ние  последует  быстро,
господин мой!" - процитировал  Далгетти.  "Поток  Гериота"  был  одной  из
немногих любимых им поэм. - Если бы удалось вывести из игры Банкрофта, это
уже было бы что-то, - добавил он. - С Мидом следует бороться не физически,
но изменяя условия, при которых он должен работать.
     - Каким образом? - Взгляд ее был полон  вызова.  Он  отметил,  что  в
серой  глубине  глаз  сверкали  маленькие  золотые  искры.  -  Чего  хочет
Институт?
     - Здорового мира, - ответил он.
     - Интересно, - протянула она. - Возможно, Банкрофт менее опасен,  чем
вы. Может быть, мне бы следовало в конце концов встать на его сторону.
     - Я понимаю так, что вы предпочитаете  либеральное  правительство,  -
заметил он. - В прошлом такое правительство всегда распадалось, раньше или
позже, в основном потому, что никогда не хватало людей умных, бдительных и
быстрых, способных сопротивляться неизбежному натиску силы на свободу.
     Институт пытается сделать две вещи: объединить людей подобного рода и
одновременно построить  общество,  в  котором  они  взращиваются,  которое
способно пестовать эти их черты. Это возможно, но потребует  времени.  При
идеальных условиях - мы вычислили - это заняло бы около  трехсот  лет  для
целого мира. На самом деле это будет дольше.
     - Но какие конкретно люди нужны? - холодно спросила Елена. - Кто  это
решает? Вы решаете. Вы - такие же, как и другие реформаторы, включая Мида.
Поборники изменения всей человеческой расы согласно собственным идеям,  не
интересующиеся мнением этой расы.
     - О, им это понравится, - улыбнулся он. - Это часть процесса.
     - Это тирания худшая, чем кнуты и колючая проволока, - отрезала она.
     - Однако вы не испытали ни то, ни другое.
     - Вы должны представлять, что это такое, - сказала она укоризненно. -
У вас в руках знание, позволяющее изменить общество.
     - В теории. На практике, все обстоит  сложнее.  Социальные  силы  так
велики, что... нас могут одолеть раньше, чем мы доведем дело до  конца.  И
есть еще много  вещей,  которых  мы  не  знаем.  Это  займет  десятилетия,
возможно,  столетия,  -  создание  полностью  динамичного   человека.   Мы
отказались от политического правила давления, но не  подошли  еще  к  тому
этапу, когда можно будет использовать правило скольжения.  Нам  нужно  еще
прокладывать себе путь.
     - Тем не менее вы положили начало знанию, которое  ведет  к  истинной
структуре общества и процессу ее достижения. Получив это  знание,  человек
может со временем построить собственный мир порядка  желанным  ему  путем,
стабильную культуру, которая не будет знать ужасов подъема и спада. Но  вы
скрыли сам факт  существования  подобной  информации.  Вы  используете  ее
тайно.
     - Мы  вынуждены.  Если  бы  стало  широко  известно  о  том,  что  мы
используем свое влияние и даем советы, ведущие к желанному для  нас  пути,
все бы разлетелось, и осколки были бы брошены нам в лицо.  Люди  не  любят
орудующих за их спинами.
     - И все же вы это делаете! -  Одна  ее  рука  опустилась  на  рукоять
пистолета. - Какая-то сотня человек...
     - Больше. Вы были бы удивлены, узнав, как нас много.
     - Вы возомнили  себя  божественными  судьями.  Ваша  высшая  мудрость
должна вывести бедное слепое человечество на путь к небесному  блаженству.
А я бы назвала это дорогой в ад! Последнее столетие видело диктат элиты  и
диктат пролетариата. На сей раз зарождается диктат интеллектуалов. Мне  не
по вкусу любая тирания!
     - Послушайте, Елена. - Далгетти прилег на локоть и посмотрел на  нее.
- Это не просто. Хорошо, у нас есть некие особые знания. Когда мы  впервые
обнаружили, что кое-чего достигли, мы вынуждены были  решать,  публиковать
ли все или наименее важные из материалов. Неужели вы не понимаете, что  мы
стояли перед необходимостью выбора? Даже уничтожив всю нашу информацию, мы
все равно приняли бы какое-то решение. - Голос его окреп.  -  И  тогда  мы
сделали  выбор,  который   я   считаю   верным.   История   с   такой   же
убедительностью,  как  и  наши  вычисления,  показывает,  что  свобода  не
является  "естественным"  условием  для  человека.  В  лучшем  случае  это
переходное состояние, чреватое тиранией. Тиран может  быть  навязан  извне
хорошо организованной армией победителей или же возведен  на  трон  самими
людьми, защищающими свое право на поклонение, лидеру-божеству,  абсолютное
государство.
     Какую пользу извлечет Бертран Мид из наших открытий, если сможет  ими
завладеть? Положит конец свободе, подведя людей к  тому,  чтобы  они  сами
этого захотели. И проклятье в том, что цель Мида гораздо легче  объяснима,
чем наша.
     Итак, предположим, мы бы открыли людям наше знание, посвятили в  него
каждого, кто  пожелал  бы  им  овладеть.  Неужели  вы  не  понимаете,  что
произошло бы потом? Неужели не  видите,  какая  борьба  завязалась  бы  за
контроль над человеческими умами? Она могла  бы  начаться  самым  невинным
образом, например с желания бизнесмена спланировать  наиболее  эффективную
рекламную   кампанию.   А   кончилась   бы   она   сумятицей   пропаганды,
контрпропаганды, социальными и экономическими  манипуляциями,  коррупцией,
соревнованием между чиновниками,  занимающими  ключевые  посты,  -  и  так
бесконечно, до насилия.
     Все когда-либо  записанные  психодинамические  тензоры  не  остановят
автоматический пистолет. Насилие, овладевшее обществом, ведет к  хаосу,  а
затем - к вынужденному миру.  И  устроители  мира,  руководствуясь  самыми
лучшими намерениями, прибегнут к  технике  Института,  чтобы  восстановить
порядок. Так один шаг потянет за собой  другой,  сила  начнет  все  больше
концентрироваться, и вскоре вы снова получите  полностью  тотализированное
государство. Только это государство, никогда не будет разрушено!
     Елена Казимир прикусила губу. Легкий ветерок  скользнул  по  каменной
скале и растрепал ее яркие волосы. После долгого молчания она сказала:
     - Может быть, вы и  правы.  Но  сегодняшняя  Америка  имеет  в  целом
хорошее правительство. Вы должны дать им знать.
     - Слишком рискованно. Раньше или позже какой-нибудь  идеалист  сделал
бы все достоянием гласности. Мы держим в секрете даже сам факт  того,  что
существуют особо важные вычисления, - вот почему мы не попросили о помощи,
когда детективы Мида стали совать нос в наши дела.
     - Откуда вы знаете, что ваш драгоценный  Институт  не  станет  просто
одной из тех олигархий, которые вы описывали?
     - Я не знаю, - ответил он, - но это невероятно. Видите ли,  все,  кто
вливаются в наши ряды, неизбежно обращаются в  нашу  веру.  И  мы  изучили
достаточно индивидуальных психологий, чтобы создать учение! Оно перейдет в
следующее поколение, и так далее.
     Тем временем, мы надеемся,  социальная  структура  и  психологический
климат изменятся таким образом, что станет очень трудно, почти невозможно,
установить абсолютный  контроль.  Ибо,  как  я  уже  сказал,  даже  крайне
развитая динамика не решает всех проблем.  Обычная  пропаганда,  например,
весьма неэффективна в применении к людям, умеющим критически мыслить.
     Когда достаточное  количество  людей  во  всем  мире  будут  обладать
психическим здоровьем, мы сможем сделать знание всеобщим. До того  времени
мы вынуждены держать его под спудом и препятствовать  тому,  чтобы  кто-то
еще  завладел  им.  Наши  предосторожности  большей  частью   сводятся   к
привлечению в наши ряды многообещающих исследователей.
     - Мир чересчур велик, - очень мягко проговорила она. - Вы не в  силах
предвидеть всего. Слишком многое может пойти не так.
     - Может. Но это шанс, который  нельзя  упустить.  -  Его  взгляд  был
мрачен.
     Помолчав, она сказала:
     - Все это звучит очень мило. Но... как вас зовут, Далгетти?
     - Симон, - напомнил он.
     - Кто вы  такой?  -  снова  повторила  она.  -  Вы  сделали  вещи,  в
возможность которых я просто не поверила бы. Вы - человек?
     - Так мне говорят, - он улыбнулся.
     - Да? Как странно! Как стало возможным, что вы...
     Он поднял палец:
     -  Ага!  Право  неприкосновенности  личности,  -   и   со   внезапной
серьезностью добавил: - Вы и так  знаете  слишком  много.  Я  должен  быть
уверен в том, что вы сможете держать услышанное  вами  в  тайне  всю  вашу
жизнь.
     - Поживем - увидим, - обронила Елена, не глядя на него.



                                    7

     Закат превратил воду в пылающий костер,  остров  на  фоне  темнеющего
неба казался сгустком мрака. Далгетти размял затекшие мускулы и  посмотрел
на залив.
     В прошедшие часы между ним и  женщиной  было  сказано  очень  немного
слов. Иногда  он  ронял  вопрос-другой,  подбирая  слова  со  старательной
небрежностью прошедшего  хорошую  школу  аналитика,  и  получал  ожидаемую
реакцию. Он узнал о  ней  несколько  больше.  Дитя  задушенных,  умирающих
городов, продукт призрачной жизни конца двадцатого века, она заковала себя
в броню, пройдя  долгую  тренировку,  и  теперь  обрела  работу,  идеально
отвечающую тому оцепенению чувств, в котором она пребывала.
     Он жалел ее, но сейчас почти ничем не мог помочь. На  ее  вопросы  он
отвечал очень осторожно. Он вдруг подумал, что в некотором смысле  так  же
одинок, как и она. "Но конечно, я против этого не возражаю - или нет?"
     Главным образом, они  пытались  обговорить  свой  следующий  шаг.  На
некоторое время, по крайней мере, у них была общая цель. Она описала  план
дома и примыкающих  к  нему  земель  и  указала,  в  какой  камере  обычно
содержался Майкл Тайи. Но в  части  разработки  тактики  они  продвинулись
недалеко.
     - Если Банкрофт  основательно  встревожится,  -  сказала  она,  -  он
переведет доктора Тайи куда-нибудь.
     Он согласился.
     - Именно поэтому нам лучше всего напасть сегодня,  пока  они  еще  не
достигли такой степени беспокойства. - Эта мысль отозвалась  в  нем  болью
"Отец, что они сейчас с тобой делают?"
     - Нужно подумать еще о еде и питье. - Голос ее был хриплым от жажды и
глуховатым от голода. - Мы дольше не можем здесь сидеть. - Она бросила  на
него странный взгляд. - Неужели вы не чувствуете слабости?
     - Пока еще нет, - ответил он. Он блокировал этого рода ощущения.
     - Ой... СИМОН! - Она схватила его за руку. - Лодка!.. Близко?
     Бормотание мотора перебивало шум волн.
     - Да. Быстро - вниз!
     Они выбрались из впадины и соскользнули вниз  по  стене  утеса.  Море
билось у ног  Далгетти,  клочья  пены  перелетали  через  его  голову.  Он
нагнулся и помог женщине спуститься. Воздушная  лодка  бормотала  наверху,
залитая горячим, алым светом заката. Уступ, под  которым  они  скрывались,
был гладким и небольшим.
     Лодка сделала круг, на малой скорости ее двигатели работали  особенно
громко. "Сейчас они беспокоятся о ней. Они должны быть уверены, что я  еще
жив".
     Белая вода ревела над  его  головой.  Он  торопливо  глотнул  воздух,
прежде чем следующая волна не накрыла  их.  Тела  их  оказались  полностью
погруженными в воду, лица не  могли  быть  видны  сквозь  пену,  но  лодка
направлялась вниз, и на ней, должно быть, установлены автоматы.
     Мускулы живота Далгетти  напряглись  в  ожидании  горячей  автоматной
очереди.
     Тело Елены выскользнуло из его рук и скрылось под водой.  Он  остался
стоять, не смея последовать за ней. Когда шум мотора над головой утих,  он
оставил уступ и бросился навстречу  волнам.  Над  водой  поднялась  голова
девушки. Оттолкнув его руку, Елена поплыла назад, к скале.  Но  стоило  им
снова оказаться во впадине, как  зубы  ее  принялись  выбивать  от  холода
барабанную дробь, и она прижалась к нему в поисках тепла.
     - О'кей, - слабо сказал он. - О'кей, снова все в порядке.  Теперь  вы
можете считаться полноправным членом клуба тихоокеанских ветеранов.
     Смех ее прозвучал слабо на фоне шума волн.
     - Вы изо всех сил стараетесь держаться, не так ли?
     - Я... о-о! Вниз!
     Посмотрев за кромку, Далгетти увидел людей,  спускающихся  по  тропе.
Полдюжины, и все вооружены. Один нес за спиной походную  рацию.  Они  были
почти невидимы в тени утеса, когда принялись спускаться на берег.
     - Все еще охотятся на нас! - Голос ее напоминал стон.
     - Ничего другого и не следовало ожидать, не так ли? Я  лишь  надеюсь,
что сюда они не явятся. Кто-нибудь еще знает это место?
     Она тесно прижала губы к его уху и выдохнула:
     - Нет, не думаю. Только я одна плавала на этот край острова. Но...
     Далгетти  мрачно  ждал.  Солнце  наконец  село,   сумрак   сгустился.
Несколько звезд замерцали на востоке. Наемники  закончили  свои  поиски  и
вытянулись в шеренгу вдоль берега.
     - Ого, - прошептал  Далгетти.  -  У  меня  возникла  мысль.  Банкрофт
тщательно прочесал остров и уверен должно быть, что я где-то  в  море.  На
его месте я бы непременно решил, что беглец заплыл далеко и его  подобрало
какое-то судно. Поэтому он станет охранять все возможные места высадки.
     - Что же сделать? - прошептала Елена. - Даже подобравшись к  дому  по
воде, мы не смогли бы незамеченными выйти  на  берег.  А  во  всех  других
местах нам не вскарабкаться на утесы. Или вы и это можете?..
     - Нет, - покачал он головой. - Что бы вы обо мне ни думали, вакуумных
чашечек на моих ногах нет. На какое расстояние бьет этот ваш пистолет?
     Она кинула взгляд через кромку. Наступала ночь. Остров превратился  в
стену мрака, и люди у подножья не видны.
     - Вы не можете видеть! - запротестовала она.
     - О нет, могу, дорогая. Но вот смогу ли я попасть  в  цель?  Придется
попытаться.
     Ее лицо побелело от страха  перед  неизвестностью,  но  голос  звенел
металлом:
     - Плавает, как тюлень, видит, как кошка, бегает, как олень - что еще?
Я думаю, вы не человек, Симон Далгетти!
     Он не ответил. Зрачки его неестественно расширились.
     - Чего еще достиг доктор Тайи? - Слова ее холодно звучали во тьме.  -
Невозможно изучать человеческий разум, не изучив человеческое тело. Что он
сделал? Может быть, вы из тех самых мутантов,  о  которых  всегда  столько
рассуждали? Создал ли доктор Тайи хомо-супер или нашел его?
     - Если я не выведу из строя радиоустановку раньше, чем они смогут  ее
использовать, значит, я хомо-дегенерат.
     - Вы не смеете отделываться шутками,  -  проговорила  она  онемевшими
губами. - Если вы не принадлежите к нам, то мне придется допустить, что вы
враг - если только вы не докажете противного! - Ее пальцы  плотно  сжались
на его запястье.  -  Так  вот  чем  занимается  ваша  шайка?  Решили,  что
человечество недостаточно хорошо для цивилизации?  Приближаете  тот  день,
когда верх возьмут подобные вам?
     - Послушайте, - сказал он устало. -  Сейчас  мы  только  двое  людей,
людей смертных, за которыми охотятся. Так что советую вам прекратить это!
     Он вытащил пистолет из ее кобуры и сунул  в  магазин  полную  обойму.
Теперь его зрение было настроено на  полную  мощность.  Ее  лицо  казалось
совершенно белым на фоне мокрого камня,  вдоль  сильных  скул  под  широко
раскрытыми, испуганными  глазами  пролегли  серые  тени.  За  рифами  море
сверкало под звездами, и кое-где это свечение нарушалось тенями пены.
     Когда он поднялся, глаза его вырвали из тьмы силуэты  людей  на  фоне
вертикальной каменной стены. Дула тяжелых автоматических пушек смотрели  в
сторону моря, поближе  ожидал  своего  часа  мощный  прожектор.  Орудия  и
прожектор таили в себе огромную опасность, но прежде всего он  должен  был
уничтожить передатчик, чтобы сюда не сбежался весь гарнизон.
     Вот! Небольшой бугорок на  спине  одного  из  охранников  в  середине
шеренги. Он  расхаживал  взад-вперед,  держа  в  руках  автомат.  Далгетти
медленно поднял пистолет твердой рукой, сосредоточившись на прицеливании и
жалея, что это не ружье. "Теперь вспомни  практику  стрельбы  по  мишеням:
рука свободна, пальцы вытянуты, не тяни спусковой  крючок,  но  нажимай  -
потому что нужно попасть сразу!"
     Он выстрелил.  Оружие  было  военного  образца,  полубесшумное  и  не
обнаруживающее себя предательской вспышкой света.  Первая  пуля  заставила
наемника покачнуться и рухнуть на песок. Далгетти нажал на курок и обрушил
на жертву град свинца, который должен был разнести передатчик.
     Хаос на берегу! Если они включат прожектор и свет попадет ему в глаза
в их нынешнем состоянии, он ослепнет  на  часы.  Он  выстрелил,  тщательно
прицелившись, и разбил линзы и луковицу. Автоматическая пушка  заработала,
изрыгая смерть в темноту. Если кто-то еще на острове услышит  этот  шум...
Далгетти выстрелил снова, на этот раз по пушке.
     Пули зажужжали вокруг него, улетая в темноту. Один упал, второй упал,
третий. Четвертый побежал вверх по тропе. Далгетти выстрелил  и  промазал,
выстрелил и промазал, выстрелил и промазал. Сейчас  охранник  спустится  с
гряды и поднимет тревогу... Есть! Человек  медленно  упал,  как  сломанная
кукла, и покатился вниз. Двое оставшихся нырнули в пещеру.
     Далгетти обогнул скалу, прыгнул в воду и подобрался  к  пещере.  Пули
пропороли поверхность воды.  Неужели  они  слышат,  что  он  приближается,
сквозь рев моря? Вскоре он достиг нормального ночного зрения  и  поплыл  в
полную силу.
     Ноги его коснулись песка, и он вышел на берег. Вода  стекала  с  него
ручьями. Пригнувшись, он ответил  на  выстрелы,  доносившиеся  из  пещеры.
Теперь свист и вой были повсюду вокруг него. Казалось невозможным, чтобы и
они могли слышать что-то еще. Он напряг мускулы и пополз к  автоматической
пушке. Бесстрастно  работающая  часть  его  мозга  подсказала,  что  огонь
ведется наугад. Значит, они не видели его.
     Человек, лежащий возле пушки, был еще жив, но без сознания,  так  что
не представлял опасности. Далгетти нажал на спуск. Раньше ему  никогда  не
приходилось иметь дело с подобным оружием, но он должен справиться с  этой
штуковиной, которая только минуту тому назад могла убить его.  Он  нацелил
ее на устье пещеры и нажал на спуск.
     Отдача заставила пушку затанцевать, прежде чем он  понял  принцип  ее
действия. Он не мог видеть людей в пещере, но различал очертания ее  стен.
Он стрелял целую минуту, затем стал отползать зигзагами и  полз,  пока  не
достиг утеса. Скользя вдоль него, он приблизился ко входу и стал ждать. Ни
звука не доносилось изнутри.
     Он рискнул быстро заглянуть туда. Да, он сделал это. Он ощутил легкую
тошноту.
     Когда он вернулся, Елена выбиралась  из  воды.  Взгляд,  которым  она
одарила его, был странен.
     - Обо всех позаботились? - спросила она монотонным голосом.
     Он кивнул, но, вспомнив, что она вряд ли видит его в темноте, сказал:
     - Да, думаю, что так. Возьмите что-нибудь из оружия и идемте.
     Нервы,   уже   истощенные   концентрацией    зрительного    аппарата,
сопротивлялись его попыткам поймать ее мысли: "...не  человек.  Зачем  ему
беспокоиться о том, что он убивает людей, если сам он не человек?"
     - Но я беспокоюсь, - мягко произнес он. - Я никогда раньше не  убивал
людей, и мне это не нравится.
     Она отпрянула от него. Он понял, что допустил ошибку.
     - Идемте, - приказал он. - Вот ваш пистолет. Возьмите  еще  оружие  у
какого-нибудь из наемников, если умеете им пользоваться.
     - Да. - Он снова снизил чувствительность, и голос ее звучал  спокойно
и твердо. - Да, я умею им пользоваться.
     "Против кого?" - подумал он. Он подобрал  автомат,  лежащий  рядом  с
одной из фигур.
     - Идемте! - Повернувшись, он стал подниматься  вверх  по  тропе.  Его
спина покрылась мурашками при мысли о ней, движущейся за ним в  состоянии,
близком к истерике.
     - Помните, мы должны спасти Майкла Тайи, - прошептал он ей.  -  Я  не
военный, да и вам раньше вряд ли приходилось делать что-либо подобное, так
что нам не миновать ошибок. Но освободить доктора Тайи мы должны.
     Она не ответила.
     Наверху Далгетти снова лег на камень  и  пополз  к  гребню.  Ме