зкому".
Шлюпка со спущенным и увязанным парусом была  вытащена  далеко  на  берег.
Меньше, чем за пять минут ее на воду не спустить.
     И эти минуты Тому с Ингой можем дать только мы.
     - Сматывайтесь! - выхватывая меч, закричал я.  Мне  хотелось  сказать
еще очень многое. Что у нас нет никаких шансов на победу, и лучше уж сразу
броситься в штормовое море. Что уход Януша действительно нас  подвел.  Что
мне совсем не хочется  умирать  в  драке  с  незнакомыми  мальчишками,  но
сдаться теперь мы тоже не можем. И еще хотелось  сказать,  что  не  стоило
Инге плыть с нами. Даже сейчас,  отвернувшись,  я  чувствую  ее  за  своей
спиной. Но, может быть, это и к лучшему. До тех  пор,  пока  "Дерзкий"  не
отойдет от берега, я не позволю себе упасть.
     У меня не было времени не только все это сказать, но и  обдумать  как
следует. Японцы - так я их мысленно окрестил - бросились на нас.
     С первой секунды боя я применил "мельницу". Прием в такой ситуации  -
при численном перевесе врагов - наилучший. К тому же достаточно  надежный,
хотя долго "мельницу" не покрутишь - руки устанут. Но продержаться мне мне
надо было лишь пять минут. Всего лишь пять...
     Нападающие разделились - трое атаковали меня, трое -  Тимура.  Обойти
нас и напасть на шлюпку они почему-то не пытались. Считали нечестным,  что
ли? Я присел, стараясь ударить мечом по ногам японцев. Прием  "Ветерок"...
Мальчишки одновременно подпрыгнули в воздух, уходя от  удара.  Ладно...  Я
крутанулся на пятках, проделав удар повторно.  За  воздух  не  удержишься,
хотя бы один из нападавших должен угодить по клинок...
     За воздух держаться они не умели. Зато ухитрились  сгруппироваться  и
перекувырнуться, и снова уберегли босые ноги от удара. Правда мой меч едва
не снес им головы, но, к сожалению, "едва" на Островах не считается.  Пока
я разворачивался для третьего удара, мальчишки  успели  докрутить  сальто,
стать на ноги и мечами отбить удар. Едва удержав  меч,  я  снова  завертел
"мельницу". Чисто машинально, потому что происходящее  за  моей  спиной  -
поворачиваясь, я успел посмотреть на шлюпку - отбило у меня всякое желание
сражаться.
     Том не перерубал веревку якоря, не  сталкивал  шлюпку  с  камней.  Он
рылся в вещах, сваленных на корме. Меч он там, что  ли,  оставил?  А  Инга
бежала к нам. На подмогу...
     - Да уходите же! - закричал я,  отбивая  чей-то  удар.  Крикнул  -  и
понял, что бесполезно. Они не уйдут. Так же, как не  ушел  бы  я  сам.  Мы
будем драться до конца - трое мальчишек и упрямая  девчонка  против  шести
обозленных гибелью товарища подростков.
     Было уже почти темно, тучи накрыли нас непроницаемым серым  колпаком.
Лишь мертвенный  свет  молний  выхватывал  из  сумрака  наши  неподвижные,
застывшие в самых невероятных  позах  фигуры.  Вспышка:  Тимур,  защищаясь
одним мечом, вторым наносит удар. Раскат грома, новая  молния:  на  Тимура
по-прежнему нападают трое, но с его  клинка  капают,  зависая  в  воздухе,
тяжелые  темные  капли.  Снова  гром.  Я   улавливаю   неловкое   движение
нападающего, пытаюсь его достать...  Не  получается,  и  я  сам  с  трудом
уворачиваюсь от смертоносного лезвия. Новая вспышка молнии: Инга уже между
нами и Тимуром, и один из моих противников начинает смещаться к  ней.  Те,
кто дрался с Тимуром, на Ингу не обратили никакого внимания. Силу  каждого
из нас японцы оценивали мгновенно.
     Несколько молний вспыхнули одна за одной, и, словно по этой  причине,
события ускорили свой бег.
     Удивительно отработанными движениями нападавшие на секунду остановили
мой меч и подставили под удар сразу два клинка. Будь у меня еще меч,  или,
хотя бы, кинжал в свободной руке -  им  бы  не  поздоровилось.  Но  кинжал
оставался за поясом... Прежде чем я успел изготовить меч для защиты,  один
из японцев взвился в воздух.
     Это походило  скорее  на  полет,  чем  на  прыжок.  Мальчишка  словно
выстрелил себя вверх, как туго сжатую отпущенную пружину. И  я  ничего  не
смог сделать.
     Боли не было. Я ощутил лишь тупой удар по  лицу.  В  ушах  зазвенело,
руки ослабли, но сознание оставалось ясным. Я даже ударил в ответ,  ударил
сильно и точно. Но на мальчишку это не произвело никакого впечатления. Еще
один прыжок, и снова удар ногой. На это раз - в грудь. Я упал,  ударившись
затылком о камень. Теперь боль вспыхнула по всему  телу.  Я  почувствовал,
как течет по разбитому лицу кровь, услышал, как колотится в груди  сердце.
Выбитый из рук  меч  валялся  где-то  далеко-далеко  от  меня,  за  тысячи
километров... Я видел упрямый блеск клинка, на который  наступил  один  из
японцев. Видел, как упал Тимур, то ли уворачиваясь  от  удара,  то  ли  не
успев увернуться. Видел, как сбивший меня каратэист берет у товарища  свой
меч и тянется острием ко мне. А Ингу я никак  не  мог  разглядеть,  и  это
казалось самым обидным. Неожиданно мелькнула мысль, что ее,  наверное,  не
убьют. Вот только я не мог решить, хорошо это или плохо.
     Занесенный меч замер над моей головой в синем свете молнии. Я  закрыл
глаза, потому что уворачиваться не было сил. Юный японец не колебался,  он
бил. Сейчас оглушительный гром разорвет небо, и в его грохоте потонет  мой
крик. Сейчас.
     Гром ударил, но как-то  странно  -  негромко,  словно  выстрелили  из
пистолета. На лицо брызнули капли дождя. Горячие, соленые капли...
     Я раскрыл глаза. Японец, прижимая руки к  груди,  плавно  валился  на
меня. На груди, под сжатыми пальцами, угадывалась маленькая круглая рана.
     Я вскочил - как мне показалось, очень быстро. Обмякшее тело  упало  у
моих ног. Вынув из его разжавшихся пальцев меч, я обернулся.
     Том стоял в нескольких шагах от меня. Широко расставив ноги,  вытянув
руки вперед. Левой рукой он удерживал кисть правой. В правой был пистолет.
Матово-черный, почти плоский, с сизой струйкой  дымка,  поднимающейся  над
дулом.



                     3. В ГОСТЯХ У БЕЗУМНОГО КАПИТАНА

     Они даже отступали  умело,  слаженно.  Секунда  -  и  пять  сжавшихся
силуэтов  погрузились  в  кусты.  Еще  мгновенье  -   замерли,   перестали
колыхаться колючие ветки. Молнии над головой лупили все чаще, ветер  менял
направление, налетая то с одной, то с другой стороны.
     Прижимая к груди правую руку,  поднялся  Тимур.  Крикнул,  перекрывая
ветер:
     - Что, гады, струсили?
     Крикнул, и медленно подошел к Тому?
     - Откуда... это?
     Том  опустил  пистолет.  Оружие  казалось  ненастоящим,   игрушечным,
наверное, из-за сглаженной, обтекаемой формы. Не было видно ни  бойка,  ни
предохранителя. Игрушка, из которой стреляют пистонами... Но рядом  лежало
неподвижное тело убитого из "игрушки" пацана.
     - Ты кто такой, Том? - Тимур  словно  не  замечал  хлещущей  из  руки
крови. Ее заметила Инга. В драке она так и  не  участвовала,  зато  теперь
торопливо  доставала  из  кармана  штормовки   бинты.   Стала   обматывать
рассеченную от плеча до локтя руку Тимура. Я не отрываясь смотрел на  нее.
Меня слегка пошатывало, в голове ворочался, давя мысли,  тяжелый  чугунный
шар. В небе полыхали молнии, раскаты грома слились в непрерывный  гул.  По
лицу хлестал ветер. Молнии, гром,  ветер,  чугунный  шар...  Молнии,  шар,
ветер... Молнии...
     ...Инга с Томом подняли меня с камней. Я увидел ее глаза -  огромные,
блестящие, на перепуганном мокром лице. Она плакала? Или это был дождь?..
     - Дима, Димочка... Что с тобой?
     - Ничего. Том, опережая мое движение, подал оружие.  Инга  продолжала
смотреть на меня, не веря в мою показную бодрость.
     - Что вы стоите? - сбивающимся голосом произнес Тимур. - Будем  ждать
продолжения?
     - Шторм ведь, - не отрывая от меня взгляда  сказала  Инга.  -  А  эти
убежали...
     Тимур изменился в лице.
     -  Они  не  убежали!  Кодекс  чести  запрещает  воинам  убегать.  Они
отступили, но они вернутся.
     - Какой кодекс? Что ты несешь, Тим?
     - Да сталкивайте же шлюпку, кретины! - Тимур подбежал к "Дерзкому"  и
уперся в борт. Том шагнул следом.
     - Инга, прикрывай нас, - я рубанул мечом по  туго  натянутой  веревке
якоря. Черт с ним, с самодельным трехлапым "рыболовным крючком". Тимур без
причины не паниковал, в этом мы только что убедились.
     Втроем мы спустили  шлюпку  в  бурлящий  коктейль  из  воды,  пены  и
поднятого со  дна  песка.  Парус  не  был  поднят,  но  "Дерзкий"  тут  же
закрутился на мелководье,  разворачиваясь  вдоль  ветра.  Нелепая  коробка
каюты ощутимо накренилась, принимая на себя удары ветра.
     - Инга!
     Она медленно отступала к нам, вглядываясь в кусты. Вошла по колено  в
воду, ткнувшись спиной в мое плечо. Негромко сказала:
     - Дим, там кто-то есть... Я видела.
     Разворачивающийся  борт  шлюпки  надвигался  на  нас.  Я   пригнулся,
подхватил Ингу под коленки и подсадил в шлюпку. Как ни странно, это  вышло
настолько естественно, что она даже не возмутилась.
     Когда я перебрался через борт, Том уже сидел  у  руля.  Тимур  молча,
ожесточенно, натягивал кливер.
     - Тим! - сгибаясь от ветра, я перебрался к нему. - Не стоит,  слишком
сильный...
     Тимур резко  повернулся  ко  мне.  Глаза  у  него  были  прищуренные,
бешеные.
     - По-мо-гай! - в самые уши закричал Тимур. - Отсюда не уходят живыми!
Быстрее!
     Мы закрепили вырывающийся парус. Том никак не мог справиться с  рулем
- шлюпка шла  вдоль  берега,  медленно-медленно  отдаляясь.  Через  палубу
перехлестывали волны - будь у нас обычная шлюпка, без настила, мы  бы  уже
пошли ко дну. На четвереньках - ветер бесился  так,  что  упасть  за  борт
ничего не стоило -  мы  добрались  до  скрипящей,  раскачивающейся  каюты,
прижимаясь к которой сидела Инга.
     - Ты не бойся, - начал я. Но Инга меня перебила.
     - Мальчики, как вы?
     Тимур успокаивающе махнул рукой. Вышло не слишком удачно - мы увидели
промокшую от воды и крови повязку.
     - Сменить надо! - сказала Инга.
     - Какой смысл?
     Вода лилась отовсюду. Наконец-то, пошел дождь, и вдобавок  сильнейший
- прямо настоящий ливень. Мы с Тимуром уселись вокруг Инги, прикрывая ее с
боков. Тимур вдруг вытянулся,  почти  лег,  упираясь  ногами  в  мачту,  а
затылком и плечами - в стенку каюты. Подумав, я  последовал  его  примеру.
Теперь Инга могла свалиться за борт только с кем-то из нас. А  мы  уселись
довольно надежно и, на удивление, удобно. Скрывшийся в темноте  берег  был
уже  метрах  в  двадцати  от  шлюпки.  Лишь  частые   молнии   высвечивали
удаляющийся замок.
     - Как я мог забыть...  -  виновато  сказал  Тимур.  -  Остров  Тысячи
Камней...
     - Откуда ты о нем знаешь? - не удержался я от вопроса.
     - Понимаешь...
     Докончить Тимур не успел. У правого  борта,  наклонившегося  к  самой
воде (или это волна поднялась к борту?),  появилась  человеческая  голова.
Пловец скользнул по нас холодным, ненавидящим взглядом, открыл рот и то ли
выкрикнул что-то, то ли просто глотнул воздуха. Потом вздернул  над  водой
руку.
     - Пригнитесь! - закричал Тимур.
     Шлюпка  качнулась,  переваливаясь  на  другой  борт.  Мы  приникли  к
скользкой палубе. А над нами что-то глухо стукнуло, вонзаясь в доски.
     Я повернул голову.  В  стенке  каюты,  до  половины  уйдя  в  дерево,
застряли три маленьких стальных диска, сантиметров пяти в  диаметре.  Края
дисков были тонкими, как бритвенные лезвия.
     Тимур подполз к борту, сжимая в руке кинжал. Но  там  уже  никого  не
было. Секунду он молчал, потом резко повернулся:
     - Том! Осторожно!
     Словно в ответ на его слова сухо щелкнул выстрел. Потом - еще один. И
еще. Каюта мешала нам увидеть происходящее на корме, а  ползти  к  рулю  в
узком промежутке между каютой и бортом было самоубийством.
     - Том! - отчаянно крикнула Инга.
     - Ол райт!
     Мы даже не обратили внимания на очередную волну. Вцепившись в палубу,
в болтающиеся снасти, друг в друга, мы истерически хохотали.
     - Ну и парень! - ошеломленно повторял Тимур.
     - Ну и мы! - обиженно поправил я.


     Хорошо, что мы так и не забрались  в  каюту.  Часа  через  два  после
начала шторма ее снесло.
     В начале с хрустом подломились  деревянные  стены.  Каюта  качнулась,
скрипнула и развалилась. Обломок доски расцарапал мне до крови плечо.
     По-прежнему бушевала буря. Жуткая, нереальная буря  Сорока  Островов,
подобная кошмарным фантазиям Айвазовского. Ежеминутно  вспыхивали  молнии.
Вокруг шлюпки вырастали увенчанные пенными гребнями волны.  Казалось,  что
еще секунду-другая, и одна из водяных гор обрушится на нас. Но время  шло,
а со шлюпкой ничего не происходило. "Дерзкий" казался заговоренным...  Как
корабль Безумного Капитана.
     Вспомнив о Капитане, я невольно оглянулся  по  сторонам.  Погода  для
него была самая подходящая... Но мы пока оставались в одиночестве.
     Ветер и течение несли нас по кругу, по гигантской петле, охватывающей
все Острова. Я понял это  не  сразу,  а  лишь  заметив,  что  темные  тени
островов с вырастающими из них замками, мелькают лишь по правому  борту  -
слева море было пустынным. Мы миновали уже несколько  островов  и  вот-вот
должны были пройти мимо четвертого. Поверх  груды  досок,  бывших  недавно
каютой, я посмотрел на Тома. Наш капитан  явно  перестал  управлять  своим
кораблем. Том оставался на корме единственно потому, что пробираться к нам
было слишком рискованно. Рычаг руля он выпустил, и тот болтался у него  за
спиной, не влияя заметно на движение "Дерзкого". Поймав  мой  взгляд,  Том
покачал головой. Пристать к берегу мы не могли. Но и не тонули!
     Наше героическое плавание  в  шторм  постепенно  приобретало  оттенок
фарса, пародии. Вокруг свирепствовала страшная буря. Ураган гнал  по  небу
лохматые сгустки  туч.  Светящиеся  щупальца  молний  рывками  тянулись  к
бурлящей воде. Одна за другой прокатывались такие огромные волны, что было
непонятно, каким чудом еще не смыты все замки вместе с их обитателями. А с
нами ничего не происходило.
     Конечно, мы вымокли от волн и дождевых струй. Под  палубным  настилом
плескалась просочившаяся в щели вода. Развалилась каюта,  в  конце-концов!
Но если я хоть немного понимал в мореплавании,  то  шторм,  в  который  мы
попали, был сильнейший, из тех, в  которые  тонут  и  большие  современные
корабли. Мы же продолжали плыть. Буря оказалась гораздо страшнее  на  вид,
чем на самом деле. Она напоминала индийский фильм, где противники  полчаса
мутузят друг друга всем, что попадется под руку,  а  потом  расходятся  со
слегка растрепанными прическами. Театральщина какая-то...
     - Дима!
     Я повернулся к Инге. Она молча смотрела  на  меня.  Спутанные  мокрые
волосы закрывали ее лицо.
     - Что?
     - Дай руку!
     Она крепко сжала мои пальцы. И отвернулась. Секунду я не  мог  ничего
понять. Сознание выхватывало какие-то отдельные детали:  тоненькие  плечи,
облепленные потемневшей от воды футболкой; штормовка, скрученная жгутом  и
завязанная узлом на животе, прижимающая Ингу к остаткам каюты; согнутые  в
коленях ноги, упирающиеся во вколоченный в палубу  меч...  Потом  до  меня
дошло.
     - Инга, не бойся... - чувствуя, как от боли и нежности  перехватывает
голос, сказал я. - Не бойся...
     Инга повернулась ко мне и уткнулась лицом в плечо. Ладонь ее  сжалась
еще сильнее.
     - Дима, ты будь со мной...
     А куда я еще могу деться? В штормовом море, на крошечной шлюпке. Но я
даже не улыбнулся ее просьбе.
     - Конечно, Инга... Ингушка... Ингуля...
     Мои губы шептали уже что-то такое,  невообразимое,  сумасшедшее,  что
могло прозвучать только сейчас, на волосок  от  гибели,  в  грохоте  волн,
заглушающем слова.
     - Не бойся... Ты же видишь, что с нами ничего не делается... Инга...
     Она чуть-чуть повернула  голову,  и  наши  взгляды  встретились.  Как
тогда, на мосту, где мы узнали друг друга.
     - Инга...
     Я рад, что ты со мной. Я подлец, но я рад, что ты попала на  острова.
Я мерзавец, но я рад, что ты со мной в шлюпке. И ты знаешь о моей радости,
но прощаешь: потому что счастлива от того же.
     - Шторм кончится, и я снова не решусь сказать... - прошептал я.
     Инга качнула головой - не слышу!
     - Знаю, - не повышая голоса  сказал  я.  -  Ингушка...  У  тебя  имя,
холодное и прозрачное, как осколок  льда.  Я  боюсь  сделать  его  теплее,
словно оно может растаять. Мы выберемся, честное словно,  только  я  опять
стану теряться. Я и говорю-то, потому что ты не слышишь.
     - Я слышу, - прошептала Инга. - Только ты все равно говори.
     Меня стала бить дрожь. Господи, ну  конечно,  ведь  наши  лица  почти
соприкоснулись. А может быть, то что я сказал,  нельзя  заглушить  никаким
шумом.
     Мимо нас пронеслась очередная волна. То есть, она рушилась  прямо  на
шлюпку, но "Дерзкий" лишь чуть  качнулся,  а  пенистый  водяной  горб  уже
вспухал за кормой. Фантастика, да и только. Я  проследил  взглядом  плавно
катящуюся волну. И почувствовал на спине дрожь.
     Из-за гребня волны, медленно  и  неспешно,  презрительно  вскинув  на
мачтах белые крылья парусов, вырастал корабль Безумного Капитана.
     Он был огромен. Куда больше, чем мне когда-то  показалось.  И  вид  у
него был такой настоящий, что и дураку понятно: на Островах построить  его
было невозможно. Неужели  пришельцы  не  поленились  притащить  корабль  с
Земли? Но зачем?
     - Вот он, - напрягая голос произнес Тимур. - Спасены...
     Спасены?
     Я смотрел, как острый, окованный  потемневшим  металлом  нос  корабля
вспарывает волны. Клипер это, или  бригантина,  или  заурядная  шхуна?  Не
знаю. В легендах  Островов,  в  сказках  и  мечтах,  ты  всегда  назывался
клипером. Ты ждал своей бури, ждал урагана, который  разрушит  жестокий  и
несправедливый мир. Волшебным миражом, сказочным видением ты мелькал перед
нами, запертыми в каменные клетки замков. Как бы не было плохо - мы знали,
ты существуешь. И не  опускали  рук.  Не  уходили  с  мостов.  Не  бросали
оружия... Ведь ты ненавидишь трусов.  Ты  берешь  к  себе  только  смелых.
Значит, примешь и нас...
     Клипер шел параллельным курсом, медленно догоняя  нас.  Точно  такой,
как в легендах. С  квадратными  люками  пушечных  амбразур  по  бортам.  С
неяркими огнями в  каютах  на  корме.  С  укутанными  брезентом  шлюпками,
застывшими на палубе. Мне показалось, что одной шлюпки не  хватает,  и  по
спине снова прошла дрожь. Так значит, мы плывем на шлюпке твоего корабля?
     Что-то радостное и восхищенное вопил Том. Молча рассматривали корабль
Инга с Тимуром. Молчал и я.
     Почему ты не можешь пристать  к  берегу,  Безумный  Капитан?  А  если
пришельцы так сильны, что  сбивают  тебя  с  курса,  то  почему  не  топят
корабль. Может быть, ты им нужен?
     Пока в угрюмых серых волнах мелькает силуэт твоего  корабля,  пока  в
тебя верят - жизнь Островов неизменна. Надежда и мечта о новой жизни -  ты
стал воплощением жизни старой. Ее религией и законом. Как же ты не поймешь
истины, Капитан? Твое упорство и воля, твоя ненависть и любовь -  все  это
давно уже служит пришельцам.
     - Том! Прижмись к его борту! - крикнул Тимур.
     Нас разделяло не больше десяти метров. Я надеялся, что корпус корабля
заслонит  нас  от  ветра,  но  этого  не  произошло.   "Дерзкий"   болтало
по-прежнему. Зато стали  видны  веревочные  лестницы,  спущенные  с  борта
корабля. Кажется,  они  называются  шторм-трапами:  лестницы  из  толстых,
крепких  веревок,  с  деревянными  перекладинами  между  ними.  На  палубе
мелькали, перекрывая тусклый  свет  фонарей,  быстрые  тени.  Клипер  явно
замедлял ход, следуя рядом с "Дерзким".
     - Том!
     Шлюпка  едва  ощутимо  дрогнула.  Волны  теперь  были  чуть  сильнее,
окатывая  нас  холодными  солеными  брызгами.  Темная,  плавно   изогнутая
поверхность неторопливо приближалась. Доски обшивки бугрились серо-желтыми
глянцевыми наростами.
     Зачем ты нужен пришельцам, Безумный Капитан?
     Я не думал о том, что делаю. Обрывки мыслей,  неясная  тре