Ватсон, подвести итог всему, что мы узнали  сегодня
за вторую половину дня?
     Я уже привык к тому, что мой острый ум  помогает  Холмсу  упорядочить
разрозненные факты, и не смог отказать ему в такой любезности.
     - Вне всякого сомнения, Холмс. Итак, письмо было отправлено человеком
по имени Блэквуд. Он таксидермист, и образцы его,  с  позволения  сказать,
искусства выставлены в табачном магазине Брэдли.
     - Что вы можете сказать о его характере, Ватсон?
     - Для человека своей профессии он,  пожалуй,  излишне  раздражителен.
Вспомните тот скандал, который он  устроил  Лэсли,  когда  она  отказалась
пойти с ним в паб. Кроме того, он, вероятно неграмотен.
     - Из чего вы делаете такой вывод? - поинтересовался Холмс, кладя себе
на тарелку еще кусочек бифштекса.
     - Но ведь  он  попросил  продавщицу  написать  письмо  под  диктовку.
Послания любимым женщинам обычно не пишутся с помощью  посторонних  людей.
Значит, сам это сделать он был не в состоянии.
     Но Холмс только внимательно посмотрел на меня, и остаток ужина прошел
в полном молчании. Однако это было еще не все - ведь нам  удалось  напасть
на след неизвестного доселе юноши, который бродил вокруг театра и  пытался
узнать адрес миссис Кэрроуэй. Об это  и  зашла  речь,  когда  посуда  была
убрана, и Холмс устроился с трубкой у камина.
     - Как вы полагаете, Ватсон, молодой человек был с нами искренен?
     - Безусловно, я просто уверен, что дело обстоит именно  так,  как  он
рассказал. Судя по всему, парень просто влюбился в известную актрису,  что
неудивительно, если вспомнить, что он -  простой  рассыльный  у  аптекаря.
Новейшие исследования по психоанализу убедительно доказывают,  что  именно
из таких слоев и происходит большинство поклонников  известных  личностей.
Они на расстоянии выбирают объект своего обожания и...
     - Погодите  Ватсон.  Я  не  медик,  но  все  же  иногда  просматриваю
медицинские журналы и прекрасно знаю, о чем  вы  говорите.  Кстати,  я  не
ожидал от вас такой ловкости при игре в дартс. Ведь только благодаря этому
нам удалось разговорить хозяина паба. Не могли бы вы как-нибудь на  досуге
научить меня нескольким приемам?
     Я был очень доволен, что мой друг в кои-то веки признал хотя бы  одно
из моих достоинств. Поверьте, мне всегда крайне интересно следить за ходом
его мыслей, но в общении он иногда бывает просто  несносен.  Особенно  эта
его привычка при каждом удобном  случае  вспоминать  про  свой  знаменитый
дедуктивный метод.
     Как бы то  ни  было,  до  полуночи  мы  проговорили  про  дартс.  Мне
казалось, что моему другу  хотелось  немного  отвлечься  от  обстоятельств
этого  непростого  дела,  и  я  с  удовольствием   предоставил   ему   эту
возможность.
     Следующее утро встретило нас привычным лондонским  туманом,  повисшим
между рядами сумрачных домов. Когда мы вышли на улицу, лишь  окна  в  доме
напротив тусклыми,  расплывшимися  пятнами  маячили  в  серо-желтой  мгле.
Сонный возница кэба доставил нас на окраину в табачный  магазинчик.  Сразу
при входе внимание привлекала большая голова лося - несомненно именно  то,
что мы искали. Но как узнать адрес таксидермиста, если его не помнил  даже
сам хозяин магазинчика?
     Если вы внимательно следите за  моими  записками,  время  от  времени
появляющимися  в  печати,   то   вам,   несомненно,   знакомо   виртуозное
расследование Холмсом убийства в Эбби-Грейндж.  Тогда  мой  друг  блестяще
продемонстрировал, что не боится высоты и мог бы лазить по вантам не  хуже
любого  матроса.  Это  умение  немало  пригодилось  ему  и  сейчас.  Адрес
мастерской был у нас в руках.
     С  помощью  возницы  мы  не  без  труда  отыскали  невысокое   здание
мастерской, затерянное в узких лондонских  улочках.  Переступив  порог,  я
вздрогнул - прямо на  нас  смотрел  большой  нож  с  зазубренным  лезвием.
Неужели тот самый? Впрочем, Холмс всегда предостерегал меня  от  поспешных
выводов.
     Но обнаруженная вскоре еще одна улика, казалось, должна была развеять
последние сомнения. Причем, и то,  и  другое  в  самом  деле  принадлежало
мистеру Блэквуду.
     - Нет, сейчас его нет, - сказал второй таксидермист, работающий в той
же мастерской, - но через несколько часов, насколько мне известно, у  него
деловая встреча в доках Саррей.
     - Но как же мы его узнаем? - воскликнул я.
     - О, это совсем не сложно. Он  среднего  роста,  широк  в  плечах,  с
пепельно-серыми волосами. Обычно он носит  высокую  шляпу  и  монокль.  И,
кстати, откликается на имя Блэквуд.
     Кажется,  он  решил  над  нами  немножко  подшутить.  Или   это   мне
показалось?
     Теперь перед нами встала новая проблема. Если вы когда-нибудь  бывали
в доках, то,  несомненно,  хорошо  представляете  себе  это  нагромождение
бараков, складов, бочек, тюков, тупиков и узких проходов. Как же мы сможем
найти там мистера Блэквуда, даже располагая подробным его описанием?
     К счастью, нам на помощь пришел верный Тоби. После  дела  Баскервилей
никто не смог бы обвинить Холмса в излишне теплом отношении к собакам,  но
в интересах дела он,  как  вы  знаете,  всегда  мало  считается  с  личной
неприязнью. И Тоби не обманул наших ожиданий,  проведя  Холмса  и  меня  к
заброшенному складу едва ли не в самом дальнем углу доков.
     Дверь была заперта, и нам ничего не оставалось, как заглянуть в окно.
На  наше  несчастье,  оно  оказалось  настолько  грязным,  что  разглядеть
что-нибудь  внутри   было   практически   невозможно.   При   всей   своей
проницательности Холмс иногда бывает  на  редкость  беспомощен  в  обычных
житейских делах, так что решать эту проблему пришлось мне.
     И вот мы заглянули в окно. Нашему вниманию предстало плохо освещенное
помещение,  в  котором  находились  двое  мужчин.  Один   из   них   точно
соответствовал описанию Блэквуда, второй держал в руке кулон,  внимательно
его рассматривая на свет.
     - Приготовьте пистолет, Ватсон, - сказал Холмс спокойно, но в  голосе
его прозвучал металл.
     Выломав  дверь,   мы   ворвались   внутрь.   Блэквуд   вскрикнул   от
неожиданности и кинулся в сторону. Я выстрелил. В темноте вспышка  озарила
искаженное злобой лицо таксидермиста, но позволила Холмсу схватить  его  и
после недолгой борьбы  связать.  На  нашу  беду  его  собеседнику  удалось
скрыться.
     Теперь нам предстояло длительное разбирательство с полицией,  которую
Холмс, естественно, не мог не поставить в известность. Однако до того, как
в него вцепился Лейстред, мы уже знали все, что он мог нам поведать.
     По его словам, несколько дней назад его нанял на  работу  неизвестный
джентльмен, уже в возрасте и вполне приличного вида.  Он  попросил  изъять
некое письмо, которое должно было храниться у мисс Кэрроуэй. Актриса  была
хорошо известна всему Лондону, и Блэквуду даже в  голову  не  пришло,  что
речь может идти о ком-то другом. Дождавшись, пока начнется  спектакль,  он
проник через черный ход в гримерную и  тщательно  обыскал  ее.  Письма  не
было. Тогда он вышел из театра и стал поджидать миссис  Сару,  рассчитывая
добиться у нее, где она хранит необходимый документ.
     Увидев его, девушка закричала. Понимая, что все  улики  против  него,
Блэквуд, сам не осознавая,  что  делает,  выхватил  нож  и  всадил  его  в
актрису. После чего схватил с тела кулон и растворился в ночи.
     Однако каково же было его  разочарование,  когда  на  следующий  день
джентльмен пришел в страшную ярость, крича, что речь шла не о Саре,  а  об
Анне Кэрроуэй - письмо должно было находиться именно у нее.
     Выслушав эту душераздирающую историю,  Холмс  задал  Блэквуду  только
один вопрос:
     - Скажите, а кто был тот джентльмен, которому  вы  пытались  в  доках
сбыть кулон?
     - Поверьте, мистер, что это не имеет ни малейшего отношения к делу. -
Казалось, что Блэквуд чего-то страшно испугался. - Я  рассказал  вам  все,
как на духу, и больше мне нечего добавить.
     И в самом деле, больше от него  добиться  ничего  не  удалось,  и  мы
направились на квартиру к Анне Кэрроуэй.
     Холмс на несколько секунд задержался в прихожей, а мне пришлось нос к
носу столкнуться с пожилой женщиной, вытирающей в  комнате  пыль.  О  том,
чтобы осмотреть что-нибудь при ней нечего было и  думать,  а  уходить  она
явно не собиралась. Я вопросительно посмотрел на Холмса.
     - Странно, - задумчиво произнес он, как бы разговаривая сам с  собой,
- во времена моей матери прислуга еще замечала такие вещи.
     Женщина бросила на него заинтересованный взгляд, продолжая убираться.
В конце концов она не выдержала:
     - Не соблаговолит ли джентльмен пояснить, что он имеет в виду?
     - Отчего же, соблаговолит. В прихожей на полу столько земли, что  там
вполне можно разводить гладиолусы.
     Женщина вспыхнула и пулей выскочила в прихожую. Квартира оказалась  в
нашем полном распоряжении. Закрыв дверь,  мой  друг  стал  осматривать  ее
также  подробно,  как  и  гримерную  Сары,   пытаясь,   видимо,   отыскать
какие-нибудь свидетельства, которые могли бы объяснить тайну  исчезновения
Анны.
     В конце концов, его усилия были вознаграждены. Холмс держал  в  руках
толстую тетрадь, оказавшуюся дневником. Из него мы узнали, что Анна наняла
частных детективов, чтобы расследовать обстоятельства смерти  сестры.  Она
была уверена, что на убийцу можно будет выйти  через  кулон,  который  он,
рано или поздно, попытается продать или заложить. Кулон же, как оказалось,
заключал в себе крайне важное письмо, от которого зависела вся ее жизнь.
     - Ну вот, - удовлетворенно вздохнул Холмс. - А теперь мы отправляемся
к Якобу Фарсингтону, поверенному миссис Анны.
     - Но откуда вы узнали об этом? - изумился я.
     -  Это  элементарно,  Ватсон,  -  последовал  ответ,  который  всегда
приводил меня в бешенство. - Надо лишь внимательнее смотреть по сторонам.
     Фарсингтон добавил в мозаику еще несколько  деталей.  Рассыпавшись  в
заверениях, что для него большая честь принимать у себя  великого  сыщика,
он охотно поделился той небольшой информацией, которая у  него  была.  Как
оказалось, у Анны  был  сын  от  лорда  Брамвелла,  которого  ее  вынудили
оставить с отцом. Однако теперь  обстоятельства  изменились:  в  последнее
время  Анна  несколько  раз  упоминала  нечто,  что  должно  было   крайне
разгневать лорда, но принудить отдать  ей  ребенка.  Не  удивительно,  что
поверенный был крайне обеспокоен  исчезновением  своей  клиентки  и  долго
упрашивал Холмса помочь ему найти ее. Впрочем,  мне  показалось,  что  мой
друг и так собирался этим заняться.
     Теперь у нас  был  способ  заставить  Блэквуда  говорить.  Узнав  имя
покупателя кулона, мы  отправились  по  следу.  В  конце  концов,  ниточка
привела нас в частное детективное агентство Гарднера. Хозяина не было,  но
нам сказали, что кулон будет передан клиенту в полночь в зоопарке.
     Мне давно не  приходилось  видеть  Холмса  таким  встревоженным.  Без
десяти двенадцать по пустынным улицам мы подъехали к зоопарку.  Охранявший
вход констебль, долго не хотел впускать нас, и я  увидел,  что  мой  друг,
обычно без труда сохраняющий хладнокровие, заметно нервничает.
     Наконец, двери распахнулись, и Холмс бросился бежать  по  центральной
аллее. Достав на бегу оружие и стараясь не отставать, я следовал  за  ним.
Услышав недовольное рычание льва, Холмс резко свернул и остановился. Перед
нами лежал труп Гарднера с раскроенным черепом. Однако было очевидно,  что
его перенесли сюда лишь после смерти.
     - Лев, - сказал Холмс, но я так и не понял, что он имеет в виду.  Это
выяснилось лишь впоследствии, но в результате у нас в руках были часы, под
крышкой которых Холмс обнаружил бумажку с шифром.
     Вернувшись в детективное агентство, мы выяснили, что детектив  Мурхед
только что был здесь, но получив записку, быстро покинул контору.  Удалось
обнаружить и саму бумажку следующего содержания:
     "Если вы хотите увидеть Гарднера в  живых,  срочно  отправляйтесь  на
станцию Сент-Панкреас и принесите с собой кулон."
     И снова вторая гонка за ночь, и снова мы успеваем на несколько  минут
позже, чем необходимо. Неизвестный нам человек держит Мурхеда на  прицеле.
Холмс бросается вперед, но детектива  изо  всех  сил  толкают  под  поезд.
Преступник схвачен, но несмотря на наши угрозы обвинить его в убийстве  не
только агента, но и Гарднера, а также в похищении Анны Кэрроуэй,  добиться
от него показаний нам не удается.
     Однако Холмс не был бы Холмсом, если бы не догадался к тому  времени,
где должен находиться сам кулон, из-за  которого  уже  пострадало  столько
людей. И вот заветное письмо у нас  в  руках.  Оно  оказалось  подписанным
умершим семейным доктором Брамвеллов, Теодором Смитсоном.
     В нем доктор свидетельствует, что уже знакомый нам Пол был  на  самом
деле сыном Анны, а отнюдь не бездетной леди Брамвелл. Поначалу Анну  взяли
к нему нянькой, но потом, по мере того, как ребенок стал  привязываться  к
ней все больше и больше, уволили, пригрозив крупными неприятностями,  если
она посмеет раскрыть тайну.
     Мы немедленно направились к Брамвеллам. Лорд принял нас  в  кабинете.
Он казался подавленным и даже не имеющим сил сопротивляться.  Перед  лицом
неопровержимых улик мы узнали правду: он и в самом деле нанял  Блэквуда  и
Ханта  (убийцу  Мурхеда),  чтобы  добыть  кулон,  а  Анна  сейчас   должна
содержаться на квартире Ханта.
     После этого признания лорд,  пошатываясь,  вышел  из  комнаты.  А  мы
обнаружили, что оказались заперты в кабинете. Как разъяренный  тигр  Холмс
метался по покрытому коврами полу, пока мне,  наконец,  не  удалось  найти
способ открыть дверь. Но было уже поздно - лорд Брамвелл покончил с собой,
бросившись с моста.
     Остаток дня ушел у  нас  на  то,  чтобы  освободить  Анну.  Она  была
счастлива, но даже теперь, полгода спустя, все  еще  не  может  оправиться
после смерти своей сестры.
     Так закончилась эта история, которая поначалу могла показаться  самым
обыкновенным убийством, совершенным Джеком-Потрошителем. И  теперь,  после
долгих размышлений, у меня закрадывается подозрение:  а  не  придумали  ли
этого монстра нерадивые  полицейские,  которые  не  в  состоянии  раскрыть
порученные им дела?..