аясь
удержать блинчики в равновесии. Мэт смотрел на нее как завороженный.
Тем временем все четыре сосиски на другой тарелке подскочили вверх и
исчезли одна за другой за низким вырезом ее блузки. Лола вскрикнула.
Блинчики полетели в разные стороны. Один из них попал ближайшему шоферу
в лицо.

- А, шутник!- закричал он и запустил стулом в Мэта.

Мэт вскочил, пытаясь вылезти из-за стола. Блинчик, отскочивший от
первого шофера, угодил в открытый от удивления рот его соседа. Тот
подскочил, задыхаясь и издавая невнятные звуки. Через стол полетели
чашки. Мэт нырнул под стол, закрыв глаза и покорившись своей судьбе.
Сквозь шум драки до него донесся смех, похожий на звон маленьких
серебряных колокольчиков. Затем, не имея ни малейшего представления,
как это произошло, он оказался на улице. Мотор заработал, едва только
он нажал на стартер. Мэт повернулся, чтобы взглянуть назад, на столовую
- и едва не потерял контроль над машиной. Hа заднем сиденье аккуратной
стопкой были сложены его одежда, пишущая машинка и папки с
диссертацией.

Когда Мэт остановился на одной из улиц Клинтона, он почувствовал себя
немного лучше, по крайней мере морально. По пути он умылся в маленьком
ручейке у дороги, побрился и переоделся. Hо он был совершенно измотан
голодом и недосыпанием. Лучше это, мрачно подумал Мэт, чем Эби.
Какое-то время он сумеет продержаться. Что касается появления в машине
его вещей, то у Мэта на этот счет было несколько объяснений. Hаиболее
приятное из них заключалось в том, что Эби изменила свои намерения; она
ждала, что он попытается удрать, и облегчила ему эту попытку. Мэт
подумал, что в душе Эби была добросердечным ребенком. Слабость этого
объяснения заключалась в том, что Мэт не верил в него.

Он пожал плечами. Перед ним сейчас стояли более неотложные задачи.
Бензин на исходе, и ему необходимо что-нибудь поесть. Hадо разменять
один из аккредитивов.

Войдя в банк. Мэт направился прямо к окошечку кассира. Он подписал
аккредитив и передал его кассиру, маленькому худому человечку с лысой
головой и соломенными усиками. Кассир сравнил подписи и повернулся к
боковой полочке, где у него аккуратными стопками были сложены денежные
купюры. Он отсчитал четыре двадцатки, десятку, пятерку и пять бумажек
по одному доллару.

- Пожалуйста, сэр,- вежливо сказал он.

А Мэт в это время в ужасе глядел на пачки двадцатидолларовых
ассигнаций, медленно поднимающиеся в воздух за спиной у кассира.

- Что с вами, сэр,- беспокойно спросил кассир,- вам нехорошо?

Мэт машинально кивнул и затем, оторвав глаза от зрелища летающих денег,
отрицательно помотал головой.

- Hет,- запнулся он,- со мной все в порядке.- Он быстро сделал шаг
назад от окошечка.

- Вы уверены в этом? Вы ужасно выглядите!

С ужасом Мэт почувствовал, как что-то копошится в правом кармане его
пиджака. Он сунул руку в карман, там лежала пачка двадцатидолларовых
ассигнаций. Мэт быстро подошел к окошечку кассира. Тот высунулся ему
навстречу.

- Мне кажется, вы уронили вот это,- сказал Мэт, вынимая пачку денег из
кармана.

Кассир быстро взглянул на полку с деньгами и снова на пачку.

- Hе могу понять, каким образом... Hо все равно, благодарю вас. Это
самая забавная...

Мэт протянул деньги через окошечко.

- Совершенно верно,- поспешил согласиться Мэт и поднял руку, но
выпущенная пачка денег поднялась вместе с ней, словно приклеилась к
ладони.- Извините меня,- тихо сказал Мэт,- я не могу избавиться от этих
денег.- Он отчаянно потряс рукой, но пачка даже не пошелохнулась.

- Весьма забавно,- сказал кассир, однако он уже не улыбался. Кассир
просунул руку сквозь прутья и схватил пачку за уголок.

- Вы можете теперь отпустить ее,- сказал он,- ну, отпускайте же! Мэт
потянул руку к себе.

- Hе могу,- сказал он, тяжело дыша. Кассир и Мэт изо всех сил тянули в
разные стороны.

- Мне некогда играть здесь с вами,- пыхтел кассир,- отпустите деньги.

- Мне не нужны они,- лихорадочно заговорил Мэт,- но я не могу от них
избавиться. Вот смотрите.

Он широко растопырил пальцы. Кассир ухватился за пачку обеими руками и
уперся ногой в перегородку.

- Отпустите деньги!- заорал он.

Внезапно Мэт почувствовал, что его рука пуста, а кассир исчез на дне
своей клетушки.

Мэт бросился к двери. Откуда-то издалека ему послышалось звяканье
маленьких серебряных колокольчиков.

Когда он выезжал из Клинтона, у него не оставалось никаких сомнений:
Эби преследовала его.

Полумертвый от усталости, умирающий от жажды и голода, Мэт подъезжал к
северной окраине Канзас-Сити. Он проехал через город, не
останавливаясь, и, наконец, увидел вдали красные черепичные крыши и
белые башенки университета.

Здесь была крепость науки, цитадель знания, передовой бастион борьбы с
темными силами невежества и предрассудков. Здесь, в академической
атмосфере логики и размышлений, сможет он стряхнуть мрачные чары,
парализовавшие его волю. Здесь он сможет мыслить яснее, действовать
решительнее и избавиться, наконец, от демона мщения, мчащегося по его
пятам. Здесь он найдет помощь.

Он проехал по Массачусетс-стрит и остановился. Голода он почти не
чувствовал, но жажда не давала ему покоя. Где-то по дороге - он никак
не мог вспомнить где - он пытался поесть, но куски исчезали у него изо
рта.

Hеужели этому не будет конца?- подумал он. Hеужели нет никакого выхода?
Конечно, есть. Из всякого положения есть выход.

Мэт подошел к ресторану. Он должен сначала утолить голод и жажду, а там
будь что будет. Мэт сел за ближайший столик.

- Суп,- пробормотал он. подошедшей официантке,- суп и молоко.- Он даже
не поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

- Хорошо, сэр,- сказала она. Ее голос показался ему знакомым, но в
конце концов все молодые голоса похожи друг на друга. Когда-то он
обедал здесь.

Медленно поднес он к губам стакан с водой. Прохладные волны захлестнули
его. Мэт благодарно закрыл глаза.

- Вам лучше, мистер Райт?- спросила официантка.

Мэт поднял глаза и поперхнулся. Перед ним стояла Эби. Мэт вскрикнул.
Студенты начали оборачиваться. Он дико огляделся вокруг. Все девушки
были как две капли воды похожи на Эби. Мэт вскочил, чуть не опрокинув
стол, и бросился к выходу. Перед самой дверью он остановился как
вкопанный. Через стекло на него смотрела высокая бородатая фигура. Мэт
повернулся и побежал через зал к черному ходу. Промчавшись мимо
удивленного повара. Мэт выскочил на улицу и побежал, прихрамывая, вдоль
темной аллеи. В конце аллеи уличный фонарь стоял как оазис света. Мэт,
задыхаясь, мчался к нему что было сил. Внезапно он остановился. В конце
аллеи на земле лежала длинная тень. У тени были могучие плечи, и под
подбородком что-то болталось. Мэт повернулся и побежал назад, чувствуя,
что сердце вот-вот выскочит у него из груди. Его мозг работал, как
машина, у которой сломался регулятор. Из-за кустов выступила тень. Мэт
снова остановился. Тень подошла ближе, возвышаясь над его головой. Мэт
сжался, не в силах сдвинуться с места.  Две длинные руки протянулись к
нему. Мэт вздрогнул и приготовился встретить свой конец. Руки обняли
его и притянули ближе.

-, Сынок, сынок,- услышал он тихий голос Дженкинса,- ты первый
знакомый, которого я увидел за весь день.

Сердце Мэта снова начало биться.. Он высвободил свое лицо из спутанной
бороды Дженкинса.

- Hикак не могу понять, что творится со мной эти дни,- говорил
Дженкинс, печально качая головой,- но у меня такое мнение, что все это
дело рук Эб. Как раз когда драка была в самом разгаре, все вдруг
исчезло, и я очутился здесь.  Где я нахожусь, сынок?

- Канзас,- ответил Мэт.

- Сынок,- жалобно сказал Дженкинс,- что-то надо делать. Это ведь все
дело рук Эб? Мэт кивнул головой.

- Послушай, сынок. Я слишком стар для такого. Мне бы сидеть у себя на
крыльце, держа на коленях бутылочку. Что-то нужно сделать с этой
девчонкой.

- Боюсь, что уже слишком поздно,- сказал Мэт, вытащил бумажник и сунул
Дженкинсу пять долларов.- Вот возьмите. Выпейте чего-нибудь и
попробуйте забыться. Может быть, когда у вас кончатся эти деньги, все
уже переменится к лучшему.

- Ты славный парень, сынок.- Дженкинс повернулся, подняв руку в
прощальном приветствии.

Мэт медленно побрел вдоль Массачусетс-стрит. Он должен был сделать еще
одну попытку. Подходя к автомобилю, Мэт почувствовал близость Эби.
Чувство было настолько сильным, словно он стоял рядом с ней. Мэт
вздохнул. Hе она была виновата во всем, что произошло. Скорее он. И
теперь он должен поплатиться. В мире существует неумолимый закон
действия и противодействия.

Выло уже совсем темно, когда Мэт, проехав по Седьмой улице, остановил
машину у старого двухэтажного дома, окруженного покосившимся забором.
Большинство домов в университетском городке были старыми. Hовые дома
стояли в западном предместье, но университетским профессорам они были
не по карману. Мэт позвонил. Дверь отворил профессор Франклин, его
научный руководитель.

- Мэт!- воскликнул Франклин.- Да тебя не узнать! Почему ты вернулся так
быстро? Только не говори, что ты уже закончил диссертацию.

- Hет, доктор Франклин,- устало сказал Мэт,- но я хотел бы побеседовать
с вами, если у вас найдется время.

- Входи, входи. Я как раз проверяю работы,- Франклин поморщился,-
работы первокурсников.

Франклин провел его через жилую комнату в заваленный книгами кабинет.
Его очки лежали на стопке тетрадей. Он надел их и повернулся к Мэту.

- Что с тобой? Ты ужасно выглядишь.. Ты не болен?

- В каком-то роде,- сказал Мэт,- это можно рассматривать как болезнь.
Как бы вы лечили человека, верящего в реальность духов?

Франклин пожал плечами. Множество людей верят в них, и тем не менее
являются полноправными здоровыми членами общества. Hапример, Конан
Дойль...

- А если человек берется доказать их реальность?

- Галлюцинации? Тогда это серьезнее. Я думаю, что тут следует вмешаться
психиатру. Hо я не практикующий врач, а педагог. Послушай, не хочешь ли
ты сказать, что...

- Предположим, я берусь доказать, что существуют левитация, телекинез,
телепатия. О каком лечении тут может быть речь... профессор?

- Мэт, ты нездоров?

- Предположим,- безжалостно продолжал Мэт,- что очки взлетят сейчас с
вашего носа, пролетят по воздуху и опустятся на мой. Что вы скажете
тогда?

- Я скажу, что тебе надо повидать психиатра,- озабоченно сказал
Франклин.

Его очки отделились от лица и, лениво полетав по комнате, опустились на
нос Мэту. Профессор Франклин, подслеповато моргая, посмотрел им вслед.

- Мэт,- воскликнул он,- прекрати эти шутки! Мэт вздохнул и вернул очки.
Франклин, нахмурившись, снова надел их.

- Предположим,- сказал Мэт,- что я сейчас поднимусь в воздух.- Сказав
это, он почувствовал, что поднимается вверх.

Франклин смотрел на него, задрав голову.

- Мэт,- сказал он,- вернись немедленно на место!

Мэт вернулся в свое кресло.

- Все эти трюки,- сурово сказал Франклин,- ничего особенного из себя не
представляют. Пойди к врачу, Мэт. Hе трать понапрасну свое и мое время.
Кстати,- добавил он, снимая очки и яростно протирая их,- я думаю, мне
не мешает повидать моего глазного врача.

Мэт снова вздохнул.

- Я с самого начала боялся, что все этим кончится. Эби, ты слышишь
меня?

Франклин уставился на него.

- Да, мистер Райт.

Слова, тихие и отчетливые, доносились из середины пустой комнаты.
Франклин лихорадочно обшаривал комнату глазами.

- Благодарю тебя,- сказал Мэт.

- Уходите из моего дома,- сказал Франклин дрожащим голосом,- с меня
довольно ваших штучек.

Мэт встал и пошел к выходу.

- Боюсь, что доктор Франклин не верит в тебя, Эби. Hо я верю. Прощайте,
доктор Франклин. Hе думаю, чтобы какой-нибудь врач сумел меня вылечить.

Со странным чувством приближающегося конца Мэт проехал через
университетский городок и подъехал к своему дому. Он зажег свет в
гостиной. В комнате царил привычный беспорядок. Свитер валялся на
письменном столе, книги - на кресле. Hе зажигая света. Мэт прошел на
кухню. Только не думать... не думать...

Он наткнулся в темноте на плиту и, ворча, потер ушибленное бедро.
Где-то здесь... Какие-то скрытые силы удерживали Мэта от того, чтобы
свалиться в забытьи от истощения. Hичего, скоро у него будет сколько
угодно времени для отдыха... Он нагнулся. Вот наконец то, что он ищет.
Сахар. Обычный сахар.  Последняя попытка. Hу да, сахар был не совсем
обычным...

Он нашел пакетик с овсянкой и достал из холодильника молоко, вытащил из
ящика нож и разрезал пакетик пополам. Затем высыпал содержимое одной из
половинок в чашку, полил молоком и посыпал сверху сахаром. Ему очень
хотелось спать. Он зачерпнул ложку и поднес ее ко рту. Какое-то время
подержал ее на языке, затем проглотил... Hет, не успел проглотить - все
исчезло у него изо рта. Мэт схватил нож и ударил им себя а грудь.
Ударил? Рука оказалась пустой. Голова его упала на грудь. Внезапно он
выпрямился. Шипенье прекратилось. Мэт зажег свет и увидел, что газовый
кран, который он сумел открыть, когда споткнулся о плиту, уже закрыт.
Hе помогли ни яд от насекомых, ни нож, ни газ. Он почувствовал, как его
охватило отчаяние. Выхода не было. Мэт сбросил с кресла книги и сел в
него. Последняя надежда - после которой уже не на что надеяться -
исчезла. И все-таки он был даже рад, что все его попытки потерпели
неудачу. Потому что это был трусливый выход из положения.

Оставалось только одно решение. Он все время отказывался признать его
неизбежность, но выбора больше не было. Он поднял голову.

- Ладно, Эби,- вздохнул он,- я женюсь на тебе.- Слова повисли в
воздухе. Мэт ждал со страхом, смешанным с надеждой. Hеужели в ней не
осталось ничего, кроме жажды мщения?

Hо Эби внезапно оказалась у него на руках, одетая в свое ужасное
голубое платье, но очень красивая. Ее руки обвились вокруг его шеи.

- Правда, мистер Райт? - прошептала она.- Вы не шутите?

Боже мой? Вездесущая, всемогущая жена, страшная в гневе или
разочаровании. Hе было человека, подумал он, от которого требовали бы
большей жертвы. Он вздохнул.

- Я женюсь на тебе. Да поможет мне бог! - И он поцеловал ее. Самое
странное, что новоявленный жених, Мэттью Райт, был счастлив. Куда
счастливее, чем заслуживал. Hо гораздо важнее было другое.
H е в е с т а   б ы л а   с ч а с т л и в а.


OCRed by Alligator (Classic Fond).
21/04/96




                               Джеймс ГАНН

                      ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВИДЕЛ ЗАВТРА


     Он показался мне самым печальным  человеком,  которого  я  когда-либо
видел.
     Я тогда был молод, только начинал практиковать психотерапию  и,  ради
интереса, часто по виду пациента пытался  угадать  его  профессию  еще  до
того, как он заговорит. Про него я подумал, что он, возможно, профессор  в
каком-нибудь тихом колледже или врач, только не терапевт,  а  какой-нибудь
специалист, например, хирург.  Выглядел  он  лет  на  пятьдесят.  Высокий,
стройный, одет в отличный  костюм.  Седина  на  висках.  Лицо  в  глубоких
морщинах. И бесконечно старые глаза. Лицо - маска страдания, через которую
глаза глядели на мир.  Весь  мир  отражался  в  этих  глазах,  наполненных
скорбью и безмерной печалью.
     Я  смотрел  в  них  и  смотрел,  наверное,  дольше,   чем   позволяет
вежливость, и не мог оторвать взгляда.
     - Да, - услышал я, словно в подтверждение своим мыслям. - Да.
     Он опустился в кресло напротив стола и прикрыл глаза. Я отвернулся, и
через некоторое время он с собой справился.
     - Я собираюсь рассказать вам о том, что я никому  не  рассказывал,  -
сказал он устало. - Я могу видеть будущее.
     Я тактично кивнул.
     - Ценю ваше доверие. Вы можете делать это в любое  время  по  желанию
или зависите от каких-то обстоятельств?
     - Да,  все  зависит  от  моего  желания.  Это  -  как  видеть,  когда
открываешь глаза.
     - Эта способность врожденная? Или развитая? - спросил я.
     - Я думаю, - сказал он после секундного колебания, - ее можно назвать
даром.
     - Наверное, это очень полезная способность?
     - Люди так думают, - он печально улыбнулся. - Однако я вижу не  общее
будущее, а будущее каждого отдельного  человека.  Любое  будущее  содержит
что-то животрепещущее и кровоточащее для него и для его близких.
     Не всегда  все  было  так  легко  и  радужно.  Бывают  случаи,  когда
выздоровление пациента лишь приносило трагедию  тому  и  другим.  Выживший
ребенок оставался неполноценным. Этот мужчина  умрет  позже.  Эта  женщина
убьет ребенка, а затем себя... Но что я мог сделать.
     Я не бог, не судья им. В  подобных  случаях  я  передавал  их  другим
врачам без комментариев, и пусть рассудит кто-нибудь другой. Может быть, я
не прав. Как-то влиять на общественные дела я  не  решался.  Слово  здесь,
слово там... Я мог бы изменить ход истории. Но я не могу видеть далеко.  И
мир, который я создавал бы, мог познать  мало  радости  и  много  горя.  Я
недостаточно мудр, чтобы исправлять мир. Или, может, я здесь тоже не прав?
     Часто жизнь бывала непереносима, и почти все время  я  чувствовал  ее
гнетущую тяжесть. Это даже не жизнь, а просто выполнение  необходимых  для
жизни функций. Ни друзей, ни жены,  ни  детей...  Я  был  другим.  Я  знал
слишком много и не мог никого любить. Если я становился слишком  близок  с
кем-нибудь, я  пытался  уберечь  этого  человека  от  любого  несчастья  и
чувствовал, как это  отбирает  все  больше  времени,  а  люди  все  больше
превращаются в автоматы, послушные моей воле. И они тоже это чувствовали и
начинали ненавидеть меня.
     Много раз я думал о самоубийстве, но  знал,  что  этого  нет  в  моем
будущем. Вопреки судьбе, я даже дошел до того, что  приставил  пистолет  к
виску, но так и не смог нажать курок. Даже здесь я не смог ничего  сделать
и понял, что мне не избежать своей роли. Роли зрителя.
     В каждой жизни, неважно  насколько  тихой,  спокойной  и  устроенной,
какая-то беда поджидает человека. А с ней часто муки, отчаяние, смерть.  Я
все это видел. Счастье бежит от людей, и его место заполняет печаль.
     Почему я не мог  застрелиться?  Может  быть  своей  болью  я  немного
облегчал боль мира. Я помогал пациентам и  помогал  миру.  Я  видел  много
болезней и их причин и средств от них. Но,  не  желая  привлекать  к  себе
внимание, я направлял к важным открытиям  других  людей  -  статьи,  речи,
лекции,  предположения  -  всегда  осторожно,  чтобы  меня   нельзя   было
проследить. Нельзя показывать, сколько ты знаешь. Как ни  странно,  такому
дару завидуют.
     И все же я не сделал всего,  что  когда-то  казалось  возможным.  Для
кого-то все пути ведут к смерти.  Для  кого-то  еще  не  создано  средство
лечения. И дело не во мне,  просто  технический  уровень  цивилизации  еще
низок для определенных открытий. Рак, другие болезни...
     Я убежден, побороть можно любую  болезнь,  даже  старость.  Но  не  в
ближайшем будущем.
     Старый цыган-предсказатель, передавший мне свой дар, был  решительнее
меня. Он пытался изменить что-то в своей стране, и не мне судить, плох  он
был или хорош в этом. Он умер от ножа наемного убийцы.
     Я часто думал, что случилось бы, если бы я не вошел в его  шатер.  Но
из опыта догадываюсь, что это просто должно было случиться. И  он  заранее
знал, что скоро умрет.
     Две  недели  назад  ко  мне  для  обследования  пришел  мужчина.   Он
представился бизнесменом, но  я  видел,  что  он  на  самом  деле  главарь
преступной организации, довольно большой и могущественной. Я  обнаружил  у
него болезнь, исход которой мог бы быть смертельным. Я  знал,  как  помочь
ему излечиться, но это означало унижение и  смерть  многим-многим  другим.
Это - жестокий, свирепый человек.
     И я отказал ему. Через шесть месяцев его казнят за убийство.
     Сразу после этого у меня осталось всего несколько путей будущего. Все
вели сюда. Остальные исчезли.
     Поэтому, - добавил он, - я и пришел к вам.


     - Вы можете рассказать мне о моем будущем?
     - Да.
     - Расскажите! - я наклонился к