, - сказала она, обнимая меня за  шею.  -  Сегодня  ты  был
великолепен.
     Мягкий серый бархат ее  маски  касался  моего  лица.  Сквозь  кружева
высунулся влажный теплый кончик языка и прильнул к моему подбородку.
     - Я не злюсь, - ответил я. - Просто удивлен и хочу тебе помочь.
     Такси остановилось. По обе стороны улицы виднелись  черные  отверстия
окон с торчащими в них осколками стекла.  В  туманном  пурпурном  свете  я
заметил несколько оборванных фигур, движущихся к нам.
     - Это  движок,  -  пробормотал  водитель.  -  Приехали.  -  Он  сидел
сгорбившись, неподвижно. - Плохо, что это случилось именно здесь.
     - Обычно хватает пяти долларов, -  прошептала  моя  спутница.  Она  с
таким страхом смотрела на собирающиеся фигуры, что я поборол возмущение  и
сделал, как она советовала. Водитель взял банкнот без единого слова. Вновь
запуская двигатель, он высунул руку в окно, и я услышал,  как  о  мостовую
звякнули несколько монет.
     Моя соседка вновь прижалась ко мне, но смотрела на экран  телевизора,
где крепко сложенная девица как раз  укладывала  на  лопатки  конвульсивно
дергающегося Малого Зирка.
     - Я так боюсь, - прошептала она.


     "Рай" оказался таким же  разрушенным  районом,  но  там  был  клуб  с
занавесками на окнах, в дверях которого стоял грузный  швейцар,  одетый  в
космический скафандр. Меня это слегка ошеломило, но, пожалуй, понравилось.
     Мы вышли из такси в момент, когда на тротуар  упала  пьяная  старуха,
сорвав при этом маску. Какая-то шедшая перед нами пара отвернула головы от
полуоткрытого лица, словно смотрели на отвратительное тело на пляже. Когда
мы входили за ними в клуб, я услышал голос швейцара:
     - Быстрее, бабуля; иди и закройся.
     Внутри царил голубой  полумрак.  Девушка  утверждала,  что  здесь  мы
сможем поговорить, но  мне  это  показалось  невозможным.  Кроме  хорового
сморкания и покашливания (говорят,  что  половина  американцев  аллергики)
здесь был еще ансамбль, игравший исключительно громко  в  новейшем  стиле,
согласно которому электронная компонующая машина выбирала случайные группы
звуков, а музыканты добавляли к этому свои мизерные индивидуальности.
     Большинство клиентов сидели в отдельных  боксах.  Ансамбль  играл  за
баром, а на эстраде танцевала девушка, совершенно голая, если  не  считать
маски. Небольшая группка мужчин в конце бара не обращала на нее внимания.
     Мы изучили меню, написанное  золотыми  буквами  на  стене,  и  нажали
кнопки, заказывая цыпленка, жареные креветки  и  два  шотландских.  Минуту
спустя раздался звонок, я поднял сверкающую крышку и взял наши бокалы.
     Группа мужчин из конца бара направилась  к  дверям,  но,  прежде  чем
выйти, оглядели зал. Моя спутница как  раз  сняла  шубку.  Взгляды  мужчин
остановились на нашем боксе. Я отметил, что их было трое.
     Музыканты ансамбля прогнали танцовщицу  со  сцены.  Я  подал  женщине
соломинку, и мы стали пить.
     - Ты хотела, чтобы я тебе чем-то помог, - сказал я. - Кстати,  должен
сказать, что ты прелестна.
     Она  кивнула,  что  могло  означать  благодарность,   осмотрелась   и
наклонилась ко мне.
     - Мне трудно было бы попасть в Англию?
     - Нет, - ответил я, несколько удивленный. - Конечно, при условии, что
у тебя есть заграничный паспорт.
     - А его трудно достать?
     - Пожалуй, да, - сказал я, удивленный ее невежеством. -  Твоя  страна
не любит, когда ее граждане путешествуют, хотя и  не  так  строга  в  этом
отношении, как другие.
     - А британское консульство может помочь мне получить паспорт?
     - Трудно сказать, чтобы то была их...
     - А ты мог бы?
     Я заметил, что за нами следят. Рядом с нашим столом прошел мужчина  в
обществе двух девушек. Девицы были  высокие,  с  волчьими  движениями,  их
маски сверкали драгоценностями. Мужчина шел между ними  крадущимся  шагом,
словно лис на задних лапах.
     Моя спутница даже не взглянула на  них,  однако  постаралась  вжаться
поглубже в кресло. Я заметил у одной из девушек большой желтеющий синяк на
левой руке. Через минуту все трое  скрылись  в  глубокой  тени  одного  из
боксов.
     - Ты их знаешь? - спросил я. Она не ответила. - Не уверен, что Англия
тебе понравится. Наша суровая жизнь  отличается  от  вашего  американского
стиля.
     Она снова наклонилась вперед.
     - Но я должна бежать отсюда.
     - Почему? - мне это уже начало надоедать.
     - Потому что боюсь.
     Опять зазвенело. Я поднял крышку и подал ей жареных  креветок.  Соус,
которым полили грудку цыпленка, был великолепной комбинацией  из  миндаля,
сои и имбиря. Однако что-то было  не  в  порядке  с  микроволновой  печью,
которая размораживала и разогревала мою порцию, потому что  уже  в  первом
куске я разгрыз оказавшийся  в  мясе  кусок  льда.  Эти  тонкие  механизмы
требовали постоянного контроля, а механиков не хватало.
     Я отложил вилку.
     - Чего ты, собственно, боишься?
     Впервые ее маска не отвернулась  от  моего  лица.  Ожидая  ответа,  я
чувствовал усиливающиеся в ней страхи, хотя  она  их  еще  не  назвала,  -
маленькие,  темные  фигурки,  роящиеся  в  ночи  снаружи,  собирающиеся  в
радиоактивной свалке Нью-Йорка, ныряющие в пурпур. Мне  вдруг  стало  жаль
девушку, захотелось помочь ей. Это теплое чувство соединилось со страстью,
родившейся во мне в такси.
     - Всем, - сказала она наконец.
     Я кивнул и коснулся ее руки.
     - Я боюсь Луны, - начала она тем же мечтательным  голосом,  что  и  в
такси. - На нее нельзя смотреть и не думать об управляемых ракетах.
     - Та же самая Луна светит и над Англией, - напомнил я.
     - Но то уже не английская Луна, она наша и русских. Вы не виноваты. А
кроме том, я боюсь автомобилей, банд, одиночества и Ада. Боюсь вожделения,
срывающего маску с лица. А еще... - голос ее стал тише, - боюсь борцов.
     - Вот как? - спросил я.
     Ее маска приблизилась ко мне.
     - Ты слышал о борцах? - быстро спросила она. - О тех, что  борются  с
женщинами? Они часто проигрывают, ты это знаешь, и тогда им нужна девушка,
чтобы  излить  свою  неудовлетворенность.  Мягкая,  слабая  и   испуганная
девушка. Им это нужно, чтобы почувствовать себя мужчинами. Другие  мужчины
не хотят, чтобы у борцов были девушки, хотят лишь  чтобы  они  боролись  с
женщинами и были героями. Однако им нужна девушка, и для нее это ужасно.
     Я крепко сжал ее пальцы, словно мог таким образом  передать  ей  свой
оптимизм. При условии, что сам его имел.
     - Думаю, что смогу забрать тебя в Англию, - сказал я.
     Тени вползли на наш стол и остановились. Я посмотрел вверх, на  троих
мужчин, которых я видел  в  кабриолете.  На  них  были  черные  свитеры  и
обтягивающие черные брюки, лица их ничего не выражали, как  у  наркоманов.
Двое встали рядом со мной, третий склонился над девушкой.
     - Исчезни, приятель, - это ко мне.  Третий  тем  временем  говорил  с
девушкой.
     - Поборемся,  сестра?  Что  выберешь:  дзюдо,  бокс  или  "до  первой
смерти"?
     Я встал. Бывают минуты, когда  англичанин  просто  обязан  дать  себя
избить. Однако именно в этот момент плавным шагом, словно  звезда  балета,
подошел  человек-лис.  Реакция  троих  мужчин  удивила  меня  -  они  явно
смутились.
     Пришелец улыбнулся.
     - Такими штучками вы моей благодарности не добьетесь, - сказал он.
     - Не пойми нас неверно, Зирк, - умоляюще сказал один.
     - Я сделаю это, если будет нужно, - ответил он. - Она рассказала мне,
что вы хотели сделать сегодня. Это тоже не вызывает у меня симпатии к вам.
Убирайтесь.
     Они неохотно отступили.
     - Пошли, - громко сказал один, когда они отвернулись. - Я знаю место,
где голые борцы дерутся на ножах.
     Малый Зирк мелодично рассмеялся  и  скользнул  на  место  возле  моей
партнерши. Она отодвинулась, но совсем немного. Я наклонился вперед.
     - Кто твой приятель, детка? - спросил он, не глядя на нее.
     Она жестом адресовала вопрос мне. Я ответил.
     - Англичанин, - заметил он. - Просила помочь бежать из страны?  -  Он
мило улыбнулся. - Она любит планировать бегство, правда, детка?
     Его маленькая рука гладила ее  запястье,  пальцы  слегка  изогнулись,
жилы набрякли, словно он собирался схватить ее руку  сильнее  и  выкрутить
ее.
     - Слушайте, вы, - резко сказал я. - Спасибо,  что  избавили  от  этих
мерзавцев, но...
     - Это мелочи, - ответил он. - Они опасны только за рулем  автомобиля.
Хорошо тренированная девчонка могла бы искалечить любом из них.  Да,  даже
сидящая здесь Теда, если бы ей нравились такие вещи... - Он  повернулся  к
ней, перенеся ладонь с запястья на волосы. Он ласкал их, и локоны медленно
скользили между пальцами. - Ты знаешь, что  я  проиграл  сегодня  вечером,
правда, детка? - мягко спросил он.
     Я встал и сказал:
     - Идем отсюда.
     Она продолжала сидеть и уже не тряслась. Я попытался прочесть ответ в
ее глазах.
     - Я возьму тебя с собой, - заявил я. - Это можно сделать.
     Он улыбнулся мне.
     - Она хотела бы пойти с вами. Правда, детка?
     - Идешь или нет? - спросил я.
     Она сидела не двигаясь.  Мужчина  медленно  стискивал  пальцы  на  ее
волосах.
     - Слушай, ты, жалкий червяк, - рявкнул я. - Убери свои лапы!
     Он вскочил со стула как змея. Я не силен в борьбе, знаю  только,  что
чем больше испуган, тем точнее и сильнее бью.  На  сей  раз  мне  повезло.
Однако, когда мой противник упал, я почувствовал удар - четыре полосы боли
на моей щеке - и коснулся ее пальцами.  Из  четырех  ран,  оставленных  ее
острыми наперстками, сочилась кровь.
     Она не смотрела на меня. Склонившись на  Малым  Зирком  и  прижавшись
маской к его щеке, она шептала:
     - Все хорошо. Не беспокойся. Потом ты сможешь меня избить.
     Вокруг раздавались разные звуки. Я наклонился и сорвал с нее маску.
     Не знаю, почему мне казалось, что ее лицо будет другим? Конечно,  оно
было очень бледно, без  всякой  косметики.  Пожалуй,  косметика  не  имеет
смысла, когда носишь маску. Брови у нее были запущены, губы  потрескались.
Если же говорить об общем впечатлении,  о  чувствах,  отражавшихся  на  ее
лице...
     Вы когда-нибудь поднимали камень с сырой земли?  Видели  когда-нибудь
мерзких белых личинок?
     Я взглянул на нее вниз, а она подняла голову, глядя на меня.
     - Да, ты очень испугана, правда? - с иронией сказал я. - Боишься этой
маленькой ночной драмы, да? Просто смертельно испугана.
     И я вышел прямо в пурпурную ночь, продолжая прижимать ладонь к  щеке.
Никто меня не остановил, даже борцы,  дерущиеся  с  девушками.  Мне  очень
хотелось сорвать из-под рубашки пленку, проверить ее и  убедиться,  что  я
получил слишком большую дозу облучения и тем самым заслужил право переезда
на драй  берег  Гудзона;  отправиться  в  Нью-Джерси,  мимо  радиоактивных
остатков, а потом в Сэнди-Хук, чтобы ждать  там  ржавый  корабль,  который
отвезет меня через море обратно в Англию.



    Фриц Лейбер.
    Человек, который дружил с электричеством

   -----------------------------------------------------------------------
   Журнал "Вокруг света", 1974, N 3. Пер. - М.Загот.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 11 August 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   Показывая "Дом на холме" новому клиенту, мистер Скотт  очень  надеялся,
что тот не обратит внимания на  опору  линии  высокого  напряжения.  Столб
маячил прямо перед окном спальни и  уже  дважды  отпугивал  покупателей  -
оказалось, что пожилые люди по необъяснимой причине боятся  электричества.
О том, чтобы перенести столб, не могло быть и речи - линия, бегущая  вдоль
цепи холмов, была основным источником энергии для местечка Пасифик  Фоллз.
Поэтому оставалось только всячески отвлекать внимание посетителей.
   Однако  и  на  сей  раз  мистеру  Скотту  не  помогли  ни  молитвы,  ни
красноречие. Уроженец Новой Англии мистер  Леверетт  -  так  звали  нового
клиента - заметил столб  сразу,  как  только  они  вышли  на  террасу.  Он
внимательно   осмотрел   приземистую    колонну    из    крепких    балок,
восемнадцатидюймовые стеклянные изоляторы и  черный  ящик  трансформатора,
через который  отводился  ток  в  несколько  соседних  домов.  Взгляд  его
скользнул по четырем толстым  проводам,  летящим  с  одного  серо-зеленого
холма на другой, и он наклонил голову,  как  бы  прислушиваясь:  слух  его
уловил низкий ровный шум, вызываемый движением электронов.
   - Вы только послушайте! - воскликнул он, и впервые в  его  бесстрастном
голосе прорезалась какая-то эмоция.  -  Пятьдесят  тысяч  вольт!  Вот  это
энергия!
   - Сегодня, наверное, особые атмосферные условия. Обычно  ничего  такого
не слышно, - ответил мистер Скотт, погрешив слегка против истины.
   - Ах вот как? - с некоторым разочарованием удивился Леверетт.
   Когда осмотр дома был полностью закончен, пожилой клиент вдруг попросил
вернуться на террасу.
   - Шум-то так и не исчез, - сказал он. - Должен вам признаться, что этот
гул успокаивающе действует на мои нервы. Как, например, отзвук  ветра  или
шум потока, моря. Грохот машин  я  ненавижу,  поэтому  и  уехал  из  Новой
Англии. А этот звук для меня будто голос природы - мягкий, спокойный.  Так
вы говорите, что его здесь можно услышать редко?
   Продажа недвижимости требовала гибкости, и мистер Скотт этим  качеством
обладал.
   - Видите ли, - заявил он прямо, -  сколько  я  ни  выхожу  на  террасу,
всегда слышу этот звук. Шум иногда нарастает, иногда спадает, но  есть  он
всегда. Но так как большинству людей этот шум не по душе, приходится о нем
умалчивать.
   - Что ж, вас вряд ли можно  упрекнуть.  Ведь  большинство  людей  -  из
породы баранов, а то и хуже. У меня еще к вам такой вопрос:  не  живут  ли
здесь поблизости коммунисты?
   - Ну что вы! - не моргнув  глазом  ответил  мистер  Скотт.  -  Во  всем
Пасифик Фоллз нет ни одного коммуниста.
   - На восточном побережье коммунистов полным-полно. Тут-то их,  конечно,
меньше. Ну что же, будем считать, что договорились. Я согласен снять  "Дом
на холме" вместе с мебелью за названную вами сумму.
   - Вот и отлично! - мистер  Скотт  лучезарно  улыбнулся.  -  Вы,  мистер
Леверетт, тот самый человек, который нужен нашему городку.
   Они пожали друг другу руки. Покачиваясь на  каблуках,  мистер  Леверетт
вслушивался в тихое жужжание проводов, а на лице его играла гордая  улыбка
обладателя.
   - Электричество, - сказал он, - это восхитительнейшее из явлений.  Чего
только мы не можем с ним сделать, как, впрочем, и оно  с  нами.  Например,
если кто-то хочет эффектно и безболезненно отправиться на тот свет,  нужно
всего лишь как следует полить газон, взять в руки кусок медного провода, а
другой его конец закинуть на линию. Бабах! Качественно процедура ни в  чем
не  уступает  электрическому  стулу,  а  внутренние  потребности  человека
удовлетворяет гораздо лучше.
   Мистер Скотт внезапно ощутил, как  к  горлу  подступает  тошнота,  а  в
голове даже мелькнула мысль о разрыве только что  заключенной  сделки.  Он
вспомнил седовласую даму,  которая  сняла  дом  лишь  для  того,  чтобы  в
одиночестве принять смертельную дозу снотворного. Потом он  успокоил  себя
мыслью  о  том,  что  Южная  Калифорния  всегда   славилась   чудаками   и
сумасшедшими и в основном его  съемщиками  были  люди  с  различного  рода
аномалиями.  Даже  если   сложить   вместе   манию   самоубийства,   тихое
помешательство на Почве электричества и болезненный антикоммунизм, то и  в
этом случае Леверетт был не большим безумцем, чем множество его знакомых.
   - Вы думаете сейчас, не самоубийца ли я? -  прервал  его  мысли  мистер
Леверетт. - Видите ли, просто я люблю  иногда  порассуждать  вслух,  пусть
даже о чем-то необычном.
   Опасения мистера Скотта окончательно исчезли, и, приглашая Леверетта  в
кабинет для оформления документов, он был  снова,  как  всегда,  уверен  в
себе.
   Три дня спустя мистер Скотт зашел проверить, как себя  чувствует  новый
жилец,  и  нашел  его  на  террасе.  Мистер  Леверетт   сидел   в   старом
кресле-качалке и слушал пение проводов.
   - Садитесь, пожалуйста, - предложил он мистеру Скотту, указывая на одно
из стоящих тут же современных кресел. - Должен вам сказать,  что  "Дом  на
холме" вполне оправдал мои ожидания. Я слушаю электричество, а  мысли  мои
разбредаются во все стороны. Иногда мне кажется, что  в  шуме  проводов  я
различаю голоса. Ведь есть же люди, которые слышат голоса в шуме ветра.
   - Вы правы, я где-то читал об этом, - согласился мистер Скотт, которому
стало как-то не по себе. Но, вспомнив, что в банке чек  мистера  Леверетта
приняли без всяких разговоров, он приободрился и даже вставил замечание: -
Да, но ведь в отзвуках ветра  мы  слышим  целый  диапазон  звуков,  а  шум
проводов слишком монотонный - в нем ничего нельзя различить.
   - Какая ерунда, - возразил мистер Леверетт с  легкой  улыбкой,  и  было
неясно, шутит он или говорит серьезно. - Возьмите пчел -  они  ведь  всего
лишь жужжат, а между тем очень умные  насекомые,  и  некоторые  энтомологи
утверждают, что у них есть свой язык.
   С минуту он молча качался в своем кресле. Мистер Скотт уселся напротив.
   - Да, - повторил  мистер  Леверетт,  -  в  электричестве  мне  слышатся
голоса. Электричество рассказывает мне, как  оно  путешествует  через  все
Штаты. Это похоже на движение пионеров на запад: линии высокого напряжения
-  это  дороги,  а  гидроэлектростанции  -  придорожные  колодцы.   Теперь
электричество  проникло  повсюду  -  в   наши   жилища,   на   заводы,   в
правительственные кабинеты. Ничто от него не укроется.  А  ведь  есть  еще
другое электричество - то, что бежит по телефонным проводам и осуществляет
радиосвязь. Это младший брат нашего знакомого из высоковольтных  линий,  а
дети, как известно, обладают  тонким  слухом.  Таким  образом,  мой  друг,
электричеству известно о  нас  все,  все  наши  секреты.  Ему  свойственны
человеческие качества: чуткость, живость, отзывчивость, и, в сущности, оно
вполне дружелюбно, как все живое.
   Мистер Скотт и сам размечтался, слушая этот  странный  монолог.  "Такой
поэтический и немного сказочный текст был бы отличной рекламой  для  "Дома
на холме", - подумал он.
   - Однако иногда электричество может и рассердиться, - продолжал  мистер
Леверетт. - Чтобы этого не случилось,  его  нужно  приручить.  Узнать  его
привычки, ласково с ним обращаться. Бояться его не нужно. Вот тогда с  ним
можно будет подружиться. Ну да ладно, мистер Скотт, - сказал он уже другим
тоном, вставая с кресла. - Я знаю, что вы пришли проверить, не натворил ли
я чего в вашем доме. Идемте, сегодня экскурсию провожу я.
   И, несмотря на протесты мистера  Скотта,  который  уверял,  что  пришел
вовсе не за этим, мистер Леверетт настоял на осмотре.
   В одной из комнат он остановился и объяснил:
   -  Я  убрал  ваши  электроодеяло  и  тостер,  так   как   считаю,   что
электричество не должно выполнять такие прозаические функции.
   Насколько можно было судить, новый жилец дополнил  интерьер  дома  лишь
старым креслом и неплохой коллекцией индейских наконечников для стрел.


   Наверное, мистер Скотт обмолвился у себя дома об этой коллекции, потому
что примерно через неделю его девятилетний сынишка спросил:
   - Папа, помнишь того дядю, которому ты всучил "Дом на холме"?
   - Бобби! Клиентам дома сдаются, запомни.
   - Ну ладно, па.  Так  я  к  нему  ходил  смотреть  коллекцию  индейских
наконечников. Знаешь, кто он? Заклинатель змей!
   "О боже, - подумал мистер Скотт,  -  ведь  чувствовал  я,  что  с  этим
Левереттом что-то нечисто. Наверное, он специально искал дом где-нибудь на
холме, потому что в жару туда сползаются змеи".
   - Только он  заклинал  не  настоящую  змею,  а  шнур  от  электроутюга.
Сначала-то он показал мне свои стрелы. А  уж  после  присел  на  корточки,
протянул руку к шнуру, и сразу же  свободный  конец  начал  шевелиться,  а
потом вдруг