поднялся  вверх,  точь-в-точь  как  кобра  на  картинке.  Так
здорово!
   - Видел я когда-то этот фокус, - сказал мистер Скотт. - К концу провода
нужно привязать прочную нитку - вот и все.
   - Что же я, по-твоему, нитки бы не увидел?
   - Если нитка того же цвета, что и фон, можно и не увидеть,  -  объяснил
мистер Скотт. Потом ему в голову пришла другая мысль. -  Бобби,  а  ты  не
заметил, был ли другой конец шнура включен в сеть?
   -  Конечно,  был.  Дядя  сказал,  что,  если  бы  в   шнуре   не   было
электричества, у него ничего бы не вышло. Так что, па, на самом-то деле он
заклинатель электричества. Это я нарочно сказал, что он заклинатель  змей,
чтобы было смешней. А потом он вышел на террасу и заколдовал электричество
из проводов, и оно двигалось  по  его  телу.  Было  даже  видно,  как  оно
переходит с одного места на другое.
   - Интересно,  как  же  это  можно  увидеть?  -  спросил  мистер  Скотт,
стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. Он представил себе, как  мистер
Леверетт стоит не двигаясь, глаза горят, словно бриллианты, а вокруг  него
сверкает сноп голубых искр.
   - Ты знаешь, па, от этого электричества у него  поднимались  на  голове
волосы, то с одной, то с  другой  стороны.  А  потом  он  сказал:  "Теперь
спустись на грудь", и тогда носовой платок, который у него был  в  кармане
пиджака, распрямился и поднялся немного вверх. В общем, па, все  было  как
на лекции в музее техники.
   На следующий день мистер Скотт отправился в "Дом на холме". Однако  ему
не пришлось задавать свои тщательно обдуманные вопросы, потому что  мистер
Леверетт встретил его словами:
   - Наверное, сын рассказал вам о представлении, которое я устроил в  его
честь. Должен вам сказать, что я очень люблю детей,  хороших  американских
детей - таких, как ваш сынишка.
   - Да, он мне обо всем рассказал, -  признался  мистер  Скотт,  которого
такое откровенное начало разоружило и немного сбило с толку.
   - Впрочем, все, что я ему показывал, было не более чем детской забавой.
   - Это понятно, - ответил мистер Скотт. - Я сразу догадался, что шнур от
утюга у вас танцевал с помощью тонкой нитки.
   - Похоже, что у  вас  на  все  есть  готовый  ответ,  -  глаза  мистера
Леверетта лукаво заблестели. - Давайте-ка выйдем на террасу и посидим  там
немного.
   В этот день линия высокого напряжения гудела громче обычного, но  через
некоторое время мистер Скотт должен был  признаться  себе,  что  этот  шум
действительно успокаивает. Да и  спектр  звуков  шире,  чем  ему  казалось
раньше, - можно было выделить нарастающий треск и затихающий гул,  шипенье
и рокот, чмоканье и вздохи. Мистер Скотт вслушивался, и ему тоже казалось,
что он различает голоса.
   Легонько покачиваясь в кресле, мистер Леверетт говорил:
   - Электричество рассказывает мне не только о своей работе, но и о своих
развлечениях - о танцах,  пении,  концертах  больших  оркестров,  о  своих
путешествиях к звездам со скоростью, в сравнении с которой  ракеты  ползут
как улитки. Говорит оно и о своих неприятностях. Вы, наверное, слышали  об
этой катастрофе, когда Нью-Йорк вдруг погрузился  во  тьму?  Электричество
рассказало мне,  как  все  произошло.  Огромная  масса  электронов  словно
взбесилась  -  видимо,  от  переутомления  -  и  замерла   без   движения.
Электричество уверяет,  что  подобная  опасность  существует  в  Чикаго  и
Сан-Франциско. Уж слишком велики нагрузки.
   Электричество очень щедро и любит свою  работу.  Но  ему  бы  хотелось,
чтобы люди как-то считались с его проблемами и вообще уделяли ему  немного
больше внимания.
   Оно учит нас цельности, единству,  братской  любви.  Если  на  каком-то
участке не хватает энергии, электричество со всех сторон спешит на помощь,
чтобы закрыть брешь. С  одинаковым  рвением  оно  обслуживает  Джорджию  и
Вермонт, Лос-Анджелес и Бостон. Патриотизм его виден и  в  том,  что  свои
самые сокровенные тайны оно выдает лишь стопроцентным американцам,  таким,
как Эдисон и Франклин. Вам известно, что электричество убило одного шведа,
который пытался повторить опыт Франклина с "электрическим колесом"? Теперь
вы сами видите, что электричество - это великая сила, действующая на благо
Соединенных Штатов.
   Слушая все это, мистер Скотт подумал, что не очень бы удивился, узнав о
существовании секты  почитателей  электричества,  организованной  мистером
Левереттом.
   Возвращаясь из "Дома на холме", мистер Скотт чувствовал себя  абсолютно
спокойно - жилец был скорее всего безвредным чудаком... Впрочем, лучше  на
всякий случай запретить Бобби ходить к нему.
   Вскоре  газеты  сообщили   о   непродолжительных,   но   серьезных   по
последствиям  перерывах  в  работе   электрической   сети   в   Чикаго   и
Сан-Франциско. Посмеиваясь над забавным совпадением, мистер Скотт в  шутку
подумал об использовании электричества  для  предсказания  будущего.  "Кто
хочет узнать свое будущее по проводам?" Во  всяком  случае,  способ  более
современный, чем гаданье на кофейной гуще.
   Только однажды мистера Скотта охватило то недоброе чувство, которое  он
испытывал во время первой встречи с Левереттом. В этот раз Леверетт  вдруг
рассмеялся и сказал:
   - Помните, когда-то я вам рассказывал, что будет, если забросить медный
провод на линию высокого  напряжения?  Я  придумал  более  простой  способ
свести счеты с жизнью. Достаточно направить на линию мощную струю воды  из
шланга, держась при этом за металлический наконечник. В идеальном варианте
вода должна быть теплой и соленой.
   Слушая его, мистер Скотт с удовольствием отметил,  что  был  совершенно
прав, запретив Бобби приходить сюда.
   Но в остальном мистер Леверетт вел себя ровно и был полон оптимизма.
   Изменилось все неожиданно, хотя позже мистер Скотт вспомнил, что первым
вестником этой перемены была брошенная как-то мимоходом фраза:
   - Вы  знаете,  мне  стало  известно,  что  американское  электричество,
путешествуя в батареях и аккумуляторах,  добирается  до  самых  отдаленных
уголков земного шара. Оно циркулирует в электросети Европы и  Азии.  Более
того, некоторая часть его попадает прямо в Советский Союз.  Наверное,  оно
посылает туда своих разведчиков, чтобы наблюдать за коммунистами.
   Во время следующего визита  мистер  Скотт  сразу  заметил  существенную
перемену в настроении жильца. Качалка одиноко  стояла  в  углу,  а  мистер
Леверетт нервно шагал по террасе,  время  от  времени  бросая  беспокойные
взгляды то на столб, то на темные рокочущие провода.
   - Хорошо, что вы пришли, мистер Скотт. Я в ужасном состоянии. Я  просто
потрясен. Мне нужно кому-то обо всем рассказать - если со мной  что-нибудь
случится, ФБР должно знать правду. Хотя, откровенно говоря, не  знаю,  что
здесь может сделать ФБР.
   Сегодня я узнал, что электричество обслуживает весь земной  шар  -  да,
да, весь! - что в наших линиях течет энергия из России, а в русских линиях
- наша, что электричество самым  бесстыдным  образом  переходит  из  одной
страны в другую. Ему все равно, в России оно или в Америке, заботится  оно
только о себе. Я чуть не умер на месте, когда об этом услышал. Более того,
электричество решило не допустить никакой серьезной войны, даже  если  это
будет война  в  защиту  интересов  Америки.  Ему,  видно,  на  нас  совсем
наплевать, только бы его линии да электростанции были в  порядке.  А  если
кто захочет нажать кнопку, чтобы начать атомную войну, электричество сразу
же убьет его - будь то здесь или в России!
   Я начал  спорить  с  электричеством,  сказал,  что  всегда  считал  его
истинным патриотом Америки, напомнил об Эдисоне и  Франклине,  велел  ему,
наконец, разобраться вовремя и вести себя как подобает.  Но  электричество
только смеялось в ответ.
   А потом оно стало мне угрожать! Сказало, что, если  я  только  попробую
вмешаться и сорвать его планы, оно обратится за помощью  к  своему  дикому
брату с гор, который меня выследит и убьет. Посоветуйте, что же мне теперь
делать? Ведь я здесь один на один с электричеством!
   Мистер Скотт сделал все возможное, чтобы успокоить  старика.  Ему  даже
пришлось обещать, что он  еще  раз  придет  завтра  утром,  хотя  себе  он
поклялся, что теперь заглянет сюда не скоро.
   Уходя, он заметил,  что  шум  линий  высокого  напряжения  поднялся  до
мощного гула. Мистер Леверетт повернулся к проводам и серьезно сказал:
   - Слышу, слышу.
   Ночью  на  Лос-Анджелес  обрушилась  редкая   для   этих   мест   буря,
сопровождавшаяся сильным ветром и ливнем. Пальмы, сосны и  эвкалипты  были
вырваны с корнями, сады на склонах гор смыты и уничтожены.
   Гром гремел с такой невиданной силой, что некоторые жители,  незнакомые
с такими шутками природы, в панике звонили в  полицию  -  не  началась  ли
атомная война.
   Произошло несколько труднообъяснимых происшествий. К  месту  одного  из
них полиция на следующее  утро  вызвала  мистера  Скотта  -  единственного
человека, знакомого с умершим.
   Ночью, когда буря достигла апогея, грохотал  гром  и  сверкали  молнии,
мистер Скотт вспомнил слова Леверетта  об  угрозах  электричества,  о  его
диком брате с гор. Однако сейчас, при свете дня, он решил не  сообщать  об
этом полиции, да и вообще не упоминать  о  мании  Леверетта  -  это  могло
только усложнить дело и, кроме того, - чего греха таить -  усилить  страх,
таящийся где-то в глубине души.
   До прихода мистера Скотта на месте происшествия ничего не трогали. Тело
лежало там, где его нашла полиция, только не было тока в толстом  проводе,
который, как бич, оплел худые ноги Леверетта.
   Полиция с помощью экспертов следующим образом объяснила происшедшее: во
время сильной бури один из проводов линии высокого напряжения,  проходящей
в тридцати метрах от дома, был сорван порывом ветра, и один конец его упал
в открытое окно спальни, где  и  обвился  вокруг  ног  мистера  Леверетта.
Смерть наступила мгновенно.
   Однако эту версию можно было принять лишь с очень большой натяжкой, так
как  она  не  давала  объяснения  некоторым  второстепенным,   но   весьма
подозрительным фактам. Например, тому,  что  сорванный  провод  не  просто
влетел в окно спальни, но  потом  каким-то  образом  попал  из  спальни  в
гостиную, где и настиг свою жертву. А также тому, что вокруг  правой  руки
Леверетта, словно лишая его возможности спастись бегством,  змейкой  вился
черный телефонный шнур.



    Фриц Лейбер.
    Наследство

   -----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Смена". Пер. - М.Дронов.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 29 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Я опустил на пол картонный чемоданчик:
   - Какая комната? Эта?
   Домовладелец кивнул.
   Комната была небольшая и  темноватая,  однако  чистая.  Дубовый  комод.
Буфет.  Пустой  стол.  Ночник  с  зеленым  абажуром.  Кресло.  Кровать   с
металлической сеткой.
   - С тех пор, как ваш дядя умер, мы  ничего  не  трогали,  только  белье
постирали.
   - Он умер неожиданно?
   - Да. Во сне. Сердечный приступ.
   Я слегка кивнул и под воздействием внезапного импульса пошел к  буфету.
Две полки были забиты консервами и другой провизией, на третьей находились
старый кофейник, две кастрюли и несколько фарфоровых чашек, покрытых сетью
коричневых трещин.
   - Ваш дядя любил готовить сам, - сказал домовладелец. -  Конечно,  если
захотите, вы тоже можете готовить.
   Я подошел к окну и с высоты третьего этажа выглянул на  грязную  улицу,
где группа мальчишек играла в орлянку. Потом медленно пересчитал  этажи  в
доме напротив и обернулся, надеясь, что домовладелец уже ушел. Но он стоял
рядом и смотрел на меня. Белки его глаз были абсолютно бесцветны.
   - С вас двадцать пять центов за стирку, - промолвил он.
   Я порылся в кармане и вынул четвертак. Теперь у меня оставалось  только
сорок семь центов.
   Домовладелец выписал квитанцию, тщательно выводя буквы.
   - Ключи от вашей комнаты и входной двери на столе. На три месяца и  две
недели комната ваша.
   Он вышел, прикрыв за собой дверь, а я опустился в кресло.


   Люди получают иногда в наследство весьма странные вещи.  Я  унаследовал
немного консервов и оплаченную комнату лишь потому, что  мой  дядя  Дэвид,
которого я никогда в жизни не видел, любил  платить  за  нее  вперед.  Суд
отнесся ко мне благосклонно, особенно после того, как я рассказал о  своем
бедственном положении. Правда,  я  был  разочарован,  узнав,  что  мне  не
причитается никакой наличности. Выплата  пенсии  прекратилась  со  смертью
дяди, а похороны съели остальное. Но у меня хоть  было  теперь  место  для
ночлега.
   Мне сказали, что дядя, должно быть, составил завещание через  некоторое
время после моего рождения. Не думаю, что отец или  мать  знали  об  этом,
иначе они наверняка рассказали бы мне - хотя бы  перед  смертью.  Я  почти
ничего не слышал о дяде, за исключением того, что он  был  старшим  братом
отца и служил полицейским. Вы, наверное, знаете, как это происходит: семьи
разделяются,  контакт  поддерживают  только   старшие,   и   очень   скоро
родственные связи рвутся. Все время действуют  силы,  которые  разъединяют
людей, разбрасывают их в разные стороны и обрекают на одиночество. Сильнее
всего ощущается это в большом городе.
   Так и у меня. После относительно безоблачного детства жизнь становилась
все тяжелее и тяжелее. Великая Депрессия. Смерть родителей.  Уход  друзей.
Работа, временная и ненадежная. Отсрочка  и  неудобства  правительственной
помощи. Я пытался бродяжничать,  но  обнаружил,  что  у  меня  не  хватает
настойчивости. Даже для  того,  чтобы  стать  бродягой,  бездельником  или
мусорщиком, нужны определенные способности.


   Я сидел в старом, потертом дядином кресле на фоне  темнеющего  окна,  и
мне было невыносимо одиноко. За стеной кто-то двигался и разговаривал,  но
этих людей я не знал и никогда не видел. С улицы доносились неясные звуки.
Слышалось отдаленное пыхтение паровоза; где-то рядом  жужжала  неисправная
неоновая  трубка.  Монотонно  тарахтел  какой-то  двигатель,  напоминающий
завывание  швейной  машинки.  Эти  холодные  звуки  только  усиливали  мое
одиночество, вызывая  неясное  беспокойство.  Я  размышлял  о  том,  каким
человеком был дядя и как он жил после  того,  как  ушел  в  отставку.  Он,
наверное, был очень одинок в старости. Теперь его одиночество  перешло  ко
мне.
   Я поднялся и начал бесцельно ходить  по  комнате.  Мебель,  придвинутая
вплотную к стенам, не создавала ощущения уюта, и я выдвинул стол и  кресло
поближе к середине комнаты.  Потом  подошел  к  комоду  и  увидел  на  нем
фотографию в рамке.  Это  был  мой  дядя,  так  как  на  обратной  стороне
фотографии стояла аккуратная надпись: "Дэвид Род, лейтенант полиции.  Ушел
в отставку 1 июля 1927 года". На фотографии дядя был в  форме  и  фуражке;
щеки его казались впалыми, а глаза были более  умными  и  проницательными,
чем я ожидал. Я положил фотографию обратно на комод, но затем передумал  и
поставил ее на буфет. После дня, проведенного в суде, следовало прилечь  и
отдохнуть,  но  возбуждение  не  покидало  меня,  и  я  решил  исследовать
доставшееся  мне  наследство.  Не  для  того,  чтобы  отыскать  какие-либо
ценности, просто хотелось разузнать побольше о дяде.
   Открыв дверь кладовки, я вздрогнул. На стене висела полицейская  форма,
над ней, на крюке, голубая  фуражка,  на  полу  стояли  тяжелые  форменные
ботинки, а на гвозде сбоку висела  резиновая  дубинка.  В  сумерках  форма
казалась почти новой. Я обнаружил еще штатский  костюм,  пальто  и  другую
одежду, но ее было не так много. В  ящике,  стоящем  на  полке,  находился
револьвер  и  ремень  с  несколькими  патронами,  торчащими   из   кожаных
кармашков.
   Честно говоря, я был  несколько  ошарашен,  обнаружив  форму,  пока  не
догадался, что у дяди, наверное, было два комплекта - один летний,  другой
зимний. Вероятно, его кремировали в зимнем.
   Не  обнаружив  в  кладовке  ничего  полезного  для  себя,  я   принялся
исследовать содержимое комода. В двух верхних ящиках лежали выглаженные  и
аккуратно сложенные рубашки, носовые платки, носки и нижнее белье.  Третий
ящик был наполнен газетными вырезками, тщательно разделенными на отдельные
кучки и связки. Я бегло просмотрел те, что  лежали  сверху.  Так  вот  чем
занимался дядя, уйдя в отставку! Он  продолжал  интересоваться  различными
преступлениями.
   В  нижнем  ящике  лежала  масса  различных   предметов:   пара   очков,
удивительно короткая трость с серебряным набалдашником, пустой "дипломат",
зеленая шелковая лента, игрушечная деревянная лошадка,  выглядевшая  очень
старой (может быть, он купил ее для меня, когда я был ребенком,  но  забыл
выслать). Я быстро задвинул ящик и отошел в  сторону,  получив  достаточно
ясное представление о дядиных вещах. Они напомнили мне о смерти, и я снова
почувствовал себя одиноким и потерянным. Единственный человек,  с  которым
меня хоть что-то связывало, был похоронен три недели назад. Но почему дядя
не хранил никаких писем? Его аккуратность наводила на  мысль,  что  должна
быть по крайней мере пара коробок с письмами,  тщательно  перевязанными  в
пачки. Я понял, как, должно быть, были пусты и бессодержательны  последние
годы его жизни.
   Внезапно  открылась  дверь,  и  в  комнату,   мягко   ступая   большими
матерчатыми шлепанцами, вошел домовладелец. Я вздрогнул от неожиданности и
слегка рассердился.
   - Хотел напомнить вам, - проговорил он,  -  что  у  нас  не  полагается
шуметь после одиннадцати. Ваш дядя обычно готовил в восемь тридцать утра и
в пять вечера.
   - Хорошо, хорошо, - ответил я быстро и поинтересовался: - Не хранил  ли
дядя что-либо в подвале, например, сундук или ящик?
   С минуту он тупо смотрел на меня, потом обвел комнату широким жестом.
   - Нет. Все, что у него было, находятся здесь.
   - К нему часто приходили гости?
   Домовладелец отрицательно покачал головой.
   - Спасибо. - Я повернулся к нему спиной. - Спокойной ночи.
   - Я вижу, вы переставили мебель так, как она стояла при вашем  дяде,  и
фотографию поставили на буфет, -  заметил  домовладелец,  окинул  взглядом
комнату и зевнул. - Ну, спокойной ночи.
   Я взял со стола ключ и запер дверь.  Одиночество  снова  обрушилось  на
меня.
   Итак, я расставил мебель в прежнем  порядке  и  положил  фотографию  на
старое место. Это открытие слегка напугало меня.
   Вдруг я осознал, что веду себя глупо. Не  следует  поддаваться  унынию,
ведь некоторое время придется прожить в этой комнате.
   Я взял пачку газетных вырезок из комода и стал изучать их. Самые старые
вырезки потемнели и  легко  ломались.  В  них  говорилось  в  основном  об
убийствах. Я бегло пролистывал их, просматривая заголовки. Через некоторое
время я углубился в сообщение об "Убийце-Призраке", который  убивал  людей
без всякой видимой  причины.  Его  преступления  напоминали  те,  которыми
Джек-Потрошитель ужасал Лондон в 1888 году.  Правда,  его  многочисленными
жертвами были не только женщины, но мужчины и дети.  Среди  расследовавших
эти преступления было упомянуто и имя моего дяди.
   Все пачки были аккуратно разложены в определенном порядке, но я  так  и
не смог обнаружить никаких  пометок  или  комментариев,  если  не  считать
крохотного клочка бумаги с адресом: "2318,  Робей  Стрит".  Я  решил,  что
когда-нибудь посещу его.
   Наступила ночь, и свет уличного фонаря позволял видеть пыль на  оконном
стекле. За окном все так же монотонно жужжала неисправная неоновая  трубка
и слышалось пыхтение паровоза.  Меня  стал  одолевать  сон.  Раздеваясь  и
складывая одежду на стул с непривычной для меня  тщательностью,  я  поймал
себя на мысли: а не складывал ли дядя свою одежду таким же образом? Пиджак
на спинку стула, брюки на сиденье, ботинки с засунутыми в них  носками  на
пол, а рубашку и галстук поверх пиджака?
   Я приоткрыл верхнюю и нижнюю створки окна, выключил ночник и забрался в