этих троих. Да не забудутся
они никогда!



  Перевод, ввод текста (c)


- - - 10 9 8 7 6 5 4 3 2 1



  [назад]


----------------------------------------------------------------------------

Примечания переводчика:

1."Элидюк" входит в сборник рассказов Фаулза "Башня из черного дерева".
 2 .Рассказ, повествование (фр.)
 3. Речь, вступление (фр.)
 4. Скиталец (фр.).
 5. У нас этот роман издан под названием "Волхв".
 6. Готфрид Красивый, граф Анжуйский (1113–1151), прозванный Плантагенетом
из-за обыкновения украшать свой шлем веткой дрока (planta-genista) и
ставший родоначальником династии Плантагенетов, правившей Англией с 1154 по
1399 г.
 7. Бретонские предания (фр.)


----------------------------------------------------------------------------

Примечания автора

i. Должен поблагодарить доктора Никласа Манна из Пемброук-колледжа,
Оксфорд, за помощь в работе над несколькими особо трудными строками.
 ii. Внезапные переключения повествования на настоящее время (как это
обычно делается в диалоге) заимствованы из в оригинала.
 iii. В тексте стоит слово "замок", однако ясно, что подразумевается
Эксетер, в ту пору обнесенный стеною город. Мария не могла не знать о его
значении во времена западных саксов и о том, как Вильгельм Завоеватель
осадил его в 1068. Саксы отняли Восточный Девон и Эксетер у кельтов во
второй половине седьмого века, так что источник, которым пользовалась Мария
при написании "Элидюка", должен относиться к временам более ранним. К
слову, гавань Тотнес в matiиre de Bretagne упоминается довольно часто.
 iv....en soudees remaneir. Понятие soudoyer в применении к рыцарю, во
всяком случае в рыцарском романе, имеет оттенок гораздо более благородный и
почетный, чем нынешнее или даже ренессансное "наемник". Возможно ближайшим
аналогом является японский самурай.
 v. Знак благоволения, который высокое положение принцессы делает для нее
позволительным. Как правило, средневековые кавалеры брали даму за левую
руку да и то лишь за пальцы. Даже мужчины держались за руки подобным
деликатным образом – обыкновение ходить ладонь в ладони было практически
неизвестным до поры Возрождения. Это отчасти объясняет высокую эротическую
ценность женской руки в эпоху Средневековья (или наоборот, объясняется ею)
и даже позже, до времен Гольбейна. Стоит упомянуть и о том, что
использование прозрачных тканей в делах соблазна подтверждается другими
(подчеркнуто мужскими) источниками того периода. Вообразим себе Гиллиадун –
(Guilliadun, Guilli – "Золотая"), одетой в соответствии с отрывком из
другой повести Марии ("Lanval"): "Наряжена же она была так: белая льняная
рубаха, прелестно прошнурованная с боков, так что по всей длине сверху вниз
виднелось ничем более не прикрытая кожа. Фигура ее была привлекательна,
талия тонка. Шея – бела, точно снег, легший на ветку, на бледном лице –
яркие глаза, чарующие уста, совершенный нос, темные брови; волосы же вились
и имели цвет пшеницы. На солнце они блестели ярче, чем золотые нити".
 vi. Распространенный в Средние века пояс состоял из звеньев и имел на
одном из концов крючок. Свободный конец застегнутого пояса свисал сбоку. В
музее Виктории и Альберта имеется превосходный образец четырнадцатого века,
изготовленный из тернового дерева для некой бретонской дамы.


   Джон Фаулз
   Принц и маг

    Жил однажды на свете принц, который верил во все, кроме трех вещей, в
которые он не верил. Он не верил в принцесс, он не верил в острова, и он не
верил в Бога. Отец принца, король, сказал ему, что таких вещей на свете не
существует. Так, во владениях отца не было ни принцесс, ни островов и
никаких признаков Бога; и принц верил своему отцу.
    Но вот однажды принц сбежал из дворца и оказался в другой стране. И в
этой стране он с любого места побережья мог видеть острова, а на этих
островах странные, вызывающие восление в крови, существа, называть которые
у него не хватило духу. В то время, как он был занят поисками лодки, к нему
подошел человек в вечернем наряде.
    - Это настоящие острова? - спросил юный принц.
    - Разумеется, это настоящие острова, - ответил ему человек в вечернем
платье.
    - А эти странные волнующие существа?
    - Это самые настоящие, самые подлинные принцессы.
    - Тогда Бог тоже должен существовать! - воскликнул принц.
    - Я и есть Бог, - ответил ему человек в вечернем наряде ипоклонился.

    Юный принц изо всех сил поспешил к себе домой.
    - Итак, ты вернулся, - приветствовал его король-отец.
    - И я видел острова, видел принцесс и я видел Бога, - заметил ему принц
с упреком.

    Король отвечал непреклонно:
    - На самом деле не существует ни островов, ни принцесс,ни Бога.
    - Но я видел их!
    - Скажи мне, во что был одет Бог?
    - Он был в вечернем наряде.
    - Были ли закатаны рукава его пиджака ?
    Принц вспомнил, что рукава были закатаны. Король улыбнулся.
    - Это обычная одежда мага, тебя обманули.

    Тогда принц вернулся в другую страну, пошел на тот же берег и снова
встретил человека в вечернем наряде.
    - Король, мой отец, рассказал мне, кто вы такой, - заявил ему принц с
возмущением. - Прошлый раз вы обманули меня, но на этот раз этого не
пройдет. Теперь я знаю, что это ненастоящие острова и ненастоящие
принцессы, потому что вы сами - всего лишь маг.

    Человек на берегу улыбнулся в ответ:
    - Ты сам обманут, мальчик мой. В королевстве твоего отца множество
островов и принцесс. Но отец подчинил тебя своим чарам, и ты не можешь
увидеть их.

    В раздумье принц вернулся к себе домой. Увидев отца, он взглянул ему
прямо в глаза.
    - Отец, правда, что ты не настоящий король, а всего лишь маг ?
    - Да сын мой, я всего лишь маг.
    - Значит, человек на берегу был Богом?
    - Человек на берегу - другой маг.
    - Я должен знать истину, истину, которая лежит за магией!
    - За магией нет никакой истины, - заявил король.

    Принцу стало очень грустно. Он сказал "Я убью себя". С помощью магии
король вызвал смерть. Смерть стала в дверях и знаками подзывала к себе
принца.
    Принц содрогнулся. Он вспомнил о прекрасных, но ненастоящих принцессах
и о ненастоящих, но прекрасных островах.
    - Что же делать, - сказал он. Я смогу выдержать это.
    - Вот, сын мой, - сказал король, - вот и ты начинаешь становиться магом.