к  некоей  определенной
цели. В одном  из  углов  контрольного  участка  группа  из  полутора-двух
десятков особей выстроилась в круг, мордами внутрь. Харрис подался вперед.
Такого у крыс раньше не наблюдалось. Особенно  поразило  Харриса  то,  что
действовали животные слаженно, в унисон, будто ведомые чем-то...
     -  Странное  что-то  здесь  происходит,   -   крикнул   он   Картеру,
наблюдавшему в другом углу обзорной за  группой  крыс,  содержавшихся  вне
переполненного контрольного участка. - Можешь оторваться там на минутку  и
взглянуть?
     Однако,  стоило  ему  произнести  эти   слова,   круг   распался,   и
деятельность  крыс  вновь  лишилась  всякого  смысла.   Теперь   вся   она
заключалась лишь в беспорядочной беготне.
     Обогнув обзорную, Картер подошел к Харрису и взглянул на экран.
     - Уже все, - сказал Харрис. - Они здесь выстраивались в круг -  точно
преследуя некую определенную цель... И действовали они, похоже, сообща.
     - Ты, Филипп, наверное, на экран слишком засмотрелся,  -  предположил
Картер. - В инфракрасном свете это все очень уж монотонно выглядит,  ну  и
начинаешь всякие такие штуки видеть... Понимаешь?
     - Да я не... - начал было Харрис, но  тут  же  понял,  что  лучше  не
спорить. Его разум тщательно анализировал происшествие,  и  задним  числом
Харрис был абсолютно уверен: крысы действовали, будто  ведомые  -  ведомые
чем-то непонятным...
     И тут ему припомнился еще один факт, от коего происшедшее становилось
еще более странным. Когда он окликал  Картера,  несколько  крыс  взглянули
вверх - как раз перед тем, как разбежаться из круга - точно могли  увидеть
что-либо сквозь  два  слоя  звуконепроницаемого,  односторонне-прозрачного
стекла. Точно услышали его, Харриса, голос...


     Лориана пришла к нему на следующее утро. Харрис писал, сидя за  своим
столом.
     - Филипп, можешь помочь? - с  порога  спросила  она.  Харрис  отложил
ручку - он даже обрадовался поводу отдохнуть.
     - Заходи, рассказывай. Что у тебя там стряслось?
     - Вот объяснил бы мне кто-нибудь, как разместить девятерых  в  восьми
комнатах! У нас появились две новых "машинистки со знанием стенографии"  -
чтоб отчетность вести, не  иначе  -  плюс  еще  несколько  журналистов  из
научной  периодики   ночевать   остаются,   да   еще   расширение   штатов
лаборатории... Филипп, ну какого дьявола, что им тут - медом намазано?.. У
нас и так теснотища - шагу не ступить.
     - Ну, с этим - к директорам проекта, - ответил Харрис. -  Кстати,  ты
уполномочена двигать перегородки и менять планировку? Технически ведь  это
предусмотрено. Если сделать комнаты чуть меньше...
     - Но ведь они и без того слишком уж маленькие!
     - Сам знаю. А ты что - другое решение можешь предложить?! Смешно даже
надеяться, что кто-нибудь согласится  остановиться  в  деревне  -  до  нее
десять миль, и рейсового транспорта - никакого! Да хоть бы и был  -  жилья
там, похоже, все равно не сдают!
     - Филипп, не ори на меня!
     - Я не ору - просто объясняю тебе  очевидное!  Мне  показалось,  тебе
надо все разжевать да в ротик положить, иначе черта с два что поймешь!
     - Не хочешь с мной разговаривать - так и не разговаривай!
     - Ну и не стану!
     Несколько секунд они молча взирали друг на друга.  Внезапно  Лориана,
глубоко вздохнув, отбросила со лба прядь волос.
     - Филипп, что это с нами? С чего мы так развоевались?
     Харрис вдруг понял, что сидит в кресле, и каждый мускул его  натянут,
как струна.
     - Не знаю, - сказал он. - Ты об этом вчера  говорила,  да?  Атмосфера
здесь такая - напряженная...
     - Во всяком случае, я буду только рада, когда  все  эти  исследования
кончатся, - точно сама себе сказала, наклонив  голову,  Лориана.  -  Пока,
Фил.
     Харрис задумчиво посмотрел ей вслед.


     В буфете было не протолкнуться; дым сигарет пополам с кухонным  чадом
только что не ел глаза. Гул голосов, лязг ножей и вилок разом обрушился на
Харриса, едва тот ступил на порог.  Очередь  у  прилавка  самообслуживания
была длинной и продвигалась крайне медленно. От жаркой сырости воздуха  по
всему телу выступила неприятная испарина.
     Наконец Харрис "самообслужился" и,  держа  на  весу  поднос  с  едой,
принялся оглядывать зал в поисках Лорианы. Вдруг он  увидел,  что  Лориана
сидит в противоположном углу, за одним столиком  с  Картером  -  его  рука
лежит на ее плечах, а она заливисто смеется над какой-то из его баек.
     В голове Харриса будто что-то взорвалось. Он протолкался к их столику
и брякнул на него поднос.
     - Какого хрена?!! - заорал он во весь голос, однако крик его  потонул
в общем гвалте.
     Картер изумленно поднял взгляд:
     - Филипп, чего это ты?
     - Это ты "чего"?!! - продолжал орать Харрис. - Здесь что - других баб
недостаточно, чтоб грабли свои поганые им по плечам раскладывать?!
     Картер встал, лицо его побагровело.
     - Слушай - кончай-ка давай на меня наезжать...
     - И забудь, ради бога-господа, эти бойскаутские словечки!
     - Ну ладно, Филипп, ладно. Только - чем же ты именно недоволен?  Чего
конкретно от меня хочешь? И какое имеешь право надо мной распоряжаться?
     - Если б ты не был моим начальством, небось не стал бы  таких  штучек
выкидывать!
     - Должности здесь ни при чем, и ты  это  прекрасно  понимаешь.  Из-за
чего вообще так шуметь? Не лучше ли просто без скандала удалиться - и дело
с концом? Просто - оставить нас в покое.
     - _Я_ должен оставить _т_е_б_я_ в покое?!
     Харрис отшвырнул свой поднос - тарелки загремели по полу  -  и  сгреб
Картера за грудки, крича ему в лицо нечто  невнятное.  Окружавший  Харриса
мир сузился - он забыл обо  всем,  кроме  Картера,  с  которым  непременно
следовало  сделать  что-либо  как  можно  более   ужасное.   Гул   голосов
придвинулся вплотную, но он все бил и бил, не обращая внимания на разбитые
костяшки и попытки окружающих оттащить его от ненавистного Картера.
     Чья-то рука вцепилась в его плечо. Харрис обернулся, чтоб  оттолкнуть
вмешавшегося, но поскользнулся. Падая, он ударился об угол столика головой
и потерял сознание.
     Сам он понял это, открыв глаза через несколько секунд и увидев  толпу
народа  вокруг  и  склонившуюся  над  ним   Лориану.   Голова   болезненно
пульсировала, но все же туман перед глазами понемногу рассеивался. Ярость,
так внезапно вскипевшая в нем, исчезла без следа; теперь чувства его  были
притуплены и вялы.
     - Что на тебя нашло?! - кричала Лориана.
     Харрис моргнул, его вдруг затрясло. Поднимаясь с пола, он увидел, что
Картер все еще лежит на столике - обмякший, все лицо в крови. Харрис встал
- толпа подалась назад.
     - Что случилось? Что  здесь  было?  -  спросил  он.  В  буфете  разом
наступила мертвая тишина.
     - Его... в изолятор надо бы, что ли... -  сказал  Харрис,  отнюдь  не
уверенный, что в словах его наличествует хоть капля логики - точно за него
говорил кто-то другой.
     Картера, еще не успевшего оклематься окончательно, кое-как  вывели  в
коридор; в буфете же возобновились прерванные разговоры. Вскоре шум достиг
своего прежнего уровня. Посторонний наблюдатель  счел  бы,  что  помещение
переполнено существами, производящими действия, полностью беспорядочные  и
бессмысленные: вот они собираются группами возле автоматов с чаем и  кофе,
выстраиваются вдоль  прилавка  самообслуживания,  толкаются  немилосердно,
желая обслужиться поскорей...


     Через два дня Лориана вновь  нашла  опоздавшего  на  обед  Харриса  в
обзорной. На этот раз она молча  встала  рядом  с  ним  и  тоже  устремила
пристальный взгляд вниз. Когда-то в  этом  помещении  планировали  крупные
военные операции - служители внизу перемещали  по  большой  карте  Европы,
нарисованной на бетонном полу, силы наземные и воздушные, а там, где  ныне
стоял наблюдающий поведение крыс Харрис, располагались офицеры...
     Наконец Лориана заговорила:
     - Тебе уже  сказали?..  Насчет  того,  какие  меры  будут  приняты  в
отношении?..
     - Да уж слышал утренние новости, -  спокойно  ответил  Харрис.  -  На
инцидент сей просто посмотрят  сквозь  пальцы.  Там  кое-какие  смягчающие
обстоятельства,  да  вдобавок   -   сколь-нибудь   существенных   телесных
повреждений Картеру не  нанесено.  Я  думаю,  начальство  озабочено  общим
развитием событий гораздо больше, чем нашей пустячной стычкой в буфете.
     - То есть?..
     - Напряженность, о коей мы уже говорили, рвется  наружу  через  самое
примитивное  насилие.  Прошлым  вечером  произошли  еще  две  драки:  пара
студентов-лаборантов, да еще один рабочий, не поделивший  что-то  с  неким
журналистом.
     Предмет разговора, казалось, нисколько не занимал Харриса  -  говорил
он без всяких эмоций, но внезапно оживился:
     - Смотри, смотри - вон! Возле кормушек, большая такая.
     Большая крыса возле кормушек набросилась на меньшую, схватила  ту  за
шкирку и бросила об пол, присыпанный песком. Меньшая крыса, видимо, сильно
раненая, дернулась и замерла, большая же поспешно захватила освободившееся
место у кормушки.
     - Интересно,  -  сказал  Харрис.  -  И  такое  происходит  все  чаще.
Погоди-ка... А вот и мусорщики!
     К телу жертвы осторожно подобрались две тощие, нервозные  крысы.  Они
принялись оттаскивать трупик в сторону, вгрызаясь в него по дороге.
     Лориана, не в силах оторвать взгляда, с отвращением смотрела вниз.
     - Обычно так не бывает, - заметил Харрис.
     - Им что - еды не хватает? - поинтересовалась Лориана.
     - Еды у  них  -  выше  головы.  Однако  животные  кормятся  только  в
определенные промежутки времени и всей популяцией сразу.  В  остальное  же
время активность у кормушек резко падает, очень немногие к ним подходят.
     - Вот странно. Совсем как у...
     - Как у людей?
     Лориана промолчала.
     Харрис вновь уставился на крыс. Те внезапно - все разом - отбежали от
кормушек и забегали без всякой  видимой  цели,  будто  в  поисках  чего-то
неведомого. Харрис затаил дыхание. Крысы явно начали  собираться  в  круг.
Двигались  они  неуверенно,  однако  в  целом  действовали   синхронно   и
целенаправленно. И снова  Харрис  смутно  почувствовал,  что  действия  их
скоординированы кем-то... А крысы выстроились - мордами внутрь -  в  почти
правильный круг и замерли.
     Харрис открыл было рот, собираясь что-то сказать, но  вдруг  сознание
его сделало резкое  сальто.  Рядом  оцепенела,  затаив  дыхание,  Лориана.
Сознание Харриса словно раскрылось и  разлилось  вширь,  будто  рухнула  в
мозгу его некая перемычка, о существовании  которой  он  и  не  подозревал
ранее. Казалось, он вдруг  _о_с_о_з_н_а_л_  сразу  весь  исследовательский
комплекс, всех и каждого, с кем он общался последние несколько месяцев.  И
Лориана, стоящая рядом... Он внезапно почувствовал, что _з_н_а_е_т_  ее  -
ее личность и разум - гораздо лучше, чем когда-либо до этого. Будто  нашел
малюсенькую лазейку в ее разум. А в целом чувство, возникшее в  нем,  было
чувством единства, единомыслия -  с  Лорианой,  со  всеми  и  каждым,  кто
находился в здании. Это было потрясающе.
     А затем все кончилось - без всяких видимых причин.  Харрис  ухватился
за железные перила, чтоб удержаться на ногах - у  него  страшно  кружилась
голова. Он  посмотрел  на  Лориану  -  та  мелко  и  часто  дышала  слегка
приоткрытым ртом. Было  ясно  без  слов:  она  только  что  чувствовала  в
точности то же самое.
     Харрис поспешно обернулся к крысиному мирку - крысы вели себя как  ни
в чем не бывало; они вновь столпились у кормушек.
     - Ты... Ты видел, что они только что делали? - крикнул он  дежурному,
сидевшему в противоположном конце обзорной.
     - Видел, - отвечал тот. - Это  за  мою  смену  уже  второй  раз.  Как
по-вашему, мистер Харрис, что бы все это значило?
     - Не знаю,  -  ответил  Харрис.  -  Явление  принципиально  новое.  А
скажи... - Он едва отважился  задать  этот  вопрос.  -  Ты  ничего  такого
сейчас... не заметил? Вообще - не чувствовал чего-либо... непривычного.
     - Но, мистер Харрис, что вы конкретно имеете в виду? Не могу сказать,
что чувствовал какие-либо отклонения от нормального состояния...
     - Да нет, ничего конкретного. Должно быть, это чисто субъективное.
     Харрис взял Лориану за руку,  и  оба  они  покинули  темную  обзорную
камеру. Судя по выражению ее лица, она определенно  разделила  с  Харрисом
необычное чувство - было оно чисто субъективным или не было.


     На следующий день, вернувшись с дежурства, Харрис нашел свою  комнату
в состоянии полного хаоса.
     - Извиняюсь, сэр, - буркнул крепко сложенный человек, вытаскивавший в
коридор кровать Харриса, - переселяют вас. Ваша  комната  теперь  -  номер
тридцать два.
     - А для чего все эти переселения?
     - А, это из-за тех ученых, да  прочих,  которые  въезжают,  -  охотно
объяснил человек, приостановившись на минутку. - Надо их где-то размещать,
и вся планировка  опять  вверх  тормашками  пошла  -  чтоб  кровати  новые
куда-нибудь втиснуть. И все одно, сдается мне, места на всех не хватит. Не
удивлюсь, если кое-кого и в коридор поселят.
     Он ухмыльнулся, рассыпался в задышливом  смешке  и  снова  взялся  за
кровать Харриса.
     Харрис раздраженно запихал свои пожитки  в  чемодан,  кое-как  связал
вместе книги да бумаги и, нагрузившись, побрел узким коридором  на  поиски
номера тридцать два.
     Тесное здание было битком набито людьми, толпящимися повсюду. Многие,
как и сам Харрис, тащили в руках чемоданы. Атмосфера становилась душной  и
угнетающей; сходство комплекса с муравейником заметно усилилось.
     Наконец он отыскал свою новую комнату. Стоя в дверях,  он  чувствовал
нарастающее удивление. В комнате едва помещалась кровать, да еще туалетный
столик, который, похоже,  только  чудом  удалось  втиснуть  в  эту  тесную
клетушку. Ни кресла, ни стола, ни гардероба...
     Глубоко вздохнув, Харрис шмякнул свою  ношу  на  кровать  и  вышел  в
коридор.
     С Лорианой он условился: никому не рассказывать о  странном  явлении,
происшедшем с ними накануне. Скандала в буфете,  завершившегося  избиением
Картера, причины которого Харрис  и  сам  до  конца  понять  не  сумел,  с
избытком   хватило,   чтоб   быть   занесенным   в   разряд   потенциально
неуравновешенных. А доклад о странном - парапсихологическом, можно сказать
- явлении только усугубил бы ситуацию.
     Подобного, насколько они могли судить, не  чувствовал  больше  никто.
Интуиция Харриса подсказывала ему, что это - в своем роде результат  связи
его с Лорианой крепкими, так сказать, узами сердца, однако  то  были  лишь
интуитивные догадки, не  подтверждавшиеся  ничем  конкретным.  Происшедшее
очень  уж  отдавало  нереальностью,  как  нельзя  более  соответствовавшей
странной, потусторонней какой-то атмосфере, царившей  в  исследовательском
комплексе и становившейся все более и более  привычной  и  самой  по  себе
разумеющейся - словно исследователи вовсе позабыли  о  существовании  мира
вне комплекса. А  внутри  этой  толстенной  бетонной  скорлупы  постоянный
"дневной свет" и неменяющаяся температура  воздуха  создавали  впечатление
безвременья, маленького мирка, накрепко изолированного от  всей  остальной
вселенной. Обстоятельства  сии,  вкупе  с  постоянным  близким  соседством
коллег, создавало вначале подавленное настроение, а затем всем  все  стало
до лампочки.
     Вот если бы это произошло в нормальной, повседневной обстановке, а не
в полностью перековерканной эмоциональной атмосфере, царящей в  комплексе,
Харрис, скорее всего, отказался  бы  верить  своим  собственным  чувствам.
Однако в данный момент он был почти  полностью  поглощен  проектом  и  той
рукотворной средой обитания - да нет, какое уж там "почти"... Как и многие
другие, он больше не утруждал себя  вылазками  наружу  ради  моциона  либо
свежего воздуха; все дольше и дольше просиживал он  в  обзорной,  наблюдая
тесный, замкнутый крысиный мирок. В нем все крепло и крепло  чувство,  что
надвигается нечто чрезвычайно важное, оно с каждой  минутой  все  ближе  и
ближе, хотя пока что всегда остается самую чуточку за гранью понимания.
     Все же он, хоть и смутно, но отдавал себе отчет  в  своей  нездоровой
поглощенности работой и сознавал, что остальные обитатели комплекса грешат
тем же. Он вполне мог осмыслить перемены, коим подверглись  его  интересы,
образ жизни - даже образ  мыслей  -  под  давлением  угнетающей  атмосферы
тесного, переполненного здания.
     Конечно, иногда он осознавал, что как  раз  этого  и  добивался,  что
полное  растворение  в  обществе  являлось  конечной   целью,   логическим
завершением. Порой мелькала мысль о том, что за потерю связи с реальностью
и полное - не просто в  качестве  стороннего  наблюдателя  -  включение  в
безвременье и перенаселенность он заплатит временной потерей способности к
рациональному мышлению, а, возможно, и физическим здоровьем...
     Хотя Харрис не в силах  был  изложить  свои  выводы  в  словах,  хотя
никаких доказательств происходящему с точки зрения разума он не видел,  но
тем  не  менее  отчетливо  чувствовал  принужденность:  что-то  руководило
большей частью его действий. Вероятно, лориана тоже  чувствовала  нечто  в
этом роде. Точно так же люди принимают наркотики все в больших  и  больших
дозах, отчаянно пытаясь достичь своей цели - понимания и  завершенности  -
ради которой в жертву приносится все: пища, отдых, да и самая жизнь. Но  в
этом случае  существует  хоть  слабенькая  надежда  на  то,  что  цель  не
иллюзорна...
     Итак, Харрис стоял в наблюдательской, полностью  сосредоточившись  на
переполненном крысином мирке внизу,  перегнувшись  через  перила  помоста,
глаза расширены и не мигают... Вне своих  дежурств  он  также  проводил  в
обзорной  столько  времени,  сколько  мог.   Крысиный   социум   продолжал
развиваться  в   новом,   непостижимом   направлении.   Фанерные   домики,
предназначавшиеся для удобства самок и их  подрастающего  потомства,  были
заняты самцами, самки же растили детишек на любом  случившемся  под  рукой
свободном пространстве и нервно скалились друг на друга. Самцы же время от
времени таскали в домики всякую всячину: кусочки металла,  отгрызенные  от
кормушек, щепки...
     Ритуал, отмеченный  впервые  Харрисом  и  заключавшийся  в  том,  что
полтора-два десятка крыс выстраивались в круг, повторялся все чаще и  чаще
и стал уже привычным. Однажды Харрис наблюдал  его  вместе  с  Лорианой  и
опять почувствовал то же непонятное единомыслие, и - как и в прошлый раз -
смог осознать весь исследовательский комплекс в целом. Однако на этот  раз
импульс был не так  силен  -  он,  казалось,  был  просто  кратковременной
остановкой на медленном пути к некоей неясной цели. Чувство не было  таким
чуждым и пугающим, как прежде; оно стало естественной принадлежностью  той
непривычной замкнутости, которую он осознавал в себе.
     В ожидании результатов он продолжал  терпеливо  наблюдать.  Иногда  к
нему   присоединялись   другие   исследователи.   Чувство   завороженности
нарастало; ясно было: эксперимент достиг той фазы, когда от него уже можно
ожидать конкретных результатов.  Комплекс  посещали  представители  других
областей науки и  оставались  в  нем,  надеясь,  что  предстоящая  большая
научная победа вот-вот  будет  достигнута.  Все  больше  и  больше  народу
скапливалось в здании.
     - Мы все будто чего-то ждем, - заметила Лориана через несколько дней.
- Все обо всем, кроме эксперимента, позабыли.
     - Теперь ждать уже недолго, - бесстрастно сказал Харрис.
     Они сидели в его комнатушке, тесно прижавшись друг  к  другу.  Вскоре
Харрису следовало заступать на дежурство.
     - Я понимаю, что ты хочешь сказать. Это не может длиться  долго  -  я
чувствую, что не может. Это - наподобие давления, но  не  разрушающего,  а
наоборот, от него сплоченность еще больше. Я с каждым  днем  укрепляюсь  в
чувстве, что все это в любую се