ия и их колебания отделяются
от моих,  как я вновь освобождаюсь от пут, привязавших меня к этому миру
вещества, я обнаружил, что голоса Оммов не теснят меня больше извне, что
вокруг - ничего,  кроме тишины, тишины и пустоты, а я все слышал их воп-
ли,  ощущал их агонию;  я все еще чувствовал их, и теперь еще чувствую -
каждое отдельное мгновение.  Потому что они отпечатлелись во мне,  в тот
миг соединения стали частью меня самого, нерасторжимо соединенные с моею
собственной структурой,  неизгладимо.  И вот я все еще чувствую их муку,
ставшую моей, их отчаяние, слышу крик Оммов, я слышу, как вы просите ме-
ня о пощаде,  о спасении, как проклинаете меня, меня, который не в силах
вам помочь,  который пойман так же,  как вы,  и в себе самом носит  свою
тюрьму - вас, каждый день, каждый час, каждую минуту умирающих во мне.
    И нам остается единственная надежда:  разыскать его,  такого же, как
вы,  Омма, избранного мною в партнеры и столь жестоким образом исполнив-
шего мое желание понять и воспринять этот мир и его хозяев Оммов.  Ведь,
воистину,  не я - он чудовище: он сделал это, и он должен быть в состоя-
нии освободить нас, меня от вас и вас из меня. Я должен снова найти его,
и мы будем просить,  будем настаивать,  мы заставим его освободить  нас.
Только он может это,  а если не он... то... но тогда... тогда мы должны,
пока не придет мой час, умирать и умирать без конца...
    Быть может,  одно лишь время властно над Существом Невидимым и Гроз-
ным.  К чему же эта прозрачная оболочка, эта непознаваемая оболочка, эта
оболочка Духа, если и ей суждено бояться болезнен, ран, немощи, преждев-
ременного разрушения?
    ...После человека-Орля!  После того, кто может умереть от любой слу-
чайности каждый день,  каждый час,  каждую минуту, пришел тот, кто может
умереть только в свой день,  в свой час,  в свою минуту,  лишь достигнув
предела своего бытия! *

* Фрагменты из новеллы Ги де Мопассана "Орля" цитируются по изданию:  Ги
де-Мопассан. Полное собрание сочинений в 12 тт. М.: Правда, 1958, т.б.



ЭРИК СИМОН
БЕСЕДЫ В ПУТИ

    Первый уровень
    Космический корабль назывался "Звездолет первый",  поскольку впервые
люди отважились покинуть свою только еще частично освоенную и тем не ме-
нее уже становящуюся тесной для них Солнечную систему, вознамерясь пере-
сечь бездну,  разделяющую Солнце и альфу Центавра. Лишь немногим из них,
из тех ста четырнадцати,  что стартовали с Земли,  предстояло дожить  до
возвращения.  Свету  нашего  Солнца  требуется около четырех с половиной
лет, чтобы достигнуть Проксимы, а пока тот же путь проделает с неимовер-
ной быстротой летящий "Звездолет первый",  на его борту пройдет тридцать
четыре года.
    Однажды, на девятнадцатом году полета,  одиннадцатилетний Рауль вер-
нулся домой лишь поздно под вечер, взволнованный и счастливый, с растре-
панными волосами и не слишком-то чистый. Что ж, в этом не было, пожалуй,
ничего  необычного.  И все-таки мама придала своему лицу как можно более
строгое выражение, хотя еще большой вопрос, удалось ли ей это достаточно
убедительно.
    - Поздненько же ты, однако, - сказала она требовавшим объяснений то-
ном и на несколько мгновений прервала свои манипуляции на домашнем  ком-
мутаторе связи,  с которого можно было позвонить знакомым,  передать уп-
равляющую команду на их квартирный серворобот или  затребовать  дополни-
тельные роботы со станции бытового обслуживания, а также воспользоваться
компьютерами исследовательских подразделений и главной  электронной  па-
мятью космолета либо просто заказать на кухне ужин. Последнее-то как раз
и думала сделать Света.
    - А мы были внизу,  в парке, - сообщил Рауль, так, словно все было в
полном порядке.
    - С самого обеда?  - поразилась мама. - И чем же это столь важным ты
там занимался?
    - Ох,  да ничего такого особенного... В футбол играли, вот и все. На
спортплощадке. С Мишей и с остальными.
    - Прямо во всем этом,  - ужаснулась Света. Для сервоматов, разумеет-
ся,  не составляло труда привести выпачканную одежду в  надлежащий  вид,
причем быстро и основательно. Но подобное, в конце концов, никуда не го-
дилось:  то,  что мальчик,  если потребуется, может всякий день получать
новые вещи,  - дело одно, и совершенно другое - никчемное расточительст-
во. Ведь должны же где-то экономия и дисциплина начинаться, и мама Рауля
полагала,  что начинаться им следует именно в этом пункте.  Пареньку уже
ясно было,  что головомойки не избежать,  однако появление отца прервало
на время Светины педагогические усилия.
    - Привет,  - сказал Карел, вернувшийся после работы в одной из бота-
нических лабораторий, о чем ясно говорил его желтый халат, который он не
успел еще снять. - Вет-вет! - откликнулся сын.
    - Ну,  как прошел день? - поинтересовался Карел, ни к кому конкретно
не обращаясь.
    - Можно и не спрашивать. Света кивнула в сторону Рауля. - Так выгля-
дят герои, возвращающиеся после футбола домой.
    - Хм... - неопределенно отозвался Карел и прошел в соседнюю комнату.
- И кто же выиграл? - спросил он через незакрытую дверь. - Да мы, конеч-
но!  - бодро объявил Рауль. - Что значит - конечно? изображая удивление,
потребовал объяснений отец. - Вы что же, такие непобедимые?
    - В любом случае ты мог бы все-таки и умыться, - вставила Света, по-
нятным образом имея в виду Рауля.
    - Само собой,  - ответил мальчик,  и не определить было,  высокая ли
это самооценка футболиста или выражение согласия по части проблем гигие-
ны. Вполне возможно, и то и другое, поскольку он тут же вышел из кварти-
ры и зашагал в направлении умывальных помещений четвертого уровня.
    Когда он шел назад, навстречу ему в слабоосвещенном главном переходе
попался их домашний сервомат. Приземистый, снабженный колесами и манипу-
ляторами бытовой робот направлялся,  видимо,  за готовым ужином.  Личный
состав "Звездолета первого" жил в соответствии с оказавшимся оптимальным
28-часовым суточным циклом, при котором 20 часов составляли "день", а 8-
принадлежали  "ночи".  На  время  этих восьми часов освещение в первом и
втором уровнях,  то есть в обоих внешних этажах имевшего  цилиндрическую
форму корабля,  приглушалось - в тех этажах,  где находились парк, спор-
тивная площадка,  плавательный бассейн, театр и другие центры обществен-
ной жизни.  Да и помещавшиеся над ними,  дальше от периферии,  в глубине
расположенные уровни 3-й и 4-й, жилые этажи, в ночное время также затем-
нялись,  по крайней мере главные переходы, ведшие к отдельным квартирам.
Здесь освещение включалось посегментно,  когда по коридорам проходил че-
ловек.  Впрочем,  срабатывать эту механику заставляли и сервоматы, и те-
перь навстречу сопровождавшей мальчика на обратном пути в квартиру  све-
товой волне катилась вместе с сервоматом другая волна приглушенного све-
та.  Робот посторонился,  пропуская человека, когда они повстречались на
одной стороне коридора, и обе движущиеся капсулы света, слившись на нес-
колько мгновений в одну, снова разделились и побежали прочь друг от дру-
га.
    - А с кем вы,  собственно, сражались? - поинтересовался Карел, когда
они втроем сидели за ужином.  - С девчонками, - ответил Рауль. - Хм... -
пробормотал отец. - И как же вы сыграли? - Пять четыре.
    - Так это же почти вничью... - с сомнением оценил Карел.
    - Да,  но нас-то ведь было меньше! Бен, Эдди, Юань, Миша, Джон, Герт
и я против девяти девчонок!
    - Что за Джон?  - удивленно вмешалась в разговор Света.  Не то чтобы
она особенно увлекалась футболом,  но одно ей было известно точно: ника-
кого Джона на борту нет.
    - Да Юс,  - с готовностью пояснил Рауль.  - Ты имеешь в виду  Юсуфа?
догадался Карел. С какой стати вы его Джоном величаете?
    - Да потому, что он такой здоровенный. Как Маленький Джон.
    - А это еще кто такой?  - изумилась мать Рауля.  - Ну, тот самый Ма-
ленький Джон,  который воевал вместе с Робином Гудом  против  шерифа  из
Ноттингема.  У Вена есть такая старинная книга, в которой рассказывается
о приключениях Робина Гуда.  Он говорит, ей чуть ли уже не сто лет, этой
книге.  А сами истории намного старей. Робин и Маленький Джон, ну и дру-
гие там, жили все время в лесу и помогали крестьянам, защищали их от ше-
рифа. В настоящем лесу! Вот здорово, а?
    - И где же это происходило? спросил отец и прикинул, стоит ли съесть
еще чего-нибудь или лучше уж воздержаться.
    - Да на Земле,  конечно! - воскликнул удивленный вопросом Рауль. - И
где на Земле?
    - Где? Хм... не знаю. На Земле, и все. Карел и Света молчали.
    - Ну да,  где-то там на Земле,  где есть настоящий лес,  - продолжал
Рауль.  Он намного больше,  чем парк,  намно-о-го больше.  Самое малень-
кое... в сто раз больше. И без второго уровня сверху.
    Позднее, когда  Рауль  уже  заснул,  родители еще сидели в гостиной.
Света,  быстро нажимая клавишу управления, проецировала на небольшой эк-
ран какую-то энциклопе-
    дию, и после каждого нажима страница на экране сменялась следующей.
    - Послушай,  - обернулась она к мужу,  - а ты не знаешь,  что там за
история, с этим Робином Гудом?
    Карел отложил в сторону теоретическое  исследование  о  направленных
мутациях у кониферов. Со стола упала при этом другая книга; сервомат ак-
тивировался, поднял ее и вернулся на свое место в стенной нише.
    - Представления не имею, - сказал Карел. - А в чем дело?
    - Да нет,  так,  ничего, просто подумалось... - Она приостановилась,
размышляя,  надо  ли опять начинать все сначала.  - Это было вроде того,
как недавно...  ну ты ведь помнишь, когда малыш явился с тем стихотворе-
нием, о мигающих звездах... да ты знаешь, о чем я. Когда он спросил, как
это звезды могут мигать.
    - Мне казалось,  что я ему все объяснил,  - чуть недовольно произнес
Карел.
    Она опустила плечи и кивнула устало;  она понимала,  что нет, в сущ-
ности, никакого смысла опять ворошить прежнее.
    - Да, - сказала она, - ты объяснил ему, что происходит с переменными
звездами: изменение блеска и тому подобное.
    - Совершенно верно,  - подтвердил он и хотел снова приняться за тет-
радь с заметками своего коллеги Гюнтера,  без сомнения, прямо околдован-
ного этими кониферами,  как видно,  его давнишним хобби. "Наверное, уда-
лось бы провести по меньшей мере одну серию опытов с семенами и получен-
ными из них саженцами,  - думал Карел. - Досадно, что нельзя высеять об-
лученный семенной материал в парке;  времени хватило бы вполне... да нас
туда,  конечно,  и близко не подпустят,  места-то ведь совсем нет. И что
только Гюнтер себе возмечтал..."
    - Не надо было этого делать.  Так не надо было,  - не  успокаивалась
Света.
    - Да уж,  не очень удачно вышло.  Я и сам знаю,  что в стихотворении
говорилось вовсе не о переменных,  а о самых что ни на есть обыкновенных
звездах,  и о рассеянии световых лучей в земной атмосфере я тоже сообра-
зил. После. Ну и что? Здесь одно объяснение стоит другого. Мальчуган ви-
дел звезды только на телеэкране,  и там они не мигают. Но ты это знаешь,
в конце концов, не хуже меня. И я не понимаю, к чему весь этот сыр-бор.
    - Дело не в этом одном объяснении.  Но я не хочу,  чтобы у  мальчика
сложилось искаженное представление о Земле.  Сегодня вот опять эта исто-
рия с лесом.  "Настоящий лес",  - сказал он. А ты понял, как он его себе
представляет?  Вроде парка, только побольше. "В сто раз больше", - гово-
рит он, и для него это уже невообразимо много. А ведь ни один человек не
назовет  лесом кучку деревьев,  будь их хоть в тысячу раз больше,  чем в
парке. Я имею в виду - если он знает, что такое настоящий лес.
    - Вот именно, - сказал с ударением Карел. - Если он знает, что такое
настоящий лес.  Рауль не знает,  и что же? Не думаешь ли ты, будто чело-
век, не видевший леса, хуже того, который видел? Но ведь это абсурд! Да-
же и на Земле были времена,  когда иные из горожан в глаза не видали ле-
са,  ни разу в жизни не выбирались за пределы своих городков.  Но мы уже
столько  раз говорили о том,  что нет никакого смысла цепляться за вещи,
которые теперь все равно далекое прошлое.  И тем более это  относится  к
мальцу.  Пойми же, вот этот вот корабль - его обычная среда, и нет ника-
ких причин для того, чтобы ему здесь было плохо. А часто ли, кстати ска-
зать, ты думаешь о Земле? Может, каждый день? Или каждый час? - Он гово-
рил негромко,  но настойчиво,  как и всегда, когда речь заходила об этой
стороне их жизни.
    Света хотела что-то ответить,  но передумала. В самом деле, не впер-
вые слышала она этот аргумент,  да и Карел был прав: разлука с Землей не
отзывалась  той болью,  о какой она со страхом думала иногда вначале,  в
первые годы полета.  Воспоминания потихоньку бледнели, и заботы дня свя-
заны были с кораблем.
    - И все-таки Земля наша родина,  - сказала она, и ее "все-таки" было
ответом на его вопрос.  - Я не хочу,  чтобы наш сын считал своей родиной
корабль,  всего лишь металлический осколок, не хочу, чтобы Земля и чело-
вече-
    ство стали для него пустыми абстракциями!  Не хо-чу! А человечество?
Знаешь ли ты, что для него такое - человечество? Это мы здесь, наши пол-
торы сотни экипажа.  Конечно,  ему известно и о тех,  на Земле, но что с
того?  Он не знает ни одного из них,  для него они лишь имена. Будто все
они давным-давно умерли,  будто их уже больше нет,  не существует, а мо-
жет, и не было никогда. Им просто нет места в его мире.
    - Верно, потому что его мир-этот корабль! Мы уже тысячу раз толкова-
ли об этом, и ничего нового все эти копания и разговоры не принесли. Да,
мир Раулянаш корабль.  А чего ты,  собственно, хочешь? Чтобы он рвался к
чему-то,  возможно даже - тосковал и горевал о чем-то,  что ему так  или
иначе доведется увидеть не раньше,  чем через энные десятки лет?  Зачем?
Для чего?  По временам я даже спрашиваю себя о том,  не лучше ли было бы
вообще,  если б он не натыкался беспрестанно на наши воспоминания о Зем-
ле?  Так ему недалеко и до ощущения,  будто  его  ограбили,  обделили  в
чем-то, и все только из-за того, что мы придаем этому обстоятельству не-
померно большое значение и без нужды лишний раз сосредоточиваем  на  нем
его внимание. Только понапрасну запутываем детей.
    - Как хочешь,  а мне от всего этого не по себе. Иногда... Что будет,
когда мы вернемся?  Как ему найти себя и свое место на  чужой  для  него
Земле,  с которой он ничем не связан?  Не останется ли тогда родиной для
него корабль? Понимаешь, я не хочу, чтобы он горевал тогда об утраченном
мире, в котором до неба можно добраться с помощью лестницы. Парк на пер-
вом уровне - пятнадцати метров высотой,  в остальных уровнях не будет  и
трех. Для нас корабль - всегда и только - средство передвижения, пользу-
ясь которым горстка людей отправилась в путь.  Да, мы обвыклись и тут, и
все же для нас здесь не дом.  А вот как насчет наших детей? Замечаешь ли
ты,  как далека для них Земля?  А корабль - не маловата ли чуточку такая
родина? И не маловат ли чуточку экипаж для человечества^
    - А исследователи, которые шли на многолетнее заключение, чтобы про-
верить возможность работы в изоля-
    ции? Подумала ли ты и о них? Таку Исихара четыре года прожил с семь-
ей  на  старой  космической станции,  без каких-либо контактов с другими
людьми, даже без радиосвязи. И там не было парка, не было бассейна, щед-
ро оснащенных лабораторий... Разве они жаловались? Не работали разве изо
всех сил? Или, может быть, в течение этих четырех лет худо воспитывались
дети? А они находились там всего только вчетвером! Но и для четверых там
не было по-настоящему достаточно места:  ты прекрасно знаешь, что предс-
тавляла из себя старая космостанция. Да как же нам тут жаловаться?!
    И это он также говорил не раз... Света знала, что он прав, но не ме-
нее хорошо знала она и то,  что будет сомневаться в этом,  опять и опять
сомневаться в этом. Карел продолжал:
    - И  для  них это был действительно всего лишь эксперимент,  им было
известно,  что четырехлетнее добровольное  заточение  не  имеет  другого
смысла, кроме проверки собственной их реакции на него. У них не было це-
ли. - А у нас?
    - Через пятнадцать лет мы достигнем планет альфы Центавра.
    - Раулю к тому времени исполнится двадцать  шесть,  -  тихо  сказала
Света.
    Второй уровень
    Шел девятнадцатый год полета.  Случившееся было столь экстраординар-
ным, что Астронавтический центр спешно командировал на станцию инспекто-
ра.  Он прибыл с очередным рейсом ракеты обеспечения:  высокого роста, с
темно-русыми волосами,  сухощавый мужчина под пятьдесят,  чье и без того
непримечательное лицо имело такое выражение,  будто он вотвот задремлет.
Теперь он восседал в кабинете станционного психолога-среднего роста южа-
нина  одного примерно возраста с инспектором,  мускулистое тело которого
выказывало первые признаки тучности.  Руководитель станции, сопровождав-
ший инспектора и представивший
    ему психолога, успел уже скрыться из кабинета под предлогом неотлож-
ной работы, препоручив наиболее неприятную часть беседы своему подчинен-
ному.
    - Отчет ваш я прочел, - веско заметил инспектор. - И все-таки я про-
сил бы вас еще раз вкратце описать ход событий. Надеюсь, это поможет нам
разобраться  в  случившемся  и избежать в дальнейшем повторения подобных
ситуаций.  Или нет, поступим иначе: я расскажу вам, что сумел уяснить из
вашего сообщения, а вы, коль скоро потребуется, дополните мое изложение.
Психолог согласно кивнул.
    - Прекрасно,  - продолжал инспектор. - Итак, Хвитби работал на стан-
ции  с четвертого августа.  Он выполнял свои обязанности к полному удов-
летворению начальства,  не проявляя каких-либо признаков психической не-
устойчивости. Что подтверждалось и обычными периодическими обследования-
ми. А затем, двадцать третьего августа, произошел...
    Тут психолог прервал его, отрицательно покачав головой, и сказал:
    - Считаю необходимым указать на то,  что здесь,  на станции.  Хвитби
подвергался  лишь  тесту  Г-четыре,  как это обыкновенно практикуется по
прибытии нового персонала.
    - Насколько мне известно,  Г-четыре-всего только соматический  конт-
роль общего состояния?  - удивился инспектор, и психолог отметил про се-
бя, что собеседник сказал "насколько мне известно". Сам инспектор, похо-
же, не был специалистом. Подобное случалось.
    - Совершенно верно,  - подтвердил он. - Так предусмотрено служебными
инструкциями,  поскольку при перелете к станции могут возникнуть опреде-
ленные нарушения в физическом состоянии сотрудников, но крайней мере те-
оретически. Первый психический тест, как правило, Ь-семь либо Ь-одиннад-
цать-выполняется  после  четырехнедельного  пребывания здесь.  По данной
причине, - речь психолога зазвучала категоричнее, он говорил теперь чуть
медленней,  хотя и не настолько,  чтобы это обращало на себя внимание, -
по данной причине я и не мог обследовать Хвитби прежде, чем случился из-
вестный
    инцидент. Сотрудники станции, все без исключения, проходят перед вы-
летом к нам фундаментальное обследование в Центре,  так по крайней  мере
значится в предписании.  И если коллеги на Земле...  Впрочем, я не хотел
бы строить необоснованных гипотез.  До сих пор они направляли к нам  от-
борные кадры.
    Инспектор извлек  из  среднего  кармана своей модной пуловеретки не-
большой блокнот и сделал в нем короткую запись,  не слишком  возбудившую
любопытство его собеседника. "Пожалуй, и в самом деле не из наших специ-
алистов,  - думал психолог,  - скорее какой-нибудь тип из администрации,
воспользовавшийся оказией,  чтобы самолично отправиться в космос, этакий
несостоявшийся покоритель вселенной".
    Получивший такую оценку инспектор снова захлопнул свой  блокнотик  и
продолжал рассказывать психологу о том,  что сам узнал лишь из представ-
ленного им же отчета.  Тот терпеливо слушал доклад, пока человек с Земли
не добрался наконец до финала.
    - И потому для меня по-прежнему необъяснимо, как это Хвитби оказал