забрались впервые. Мы не ждали. Их шпионы,  очевидно,
пронюхали, что  наши  войска  сейчас  возле  Рио  Гран,  преследуют  армию
бунтовщиков... - Тереза поежилась.
     - Паршивые собаки! - презрительно процедил дон Дуножу. - Они способны
только грабить и убивать, жечь! - Он бессильно опустил голову.  -  Что  мы
такое совершили? За что небо наслало их на нас?
     Руори задумчиво потер подбородок.
     - Едва ли они такие уж дикари, -  пробормотал  он.  -  Даже  в  нашей
Федерации не умеют делать таких дирижаблей. Ткань... наверное, специальная
хитрая синтетика, иначе она бы долго не удержала водород.  Не  думаю,  что
они используют гелий! Но чтобы производить столько водорода,  нужна  целая
промышленность. И отлично развитая практическая химия,  по  крайней  мере.
Может, они даже используют электролиз... Великий Лезу!
     Он заметил, что разговаривает сам с собой на родном языке.
     - Прошу меня простить, я задумался над нашими дальнейшими действиями.
Итак,  что  бы  мы  могли  предпринять?  На  корабле,  к  сожалению,   нет
летательных аппаратов.
     Он снова посмотрел на дирижабли. Атель  подал  бинокль.  Руори  навел
линзы  на  ближайший  воздушный  корабль,  настроил   резкость.   Огромный
вытянутый газовый баллон, под ним гондола. Длиной сама гондола  не  меньше
многих маурийских кораблей.  Вместе  баллон  и  гондола  создавали  единое
обтекаемое целое. Гондола, кажется, из плетеного тростника  на  деревянной
раме, легкая и прочная. В трех четвертях высоты  гондолы  от  киля  бежала
смотровая галерея для работы и перемещения экипажа.  Через  промежутки  на
ней  были  установлены  разнообразные  механизмы.   Лебедки   и,   похоже,
катапульты. Значит, дирижабли разных северных королевств  сражались  между
собой. Нужно  взять  это  на  заметку.  Политикопсихологи  Федерации  были
искусны в играх типа "Разделяй и властвуй".
     Но сейчас...
     Руори крайне интересовал принцип движения воздушных кораблей.
     У носа гондолы  в  радиальном  направлении  отходили  два  лонжерона,
каждый длиной около пятидесяти футов, один над другим.  На  них  держались
две поворотные рамы  по  каждую  сторону.  К  рамам  крепились  квадратные
паруса. Аналогичная пара лонжеронов проходила через гондолу к кормы. Всего
восемь парусов. Рулевые плоскости, треугольные, как акульи плавники,  были
прикреплены к газовому баллону.  Под  гондолой  виднелась  пара  выдвижных
ветряных колес. Судя по всему, они  выполняли  функции  фальшкиля.  Паруса
управлялись через систему лееров, которые проходили к брашпильным лебедкам
гондолы. Наверное, комбинируя их взаимное расположение, можно было  застав
дирижабль идти даже против ветра, галсами. Кроме того, на  разных  высотах
воздух движется в  разных  направлениях.  Дирижабль  может  подниматься  и
опускаться, меняя объем газа в  ячейках  баллона  или  сбрасывая  балласт.
(Этот прием наверняка держат про запас на обратную  дорогу,  когда  потери
из-за неизбежной утечки сильно урежут запас газа.) Паруса,  рули  и  ветры
разных направлений позволят такому дирижаблю совершать полеты на несколько
тысяч километров, с грузом в несколько тонн. Какой восхитительный аппарат!
     Руори опустил бинокль.
     - Разве в Перио не изобрели летательных аппаратов, чтобы  бороться  с
дирижаблями?
     - Нет, - пробормотал мейканец. - У нас есть только аэростаты.  Мы  не
умеем делать ткань, достаточно долго держащую поднимающий  газ.  И  мы  не
знаем, как управлять полетом, поэтому...
     - И будучи ненаучной цивилизацией, вам не пришло  в  голову  заняться
исследованиями и научиться подобным приемам, - сказал Руори.
     Треза, смотревшая в сторону города, стремительно обернулась.
     - Вам легко говорить! - воскликнула она. - Вам не нежно из века в век
отбивать монгов с севера и рауканцев на юге,  вам  не  пришлось  потратить
двадцать тысяч лет и десять тысяч жизней на постройку каналов и акведуков,
чтобы люди не умирали от голода и засухи! У вас нет на шее пеонов, которые
умеют только тупо работать и не способны о себе позаботиться,  потому  что
их никогда этому не учили, потому что само их существование -  непосильное
бремя для нашей страны и не остается сил на их  просвещение...  Вам  легко
говорить! Плаваете себе спокойно в компании полуголых шлюх и смеетесь  над
нами! А что бы вы сделали на нашем месте, могущественный сьнер капитан?
     - Успокойтесь, - упрекнул Трезу Дуножу. - Он спас нам жизнь.
     - Пока что! - процедила ока сквозь слезы и бальной туфельной  топнула
по палубе.
     Руори не понял  слова  "шлюха".  Кажется,  что-то  нелестное.  Может,
имелись в виду вахинас? Но что бывает почетнее,  чем  честно  заработанная
хорошая плата за разделенные бок о бок с мужчинами опасности и приключения
дальней экспедиции? О чем думает Треза  рассказывать  внукам  в  дождливые
вечера?
     Потом его озадачила другая мысль. Почему Треза так  его  волнует?  Он
замечал нечто подобное у некоторых  мейканцев.  Неестественно  напряженные
отношения мужчин и женщин, словно женщина была чем-то большим, чем  просто
уважаемым товарищем, партнером, помощником. Но  разве  могут  быть  другие
отношения? Специалист-психолог нашел бы ответ. Руори был в тупике.
     Он сердито потряс головой и громко сказал:
     - Не время пикироваться. - Его пришлось использовать спанское  слово,
хотя он не был уверен в правильно подтексте. - Нужно принимать решение. Вы
уверены, что нет способа отбить пиратов?
     - Нет, если только сам С'Антон не явит нам чудо, -  голосом  мертвого
человека ответил Дуножу.
     Вдруг он выпрямился.
     - Но одно вы можете сделать, сьнер. Покиньте порт  и  доставьте  этих
женщин в безопасное место, среди них благородные дамы,  и  они  не  должны
попасть в  рабство,  испытать  бесчестье.  Доставьте  их  на  юг,  в  порт
Ванавато. Тамошний кальд возьмет на себя заботу об их благополучии.
     - Мне эта идея не нравится. Я не хочу убегать, - сказал Руори,  глядя
на трупы небоходов, усеявшие пристань.
     - Сьнер, речь идет о жизни дам! Во имя эль Дио, сжальтесь над ними.
     Руори внимательно посмотрел на суровые  бородатые  лица  мужчин.  Они
были гостеприимными хозяевами и не  знали  другого  способа  отплатить  за
добро.
     - Если вы настаиваете, - медленно произнес он. - А что будете  делать
вы?
     Молодой дворянин склонил голову, как перед королем.
     -  Мужчины  пошлют  вам  вслед  благодарности  и  молитвы,  а  потом,
естественно, вернутся в бой.
     Он выпрямился и рявкнул голосом плац-парадов:
     - Смирно-о! В шеренгу - ста-ановись!
     Несколько   быстрых   прощальных   поцелуев,   и   мейканские   воины
промаршировали по трапу защищать родной город.
     Руори ударил по гакборту кулаком.
     - Если бы я мог, - прошептал он, - если  бы  я  мог  что-то  сделать!
Думаете, пираты могут нас снова атаковать?  -  спросил  он  с  надеждой  в
голосе.
     - Только если вы останетесь у причала,  -  сказала  Треза.  Ее  глаза
были, как изумрудный лед.
     - А если они нападут на нас в море...
     - Едва ли. У вас на борту всего сотня женщин и почти никаких товаров.
Небоходы заняты городом, где в их власти десять тысяч женщин, есть из кого
выбирать.  И  все  сокровища  нашего  города.  Зачем   тратить   время   и
преследовать вас?
     - Так, так...
     - Поднимайте якоря,  -  процедила  Треза.  Не  стоит  рисковать.  Мне
кажется, вы не осмелитесь задержаться.
     Он вскинул голову, словно получив пощечину.
     - Что вы хотите сказать? Что маурийцы - трусы?
     Она ответила не сразу, но сказала с неохотой:
     - Нет.
     - Тогда зачем вы меня дразните?
     - Оставьте меня в покое! - Она склонилась к поручню, спрятала лицо  в
ладонях и замерла.
     Руори исполнил просьбу оставил ее  одну  и  пошел  отдавать  приказы.
Матросы  начали  карабкаться  на  мачты.  Свернутые   парусные   полотнища
разворачивались  с  сухим  треском,  хлопали  на   свежем   ветру.   Море,
темно-синее за молом, покрылось белыми  барашками,  чайки  дугами  чертили
небосвод. Перед  глазами  Руори  вдруг  встали  сцены,  виденные  на  пути
отступления из дворца.
     Безоружный человек на мостовой. Голова разбита. Двое пиратов тащат  в
переулок двенадцатилетнюю девочку. Она отчаянно кричит. Пожилой  горожанин
пытается убежать от четверых лучников, которые со смехом стреляют в  него.
Пронзенный, он падает и пытается  уползти,  упираясь  в  мостовую  руками.
Лучникам было очень весело.  Словно  окаменевшая,  женщина  в  разорванном
платье,  сидящая  на  мостовой,  рядом  ее   ребенок   с   вытекающим   из
раздробленной головы мозгом. В  нише  стены  статуя,  символ  святости,  с
увядшим букетиком фиалок у ног, обезглавленная  небрежным  ударом  топора.
Горящий дом...
     Воздушный корабль над головой вдруг перестал казаться Руори красивым.
     Дотянуться до налетчиков и швырнуть с неба на землю!
     Руори застыл, словно его  ударила  молния.  Вокруг  деловито  сновала
команда. Он слышал веселые голоса здоровых, всегда свободных и никогда  не
знавших голода молодых людей. Но они лишь отдавались слабым эхом в дальнем
уголке сознания Руори.
     - Отдать швартовы! - донесся голос помощника.
     - Стоп! Еще не время! Подождите!
     Руори помчался на  ют,  где  оставил  доньиту  Трезу.  Она  стояла  с
опущенной головой, упавшие пряди волос закрыли лицо.
     - Треза! - выпалил Руори, не переводя дыхания. - Треза, у меня  идея.
Кажется, может получиться... Мы сможем ответить ударом на удар!
     Она подняла глаза. Пальцы сжали руку Руори, ногти до крови впились  в
кожу.
     - Нужно заманить их в погоню... хотя бы пару их дирижаблей. Я еще  не
продумал  детали,  но  мы  сможем  устроить  бой  или  даже  заставить  их
отступить, оставить город в покое...
     Она молча смотрела на него. Он вдруг почувствовал, что ему не хватает
слов.
     - Конечно, мы можем и проиграть бой. И у нас на борту женщины...
     - Если вы потерпите поражение, - сказала она едва слышно, - мы  умрем
или попадем в плен?
     - Наверное, умрете.
     - Хорошо. Тогда деритесь.
     - Но пока не ясна одна важная деталь. Как заманить пиратов в  погоню?
- Он помолчал. - Если бы кто-то позволил им взять себя в плен... И убедил,
что у нас на борту огромное, невообразимое сокровище... Они бы поверили?
     - Возможно, поверили бы. - В голос  ее  вновь  вернулась  энергия.  -
Скажем,  речь  идет  о  казне  кальда.  На  самом  деле  ее   никогда   не
существовало,  но  грабители  способны  поверить,  что  подвал  отца   был
нафарширован золотом.
     - Тогда кто-то должен пойти к ним. - Он отвернулся, сплетя пальцы,  и
сделал последний вывод, тот, который больше всего ему не нравился.  -  Это
должен быть не простой человек. Мужчину они запихнут  к  остальным  рабам,
так? Они его не станут слушать?
     - Нет. Почти никто из небоходов не знает спанского. Пока они  поймут,
о чем бормочет раб, они уже будут на полпути домой. - Треза нахмурилась. -
Что же делать?
     Руори знал ответ, но язык не поворачивался во рту.
     - Простите, доньита, - пробормотал он наконец. - Моя  идея  оказалась
нестоящей. Мы отдаем швартовы.
     Девушка преградила ему дорогу, встала между ним и поручнем. Она  была
совсем рядом, как тогда, на балу, во время танцев. Ее голос был  абсолютно
спокоен.
     - Вы знаете способ. Вы знаете, что нужно сделать.
     - Нет!
     - Не лгите! Вы не умеете лгать, я вас хорошо изучила, хотя и всего за
одну ночь. Говорите!
     Он старался не смотреть ей в лицо.
     - Женщина... и если это будет красивая женщина... ее могут отвести  к
предводителю?
     Треза отшатнулась, краска покинула лицо.
     - Да, - наконец сказала она. - Наверное.
     - Но, с другой стороны, могут просто убить. Они убивают  просто  так,
без причины. Я не могу подвергать риску человека.
     - Глупец. Думаете, я боюсь смерти? - сквозь зубы прошептала она.
     - А что же еще может случиться? - удивился Руори. - Ах  да,  конечно,
если мы проиграем, женщина останется рабыней. Но если она красивая, с  ней
будут хорошо обращаться.
     - И на большее вы не способны... -  Треза  замолчала.  Руори  впервые
увидел улыбку, которая выражает и горе, и боль. - Конечно, я могла бы сама
догадаться. У вашем народа другие мерки.
     - Что вы имеете в виду?
     Она сжала пальцы в кулаки, зажмурилась, сказала сама себе:
     - Они убили отца, я видела, как он упал.  Они  оставят  мой  город  в
руинах, и обитать там будут только призраки умерших.
     Она подняла голову.
     - Я пойду.
     - Вы? - Он  крепко  схватил  ее  за  плечи.  -  Нет!  Только  не  вы!
Какая-нибудь другая девушка...
     - Неужели я стану посылать кого-то вместо себя? Я дочь кальда!
     Она освободилась и быстро пошла к трапу. Назад она  не  смотрела.  Он
услышал только:
     - Еще монастырь...
     Руори не понял, о чем идет речь. Он стоял на юте, смотрел ей вслед  и
ненавидел себя самого. Потом приказал:
     - Отдать швартовы!



                                    5

     Мейканцы упорно сопротивлялись, и приходилось отбивать дом за  домом,
улицу за улицей. Но через пару  часов  уцелевшие  солдаты  гарнизона  были
закупорены в северо-восточном  районе  С'Антона.  Сами  они  едва  ли  это
понимали,  но  вождь  небоходов  имел  хороший  вид  сверху.   Его   ровер
пришвартовался  к  шпилю  собора,  для  спуска  и  подъема  была  сброшена
веревочная лестница. Патрульный дирижабль доставил сообщение.
     - Отлично, - сказал Локланн. Он был доволен. - Пусть  сидят  в  норе.
Выставим в заслон четверть людей. Остальные займутся городом, а то  хитрые
горожане спрячут  свое  серебро.  Нельзя  давать  им  передышки.  Вечером,
отдохнув, сбросим парашютистов в тыл окруженным, выгоним на  наши  рады  и
уничтожим.
     Чтобы немедленно  погрузить  самую  ценную  часть  награбленного,  он
приказал посадить "Бизона" на площадь. Ребята были хорошими бойцами, но  с
красивыми вещами обращаться  не  умели,  могли  невзначай  порвать  чудное
платье, разбить чашу или испортить впопыхах  драгоценный  инкрустированный
крест-распятие. А мейканские вещицы иногда были до того красивые,  что  их
даже продавать было жалко.
     Флагман снизился до минимальной  высоты.  Но  до  площади  все  равно
оставалось около  тысячи  футов.  Ручными  помпами  и  с  резервуарами  из
алюминиевом сплава невозможно было достаточно плотно сжать  водород.  Если
бы воздух был плотнее или более холодным, они бы зависли даже  выше.  Дома
всем четыре женщины могли посадить ровер с  помощью  храповых  кабестанов.
Сейчас же пришлось бросать посадочные  тросы,  газ  выпускать  было  жаль.
Несмотря на  недавно  появившиеся  солнечные  энергоблоки,  водорода  едва
удавалось добывать в достаточном количестве. Хранители брали за  солнечную
электроэнергию не меньше, чем за  водную.  (Хранители  пользовались  своим
преимуществом. Будучи выше королей,  они  без  всяком  контроля  назначали
цены. Поэтому некоторые короли, в том числе и Локланн, начали  собственные
опыты по добыче водорода. Но дело было долгим, принимая во  внимание,  что
даже Хранителям ремесло его добычи не было полностью понятно.)
     Сейчас кабестаны заменила толпа сильных  воинов-небоходов.  И  вскоре
"Бизон" был надежно пришвартован на соборной площади, которую занял  почти
целиком. Локланн лично осмотрел каждый  канат.  Раненая  нога  болела,  но
ходить было можно. Раздражала правая рука, где швы болели больше, чем сама
рана. Медик предупредил,  чтобы  он  руку  слишком  не  нагружал.  Значит,
драться придется левой, чтобы никто не посмел сказать,  будто  бы  Локланн
сунна Холбер увиливает от схватки. Но теперь он был всего полбойца.
     Он потрогал нож, нанесший ему рану. Теперь у него  отличное  стальное
лезвие. И разве владелец лезвия не обещал  встретиться  и  выяснить,  кому
достанется клинок? Такие слова имеют силу  пророчества.  Было  бы  неплохо
встретиться с этим Руори в следующей жизни.
     - Шкипер! Шкипер!
     Локланн посмотрел вокруг. Кто его звал? Ю Красный Топор и Аалан сунна
Рикар, люди одной с ним ложи,  приветствовали  его.  Они  держали  молодую
женщину в черном бархате  и  серебряных  украшениях.  Из  толпы  небоходов
одобрительно засвистели.
     - Что такое? - сердито спросил Локланн. У нем дел было по горло.
     - Вот эта баба, сэр. Ничего смотрится, а? Мы поймали ее  недалеко  от
пристани.
     - Ну хорошо, запихните в собор, к остальным. О!..
     Локланн качнулся на каблуках, прищурился, глядя в  горевшие  холодным
зеленым пламенем глаза. Однако!
     - Она трещала одно и то же. Шеф, рей, омбро гра... Я наконец подумал,
может, она имеет в виду вас, чиф, - сказал Ю. - Потом она закричала  "Хан!
Хан!" и я уже не сомневался. Так что мы  ею  не  пользовались,  -  скромно
пояснил он.
     - Аба ту спаньел? - сказала девушка.
     Локланн усмехнулся.
     - Да, - ответил он на том же языке, с густым акцентом, но  достаточно
вразумительно. - Я даже заметил, что ты обращаешься к мне на  "ты".  -  Ее
красивые губы сжались в нить. - Значит, ты считаешь  себя  выше...  Или  я
твой бог, или любовник.
     Она вспыхнула, гордо подняла голову. Солнце заиграло на волосах цвета
вороньем крыла.
     - Тогда прикажи этим болванам меня отпустить!
     Локланн отдал приказ на англизе. Ю  и  Аалан  отпустили  девушку,  на
руках которой остались синяки от их пальцев. Локланн погладил бороду.
     - Зачем ты хотела меня видеть?
     - Ты вождь? Я дочь кальда, доньита  Треза  Карабан.  -  На  мгновение
голос дрогнул. - На твоей шее цепь моего отца.  Я  пришла  вести  с  тобой
переговоры от имени его людей.
     - Что? - Локланн мигнул. Среди бойцов кто-то захохотал.
     Она не просит пощады, тон у нее резкий.
     - Принимая во внимание неизбежные ваши потери, если вы продолжите бой
до  конца,  учитывая  угрозу  ответного  нападения  на  вашу  страну,   не
согласитесь ли вы  принять  выкуп?  Вы  получите  охранное  свидетельство,
вернетесь в безопасности домой, но вы должны  освободить  всех  пленных  и
прекратить дальнейшее разрушение города.
     - Клянусь Октаи Буренесущим! - пробормотал Локланн. - Только  женщина
могла вообразить, что мы... Ты сказал, что вернулась?
     Она кивнула.
     - Чтобы вести  переговоры.  У  меня  нет  законного  права  обсуждать
условия перемирия, но практически...
     - Тихо! - рявкнул он. - Откуда ты вернулась?
     Она замолчала.
     - Это не имеет отношения...
     Вокруг было слишком много лишних глаз. Локланн отдал приказ  начинать
тщательный грабеж города. Потом повернулся к девушке.
     - Поднимись со мной на борт корабля. Там мы поговорим.
     Она на миг зажмурилась, губы шевелились. Потом она посмотрела  ему  в
глаза. (Он вспомнил когуара, которого однажды поймал в сеть). Она  сказала
бесцветным тоном:
     - Да, у меня есть другие доводы.
     - Как у любой женщины, - засмеялся он. - Но ты не  любая,  далеко  не
любая!
     - Я не об этом! - вспыхнула она. - Я  хотела  сказать...  Нет,  Мари,
молись за меня!
     Раздвигая бойцов, Локланн пошел к трапу. Она последовала за ним.
     Они миновали свернутые паруса, спустились с  галереи.  Люк  в  нижнюю
часть трюма был открыт, можно  было  увидеть  грузовые  камеры  и  кожаные
петли-наручники для  рабов.  На  галерее  стояло  несколько  часовых.  Они
облокотились на пики, вытирая пот, текший  из-под  шлемов,  перебрасываясь
шутками. Когда Локланн провел мимо  девушку,  часовые  приветствовали  его
восхищенно-завистливыми репликами.
     Он открыл дверцу.
     - Ты раньше видела наши корабли?
     Верхняя часть гондолы включала  в  себя  длинную  комнату.  Она  была
пуста, если не считать рам для спальных гамаков. За перегородкой находился
крошечный  камбуз  и,  наконец,  на  самом  носу  -  комната  с   картами,
навигационными  приборами,  переговорными  трубами,  окна  которой  давали
хороший обзор во время полета. Под оружейным стеллажом,  на  полке,  с