нувшись  на
него, едва устоял на ногах.
    - Что случилось? - спросил штурман.
    - Я знаю, куда ведет капилляр, - сказал Роб.
    Дальнейший путь они проделали в молчании.  Стафо  чувствовал,  что
сердце, раздувшееся в болезненный ком, вот-вот выскочит из груди.
    Когда они вошли в биозал, Роб сказал:
    - Здесь капилляр разветвляется на множество ручейков.
    - Покажи, куда ведет каждый, - негромко произнес капитан.
    Первая  трещинка  в  полу  привела  робота  к  двери,  на  которой
красовалась цифра 13.
    - Кто там находится? - спросил Стафо.
    - Арпада, - сказал капитан.
    Перед  дверью  соседнего  отсека  робот  возился  довольно  долго,
исследуя  каждый  квадратный  миллиметр  пола,  раздвигая   по   одной
ворсинке.
    - Сюда капилляр не подходит, - произнес наконец Роб.
    Капитан усмехнулся:
    - Этому повезло больше.
    - А здесь кто? -  спросил  Стафо.  Просто  чтобы  хоть  что-нибудь
сказать.
    - Этот отсек пуст, - сказал Роб.
    - Пуст? - не понял Стафо.
    - Здесь должен был погрузиться в анабиоз старший штурман "Ренаты",
- пояснил капитан.
    Стафо приник лбом к люку, за которым спала Антуанетта.
    - Но почему? - прошептал он. - Почему эта проклятая эманация,  или
не знаю там что,  протянулась  сюда,  а  меня  оставила  в  покое,  не
тронула? Почему она меня не поразила?
    Робот промолчал: вопросы, на которые не знал ответа,  он  попросту
пропускал мимо ушей.
    ...Какое-то время они пребывали в оглушенном состоянии. Нужно было
выработать план действий, на что-то  решаться,  но  сделать  это  было
непросто. Сознание ответственности сковывало, подавляло.
    Для начала с помощью манипуляторов  смонтировали  снаружи  систему
лучеметов, которыми пытались в упор рассеять бурые облака.
    Восстановили - с помощью Роба  -  бегущие  ленты,  и  теперь,  как
прежде, с легкостью могли перемещаться из отсека в отсек. И  это  тоже
была пусть маленькая, но победа.
    Пробирку с бурым веществом они  уничтожили,  как  только  покинули
биозал.  Распылили  ее  в  аннигиляционной  камере  "Ренаты".  Но  для
капитана и штурмана это было слабым утешением.



                                * * *

    "Электрон" оказался в гораздо лучшем состоянии, чем  ожидал  найти
его Дор. Оставалось только  сменить  кое-какое  безнадежно  устаревшее
оборудование - и можно было идти на перехват.
    Но тут Око вселенной одолели сомнения...
    Некогда там,  на  Земле,  на  другом  берегу  времени,  в  Зеленом
городке, люди привили Дору универсальное правило поведения: всегда,  в
любых обстоятельствах проявлять осторожность и  уважение  к  жизни,  в
каких бы формах она ни существовала. И хоть много веков протекло с тех
пор, многое из того, что происходило с Дором позже, потускнело  в  его
памяти - навыки, привитые некогда  конструктором-воспитателем  Рикардо
Санпутером, горели в мозгу робота ярко, огненными литерами.
    Недаром в  последние  дни  Дор  в  мыслях  все  чаще  обращался  к
прошлому. Как только Дор начинал думать, что живые существа  на  чужом
корабле будут уничтожены, его тело  начинало  перегреваться  и  каждая
жилка вибрировала от перенапряжения, готовая лопнуть.



                                * * *

    Когда капитан вошел к Стафо, тот лежал в гамаке, устремив глаза  в
потолок.
    - Ну что мы можем? Что? - сорвался на  крик  Стафо.  -  Пойми  же,
капитан, мы в мышеловке!
    - Встать! - рявкнул капитан.
    Стафо нехотя поднялся. Донельзя исхудавший, желтый,  он  напоминал
мумию.
    - Знаешь, штурман, есть такой афоризм: если ты не  будешь  убивать
время, оно убьет тебя, -  уже  спокойнее  продолжал  капитан.  -  Пока
человек жив, жива  и  надежда.  Пойдем-ка  в  отсек  Арпады,  еще  раз
поколдуем над загадкой анабиоза.
    Капитан предложил отсек Антуанетты не без задней мысли: только там
Стафо немного оживлялся и приходил в себя.
    Держась  за  поручни,  чтобы  не  слететь  с  бегущей  ленты,  они
двинулись в путь. Когда они проезжали мимо биозала, Стафо обернулся  и
посмотрел на массивную дверь, пока она не скрылась за поворотом.  Там,
над двадцатью пятью дверьми, погасшие очи биочасов так и не вспыхнули.
    Карлос Санпутер, однако, ни разу не обмолвился словом  упрека.  Он
понимал, что творится на душе у Стафо.
    - Афоризм насчет времени, которое убивает, сам небось придумал?  -
спросил Стафо.
    - Сам, - признался капитан.
    Они надолго умолкли.
    - Послушай, Карлос! - нарушил молчание Стафо. - Ты веришь, что они
проснутся когда-нибудь?
    - Видишь ли, Стафо, в состоянии  глубокого  анабиоза  человеческий
организм гораздо менее  уязвим  к  разного  рода  воздействиям.  Зачем
далеко ходить? На меня же, как видишь, эманация не подействовала.  Да,
кстати, и на тебя тоже.
    - Так, может, рискнем? - произнес Стафо, и глаза  его  лихорадочно
заблестели. - Черт с ней, с автоматикой! Давай сами  включим  механизм
пробуждения.
    - Я уже сказал - нет.
    - Ты трус! - не  сдержавшись,  крикнул  Стафо  и  тут  же  опустил
голову: в чем, в чем, а в трусости, это знал каждый на борту "Ренаты",
капитана не упрекнешь.
    ...После долгого пребывания в отсеке Арпады, которое и в этот  раз
не пролило свет на  тайну  затянувшегося  анабиоза,  Стафо  почти  все
свободное время проводил в биозале. Обычно  он  повисал  в  воздухе  и
медленно  словно  зациклившийся  автомат,  обводил   взглядом   темные
циферблаты над дверьми  анабиотических  ванн.  Чаще  всего  глаза  его
останавливались на отсеке N13.
    Что касается капитана, то он вел обычный напряженный образ  жизни.
Делал зарядку до  седьмого  пота,  каждый  день  выкраивал  время  для
тренажера. Регулярно наблюдал картинки на экране, пытаясь доискаться в
них смысла. Приводил в порядок записи в бортжурнале, классифицировал и
сортировал информацию, накопленную "Ренатой" в полете.
    "...Может, кто-то и впрямь ищет  с  нами  контакта?  Чем  черт  не
шутит!" - снова и снова спрашивал себя капитан, наблюдая  за  экраном.
Человека, похожего  на  себя,  Карлос  Санпутер,  правда,  не  увидел,
приходилось полагаться на свидетельство Стафо. "Но если даже  там,  на
враждебной планете, живые существа похожи на нас,  то  и  у  них  есть
чувство сострадания, у них есть желание узнать  нас,  понять  нас,  не
уничтожая... Неужели нельзя рассчитывать на это?"
    Санпутер сидел перед экраном, держась за поручни, чтобы не  взмыть
пушинкой к потолку. Мысль, что на враждебной  планете  живут  существа
мыслящие, и не только мыслящие, но  и  многими  чувствами  похожие  на
обитателей  "Ренаты",  вселяла  в  него  убежденность,   что   контакт
состоится и взаимопонимание возможно.

______________________________________________________________________

    Сканиpовал: Еpшов В.Г. 09/01/99.
    Дата последней редакции: 10/01/99.



                         Владимир Михановский

                               НАХОДКА

                               Повесть




    Я никогда не представлял себе собственную жизнь без моря.  Не  то,
чтобы я был какой-нибудь там бесстрашный  морской  волк,  продубленный
всеми нордами и вестами капитан, который только  и  знает,  что  вечно
бороздить водные просторы. Нет!
    Правда, я в детстве мечтал быть морским капитаном  но  это  так  и
осталось неосуществленной мечтой. Однако еще с тех времен  сохранилось
у меня чувство, которое можно назвать неистребимой жаждой моря.
    Пусть не бороздить на судне море, нет, но хотя бы жить и  работать
подле него. Знать, что море всегда рядом доброе, а порой  и  жестокое,
вечно непредсказуемое.
    Окончив  Московский  инженерно-физический  институт,  я  долго  не
раздумывал над тем, куда бы хотел получить назначение, и вызвал улыбку
членов распределительной комиссии, когда на их традиционный  вопрос  о
моих пожеланиях относительно места моей  будущей  работы  выпалил,  не
задумываясь:
    - Куда угодно, на любой объект, лишь бы поближе к морю!
    Что ж, в каком-то смысле моя  детская  мечта  сбылась.  Я  живу  и
тружусь у моря. И есть своя закономерность в том, что именно  здесь  я
нашел свою судьбу.
    Люблю, когда выпадает свободный часок, побродить у моря, ловя  его
дыхание, влажное, солоноватое,  то  мягкое  и  ровное,  то  жесткое  и
прерывистое. Люблю постоять на мокрой прибрежной гальке,  наблюдая  за
торопящимися издалека волнами.
    И разве случайно именно здесь произошло событие  которому  суждено
было наполнить всю мою дальнейшую жизнь смыслом?
    Но расскажу все по порядку.
    Мыс почти правильным полукругом уходил  в  море.  Интересно,  кому
пришла  в  голову  не  слишком  умная  мысль  устроить  именно   здесь
киберсвалку? Ведь это место самой природой предназначено  под  причал.
Теперь, когда Мировой океан по населению обогнал сушу, удобные причалы
стали необходимы людям, как кислород.
    Море всегда навевало на меня раздумье.  Я  медленно  шел  берегом,
прибой лениво шевелил гальку, следы  моих  ног  мгновенно  наполнялись
водой. На  широкий  лоб  моря  набегали  белые  морщины  волн.  Немало
повидало оно  на  своем  веку.  Жаль,  песок  не  хранит  следов,  он,
наверное, о многом мог бы рассказать. О том,  например,  как  проходил
здесь мой коренастый пращур в свисающей с плеча  медвежьей  шкуре,  со
шрамом на виске, оставленным страшными когтями...
    Быть может, именно здесь первое пресмыкающееся вылезло из теплых и
ласковых морских глубин на обжигающий жесткий песок, под огненные лучи
мохнатого рыжего зверя, изготовившегося к прыжку в недосягаемо высоком
небе?
    А может, в те времена, когда и жизни на  Земле  не  было,  на  эту
гладь, близ грани тверди и  прибоя,  опускались  корабли  инопланетных
мыслящих существ?
    Давным-давно, на заре времен, жизнь нашей молодой планеты  шагнула
на сушу из своей колыбели - Мирового океана.
    Теперь, на очередном этапе истории, завоевав не  только  всю  сушу
Земли, но и ближний космос, человек  вновь  обратил  взоры  к  морю  -
прародителю жизни.
    Подойдя к мысу, я замедлил шаги. Отличное место выбрал  Совет  для
перевалочного пункта. Тут круглосуточно велись работы. Вскоре и в этом
месте любой, кто захочет, сможет пересечь границу двух стихий -  земли
и моря.
    Место  здесь,  конечно,  пустынное,  и  причал  будет   не   столь
грандиозным,  как,  скажем,  в  Приморске,  где  я  окончил  интернат.
Работники  морских  хлорелловых  плантаций   или   придонных   строек,
расположенных  поблизости,  смогут  выходить  здесь  на  берег,  чтобы
провести на пляже свой день отдыха.
    Я представил себе сооружения, которые  вырастут  вскоре  на  мысе.
Кружевная башня, излучающая ультраволны, - маяк для тех, кто находится
в  толще  воды.  Камера   перехода,   похожая   на   большой   пузырь,
переливающийся всеми цветами радуги. Бегущая  лента  с  вечно  мокрыми
перилами, которая,  начинаясь  в  камере  перехода,  веселым  ручейком
стекает в море...
    По решению  Совета,  такие  сооружения  воздвигались  на  примерно
равных интервалах вдоль побережий всех континентов Земли.
    У самого мыса я остановился, наблюдая  за  машинами,  расчищающими
столетние залежи лома. Наблюдать за  умными  машинами  было,  конечно,
интересно.  Но  не  только  они  влекли  меня   на   мыс.   Неподалеку
располагался линга-центр... Но это уже другая материя...
    Экскаваторы  размеренно  трудились,   добросовестно   перенося   и
опрокидывая в вагонетки ковши,  из  которых  во  все  стороны  торчали
обломки  покореженных  механизмов  -  перепончатые  щупальца,  ломаные
зубчатки, изогнутые пружинки и еще бог весть что.
    Вечерело. Апрельское солнце готовилось нырнуть под горизонт, и моя
тень вытянулась далеко вперед. Я уж совсем собрался было  идти  дальше
привычной тропкой, как вдруг мое  внимание  привлек  один  из  ковшей.
Заглатывая очередную порцию  обломков,  он  слегка  дрогнул  и  замер,
упершись в преграду - старый контейнер.  Миг  -  и  сверкающее  лезвие
надвое разрезало заржавленный цилиндр.  Из  половинок  его  высыпались
листки. Весенний ветерок подхватил их и короткими перебежками со своей
добычей двинулся к морю.
    Сам не знаю зачем,  я  подошел  и  подобрал  несколько  оставшихся
листков. В неровном  пламени  автогена  листки  казались  желтоватыми.
Каждый был исчерчен письменами, ни на что  не  похожими.  Я  подровнял
пачку и сунул ее в карман, тотчас забыв о находке.
    Когда я поднимался  к  линга-центру,  уже  совсем  стемнело.  День
выдался напряженный, и я устал.  Перед  глазами  все  еще  стоял  лист
ватмана,  исчерканный  вдоль  и  поперек.  Но  по  крайней   мере   до
завтрашнего утра я мог не думать о нем. Так приятно было шагать  узкой
тропкой, всей грудью вдыхая соленую живительную прохладу.  Пахло  едва
проклюнувшимися почками, и нагретым за день камнем, и морем, морем...
    Тропка сделала последний поворот - впереди  среди  колючих  ветвей
показался матово светящийся купол.
    Я ускорил шаг.
    Лена, как всегда, ждала меня - ее тонкий силуэт выделялся на  фоне
стены, за которой высился купол. Все мне было здесь так  знакомо,  так
близко, что не верилось: неужели всего месяц назад я и не подозревал о
существовании линга-центра, ничего не знал о его старшем операторе?..
    - Здравствуй, Андрей! - весело крикнула Лена сверху.
    - Добрый вечер!
    - Поднимайся сюда!
    Хорошо было стоять на маленькой площадке,  окаймленной  гранитными
барьерами. Мы смотрели вниз. Было новолуние, и море там, вдали, скорее
угадывалось, чем виднелось.
    - Мыс почти расчищен. Наверно,  завтра  киберы  монтаж  начнут,  -
сказал я.
    Лена кивнула.
    - Мне сегодня попался интересный текст, -  сказала  она.  -  Наказ
вождя о подготовке племени к переходу через огненную пустыню.
    - На чем текст? - поинтересовался я. - Кора?
    - Камень вулканического происхождения. Из Космоцентра привезли.
    - Легко расшифровалось?
    - Что ты! Целый день мучилась. Чуть информатор не сожгла!
    - Камень с Марса, наверное?
    - С Аларди.
    - Аларди? - повторил я название незнакомой планеты.
    - Созвездие Центавра, - пояснила Лена.
    Над линга-центром прорезались звезды. Стало свежо я снял куртку  и
набросил ее на плечи Лены.
    - Что  это?  -  Она  опустила  руку  в  карман  и  вытащила  узкий
пластиковый листок.
    Я коротко рассказал, как он попал ко мне.
    - Какой это язык, как ты думаешь? - спросил я.
    Лена рассматривала мою находку, так и сяк  вертя  ее  при  скудном
свете.
    - Не знаю... Такие письмена вижу впервые, - тихо сказала она.
    - Может быть, в этих знаках вообще нет никакого смысла? -  спросил
я.
    Лена, не отвечая, подносила листки к светящейся панели внимательно
рассматривая каждый.
    - Все может быть, - произнесла она наконец после долгой  паузы.  -
Знаешь, что? Я попробую дать их дешифратору.
    Мы вошли в машинный зал. Высокий купол-потолок сливался с вечерним
небом. Над панелями бессонно перемигивались лампочки. Машинам нет дела
до того, утро сейчас или вечер.  День  и  ночь  заняты  они  тем,  что
пытаются расшифровать письмена,  привезенные  астронавтами  с  далеких
планет. Задача сложная, и не всегда, далеко не  всегда  поддается  она
решению.  Корабли  привозят  знаки,  вырезанные  на  коре  тропических
деревьев, нацарапанные на твердой почке, высеченные на глыбах гранита.
Не все удается линга-машинам разобрать  сразу.  Но  то,  что  удается,
навечно оседает в их  бездонной  памяти,  помогая  дальнейшему  штурму
таинственных знаков...
    Лена дала задание дешифратору.
    После мы пили чай с медом,  слушали  музыку,  как  всегда,  читали
старые стихи. Я посмотрел на часы, встал и начал прощаться. И  в  этот
миг дешифратор  загудел.  На  пульте  загорелся  ровный  глазок.  Лена
нагнулась к переговорной мембране.
    - Какой это язык? - спросила она.
    Дешифратор не ответил.
    - Совсем как ты, - усмехнулась Лена.  -  Предпочитает  промолчать,
чем сказать: не знаю.
    - А может, дешифратор перенял... - начал я, но Лена жестом  велела
мне молчать: дешифратор что-то произнес быстро  и  неразборчиво.  Лена
глянула на меня и повернула регулятор скорости воспроизведения.
    - ...Стена заполняет  собой  весь  мир,  разрезая  его  надвое,  -
медленно, чуть не по  слогам  произнес  механический  голос,  лишенный
всякого выражения. - Нет ей ни конца, ни края. Стена, похожая на волну
неведомого моря, вдруг вставшую на дыбы...
    Дешифратор дважды произнес последнюю фразу и умолк.
    - Дальше, дальше, -  снова  нагнувшись  к  переговорной  мембране,
заторопила Лена.
    - Дальше следует темное место... Логический  пропуск...  -  сказал
дешифратор. - Пытаюсь сопоставить с прежними вариантами расшифровки...
    С минуту мы тщетно ждали продолжения.
    - Что же ты не подобрал  все  листки?  Машине  было  бы  легче,  -
упрекнула меня Лена. - Чем больше материала, тем  проще  поддается  он
расшифровке.
    - Откуда было мне знать, что в них есть хоть какой-нибудь смысл? -
пожал  я  плечами.  -  Когда  я  посмотрел  на  квадратики  и   ромбы,
соединенные кривыми линиями, то решил, что это упражнение ополоумевшей
машины, изгнанной из линга-центра.
    Лена не улыбнулась - она не приняла шутки.
    - А вдруг там что-нибудь осталось? - сказала она.
    - Где? - не понял я.
    - На берегу.
    - Говорю же тебе - ветер сразу подхватил их...
    - А вдруг? - перебила меня Лена.
    Я с сомнением покачал головой.
    - Давай попытаем счастья? - Лена  схватила  меня  за  руку,  и  мы
выбежали из зала.
    Я прихватил фонарик, и струящаяся тропинка была  поэтому  для  нас
явственно различима, хотя протоптали ее только двое.
    - Вот... здесь...  лежал  контейнер,  -  тяжело  дыша,  сказал  я,
указывая на место, ровное, как стол, - киберы сегодня превзошли  самих
себя.
    Не отвечая, Лена подошла к  берегу.  Стоял  прилив,  и  почти  вся
песчаная полоса была залита водой. Листков, которые мы искали, не было
и в помине.
    - Листки тяжелые? - задумчиво сказала Лена.  -  Наверное,  тяжелее
воды. Может быть, часть их осталась на дне? Раздевайся!  -  решительно
заключила она.
    Черная вода лежала у наших ног.
    Я отдал фонарик, чтобы освободить руки, и перешагнул белую  каемку
прибоя.
    Сильный луч следовал за мной по пятам, освещая пятачок каменистого
дна. Потревоженные крабы бестолково шныряли во  все  стороны.  Листков
нигде не было: наверно, приливные течения унесли их в глубину.
    Окончательно продрогнув, я уже совсем решил выходить,  но  в  этот
момент упорство  искателя  было  вознаграждено.  Отыскалось  несколько
листков, попавших в расщелину между камнями. Правда, после  этого  мне
ничего не попадалось, несмотря на поиски.
    - Н...наверное, в...вода смыла знаки, - сказал я, выйдя на берег и
протягивая Лене  один  листок.  Она  навела  на  него  луч:  угловатые
письмена, чем-то напоминающие математические символы, четко выделялись
на потемневшей поверхности.
    Я  сделал  несколько  кругов,  чтобы  согреться,  а  потом   пошел
проводить Лену - ей надо было дежурить до утра.
    Но уйти с линга-центра мне так  и  не  пришлось.  Мы  до  рассвета
слушали странную повесть, которую  рассказывал  дешифратор.  Он  часто
прерывался и надолго умолкал.
    Тускло звучал  монотонный  голос,  и  перед  нами  разворачивались
загадочные картины чужого бытия, чужой планеты.
    Кто скажет, когда и где это происходило?
    Хроника ли это подлинных событий?
    Или неумеренная и мрачная фантазия какого-нибудь древнего автора?


    ...Румо медленно отдал команду, и манипулятор послушно  переместил
его  к  хранилищу   -   низкому   строению,   собранному   из   листов
гофрированного пластика. Румо заглянул в отсек и вздохнул: снова,  как
вчера, он был заполнен не больше, чем нагреть.  Видно,  у...  (в  этом
месте дешифратор запнулся, - наверно, подыскивал равнозначное слово  в
нашем языке), -  видно,  у  белковых  снова  начался  период