авинках, о цветах, раскрывающихся навстречу дню. Сад...  раннее  утро...
цветы созрели, их можно срывать  и  высушить,  чтобы  потом  освежать  ими
постель и белье...
     Не сознавая, что делает, Бриксия  снова  встала,  двинулась  в  ночь,
привлеченная  ароматом,  который  становился  все  сильнее.  И  подошла  к
подножию дерева... Его ветви странно изогнуты, и на них  нет  листьев.  Но
ветви сплошь покрыты белыми цветами. И над каждым цветком,  как  маленькая
свеча, язычок пламени.
     Бриксия подняла руку, но не  решилась  коснуться  ветви  или  цветка.
Стояла в удивлении и благоговении, но пришла в себя от резкого хрипа.
     Девушка оглянулась, держа копье наготове. В слабом свете цветков  она
увидела тех, что окружают ее. Небольшого размера, но  когда  увидели,  что
она их заметила, подняли громкий шум. Да, маленькие, но вызывающие ужас.
     Если бы жаба могла встать на задние  лапы,  если  бы  в  ее  выпуклых
глазах засветился злой  разум,  а  в  пасти  появились  клыки  -  вот  так
выглядели эти квакающие существа. И у этих жабообразных созданий  кожа  не
гладкая, она покрыта пучками жестких волос... волос... или тонких щупалец.
В углах пасти  и  над  глазам  эти  щупальца  длиннее.  И  они  непрерывно
движутся, словно обладают собственной жизнью.
     Бриксия прижалась спиной к стволу дерева. Но существа не приближались
к ней,  как  она  ожидала.  В  том,  что  цель  у  них  зловещая,  она  не
сомневалась.  Сознание  ее  уловило  холодную  ненависть  ко  всему,   что
представляет она и чего нет у них. Однако существа  не  нападали  открыто,
они окружили дерево и начали двигаться по кругу одно за другим - ужасающая
пародия на круговой танец, какие бывают на пирах.
     Теперь они молчали, но  каждое,  проходя  мимо  нее,  смотрело  в  ее
сторону, и в каждом взгляде она читала злобу и нечестивое желание. Бриксия
обошла вокруг ствола, продолжая касаться его плечами, проверяя,  полностью
ли она в окружении.
     Девушка не могла догадаться, что им нужно. Но она понимала, что в  их
танце есть какая-то цель. Она вспомнила некоторые рассказы Куниггод. Можно
заклинать, повторяя ритуальные  слова  или  движения.  Может,  именно  это
происходит сейчас?
     Если это так... она должна нарушить их танец, прежде  чем  колдовство
не завершится. Но как это сделать?
     Держа копье наготове, Бриксия оторвалась от ствола  и  устремилась  к
ближайшей части круга.  Существа  отступили,  но  ненамного  и  продолжали
окружать ее за пределами досягаемости копья. И от  них  исходило  ощущение
удовлетворенности и злорадства. Она была уверена, что они  ее  не  боятся,
будут продолжать прыгать, пока не добьются своего.
     Если она разорвет  их  круг,  перепрыгнет  через  него  или  разгонит
копьем, освободится ли она по-настоящему?  Уйти  от  света,  который  дают
цветы дерева, значит погрузиться в полную тьму  на  незнакомой  местности,
где на нее смогут беспрепятственно охотиться.
     Бриксия снова попятилась под защиту ветвей и  стоячих  огоньков.  Она
видела, что с  каждым  поворотом  круг  танцоров  слегка  сужается.  Скоро
придется принять решение и выполнять его. Либо вырваться, либо  оставаться
у  дерева  и  посмотреть,  что  произойдет.  Она  обычно  не   склонна   к
нерешительности, но раньше ей не приходилось встречаться с  врагом,  таким
чуждым по внешности.
     Под деревом она ощущала  безопасность.  Наверно,  это  лишь  иллюзия.
Бриксия коснулась коры и вздрогнула.  Как  будто  притронулась  к  теплому
телу. И в мгновение контакта ее сознание  получило  какой-то  импульс.  На
самом ли деле это произошло? Или опять  только  ее  воображение...  может,
рожденное колдовством этих существ?
     Есть только один способ проверить.  Прислонив  копье  к  сгибу  руки,
Бриксия другой  рукой  осторожно  потянула  ветвь  прямо  над  головой.  И
вспомнила слова, которые произносила Куниггод,  когда  собирала  растения.
Она говорила это каждой траве, кусту, каждому растению, прежде чем сорвать
цветок. Куниггод твердо верила,  что  у  растений  есть  душа,  и  сборщик
растений должен помнить об этом.
     - Подари мне часть твоего изобилия, зеленая сестра. Ты богата плодами
твоего тела. Красота и сладость принадлежат тебе, и только то, что ты дашь
добровольно, я возьму.
     Девушка накрыла руками цветок. Свет,  который  отбрасывали  лепестки,
устранил обветренность и загрубелость ее  кожи,  она  приобрела  жемчужный
блеск. Ей не понадобилось прилагать усилий, чтобы сорвать цветок с  ветви.
Нет, он сам высвободился и упал ей в руки.
     Она долго стояла в нерешительности, забыв даже о  танце  жабоподобных
существ, ожидая,  что  чудо,  отделившись  от  ветви,  поблекнет,  утратит
сияние. Но ничего подобного не случилось, и девушку охватило  спокойствие,
ощущение единства с миром, правильности окружающего. Ничего подобного  она
не испытывала с того самого утра, как проснулась в месте Древних.
     Она снова обратилась к дереву - может, не к дереву,  а  к  невидимому
существу, которое неощутимо, но которое в нем присутствует.
     - Благодарю  тебя,  зеленая  сестра.  Твой  добровольный  дар  -  мое
сокровище.
     Двигаясь  словно  во  сне,  Бриксия  выпустила   копье   и   осталась
беззащитной по нормам своего племени.
     Держа цветок в руке, она вышла из-под защиты дерева к кругу,  который
к этому моменту сузился и почти  дошел  до  места,  над  которым  нависают
ветви. Двинулась к дергающимся фигурам, чей танец стал  еще  быстрее,  шла
уверенно, крепко держа цветок. И вместе с ней двигалось облачко аромата.
     Послышалась квакающая речь, жаба перед ней застыла. Ее широкая  пасть
раскрылась,  оттуда  полились  бессмысленные  звуки  -  может,   неведомые
человеку слова. Бриксия вытянула руку. Свет цветка пробивался меж пальцев.
     Жаба  отступила,  гневно  крича.  Только  мгновение   она   вызывающе
смотрела. Потом повернулась и, по-прежнему гневно крича, исчезла во  тьме.
Те, что танцевали рядом с ней, тоже отступили.  Не  быстро,  оборачиваясь,
рыча и болтая, неуклюже шевеля лапами. И хотя в лапах у них  нет  никакого
оружия, ясно, что они угрожают.
     Но цветок установил между ними и девушкой стену,  неяркую,  но  и  не
тускнеющую.  Существа  попятились  еще   дальше.   Бриксия   не   пыталась
преследовать их, не  выходила  за  пределы  ветвей  дерева.  Она  знала  -
неизвестно, откуда,  -  что  навес  древесных  ветвей  представляет  собой
преграду, дает ей убежище.
     Существа попытались снова начать танец. Но хоть и квакали и  болтали,
ни одно не приблизилось к тому месту, где она стояла с цветком в  руке.  И
наконец они повернули и ускакали в темноту. Они не  совсем  покинули  поле
битвы: вернувшись и сев у ствола, она  слышала  их  кваканье,  болтовню  в
темноте и догадывалась, что находится в осаде.
     Хотелось есть и пить. Снова вспомнила о  мешке,  который  оставила  в
долине в начале этого приключения. Вздохнула от своей глупости. Но голод и
жажда приглушенные, они затрагивают лишь часть ее, они как бы отделены  от
той личности, что сидит под  деревом,  держит  цветок,  лепестки  которого
словно вырезаны из драгоценного камня.
     Бриксия глубже  вдохнула  аромат  цветка.  Не  вполне  сознавая,  что
делает,  повернулась  к  стволу.  Осторожно  положила  цветок  на   землю,
наклонилась, обняла ствол, прижалась к гладкой коре ртом. Язык ее коснулся
коры и пробежал по ее поверхности. И хоть язык ее - не когти Уты,  девушке
показалось, что он разорвал кору. Она ощутила влагу. Выделилась  жидкость,
которую она могла слизывать.
     Не сладкая и не кислая, вкус ее она определить не смогла бы, жидкость
выделялась все в больших  количествах,  девушка  продолжала  лизать  кору.
Глотала, сосала, снова глотала.
     Исчезли  жажда  и  голод.  Бриксия  ожила.  Она   перестала   слышать
бормотание жаб. Подняла голову, весело рассмеялась.
     - Ты и правда зеленая мать! Благодарю тебя, госпожа цветов! Ах... как
мне отблагодарить тебя?
     Она ощутила печаль. Такую печаль ощущаешь, глядя в  дверь  на  место,
полное радости, но не смея войти туда.  Больше  никогда  она  не  позволит
порочить  это  волшебство  (а  что  это,  как  не  волшебство?)  в   своем
присутствии. Девушка снова прислонилась к дереву, прижалась губами к коре,
не для еды, а для радости и удивления.
     Потом легла, свернувшись, положив рядом с лицом цветок, забыв о своем
копье. И в полной уверенности в безопасности уснула.



                                    5

     Бриксия проснулась, спокойная  и  счастливая.  Солнце  уже  поднялось
высоко и посылало свои золотые пальцы в Пустыню. Девушка сонно смотрела на
нее, она испытывала странное удовлетворение от зрелища скрещивающихся  над
нею ветвей.
     Цветы, бывшие ночью маленькими светильниками, теперь плотно закрылись
прочной красно-коричневой кожицей. Ни один  не  увял,  не  упал  с  ветви.
Слегка повернув голову, девушка увидела цветок рядом с собой на земле,  он
тоже не раскрыт, превратился в цилиндр, такой же жесткий и коричневый, как
цветы на дереве.
     Она не голодна, тело не болит. Напротив, она полна  сил  и  бодрости.
И...
     Бриксия покачала головой. Неужели и днем продолжается сон? Она могла,
закрыв глаза, видеть  тропу.  И  ее  наполняет  нетерпение,  желание  идти
дальше, к цели... которая ей пока неведома.
     Она подобрала плотно закрывшийся цветок, сунула его под рубашку,  где
он будет лежать, касаясь ее кожи. Встав, девушка повернулась  к  дереву  и
негромко сказала:
     - Зеленая мать, я недостаточно мудра, чтобы понять  твое  волшебство.
Но я не сомневаюсь, что ты облегчила мне путь. И ради тебя я  отныне  буду
внимательна ко всему растущему от корней, поднимающему ветви  и  листья  к
небу. Мы поистине живем одной жизнью - этот урок я никогда не забуду.
     И правда. Больше она не сможет без удивления смотреть на растительную
жизнь, такую не похожую на нее. Слепой и неожиданно прозревший смотрит  на
мир с таким же удивлением, как она в то утро.
     Каждая  травка,  каждая  ветвь  превратились  для  нее  в  редкое   и
прекрасное  зрелище.  Все  они  отличаются  друг  от  друга,  представляют
бесконечное разнообразие форм.
     Бриксия подобрала копье. Зеленый  мир  обрел  отныне  для  нее  новую
жизнь, но она обрела и новую целеустремленность. Она должна  идти,  больше
нельзя задерживаться. Ее ждут.
     И она быстро пошла. Жабоподобные  существа,  которые  ночью  пытались
заколдовать ее, исчезли. Девушка, непонятно почему, знала,  что  солнечный
свет для них - непреодолимая преграда.
     Время от времени она замечала следы  следы  обуви.  И  рядом  с  ними
отпечатки лап Уты. Трое проходили этим путем.
     В одном месте она  увидела  множество  отпечатков  лап  Уты.  Бриксия
кивнула. Она была уверена, что Ута сознательно оставила эти следы для нее,
Бриксии, - это дорожный знак, такой же ясный, как другие знаки на  дорогах
Дейла.
     Девушка больше не думала о смысле собственных поступков.  Она  смутно
понимала, что не может повернуть, сойти со следа.
     В Пустыне есть жизнь - но утром ничего угрожающего  не  видно.  Перед
ней несколько раз возникали прыгуны, убегали огромными прыжками, которые и
послужили причиной такого названия. Бриксия видела бронированную  ящерицу,
розовые чешуйки брони почти такого же цвета, как  песок,  на  котором  она
лежит. Блестящие глаза следят за тем, как она проходит  мимо.  Ящерица  не
разделяет страха прыгунов.
     С земли с криками поднялась стая птиц, они отлетели недалеко и  снова
опустились в поисках насекомых. Серого цвета, как  почти  вся  поверхность
здесь. Тут нет яркой зелени, нет цветов в траве.  Растительность  тусклая,
как и  почва.  Несколько  отдельных  растений  с  мясистыми  серо-красными
листьями. Вокруг  их  стеблей  хитиновые  корпуса  жуков,  рогатые  лапки,
остатки пира, падающие с листьев, готовых ухватить новую добычу.
     Эта  часть  Пустыни  не  ровная,  она  представляет   из   себя   ряд
закругленных холмов, похожих на песчаные дюны на берегу, но  холмы  не  из
песка, их не шевелит ветер. Поэтому путь  Бриксии  не  прямой,  он  вьется
среди этих холмов. Они поднимаются все выше, и горизонт сужается.
     Ощущение единства с миром, охватившее девушку под деревом, постепенно
слабеет, по мере того как Бриксия углубляется в  холмистую  местность.  По
склонам  холмов  растет  жесткая  трава,  она  не  похожа   на   настоящую
растительность, скорее напоминает шерсть присевшего перед  прыжком  зверя.
Эти звери позволили ей зайти поглубже в стаю, чтобы  она  стала  потом  их
легкой добычей...
     Воображение...  но  обычно   такие   воображаемые   картины   ей   не
свойственны. Бриксия даже дважды останавливалась и тыкала концом  копья  в
холм, чтобы увериться, что это только земля и трава,  что  никакой  угрозы
нет.
     В сознании ее возник вопрос. Эти пригнувшиеся угрожающие  существа  -
это ведь не ее создание.  Она  привыкла  к  страху,  но  всегда  опасалась
чего-то  осязаемого:  волков  ее  собственного  племени,  холода,  голода,
болезни  -  все  того,  что  готово   обрушиться   на   беспомощного   или
неосторожного. Но никогда она не боялась воображаемого противника.
     Бриксии хотелось убежать -  куда  угодно,  в  любую  сторону,  только
подальше от этого извилистого пути. Лучше  сухая  выжженная  пустыня,  чем
это! Но  она  боролась  с  этим  желанием;  вместо  того  чтобы  побежать,
сознательно замедлила шаг, сосредоточилась на одном деле - поиске  следов,
оставленных теми, кто прошел перед ней.
     И только тут Бриксия поняла, что хоть  время  от  времени  попадаются
отчетливые следы обуви, она не видит ни одного  кошачьего  следа.  Ута  не
оставила ни одного отпечатка.
     Бриксия резко остановилась. Отсутствие отпечатков кошачьих лап -  для
нее сигнал тревоги. Она не понимала, почему ей так важно  идти  по  следам
кошки, но это так. Она остановилась и начала оглядываться.
     Мысль о том, чтобы вернуться по  своим  следам,  ей  не  понравилась.
Наверно, в этом нет необходимости, убеждала она себя.  Однако...  рука  ее
невольно устремилась к цветку, лежащему в безопасности на  груди...  Но...
она так уверена, словно услышала громко произнесенный приказ... уверена  в
том, что она должна это сделать.
     А холмы вокруг приобретали все более странные, угрожающие  очертания.
Бриксии  казалось,  что  только  когда  она  смотрит  прямо  на  них,  они
неподвижны.  Краем  зрения  она  замечала,  борясь  со  страхом,  что  они
увеличиваются, уменьшаются, приобретают странные очертания...
     Она побежала, по-прежнему прижимая рукой цветок к  сердцу,  в  другой
держа наготове копье. Потом...
     Прямо перед ней холм, он словно выскочил из-под земли, преграждая  ей
путь. Ее собственный след лежит перед ней... и исчезает  на  склоне  этого
холма. Не может быть... это обман зрения.  Девушка  вспомнила  полузабытые
рассказы Куниггод. Подняла копье и, не раздумывая, метнула изо всех сил.
     Острие  вонзилось  в  землю,  древко  задрожало.  Не  иллюзия.   Холм
преграждает ей возвращение. Она попала в какую-то ловушку. Бриксия подошла
и выдернула копье.
     Она не  должна  поддаваться  панике.  Но  она  дрожала,  руки  у  нее
вспотели. Не хочется поворачиваться спиной к этому холму,  которого  здесь
не должно быть. Но придется сделать выбор. Оставаясь на месте, она  ничего
не  добьется.  Она  научилась,  получив  предупреждение,  идти   навстречу
опасности, встречать лицом то, чего нельзя избежать и  лучше  раньше,  чем
позже, пока страх не ослабил решимости.
     Снова она пошла по тропе,  по  которой  шла  раньше.  Хорошо  заметны
отпечатки обуви. На самом ли  деле  здесь  проходили  трое?  Давно  ли  ее
отвлекли от настоящего следа? Бесполезно задавать себе эти вопросы сейчас.
Теперь она должна рассчитывать только на себя.
     Однако тот, кто  установил  эту  ловушку,  не  торопился  показаться,
объявить о своем присутствии.  И  ей  это  тоже  показалось  утомительным.
Постоянно быть готовой к  нападению,  которое  все  не  происходит  -  это
притупляет бдительность, как может затупиться лезвие.
     Обогнуть один холм, потом другой, потом...
     Как будто она вышла из затемненной комнаты на  полный  свет  дня.  Ей
хотелось оказаться в пустыне, избавиться от тени, отбрасываемой холмами. И
вот Бриксия увидела, что ее желание осуществилось, но увиденное совсем  не
обрадовало ее.
     Перед ней тянулась открытая местность, лишенная даже отдельных кустов
или островков травы, какие встречаются на краю Пустыни. Только  желтая,  с
красными  полосами  земля,  изрезанная  щелями,  расходящимися  в   разных
направлениях. Бриксия не могла поверить, что их прорезала  вода  во  время
какого-то прошлого наводнения.
     Как   кулаки,   грозящие   небу,   поднимались   каменные    выступы,
тускло-красные с черными прожилками, а в небе висело солнце, и жар от него
был такой, как из открытой двери печи.
     Бриксия ахнула. Идти дальше, поставить босую ногу на эту  раскаленную
почву - это невозможно. Как ни опасается она  лабиринта  холмов,  придется
туда возвращаться. Она должна вернуться...
     Но где проход, через который она только что прошла сюда?
     Бриксия  покачнулась,  вцепившись  в  копье,  упираясь  им  в  землю.
Покачала головой, закрыла глаза, подержала их  закрытыми  какое-то  время,
потом снова открыла.
     То, что она видит, должно быть  иллюзией!  Огромные  массы  земли  не
могут перемещаться за короткие  мгновения,  чтобы  закрыть  ей  выход,  по
которому она пришла. Но хоть она поворачивала  голову  направо  и  налево,
видела только крутую земляную стену, без всяких разрывов и щелей.
     Бриксия бросилась туда, где должен находиться проход. Вонзила копье в
землю одной рукой, Другой ухватилась за траву и подтянулась.  Если  нельзя
просто пройти, она попытается перелезть.
     Края травы острые как только что заточенное ею лезвие - неужели всего
день назад она его точила? Девушка ахнула, поднесла пальцы ко рту, лизнула
кровь, выступившую яркими полосами на ладони и запястье. И отдернула ногу,
на которой появились такие же глубокие порезы.
     Присев у основания холма, где его влажная почва встречается  с  сухой
землей, Бриксия попыталась рассуждать логично. Несомненно, произошло нечто
недоступное человеческому пониманию. Она должна признать, что это  угроза.
Что-то бесконечно чуждое всему, что ей знакомо, заставило Бриксию прийти к
этому месту.
     Она сделала мрачный вывод, что пути  к  отступлению  нет.  Она  может
пойти вдоль основания стены на север или  на  юг,  но  сомневается,  чтобы
таким образом ей позволили отдалить  ждущую  ее  участь.  Полное  ощущение
страшного сна, наступления ужасной ТЬМЫ.
     Оставаться на мете и покорно ждать катастрофы - нет, она призвала всю
решимость, с какой не раз в прошлом встречала опасность.
     - Я жива, - яростно заявила она пустыне. - У меня  есть  руки,  ноги,
тело, есть мозг... я Бриксия! И повинуюсь только своей воле!
     Никакого ответа на ее вызов,  только  далекий  резкий  крик  какой-то
птицы. Она облизала пересохшие губы. Как давно пила она сок  дерева.  А  в
этой красно-желтой пустыне никакой воды.
     Но ей придется туда идти - по своей воле, когда она сама решит, а  не
по воле чуждого разума, заманившего ее сюда. Она сняла  кожаную  крутку  и
принялась ножом разрезать ремни, которые сама же с таким трудом  завязала.
Потом изготовила грубую обувь, обернув  ноги  кожей  до  голени  и  связав
самыми прочными узлами.
     Закончив эти приготовления, девушка  встала  и,  прикрывая  глаза  от
солнечного блеска, снова оглядела рассеченную трещинами местность. Трещины
образуют такую густую сеть, что проложить прямой  путь  невозможно.  Видны
скальные выступы, под ними  может  оказаться  тень.  Но  горизонт  затянут
дымкой, и девушка не уверена, поднимается местность или опускается.
     Бриксия пожала плечами. Дальнейшее ожидание ничего е