Фред Саберхаген

   МАСКАРАД В КРАСНОМ СМЕЩЕНИИ

   1

   Освободившись от дел, Филип Ногара выбрался чтобы провести
свободную минуту в созерцании машины, которая принесла его сюда
с самого края галактики. Из роскоши своих апартаментов он
вступил в смотровой купол. Там, во вздутом пузыре из прозрачного
стекла, казалось, что он стоит снаружи корпуса своего флагмана
"Нирвана".
   Под этим корпусом, "ниже" искусственной силы тяжести
"Нирваны", наклонился яркий диск галактики, включающей в одном
звездном рукаве все звездные системы, открытые, обрушившимся с
Земли, человеком. Но в том направлении, куда смотрел Ногара,
яркие крошки и точки света были обильными. Они были другими
галактиками, уносящимися прочь на своих каникулярных скоростях в
десятки тысяч миль в секунду, уходящих за пределы зрительно
обозреваемой вселенной.
   Тем не менее, Ногара пришел сюда не для того, чтобы
обозревать галактики, он пришел взглянуть на что-то новое, на
феномен, никогда не видимый людьми в таком приближении.
   Он казался щепоткой собранных вместе галактик, облаками,
потоками пыли ниспадающими на него. Звезда, которая образовывала
центр феномена, сама держалась за пределами человеческого
взгляда благодаря силе своей гравитации. Ее масса, возможно, в
миллиард раз больше массы Солнца, так изгибала
пространство-время вокруг себя, что нет фотона света, который
убежал бы от нее в видимом диапазоне.
   Пылевые дебри глубокого космоса кувыркались и пенились,
опускаясь в сжатие гипермассы. Опадающая пыль выстроила из
статических зарядов молнию, возвращала ее в светящиеся грозовые
облака, и вспышка огромной молнии смещалась в красный диапазон
прежде, чем исчезала вблизи днища гравитационного холма.
Возможно, не было даже нейтрино, которое сумело бы убежать от
этого солнца. И не существует корабля, который смог бы
приблизиться к нему ближе, чем это сделала "Нирвана".
   Ногара стал чаще бывать здесь после того, как открыл явление,
которое вскоре могло представить угрозу для населенных планет;
обычные звезды уходят вниз, как щепки из дерева в водоворот,
если гипермасса встречает их на пути. Но тысячи лет пройдут,
прежде чем понадобится эвакуировать какую-либо планету; а до
того, гипермасса может быть поглощена пылью пока ее ядро не
взорвется, после чего большая часть ее субстанции может перейти
в более необычную, но менее опасную форму.
   Как бы то ни было, в другую тысячу лет оно предложит кому-то
еще одну проблему. Теперь же, людям объявили, что спасаясь от
гипермассы, Ногара бежал в другую галактику.
   Передатчик заработал, призывая его обратно в роскошь его
апартаментов, удовлетворенного созерцанием галактики.
   Он прикоснулся к плате сильной волосатой рукой.
   - Мой господин, прибыл курьерский корабль. Из системы
Фламланда... Они привезли...
   - Говори понятнее. Они доставили тело моего брата?
   - Да, мой господин. Курьер с гробом уже приближается к
"Нирване".
   - Я встречу капитана курьера один, в Большом Зале. Не нужно
церемонии. Пусть роботы проверят шлюз, эскорт и гроб на предмет
инфекции.
   - Да, мой господин.
   Упоминание о болезни было частью ложной версии. На самом деле
не фламландская чума уничтожила единоутробного брата Ногары
Йохана Карлсена и уложила его в ящик, несмотря на официальную
версию. Врачи предложили заморозить героя Каменного Места, как
последний шанс предотвратить его неизбежную смерть.
   Официальная ложь была необходимой, потому что даже Верховный
Лорд Ногара не мог спокойно устранить человека, который
отличился в туманности Каменное Место. В этой битве семь лет
назад были разбиты машины-берсеркеры; если бы этого не
произошло, разумная жизнь могла бы навсегда рухнуть, стертая до
основания, в известной части галактики. Берсеркерами называли
огромные автоматические военные корабли, построенные при
каком-то конфликте между давно исчезнувшими расами и ставшими
теперь врагами всего живого. Борьба с ними была все еще
жестокой, но после Каменного Места, начало казаться, что жизнь в
галактике выстоит.
   Большим Залом было место, где Ногара устраивал праздники и
развлечения с сорока ил пятьюдесятью людьми, которые были с ним
на "Нирване" как помощники, члены экипажа и гости. Но когда он
вступил в зал на этот раз, то остро почувствовал его пустоту,
сберегаемую для одного человека, который, весь во внимании,
стоял за гробом. Тело Йохана Карлсена, и какой бы ни оставалась
жизнь, было запечатано под стеклянной крышкой тяжелого
контейнера, который содержал свои собственные охлаждающие и
жизнеобеспечивающие системы, управляемые волоконно-оптическим
ключом, теоретически неподдельным. И этот ключ Ногара жестом
потребовал у капитана курьера.
   Ключ был подвешен на шее у капитана и понадобилось всего лишь
мгновение, чтобы снять золотую цепь с шеи и передать ее Ногаре.
Еще одно мгновение ушло на поклон. Он был космонавтом, а не
курьером. Ногара игнорировал недостаточную учтивость. Его
губернаторы и адмиралы были посвящены во все тонкости этикета.
Сам он ни в коей мере не беспокоился, соответствуют ли
субординации его жесты и осанка. Настолько, насколько это
соответствовало разумному.
   Только теперь, с ключом в руке, Ногара посмотрел вниз на
своего единоутробного брата. Участвовавшие в заговоре врачи
остригли короткую бородку Йохана и его волосы. Губы его были
мраморно-белыми, а невидящие открытые глаза - ледяными. И все-же
лицо, под складками драпировочной ткани и замерзшей простыней,
несомненно было лицом Йохана. В нем оставалось что-то, чего
нельзя было заморозить.
   - Оставьте меня в покое, - сказал Ногара. Он повернулся лицом
в конец Большого Зала и ждал, глядя через широкий смотровой
проем туда, где гипермасса пятнала пространство, словно снимок,
сделанный через плохой объектив.
   Когда он услышал стук двери, закрывшейся за капитаном
курьера, он обернулся и увидел, что стоит лицом к лицу с
короткой фигурой Оливера Микала, человека, которого он выбрал,
чтобы заменить Йохана на посту губернатора Фламланда. Должно
быть, Микал вошел, когда вышел космонавт, которого по мысли
Ногары можно было бы оставить здесь, как символ чего-то.
Фамильярно оставив руки на крышке гроба, Микал в глубоком
изумлении поднял брови. Его довольно одутловатое лицо судорожно
дернулось в сверхвежливой улыбке.
   - Как продолжать линию Браунинга? - размышлял Микал, глядя
вниз на Карлсена. - Выполнять королевскую работу однообразные
тягучие дни... и теперь это вознаграждение за добродетели...
   - Оставь меня, - сказал Ногара.
   Микал участвовал в заговоре как никто другой, если не брать
во внимание фламландских врачей.
   - Я думал, будет лучше появиться, чтобы разделить вашу
скорбь, - сказал он. Затем глянул на Ногару и не стал
продолжать. Он сделал поклон, который был немного насмешливым,
позволяемой только наедине, и быстро вышел за дверь. Она
закрылась.
   "Итак, Йохан. Если бы ты устроил заговор против меня, я бы
просто убил тебя. Но ты никогда не был заговорщиком; все дело в
том, что ты служил мне слишком хорошо, мои друзья и враги стали
слишком любить тебя. Поэтому ты здесь - моя замороженная
совесть, последняя совесть, которую я когда-либо буду иметь.
Рано или поздно ты возгордился бы, поэтому необходимо было
сделать это или же убить тебя.
   Теперь я помещу тебя в безопасное место и, может быть,
однажды у тебя появится другой шанс для жизни. Это трудно
представить, но когда-нибудь ты остановишься в размышлениях над
моим гробом, так же, как я сейчас стою над твоим. Без сомнения
ты будешь молиться за то, что, по твоему мнению, является моей
душой... Я не могу сделать этого для тебя, но я желаю тебе
сладких снов. Спи в своих бельверских небесах, а не в аду."
   Ногара представил мозг при абсолютном нуле, его нейроны
сверхпроводимы, повторяют один сон за другим, еще и еще раз. Но
в этом не было смысла.
   - Я не могу рисковать своей властью, Йохан, - на этот раз он
прошептал слова громко. - Это было необходимо, в противном
случае я должен был бы тебя убить.
   Он снова повернулся к проему.


   2


   - Я полагаю, тридцать третий уже доставил тело Ногары, - сказал
второй офицер эстильского тридцать четвертого курбера,
глядя на хронометр. - Должно быть приятно стать императором или
чем-то вроде этого, и иметь под рукой людей, которые бросаются
через всю галактику выполнять что-то для тебя.
   - Не бывает приятно, пока кто бы то ни было принес тебе труп
твоего брата, - сказал капитан Турман Хольт, изучая
астронавигационную сферу. Его сверхсветовик быстро удалялся в
течение многих временных интервалов от системы Фламланда. Даже
если Хольт был и не в восторге от своей миссии, он был рад
оказаться подальше от Фламланда, где за работу принялась
политическая полиция Микала.
   - Интересно, - сказал второй и хихикнул.
   - Что это значит?
   Второй оглянулся назад через левое, а затем правое плечо.
   - Слышали ли вы это? - спросил он. - Ногара... бог... но
половина его космонавтов - атеисты.
   Хольт улыбнулся, но лишь слегка.
   - Он не обезумевший тиран, ты знаешь. Эстил не худшее
правительство в галактике. Хорошие парни не опускаются до
мятежа.
   - Карлсен делал все как надо.
   - Да, он все делал верно.
   Второй скривился.
   - О, конечно, Ногара мог быть и хуже, если вы серьезно об
этом. Он - политик. Но я не могу поручиться за экипаж, который
он набрал за последние годы. У нас на борту имеется пример тому.
Вот чем они занимаются. Если хотите знать правду, то после
смерти Карлсена я сильно напуган.
   - Ладно, - скоро мы увидим их, - вдохнул Хольт и напрягся. - Я
пойду посмотрю на пленников. Капитанский мостик теперь ваш,
второй.
   - Я сменю вас. Благоволить к человеку и убить его?
   Минутой позже, глядя через потайной глазок внутрь маленькой
курьерской камеры для заключенных, Хольт мог с искренним
состраданием пожалеть, что его пленник жив.
   Звали его Джанда. Он был вожаком разбойников и захват его был
последним успехом Карлсена на службе во Фламланде, который
положил конец мятежу. Джанда был крепким мужчиной, храбрым и
свирепым бандитом. Он нападал на владения эстелийской империи
Ногары, когда же шансов у него не осталось, сдался Карлсену.
   "Моя честь требует победить моего врага," - написал однажды
Карлсен в личном письме. - "Моя честь не позволяет мне
уничтожать или ненавидеть моего врага."
   Но политическая полиция Микала придерживалась другого мнения.
   Разбойник должно быть был очень высоким, но Хольт никогда не
видел его стоящим прямо. Наручники все еще сковывали его кисти и
лодыжки, хотя они были из пластика и предположительно не
натирали человеческую кожу, но они не увеличивали надежности
заключения и Хольт снял бы их, если бы мог.
   Незнакомку, по имени Люсинда, можно было бы по виду принять
за его дочь, но она была его сестрой, младшей всего лишь на пять
лет. Она была редкой красоты и, возможно, полиция Микала имела
мотивы далекие от сострадания, посылая ее ко двору Ногары не
заклейменной и без психологической обработки. Было достаточно
хорошо известно, что требуется для определенных развлечений
придворных и какое лакомство любят высшие чины.
   Хольт был далек от того, чтобы доверять таким рассказам. Он
открыл камеру - она была заперта из предосторожности, он боялся,
что Джанда заблудится и попадет в детские неприятности - и
вошел.
   Когда Люсинда впервые взошла на борт его корабля, глаза ее
выдавали беспомощную ненависть к каждому эстилеру. Хольт был
вежлив и предупредителен, насколько это было только возможно. И
когда теперь он вошел, на ее лице не было неприязни... была
надежда, которую, казалось, она должна разделить с кем-то.
   Она сказала:
   - По-моему, несколько минут назад он называл мое имя.
   - А? - Хольт перевел взгляд на Джанду, но перемен не видел.
Глаза пленного остекленело вглядывались в пустоту, в правом из
них пробилась слеза, которая, казалось, не имела никакой связи с
любого рода эмоциями. Лапа Джанды была по прежнему слаба, и все
его тело неуклюже сгорблено.
   - Может быть... - Хольт не закончил.
   - Что? - спросила она с едва заметной страстью.
   Боги космоса, он не мог позволить себе запутаться с этой
девушкой. Он почти желал снова увидеть ненависть в ее глазах.
   - Может быть, - мягко сказал он, - для вашего брата будет
лучше, чтобы он не выжил сейчас. Вы знаете, куда его везут.
   Надежда Люсинда, какой бы она ни была, развеялась после его
слов. Она молчала, вглядываясь в своего брата, как будто видела
что-то новое.
   Прозвучал наручный телефон Хольта.
   - Сэр, нас засек какой-то корабль и вызывает. Через пару
часов они сблизятся с нами. Корабль маленький, обычный.
   Последние три слова были привычными заверениями, что
увиденный корабль не был гигантским корпусом берсеркера.
Берсеркеры были похожи друг на друга, а то что фламландские
мятежники не имели кораблей в глубоком космосе, в этом Хольт не
имел причины сомневаться.
   Он пошел назад на мостик и поглядел на маленький силуэт на
сканирующем экране. Этот был необычен для него, но что было
особенно удивительного, когда столько судостроительных верфей
размещены на многих планетах. Почему корабль приближается к ним
с сигналами бедствия?
   Чума?
   - Нет, не чума, - ответил по радио голос, через взрывы
неподвижности, когда он обратился с вопросом к незнакомцу.
Видеосигнал с другого корабля был скачущим, затруднявшим
возможность разглядеть лицо говорившего. - Схватили кусок пыли
при последнем прыжке и расшатались защитные поля. Возьмете ли
несколько пассажиров на борт?
   - Конечно.
   Корабль на краю сверхсветового прыжка сталкивается
гравитационным полем с достаточного размера скоплением пыли
относительно редко, хотя это и не было из ряда вон выходящим
событием, это могло объяснить шумы в коммуникационных системах.
Ничего тревожного для Хольта не было.
   Незнакомец выбросил катер, который пришвартовался к входному
люку курьера. С приветливой улыбкой, предназначенной пассажирам,
Хольт открыл люк. В следующее мгновение он и полдюжины его
людей, составлявшие экипаж, были захвачены врасплох внезапным
натиском человекоподобных машин - они были абордажной группой
берсеркера, холодные и древние, безжалостные как кошмар.
   Машины захватили курьер так быстро и эффектно, что никто не
смог оказать реального сопротивления. Но сразу они не убили
никого из людей. Они вывели из строя двигатели одной из
спасательных шлюпок и согнали всех, включая и пленных, в шлюпку.
   - На экране не было берсеркера, не было, - повторя второй
помощник Хольту. Люди сидели рядом, вжимаясь друг в друга в
тесном пространстве. Машины оставили им воздух, воду и пищу, и
начали отбирать по одному для допроса.
   - Я знаю, что подобного еще не было, - ответил Хольт. - Берсеркеры,
вероятно, оформляют себя в новое тело, оснащая новым
оружием. После Каменного Места это логично. Случайным является
лишь то, что никто этого не предвидел.
   Клацнула дверь, открываясь, и пара грубых человекоподобных
машин вошла в шлюпку, протискиваясь в своем движении между
девятью людьми, пока не достигли того, кто им был нужен.
   - Нет, он не может говорить! - вскрикнула Люсинда. - Не
троньте его!
   Но машины ее не слушали, либо не желали слушать. Они подняли
Джанду на ноги и, чеканя шаг, выволокли его вон. Девушка,
пытаясь что-то объяснить, старалась остановить роботов, хватала
их за руки, автоматы волокли за собой и ее... Хольт без всякой
пользы заметался в тесном пространстве, опасаясь, что роботы
обернутся и убьют Люсинду. Те, однако, попросту позволили ей
выйти за ними из спасательной шлюпки, оттолкнув девушку от люка
своими металлическими лапами. Дверь за ними захлопнулась.
Люсинда осталась стоять, тупо глядя на стальную перегородку. Она
не шевельнулась даже тогда, когда рука Хольта обняла ее.


   3


   После ожидания, показавшегося вечностью, люди увидели, как
крышка люка снова отворилась. Роботы вернулись, но без Джанды.
На этот раз они пришли за Хольтом.
   По корпусу курьерского корабля пробежала дрожь, похоже что
автоматы переделывали его. Хольта привели для допроса в
маленькую камеру, которую от остальной части судна отделила
новая переборка и где электронный мозг берсеркера разместил свои
глаза, уши и коммуникатор.
   Используя свою коллекцию записей человеческих голосов,
берсеркер долго расспрашивал капитана. Едва ли не каждый вопрос
касался Йохана Карлсена. Берсеркеры считали Карлсена своим
главным врагом, но этот, похоже, был одержим этим человеком и не
желал верить в то, что Карлсен по-настоящему мертв.
   - Я захватил ваши карты и астронавигационные комплекты, - напомнил
берсеркер Хольту. - Я знаю ваш курс к "Нирване", где
предположительно находится нефункционирующий Карлсен. Опишите
этот корабль "Нирвана", используемый жизненной единицей Ногарой.
   Пока его спрашивали о мертвеце, Хольт давал берсеркеру прямые
ответы, не желая быть пойманным на лжи. Но флагман был иным
делом, и теперь он колебался. Кроме того, он мало чего мог
добавить о корабле, даже если бы и хотел. Ни он, ни его партнеры
по заключению не имели шанса достигнуть какого-то плана обмана
берсеркера. Все, о чем они говорили в шлюпке, могли слышать
машины.
   - Я никогда не видел "Нирвану", - искренне ответил он. - Но
логика подсказывает мне, что это должен быть мощный корабль,
если величайшие вожди человечества путешествуют на нем.
   В сказанном нет никакого вреда.
   Внезапно дверь открылась и Хольт в удивлении вгляделся в
странного человека, вступившего в помещение для допроса. Затем
он определил, что это не человек, а какое-то создание
берсеркера. Возможно, его плоть была пластиковой, может быть
каким-то продуктом косметической природы.
   - Эй, вы капитан Хольт? - спросила фигура. Тон был не грубым,
как у устройства, замаскированного с величайшим искусством,
которым только можно замаскировать механизм.
   Поскольку Хольт молчал, фигура спросила:
   - Что-то не так?
   Его речь подтвердила догадки Хольта, которые мог определить
сведущий человек, который внимательно присматривается.
   - Вы не человек, - сказал Хольт.
   Фигура присела и стала прохаживаться. Берсеркер объяснил:
   - Как вы видите, я не могу имитировать жизненную единицу при
тщательном рассмотрении. Поэтому я требую, чтобы вы, настоящая
жизненная единица, помогли мне убедиться в смерти Карлсена.
   Хольт ничего не сказал.
   - Я - особое устройство, - продолжал берсеркер, - построенное
берсеркерами с одной главной целью: увериться в смерти Карлсена.
Если вы поможете мне удостовериться в его смерти, то я освобожу
вас и другие захваченные жизненные единицы. Если вы откажетесь
помочь, все вы получите не очень приятные стимулы для того,
чтобы изменить свое решение.
   Хольт не поверил, что после всего им предоставят свободу. Но
он ничего не терял от переговоров и мог, по крайней мере,
избавить себя и других от неприятного "стимулирования".
Берсеркеры в целом были умелыми убийцами, а не садистами, хотя в
течение долгой войны они стали сведущими в человеческой нервной
системе.
   - Какую помощь вы хотите получить от меня? - спросил Хольт.
   - Как только я закончу перестраивать себя в этот курьер, мы
направимся к Нирване", где вам будут переданы ваши пленники. Я
читал приказы. После того, как с ними переговорят вожди людей на
"Нирване", заключенных доставят на Эстил для тюремного
заключения. Так?
   - Так.
   Дверь вновь отворилась и втиснулся Джанда, изогнутый и
ошеломленный.
   - Сможете ли вы уберечь этого человека от любых расспросов? - спросил
берсеркер Хольта. - Он ничем вам не поможет.
   В ответ было только молчание. Хольт напряженно ждал. По
крайней мере, вглядевшись в Джанду, он понял, что что-то в изгое
переменилось. Слезы перестали течь из его правого глаза.
   Когда Хольт заметил это, он почувствовал ужас, который не мог
объяснить, словно его подсознание уже знало, что сейчас скажет
берсеркер.
   - То, что в этой жизненной единице было костью, стало...
металлом,