ький. Они поцеловались дважды, она, сняв варежку, погладила
его по щеке, он обнял ее за плечи, они ушли прижавшись друг к другу.
     - Танька - вот, тени французские, нужны? Ты что, того? Что - Ким?..
     Мороз заползал за  брюки  и  жестко  стягивал  бедра.  Дубленка  была
короткая, ветер распахивал полы и  продувал  насквозь.  Руки  в  карманах,
ветер забирался  в  рукава  до  локтей.  Зато  пальцы  не  мерзли.  Каждые
несколько минут приходилось вытаскивать правую руку из  кармана  и  тереть
онемевший кончик носа кожаной холодной перчаткой. На перчатке  всякий  раз
после этого оставался мокрый след.
     - Старик, моя статья будет в четвертом номере "Правоведения".
     - Король! Как ты ее все-таки умудрился там просунуть?
     - Уметь надо.
     - Рад за тебя.
     - Сигарету. Так вот, место в финансово-экономическом -  сто  тридцать
пять без степени. Сеньшин (ты слышал) заинтересован в своем человеке,  ему
нужен молодой мужик против старых дур на кафедре. Смысл, пожалуй, есть.  Я
обещал, что ты дашь ответ послезавтра.
     - Смысл есть..
     Подушка была тугая, постель свежая.
     От настольной лампы резало глаза, но в темноте толку не было.
     Четыре сигареты оставались в пачке.
     Под серым дождем таяли сугробы на пустой площади.
     В домах светились окна только лестничных площадок.
     В шесть часов зашаркал скребок дворника.






   Михаил Веллер
   Пир духа


----------------------------------------------------------------------------
     © Михаил Веллер. Долина идолов.
     С-Пб. Пароль, 2003
     OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
     WWW: http://weller.ru
----------------------------------------------------------------------------

КУХНЯ И КУЛУАРЫ

                                                        Мимо тещиного дома
                                                        я без шуток не хожу.

                                                                    Частушка

                                                        Не плюй в колодец...

                                                                   Пословица

     Да нет, не та кухня,  которая  литературная,  а  та,  которая  обычная,
шестиметровая, где чай пьют и реже - водку, да и то и  другое  все  реже,  и
судят обо всем обстоятельно и (мой дом - моя крепость) безоглядно храбро. Не
пожрать, так хоть потрындеть; а в литературе кто ж не  специалист.  Как  там
звали парнишку, накатавшего "Школу злословия"? не пивал он  наших  чаев,  не
сиживал на кухоньках, задвинутый плотно и глухо, как в танке. Кости  моем  -
белей снегов Килиманджаро, учись, пиранья.

                             Разрушение легенд

     - Издание, наконец,  вещей,  бывших  полвека  подзапретными  легендами,
сослужило  многим  из  них  дурную  службу.  Вообще  редкий  оригинал  может
сравняться с легендой о себе. Выход же  общедоступными  тиражами  Хлебникова
или Замятина многих разочаровал: интересно,  талантливо,  но  вовсе  не  так
хорошо, как  в  почтительном  незнании  ахалось,  мудро-сокрушенно  качалось
головами и ставилось выше известного.
     - По психологии запрета и незнания всегда воображается черт-те  что,  а
узнаешь - с ног не падаешь, ничего сверхъестественного, и даже  многое,  уже
бывшее известным, лучше.
     - У кого это было: "Стоит обезьяне попасть в клетку! как она воображает
себя птицей"?

                               Такт и ярлыки

     - Уж такие мы тактичные: ни подлеца подлецом назвать, ни гения  гением,
пока  не  канонизирован  покойник!  либо  не  "сформировалось  мнение   всей
общественности"! В кулуарах вечно такая  полива  -  святых  выноси,  матерок
свищет, а нажрутся - все друг другу гении, а в печати или с трибуны - не  то
горло спирает, не  то  промежность  натерло:  все  на  цырлах,  закругленные
формулировки, тьфу.
     А я прямо скажу,  и  за  слова  свои  отвечаю:  Симашко  в  "Емшане"  и
"Искуплении дабира" - гений, и Маканин в "Где сходилось небо  с  холмами"  -
гений: без преувеличений, верх мирового класса. А Марков  Георгий  Мокеич  -
бездарь и подонок со  своим  штабс-капитаном  Ерундой  и  дедом  экс-щукарем
Епишкой или как его, и обливанием грязью и Быкова, и Евтушенко, и Эренбурга,
и Солженицына с высокой трибуны. И Иван Стаднюк со своей "Войной" - писатель
для солдат с четырехклассным образованием и тупица.
     - Всех тупиц не перечислишь. А х-хорош-ша секретарская литература!

                           "Как закалялась сталь"

     - Что  касается  закалки  стали,  то  мозги  нам  действительно  сумели
закалить до чугунного состояния, чего нельзя сказать о нервах.
     - Бедный парень: искренне верил в то, за что дрался, герой идеи,  жизнь
положил, слепым трупом на койке - писал! боролся! и не хуже других. Конечно,
с литературной, точки зрения ничего это из себя не представляет...
     - Да? так вы что, не слышали, что на самом  деле  писала  это  за  него
бригада  профессионалов?  совершенно  известная  история.  Он  действительно
пытался... а нужно было создать легенду,  знамя,  ударную  книгу  сталинской
молодежи.
     - Слушайте, я в  литературе  не  сильно  волоку,  но  один  случай  там
интересный;  примечательный.  Про  узкоколейку.  Все  помнят,  да:  строили,
метель, зима, дрова возить, голод, герои?
     Так  вот.  Я  как-то  на  шабашке  строил  с  бригадой  узкоколейку   в
леспромхозе. Валим просеку, обсучковка, режем стволы на шпалы и  укладываем,
потом рельсы накладываем и пришиваем. По десять часов, в заболоченной тайге,
гнус жрет, - пахота. И за месяц вдевятером сделали километр.  Тяжело;  спали
спокойно, жрали каши-макароны - от пуза.
     И вот в выходной как-то я вспомнил - и задумался: а сколько же они  там
километров-то сделали, в "Стали"? Интересно...
     Прилетел домой - схватил книжку с полки.
     Изумительная вещь обнаружилась! Я там такого вычитал  -  семьдесят  лет
назад бедные комсомольцы сами не подозревали! Явная диверсия была устроена -
и до сих пор не раскрыта!!!
     Ну, что городские власти в ноябре обнаружили, что скоро будет  зима,  а
дров нет - это по-нашему, по-советски; это уже неплохо.
     Сколько послали комсомольцев? - Триста.
     Сколько верст надо построить? - Шесть.
     Кто проходил в первом классе арифметику? Сколько будет разделить триста
комсомольцев на шесть верст? - Будет один  комсомолец  на  двадцать  метров.
_Двадцать метров!_
     Объясняю, что такое двадцать метров. Это двадцать пять шпал и три звена
рельсов (они шестиметровые). Шпала-кругляк под узкоколейку  весит  килограмм
двадцать пять. Рельс тогда под узкоколейку шел практически весь  ТИП-18  или
ТИП-22 - это восемнадцать или двадцать два килограмма на  погонный  метр,  а
весь рельс, стало быть, сто десять - сто тридцать кило. И вот  эти  двадцать
пять шпал и шесть рельсов на человека  они  и  делали  геройски  бесконечные
недели!! эпопея!! причем шпалы лежали уже готовые, только подноси  и  клади!
да мы им эту вонючую дорогу вдевятером за месяц сделали бы!
     Организация - сверхбездарная! куча народу  без  толку.  Делись  на  три
смены вкруглосуточную, доставай любые тележки возить шпалы  и  рельсы  вдоль
трассы, - да там на два дня максимум работы для такой оравы!
     А самое главное - на кой черт они долбили в мерзлой твердой земле  ямки
под шпалы??!! Какой идиот, какой саботажник им это велел?! Рабочая ветка  на
пару месяцев, скорость на ней не нужна, - на фига копать?! кладут  прямо  на
землю! все, всегда, везде!!
     Да - холодно-голодно-бандиты. Конечно. Так не два дня, а шесть:  четыре
шпалы и одна рельса в день. Норма дистрофика с  нарушением  координации.  Да
нет - просто смехотворно. Апофеоз идиотизма.  Прообраз  наших  строек.  Боже
мой!
     Закалка стали? Молотом по яйцам это, а не закалка стали!

                       "Повесть о настоящем человеке"

     - В санчасти как-то после войны уже лежал, скука, читать нечего,  мысли
разные, и вот "Повесть о настоящем человеке" стал вдруг что-то читать не как
книжку, ну, а как летчик. И  возникли,  должен  сказать,  вопросы.  Кому  их
задашь? замполиту? или школьной учительнице - жене командира?
     Маресьев, конечно, герой, книжку писал не он; хотя потом уже  я  узнал,
что в сороковом году, во время воздушной битвы за Англию, над Нормандией был
сбит на своем "Спитфайре" английский капитан, командир  эскадрильи,  который
успел выброситься с парашютом и при приземлении сломал о_б_а  п_р_о_т_е_з_а.
Ног не было выше колен. Немцы были настолько  потрясены,  что  на  следующий
день сбросили на его  аэродром  вымпел,  где  просили  скинуть  для  него  с
парашютом протезы в назначенном месте. И на этих  протезах  он  благополучно
прожил в лагере до освобождения.  (При  этом,  естественно,  он  не  был  ни
русским, ни коммунистом, и комиссара Воробьева не  знал;  но  это  я  сейчас
такой умный, в свете перестройки и гласности).
     Но по порядку. Бомбардировщики разгружаются над  объектом,  истребители
прикрывают, немцев в воздухе нет, что же делает командир конвоя? - удаляется
один  в  сторонку  немножко  пока  повоевать.  Тут  на  бомберов  и  мессеры
свалились.
     Это какая-то ахинея первая. Увлекся, понимаешь, рвением горел! Да  если
прикрытие - по любой причине! хоть на минуту! - оставляло бомберов, и  немцы
срубали хоть один, то командир истребителей автоматически шел под трибунал -
ив редком случае шел в штрафбат, а так - расстреливался. Грубейшее нарушение
приказа - охраны вверенных бомбардировщиков! Таково было положение, закон.
     Дальше. Взяли его в клещи - сажать повели. Да  на  кой  он  им  сдался?
новая секретная машина, или ас знаменитый? или делать им нечего  было?  жгли
всех пачками, а тут решили истребителя сажать.
     Ну ладно: ведут. И тут он уходит  наверх,  вырываясь  из-под  верхнего.
Только зацепить успели. Чтоб "И-16" ушел от "Мессершмитта" на  вертикалях  -
это спорно. На горизонталях - ладно: скорость  ниже,  крыло  короче,  радиус
разворота меньше, - маневренней на горизонталях, можно  ускользнуть.  Но  на
вертикалях - с меньшей скоростью, меньшей мощностью, меньшим  темпом  набора
высоты, - не знаю, не слыхал.
     Ладно: ушел. Тянет домой с  обрезанным  движком.  Явно  не  дотягивает,
внизу лес, садиться некуда. Вопрос: почему не прыгает с минимальной  высоты,
пока можно? Это ж самоубийство, почти нет шансов остаться в живых, в  лучшем
случае переломаешься в труху! Объясните  мне,  летчику,  зачем  втыкаться  в
лес?!
     Лежит. Медведь подходит, шатун. Ходил  я  на  медведя...  Если  на  лес
грохнется с неба самолет поблизости, то медведь тут же обделается  и  удерет
от этого необъяснимого ужаса, и приблизится очень нескоро и очень осторожно.
Ну, шатун, жрать хотел - пришел. Когтем цапнул - комбинезон не  подался.  Да
он цапнет - жесть раздерет, голову оторвет! "комбинезон не подался"! Понюхал
- решил: мертвый. Это, может, Полевой решил бы, что мертвый, а медведь -  он
как-нибудь разберет, кто мертвый, а кто живой. И  свернет  шею.  Голодный  -
закусит сразу, сытый - прикопает, чтоб запашок пошел, но сытый шатун  -  это
редкость большая. Короче, глупый медведь попался и несчастливый. Потому  что
человек тут же, лежа, выстрелил в медведя из  пистолета  и  убил  его.  Это,
стало быть, лежа, навскидку, одним выстрелом, из пистолета  ТТ  -  какого  ж
еще? - калибра 7,62 - уложил медведя. Странно еще, что не из рогатки он  его
убил. Как пропаганду мощи советского стрелкового оружия я это понимаю, а как
рецепт охоты на медведя - пусть мне писатели растолкуют, это я  не  понимаю.
Эту живучую махину - из этой пукалки? в сердце -  фиг,  на  дыбки  поднимать
надо, иначе не попасть, с черепа рикошетом соскользнет, позвоночник из этого
положения такой ерундой тоже не перешибешь. Короче, охотник на привале.
     Кстати. Курс свой он знал,  карту  имел,  расстояние  до  линии  фронта
представлял, - чего он тогда  медвежатиной  не  запасся?  Или  исключительно
ежиков и клюкву предпочитал?
     А вот дальше он чувствует, что похоже, переломал плюсны  стоп.  Похоже,
даже раздробил. И что же он делает? Снимает унты... Пока меня первый раз  не
ранило, я не понимал,  почему  на  раненых  одежду  срезают,  а  не  снимают
нормально. А потому что движения эти все в твоей ране смещают, давят,  трут,
кажется - просто мясо у тебя с костей завернется пластом, если штаны на тебе
не разрежут, а снимать начнут с раны. И сапоги срезают, и валенки.  А  когда
раздроблены все мелкие косточки стопы - снимать  обувь,  -  это  пытка  чище
любого испанского сапога. Так мало того - он потом унты обратно натянул! Тут
я не выдержал, спросил у доктора  в  санчасти.  Удивился  доктор,  прочитал,
помычал, уклонился. Так он потом еще встал на эти ноги и пошел!!! По горячке
после ранения и на обрубках пойдешь, но это первые минуты  только,  а  потом
все! это где ж вы видели, чтоб люди на раздробленных ногах шли да шли?!
     Как хотите, но все это чушь.
     С тех пор хотелось мне как-нибудь с Маресьевым  встретиться  и  узнать,
как на самом деле все  было.  Если  только  не  случилось  так,  что  вместо
собственной  памяти  у  него  теперь  сочиненное  хреновым,  я  вам  доложу,
писателем Полевым.

                                Госкомиздат

     - Гениальная  контора,  достойно  координирующая  наш  бред  в  области
книгоиздательства. Особенно радостно это выглядит на параллельных изданиях:
     В  течение  нескольких  лет  десять  разных  издательств  издают  "Трех
мушкетеров",  скажем.  Десять  редакторов  редактируют,  десять   художников
художничают, десять корректоров вычитывают,  десять  наборщиков  набирают  и
т.д. Почему не отдать все одному издательству и одной типографии? Потому что
тогда тираж съест всю бумагу и всю мощность этой типографии, и  издательство
придется закрывать. И слава  богу,  закрыть!  другие  книги  будут  издавать
другие издательства. А планы? штаты? зарплаты? Десятикратно будем  повторять
мартышкин труд и жаловаться на нехватку всего.

                                  Полиглот

     - Военная биография начальника Союза писателей  СССР  Карпова  вызывает
глубочайшее уважение, литературные же упражнения и  заслуги  представляются,
как бы это сказать, менее бесспорными.
     Когдатошние его ташкентские знакомые отзываются о нем как о парне очень
славном;  но  почему  творческий  союз  должен  возглавлять  генерал,  лучше
объяснят, наверное, генералы, нежели писатели.
     А казус, утверждают, произошел следующим образом:
     Вновь назначенный Карпов сидел в президиуме на какой-то пресс-встрече с
иностранцами, и, представляя его, сказали, что он в прошлом кадровый офицер,
генерал в отставке, фронтовик и разведчик, прошедший всю войну и захвативший
семьдесят пять "языков". Девочка, переводчица-синхронистка, мало знакомая  с
военной терминологией, перевела в запарке, что за  время  войны  он  овладел
семьюдесятью пятью языками.  Иностранцы  замерли  в  изумлении  перед  столь
необычайными способностями  разведчика.  Пока  кто-то  из  наших  не  понял,
наконец, в чем дело, и захохотал  невольно,  и  устроили  радостную  овацию.
Кто-то проорал в восторге: "Полиглот!" Так это прозвище за глаза и прилипло.

                              "Дата Туташхиа"

     - Если бы Амирэджиби умел немного лучше, короче  и  тщательнее  писать,
этот роман занял  бы  место  в  мировой  классике.  Замах,  контур,  идея  -
величественны; боюсь, это тот самый  обидный  случай,  когда  есть  все  для
гениальности, кроме достатка профессионального мастерства.

                           Лучший в мире читатель

     - А я тебе так скажу: делать нечего - вот и читают. Покупать  нечего  -
покупают книги. Выделиться нечем - выделяются библиотекой  как  ингредиентом
престижа. При нужде найти невозможно - хватают нужное и ненужное при  первом
случае.
     Кто читает? высоколобые книги я имею в виду?  интеллигент  читает.  Кто
есть  советский  интеллигент?  человек  с  высшим  образованием   и   низшей
зарплатой, без всяких возможностей создать себе  материальное  благополучие,
работая по специальности. Он не может основать собственное дело,  заработать
миллион на изобретении, иметь всегда перспективу роста, работать  по  своему
уму и способностям от пуза и расти  без  предела,  -  масса  его  умственной
энергии невостребована,  сенсорный  голод  не  удовлетворен,  объездить  мир
невозможно, купить свой хороший дом  невозможно,  оставить  детям  состояние
невозможно, поэтому он всегда немного  Манилов.  И  он  читает  -  вдумчиво,
истово, эмоционально. А создать ему американские условия - бросит  читать  к
чертовой матери, вместо этого будет жить, работать и развлекаться!
     Для нас чтение - отчасти  сублимация,  компенсация,  опиум,  онанизм  и
самоутверждение. Вопрос "Вы читали...?" заменяет обычно вопрос: "Вы отдыхали
во Флориде?" или "Вы купили клинику?" или "Вы совершили то-то и то-то?".
     С каким умным и образованным видом судили пять миллионов  интеллигентов
о среднепробной беллетристике  "Плахи"  или  "Детей  Арбата"!  Нет  светской
жизни, нет свободной жизни, - даешь духовную жизнь!
     А что делать? водка? футбол и рыбалка? выпиливание по дереву?
     Когда человек урабатывается - ему не до сложных книг. А если  в  работе
еще и видит смысл своей жизни - ему не до второй серьезной  работы,  каковой
является чтение серьезных сложных книг.
     Книг у нас больше покупают, чем читают, и больше читают, чем  понимают.
Потому что нет у нас,  нет  ста  тысяч  читателей  Пруста!  Зато  есть  пять
миллионов, которые за треху охотно поставят  его  на  полку,  а  себя  -  на
ступенечку выше в табели о рангах: образованность у нас все же престижна.
     Так просто: серьезные книги ведь серьезны не абсолютно, сами по себе, а
относительно большинства других, менее серьезных, и воспринимаются небольшой
частью читателей, более склонных и способных к этому, чем  большинство.  Это
элементарно, да, Ватсон?
     И глупо сетовать, что большинство все более предпочитает  ТВ  и  видео.
Рассказ о событии был заменой собственного увидения этого события,  книга  -
заменой устного рассказа, а кино через эдакий диалектический виток предельно
приближает нас к увидению и познанию события во всех  красках,  движениях  и
деталях: лучше один раз увидеть, утверждали, чем сто раз услышать.
     Читать хорошо. Но жить все-таки лучше.

                           Пушкин и русский язык

     -  Весь  восемнадцатый  век  на  русский  язык,  фигурально  выражаясь,
натягивалась по возможности немецкая грамматика; общеизвестно.  А  в  первой
трети девятнадцатого у Пушкина (в прозе) и особенно у Лермонтова  -  у  него
это просто ясно видно - появляется нечто совсем  новое:  они  как  бы  пишут
французским языком по-русски, или русским языком на  французский  лад,  если
угодно: строй фразы, ее синтаксис -  не  русские,  с  точки  зрения  русской
грамматики  -  местами  буквально  не   мотивированы,   а   калькированы   с
французского.  Любимые  лермонтовские  точка  с  запятой  между   отдельными
словами, двоеточие как знак скорее интонационно-оттеночный,  нежели  несущий
какую бы то ни было конкретную грамматическую функцию, - столь же характерны
для художественного французского языка той  эпохи,  сколь  нехарактерны  для
русского.
     Вот это изящное и фривольное  офранцузивание  русского  языка  и  стало
началом и основанием языка русского литературного классического.
     Дивная тема для кучи диссертаций.  А  что?  Образованные  дворяне  того
времени овладевали французским часто раньше и  основательнее,  чем  русским;
вот вышеупомянутые и впали в ересь:  смешали  языки  -  в  хорошем,  высоком
смысле  -  придворный  аристократический  французский  и  житейский   родной
русский: вот и легкость, и гибкость, и блеск, и длинное дыхание фразы.

                           "Герой нашего времени"

     -  С  руки  Эйхенбаума  принято  возводить