Еще от входа Клор разыскал глазами брата, но  сразу  отвел  взгляд  в
сторону. Верх  смотрел  неприступно  и  строго,  словно  с  первой  минуты
подчеркивал, что между этим провинившимся Созидателем и им, Верхом,  одним
из Координаторов, не может быть ничего общего.
     Впрочем,  не  ощутил  Клор  и  той  враждебности,   которой   ожидал.
Обстановка напомнила ему студенческие  годы  и  выпускной  экзамен,  и  на
секунду он снова почувствовал себя курсантом.
     Он ожидал  вопросов,  но  вопросов  не  было.  Затянувшееся  молчание
вернуло Клора в  настоящее,  и  он  со  все  возрастающей  тревогой  начал
оглядывать зал.
     Наконец, сидящий  в  первом  ряду  Координатор,  лениво  потянулся  к
клавишам пульта, и почти сразу в тишине отчетливо  зазвучал  голос  самого
Клора - та самая запись в вахтенном журнале, которую он так отчаянно  стер
перед арестом.
     Клор невольно покачал головой. Ничего крамольного в журнале, конечно,
не было. Зря старались ребята из шифровального отдела. Но все же...
     После  того,  как  было  прослушано  несколько  ежедневных   отчетов,
составленных  по  обязательной  форме,  куда  кроме  данных  о  погоде   и
собственном самочувствии вносились сведения  о  ходе  программы  изменения
климата, запись  выключили.  Неожиданно  раздался  вопрос,  которого  Клор
опасался.
     - Все ли, что вы считаете нужным, вносилось в журнал?
     - Все, что считал нужным, - лаконично ответил Клор.
     - А происходило  ли  за  время  вашей  работы  Созидателем  на  ЭН-12
что-нибудь такое, что вы были обязаны внести в журнал и не сделали этого?
     "Вот оно!"  -  Клор  машинально  прижал  вспотевшие  ладони  к  ткани
комбинезона.
     "Скажи  было",  -  вертелось  в  голове,  но  вместо  этого  он  сухо
отрапортовал:
     - Ничего заслуживающего внимания Совета.
     - Это ложь! - не выдержал  тот  самый  Координатор,  который  включал
запись. - Нам все известно!
     "О, Вечный Разум, в твоей руке горсть звезд..."
     Клор украдкой посмотрел на брата. Тот сидел, прикрыв веки, как  будто
дремал, и только уголки быстро подрагивающих  губ  выдавали,  что  он  все
слышит.
     У Клора гулко забилось сердце, как  было  когда-то  единственный  раз
после поступления сигнала о разгерметизации десантного бота - тогда у него
оставались считанные мгновения для того, чтобы  нажать  кнопку  аварийного
катапультирования.
     "Ну и пусть, - мелькнула мысль. - Все равно им все известно.
     - Да, это правда, - быстро сказал он.
     - Что именно? - тут же последовал вопрос из задних рядов.
     - Я поделился с  аборигенами  продуктами  и  медикаментами  во  время
засухи, иначе бы они погибли.


     Проклятая рукопись! Он так устал от нее.
     Клор оттолкнул от себя пишущую машинку и тут  же  стал  Кириллом.  Он
ощутил это почти физически, хотя ничего не изменилось. Те же глаза,  тело,
руки.
     Но еще секунду назад он был в той жизни, к которой уже не вернуться.
     Кирилл некоторое время посидел спокойно, словно приходя в себя  после
трудного путешествия. Зачем он взялся за это? Что дадут ему эти записи  на
чужом языке? Почему он снова и снова пытается привести в порядок  мысли  и
ведет записи, которые никогда не найдут  своего  читателя?  На  Земле  его
исповедь в лучшем случае воспримут как научно-фантастический роман. И  что
за архаичный способ фиксировать происходящее?
     В дверь постучали. Точка-тире-точка. Это - Вера. Вот сегодня уж ни  к
чему. Но наверняка она видела свет в окне. Кирилл поплелся в прихожую.
     Вера  вошла  в  квартиру  осторожно,  словно  в  первый  раз,  словно
спрашивая разрешения. Это ее  обычная  манера.  Маленькая  прихожая  сразу
стала уютной, как будто только и ждала ее прихода.
     - Здравствуй, - она поцеловала Кирилла в щеку и на секунду  прижалась
к нему так,  что  он  ощутил  запах  свежего  снега  и  духов  от  лисьего
воротника. - Какие нынче стоят ветреные погоды, - протянула Вера нараспев,
разыскивая домашние тапочки. - А что ты такой угрюмый?
     - На работе неприятности.
     - Это из-за статьи-то?
     - А ты откуда знаешь?
     -  В  редакцию  звонила,  мне  Сергей  все  рассказал.  Эх  ты,  гусь
принципиальный.
     - Гусь, гусь, - засмеялся Кирилл. - Но не принципиальный. И хватит об
этом.
     - И правда, - согласилась Вера. - Давай лучше ужинать. Конечно, не ел
ничего.
     У них сложились странные отношения.
     Вот уже третий год Вера иногда приходит  к  нему  в  гости,  и  тогда
Кириллу начинает казаться, что они знакомы сто  лет  и  за  это  время  не
расставались ни разу. Все тогда преображается  в  его  доме  и  забывается
прошлое - Дента, ЭН-12, другие планеты, на которых он побывал, и  остается
лишь его комната и Вера, и еще земная работа,  совсем  не  похожая  на  ту
прежнюю, которую ему  приходилось  выполнять  раньше.  В  эти  минуты  ему
начинает казаться, что не было другой жизни, и все, что он знает  о  себе,
всего лишь сон.
     Кирилл пошел за Верой на кухню, но был изгнан, так как просто  сидеть
и смотреть на то, как работают другие он не умел,  а,  взявшись  помогать,
только  мешал.  Он  вернулся  в  комнату  и  аккуратно  зачехлил  машинку,
предварительно убрав со стола все бумаги.
     - Кирилл! - Вера стояла в дверях кухни, внимательно наблюдая. - А  ты
мне прочтешь, что написал?
     Вопрос застал врасплох. Да что они сегодня, сговорились все, что ли?
     - Вера, тут ничего особенного. Это для газеты, не успеваю в редакции.
     Прозвучало неубедительно. Кирилл так и не научился уверенно лгать.
     - Как хочешь, - сразу поскучнела Вера,  и  остаток  вечера  прошел  в
молчании.
     Ночью, отодвинувшись к краю  дивана,  чтобы  не  мешать  Вере  спать,
Кирилл долго смотрел в незадернутое шторой окно и  видел  в  прояснившемся
небе звезды, как на поверхности воды, подернутые рябью.


     Желто-коричневый пейзаж ЭН-12 утомлял однообразностью. В более ранние
геологические эпохи планета, вероятно, выглядела повеселее, но ей так и не
суждено было увидеть расцвет цивилизации.
     Населяющие ЭН-12 аборигены навсегда остались разобщенными  племенами,
так и не создавшими ничего кроме самых нехитрых приспособлений для охоты и
землепашества. Почему произошло так, а не  иначе  знали,  пожалуй,  только
ученые-археологи Денты. Созидателей никогда  не  посвящали  в  специальные
труды по планетам, предназначенные для преобразования.
     К тому же, инструкции говорили лишь о том, что  нужно  выполнить  для
того, чтобы планета стала годной для освоения. До этого ей не давали  даже
имени, и она значилась под порядковым номером или шифром.
     В обязанности Созидателей входило постепенное изменение климата -  со
временем здесь будут основаны собственные поселения.  При  этом  строжайше
запрещалось вмешиваться  в  жизнь  аборигенов,  если  таковые  на  планете
окажутся. Передача им  лекарств,  орудий,  продуктов  каралась  строго.  В
лучшем случае провинившийся Созидатель мог  рассчитывать  на  отставку.  В
худшем...
     Всякий контакт с  местными  племенами  кроме  особых  случаев,  также
оговоренных  правилами  инструкции,   рассматривался   как   нежелательное
вмешательство в развитие  аборигенов.  Считалось,  что  ничего  не  должно
влиять на естественный ход событий.
     Все это Клор прекрасно знал.  Длительная  стажировка  плюс  служба  в
космической разведке плюс самостоятельная работа  Созидателем  говорили  о
том, что он специалист высокого класса. По выслуге  ему  давно  полагалось
звание Созидателя Первого Ранга, и вовремя не получил он его только  из-за
того, что на планете  Е6-К,  изменяя  влажный  климат  на  более  сухой  и
подходящий для жителей Денты, все же сумел оставить  для  разумных  пиявок
зону влажных  субтропиков,  своеобразную  резервацию,  где  этот  вид  мог
продолжать развиваться.
     Выводы были сделаны мгновенно. Его отстранили от работы,  и  на  Е6-К
был послан  другой  специалист,  который  сумел  в  самые  короткие  сроки
исправить ошибку Клора. Это стоило последнему очередного звания.
     Поступая вопреки  инструкции,  Клор  действовал  тогда  скорее  всего
бессознательно. Пиявки не  внушали  симпатий.  Это  были  громадные  живые
бурдюки  с  круглыми  зубастыми  ртами.  Обитали  они  на  Е6-К   большими
колониями, и попади любой житель Денты в болото, населенное  этими  милыми
созданиями, вряд ли бы он смог рассчитывать на контакт по разуму.
     Но Клор, случайно прочитав в библиотеке брата в довольно  пространном
рапорте с грифом "Только для Совета", что  разведка  обнаружила  у  пиявок
достаточно развитой язык и начальные формы общественных отношений,  так  и
не смог впоследствии смотреть на них как на обычных животных.
     Выделяя для пиявок климатическую зону, Клор не рассчитывал на то, что
это спасет обреченный вид. Но иначе он не мог. И вот новый проступок.
     - После Е6-К, - напомнил одышливый  Координатор,  силясь  расстегнуть
тугой ворот мундира, - вам была предоставлена возможность исправиться.  Не
скрою, свое слово замолвил за вас и брат.
     Клор заметил, что  Верх  нахмурился  и  стал  беспокойно  постукивать
пальцами по столу.
     - Но это вас ничему не  научило,  -  продолжил  одышливый.  -  Теперь
примерно то же самое повторилось и на ЭН-12. Что вы можете сказать в  свое
оправдание?
     - В свое оправдание? - повторил  Клор,  стараясь  выиграть  время.  -
Пожалуй, ничего. Но что толку не вмешиваться в дела аборигенов,  если  при
изменении климата они все равно будут обречены. Это - лицемерие.
     - Лицемерие! - всплеснул руками один из  самых  старых  Координаторов
Тэн. - Значит вся гуманная направленность наших проектов по преобразованию
всего лишь лицемерие. Нет, как вам это нравится! - обратился он  сразу  ко
всему Совету. - Значит прямое  вмешательство  в  жизнь  аборигенов  -  это
ничего. То, что они могут  погибнуть  от  непригодных  для  их  организмов
продуктов - это милосердие, а остальное - лицемерие. Ведь  всем  известно,
что изменение климата  вовсе  не  означает  обязательную  гибель  местного
населения. Мы знаем много примеров,  когда  наша  цивилизация  и  туземная
прекрасно сосуществуют. Конечно, при условии полного невмешательства в  их
жизнь с нашей стороны. Климат меняется постепенно,  это  одно  из  условий
преобразования, и всегда есть время к этим изменениям приспособиться.
     - Но этого времени бывает недостаточно, - не выдержал Клор.
     - Потрудитесь выслушать мнение Совета, - довольно резко  оборвал  его
Верх.
     - Не будем превращать заседание в дискуссию, - одышливый  снова  взял
слово. - Существует общее правило, которое  должен  выполнять  каждый,  от
солдата до офицера. Налицо повторное нарушение инструкции.
     - Это ссылка, - сказал Тэн.
     - Пожизненная, - добавил одышливый.
     - Навсегда? - растерянно  пробормотал  Клор,  все  еще  надеясь,  что
ослышался, но послушно  последовал  за  внезапно  появившимся  офицером  в
соседнюю комнату.


     Это был  обычный  бланк  телефонной  станции,  заполненный  от  руки,
который извещал Кирилла Куликова, что через неделю  ему  будет  установлен
телефон. Указывалось время, когда следует быть дома, а  также  упоминалось
об уплате за  предоставление  номера  и  установку  аппарата  в  отделении
госбанка.
     "Чушь какая-то, - подумал Кирилл, разглядывая выпавший из  "Известий"
бланк. - Может, пошутил кто?"
     Но, позвонив на  следующий  день  с  работы  на  телефонную  станцию,
убедился, что все вполне серьезно. Надо вносить деньги.
     - И заявление не писал? - поинтересовался Сергей.  -  Счастливчик!  Я
вот уже пятый год на очереди, а толку чуть.
     - Везет, везет, - прокомментировала событие из-за  шкафа  Людочка.  -
Сергей, тебе не кажется, что Кирилл  у  нас  везунчик.  В  прошлом  месяце
премию за лучший репортаж получил, а сейчас еще и телефон.
     - Да ну вас! - вяло огрызнулся Кирилл. - Скажете тоже. Нужен мне этот
телефон, как медведю электровоз.
     - Отдай номер мне, - тут же нашелся Сергей. - Мне без телефона - во!
     - И отдам, - великодушно согласился Куликов.
     Но благие намерения на телефонной станции были встречены скептически.
     - Это не наш район, - просмотрев заявление, сказала уверенная в  себе
девушка с  прической  напоминавшей  шапку  среднеазиатских  чабанов.  -  И
вообще, у нас целевое распределение. То вы пишете, что без  телефона  жить
не можете,  то  отказываетесь.  Петр  Леонидович,  -  позвала  она  своего
молодого, но уже достаточно лысого начальника. - Вот гражданин  пришел  от
телефона отказываться.
     - Да? - обрадовался начальник. - Ну-ка, ну-ка, что у нас там по этому
номеру.
     Но, отыскав нужные бумаги, поскучнел.
     - Что же вы так? - обратился он к Кириллу, недоуменно  вскинув  рыжие
брови. - Ваше заявление сам Кологривцев подписал.
     Кирилл хотел запротестовать, но, немного подумав, промолчал  и  пошел
домой.
     Вера встретила его рассказ с обычной насмешливостью.
     - Это просто глупо отказываться, - сказала она. - Даже если и ошибка,
пока разберутся, пока шум поднимут, номер отнимать будет поздно.  И  потом
не пойму, чего ты так разволновался. Тебе что, без телефона лучше?
     - Да нет, - промямлил Кирилл. - Но все как-то странно.
     - Господи, из всего делаешь проблему, - не выдержала  Вера.  -  Ну  и
характер!
     В назначенный срок пришел хмурый юноша с чемоданчиком и  за  двадцать
минут протянул  телефонный  провод  и  установил  розетку.  Проверил,  как
работает заранее купленный Кириллом аппарат, и ушел, забыв попрощаться.
     Кирилл посидел минут пять у телефона, соображая кому лучше  позвонить
в это время, не придумал ничего интересного  и  протянул  уже  было  руку,
чтобы набрать Верин номер, как телефон зазвонил сам.
     Звонок был продолжительный, междугородний.  Это  Кирилл  отметил  уже
после того, как снял трубку.
     - Кирилл Куликов! - полуутвердительно прозвучал голос телефонистки. -
Вас вызывает Куритаба. Бразилия.
     Кирилл хотел положить трубку, но что-то его остановило.
     В мембране, казалось, зашелестело тысячемильное пространство.  Сквозь
отдаленные трески и  шорохи  неожиданно  ясно  послышался  низкий  мужской
голос:
     - Клор? - услышал Кирилл, и тут же связь оборвалась.


     После короткого разбора его дела Клор еще некоторое  время  провел  в
Совете, в специально предназначенном для этого помещении. Его  готовили  к
высылке и готовили основательно.
     Специалисты, шустрые ребята из отдела адаптации, живо  напичкали  его
знанием чужого языка, необходимыми сведениями, а также заставили подписать
правила поведения на планетах, которые находились под контролем Федерации,
но не входили в число предназначенных  для  преобразования.  Таких  планет
было несколько, и они уже давно  использовались  как  ссылочные  зоны  для
особо провинившихся.
     Наказание, как разъяснил  во  время  последней  встречи  Верх,  -  не
побоялся все же разговаривать с опальным братом,  -  могло  быть  и  хуже.
Например, Координаторы были  вправе  потребовать  стерилизации  памяти.  В
таком случае Клор оставался на Денте, но это все равно что смерть.
     - Вечная ссылка не всегда бывает вечной, - сказал Верх на прощание. -
Надеюсь, ты это понимаешь.
     Что мог ответить на это Клор? Он и не сказал ничего. И только  позже,
вспоминая слова старшего брата, тешил себя иногда надеждой, что это  может
оказаться правдой. Но потом и это прошло. И осталась одна рукопись.
     Выбор будущей профессии определился также на Денте.
     После шока,  вызванного  решением  о  ссылке,  когда  Клор  оправился
настолько, что стала возможной работа по  адаптации,  сотрудниками  отдела
были предложены несколько специальностей, которые по  своему  желанию  мог
освоить  Клор.  По  правилам,  предусмотренным  инструкцией,  его  будущая
деятельность не могла быть связана с научной  работой,  способной  оказать
влияние  на   развитие   технического   прогресса   планеты.   Запрещалось
использовать знания, полученные на Денте.
     Специалисты по адаптации не имели ничего против, если бы  Клор  стал,
скажем, инженером, но в этом случае он был обязан сам контролировать себя.
Не дай бог, проявить способности превышающие способности инженера  средней
руки.
     Это Клор  счел  для  себя  утомительным.  К  тому  же,  за  ослушание
предусматривалось слишком суровое наказание. Поскольку высланный находился
теперь  вне  Денты,  до  стерилизации  не  снисходили.  Агенты  спецслужбы
устраивали время от времени контрольные проверки  и  с  провинившимися  не
церемонились.
     О гуманитарных науках Клор имел самые общие представления.  Все,  что
он до этого умел, так это составлять рапорты. В Школе космической разведки
не придавали большой важности гуманитарным дисциплинам,  и  тем  не  менее
Клор выбрал журналистику. Он желал быстрее войти в курс дел,  происходящих
на задворках Вселенной,  где  ему  предстояло  жить,  в  этой  космической
резервации для чудаков, как правило совершивших  какой-либо  проступок  по
неясным для Совета обстоятельствам.
     За короткий срок, примерно в пару земных недель, он получил все,  что
считалось достаточным. А потом вывод корабля на орбиту,  мгновенный  рывок
через подпространство, и странный город,  непонятный  для  него  в  первое
время несмотря на все старания специалистов, готовивших к адаптации.
     Клора внедрили в этот город также стремительно, как забивают гвоздь в
доску.
     Раз! - и он уже сидит в собственной  кооперативной  норе  и  числится
литературным сотрудником. Два! - и он получает через неделю острое нервное
расстройство. Три! - и он попадает в местную больницу, где  его  лечат  от
него самого, от памяти о Денте и прежней  жизни  примитивными  химическими
лекарствами.
     Но  больница  дала  возможность  отдышаться  и  оглядеться,  а  потом
потянулись дни, не заполненные сначала ничем, кроме одиночества.
     Он знал об этой планете и стране, в которой оказался (здесь еще  были
страны!) не мало, но это были знания студента-заочника, а  о  практике  не
позаботился никто. И в первый год для Клора не было ничего страшнее,  -  а
именно это снилось ему в кошмарах, - чем совершить какую-нибудь ошибку.
     Так появилась маска холостяка-отшельника,  боящегося  сказать  лишнее
слово.
     Были моменты, когда редактор, глядя на него с сожалением  и  злостью,
требовал перевести его информации на нормальный язык,  и  Клор,  нет,  уже
Кирилл, проклиная свою беспомощность и абсурдность той самой первой мысли,
что сделала его журналистом и наградила липовым дипломом, потел  над  этим
переводом. Много было смешного и грустного,  но  пришло  умение,  а  потом
появилась Вера.
     И Клор постепенно  становился  Кириллом,  вспоминая  о  прошлом  лишь
тогда, когда садился дома за письменный стол, чтобы продолжить рукопись. И
наконец-то забрезжил выход из страшного тупика  и  определился  смысл  его
будущего  существования,  в  котором  Дента  оставалась  лишь  планетой  в
звездной системе, которую не увидишь ни в одном земном телескопе.
     И тут раздался звонок...


     Связь разъединилась почти мгновенно, и  почти  мгновенно  он  положил
трубку на рычаг. Это оказалось так страшно  -  услышать  свое  собственное
имя, данное с рождения, и тем не менее почти забытое им самим.
     Даже та  доля  секунды,  в  которую  был  слышен  далекий  голос,  не
оставляла  сомнений  -  говорил  соотечественник,  житель  Денты.   Только
владеющий родным языком мог произнести его имя так.
     Кирилл-Клор еще посидел какое-то  время,  плотно  прижимая  трубку  к
рычагу, словно не мог разжать онемевшие пальцы. Прошло минут пять, пока он
почувствовал, что трубка стала скользкой от пота, и в тот же  миг  телефон
зазвонил снова.
     Кирилл вскочил с места и отошел вглубь комнаты.
     - Не трогай телефон! - сказал он вслух самому себе и даже сделал один
шаг назад.
     Но звонок ввинчивался в тишину кварт