о по-гэльски. Сам Халдор остался возле сына.
     Девушка нашла сумку со снадобьями  в  пустой  библиотеке,  на  стене.
Книги, наверно, перенесли в  башню,  а  лекарства  в  спешке  забыли.  Она
спросила норвежца, который сопровождал ее, сожжены ли книги.
     - Нет, - ответил тот. - Халдор запретил.
     Возвращаясь, она старалась не смотреть на башню. Смерть  монахов,  по
крайней мере, была быстрой и легкой.  Они  заслужили  мученический  венец.
"Боже, если с твоей помощью я спасу сына Халдора, может,  он  и  его  люди
перейдут в истинную веру!" Она спешила.
     Дыхание Ранульфа стало еще слабее, и в горле клокотало.
     - Мне нужен свет, - сказала девушка.
     Халдор что-то крикнул. Человек принес лампу.  Сам  Халдор  держал  ее
возле головы умирающего.
     Бриджит оттянула веки  юноши.  Зрачки  были  разными:  левый  казался
больше и чернее. Она поднесла лампу. Зрачок не реагировал.
     Девушка сжала губы. Скорее всего, Ранульф умрет, и она  последует  за
ним.
     - Череп расколот, - объяснила она Халдору. -  Кость  давит  на  мозг.
Много крови. Нужно разрезать и перевязать.
     - Что тебе требуется?
     - Свет. И сильный человек, который мог бы удержать Ранульфа и сам  не
раскис. И смелые люди не выдерживают этого зрелища. Чистой горячей воды  в
двух сосудах. Остальное у меня есть.  -  В  сумке  нашелся  зубчатый  нож,
лечебные  травы,  игла,  нить.   Правда,   требовалось   еще   везение   и
благословение Бога.
     Халдор отдал приказы, и люди разбежались выполнять их.  Она  ждала  и
молилась...
     - Боже... - Закрывая глаза, она  видела  перед  собой  отца.  Конейль
очень любил дочь. А теперь он захвачен в плен, стал рабом, если,  конечно,
уцелел. Бриджит встрепенулась: принесли воду.
     Это были друзья Ранульфа, которые издевались над ней, надругались над
ее телом ради собственного удовольствия. Они стыдились  выполнять  женскую
работу, тем более прислуживать пленнице. "Если я спасу сына  Халдора,  они
не  посмеют  унижать  меня.  А  если  умрет  он,  то  умру  и  я".  И  она
величественным жестом показала им, куда ставить сосуды.
     Пар поднимался от воды. Сначала промыть рану! Нужна чистая ткань. Она
взглянула  на  свою  одежду,  когда-то  чистую,  но  теперь  изодранную  и
замызганную.
     Кровь Ранульфа уже растекалась по белому алтарному покрову, но  часть
полотна оставалась чистой.
     - Мне нужен нож, - сказала она Халдору.  Тот  насторожился.  В  сумке
были ножи, но короткие, и Бриджит не хотела тупить их.  Однако  Халдор  не
доверял ей. Может, она хочет убить себя... или Ранульфа? Дыхание  раненого
стало еле слышным. Нельзя терять времени! -  Ты  хочешь,  чтобы  я  лечила
твоего сына? Тогда давай нож! - крикнула она.
     Халдор  расстегнул  ножны,  достал  нож,  тяжелый,   острый,   тускло
поблескивающий. Бриджит смотрела на лезвие, а Халдор следил за ней. "Боже,
прости меня!" Она надрезала край покрова и оторвала лоскут.
     Смочив тряпку, она промыла голову Ранульфа, а когда она снова окунула
ткань в воду, та стала красной.
     Бриджит торопливо вымыла руки и инструменты во втором сосуде, вытерла
их о тряпку.  Сначала  разрезать  кожу,  отогнуть  край,  обнажить  кость.
Маленьким острым ножом она проделала это. Показалась кость. Кровь сочилась
в трещины. Следует аккуратно удалить осколки. Но тогда  откроется  дыра  в
черепе, мозг совершенно обнажится. Нужно что-то придумать. Что  же  взять?
Дерево?  Нет.  Кусок  кожи  размером  с  ладонь!  Чистая  кожа!  Надо   ее
прокипятить. Прокипятить и держать в кипятке, пока она не потребуется.
     Снова  послышался  приказ  Халдора,  и  друзья   Ранульфа   бросились
исполнять его.
     Кровь потекла сильнее. Брызнула фонтаном.
     - Свет! - приказала Бриджит. Халдор  поднес  лампу  ближе.  Лицо  его
стало белым как мел. - Вот отсюда хлещет кровь. -  Она  перетянула  сосуд.
Кровь остановилась. Девушка глубоко вздохнула и сунула окровавленные  руки
в воду. Никогда еще она не имела дела с такими  серьезными  ранами.  Кровь
потихоньку продолжала сочиться. Иглой и нитью она стянула кожу.  Нить  она
потом выдернет, если, конечно, это "потом"  будет.  Теперь  осколки  кости
удалены, кожа стянута, кровообращение  восстановлено.  Она  села  и  стала
смотреть на дело своих рук. Халдор держал лампу. Руки его сотрясала мелкая
дрожь.
     Бриджит сделала, что могла. Дыхание Ранульфа стало ровнее, или это ей
кажется? Оставалось последнее:
     - Дайте кожу! - Она оторвала  полосы  ткани  от  покрова,  перевязала
голову Ранульфа, подложив кожу.
     Солнце уже зашло.  В  окна  часовни  смотрела  ночь.  "Великий  Боже!
Благослови мой труд!"
     Колени ее подогнулись. Халдор поставил лампу и подхватил девушку.


     Бриджит и Халдор сидели  подле  Ранульфа  и  смотрели.  Огонек  лампы
метался, освещая мальчишеское лицо. Бриджит взглянула на Халдора. Да, если
бы не густая борода и сломанный нос, это было бы то же самое лицо. Девушка
вспомнила жестокость Ранульфа и содрогнулась. Но его отец не притрагивался
к ней, ни когда ее приволокли на корабль, ни потом.
     Она приподнялась и наклонилась к больному. Его дыхание участилось,  а
кожа покраснела. Жар! После врачевания  это  часто  бывает.  Она  пощупала
запястье и ощутила очень частые толчки.
     До реки было недалеко. Но Халдор  взглядом  запретил  ей  идти  туда.
Девушка нашла сосуд с водой, оторвала полосу от одежды. Теперь можно  было
не заботиться о чистоте. Бриджит смочила лицо и  кисти  Ранульфа  и  снова
села.
     Хотя Халдору принесли постель, ни он, ни девушка не  ложились  в  эту
ночь. Бриджит прислонилась  к  стене,  подтянула  колени  к  подбородку  и
клевала носом. Сны ее были странными  и  жестокими.  Бог-Отец,  Конейль  и
Халдор в одном обличье.
     Когда первые утренние лучи проникли в открытую дверь часовни, Ранульф
шевельнул левой рукой. А когда солнце поднялось выше, он  открыл  глаза  и
попытался что-то сказать. Но язык не повиновался ему, и даже  отец  ничего
не смог понять. Бриджит остановила Халдора, который  хотел  дать  больному
питье, и просто приложила смоченную тряпку к пересохшим губам.
     Когда Ранульф смог что-то различать, он узнал  девушку  и  беспокойно
зашевелился, но затем увидел отца и затих.
     - Ему нужно попить, - сказала Бриджит. - Приподними голову и плечи...
- Халдор повиновался, и Бриджит прижала бутыль к сухим губам Ранульфа.
     Он был совершенно обессилен и не мог даже глотать.  Девушка  помогала
ему, как ребенку.
     Когда ее мать умерла, оставив маленького сына, Бриджит  ухаживала  за
братом. Девушка улыбнулась. Этот человек бил и унижал ее, а теперь он слаб
и беспомощен.
     Она собрала тряпки и одежду, чтобы выстирать их,  бросила  взгляд  на
Халдора, прося разрешения.
     - Мой сын жив, - сказал он. - Ты в  безопасности.  Я  распоряжусь.  -
Руки его тряслись. Под покрасневшими, воспаленными глазами чернели круги.



                                    3

     Когда Халдор вышел на улицу, он увидел, что викинги уже расположились
на постой: одни - в домах монахов, другие  -  в  походных  шатрах.  Горели
костры. Стояли часовые.  Свободные  от  караула  чистили  одежду,  оружие,
играли в кости. Эгиль и Сигурд делили  добычу.  В  часовню  принесли  вещи
Халдора и расстелили постель на полу. Он решил остаться возле сына.
     День был хороший. По небу скользили легкие  белые  облака.  Солнечные
лучи золотили их. Играли блики на реке. Ветерок шевелил  листву  деревьев.
Слышались крики игроков, к небу поднимался дым костров.
     Вскоре пришел Эгиль.
     - Как дела? - осторожно спросил он. Халдор был его давним другом.
     - Появилась надежда.
     - Это чудо! Я видел рану и никак не ожидал...
     - Я тоже. Но они знают больше, чем мы, эти западные  люди.  -  Халдор
старательно подбирал слова. - Их книги должны быть сохранены. И не трогать
ирландку! Никто не должен прикасаться к ней  против  ее  воли.  Непокорный
ответит передо мною. Передай это всем.
     - Даже если Ранульф умрет?
     Халдор кивнул:
     - Я был  неправ,  угрожая  ей  смертью.  Слишком  напугался.  Ранульф
жестоко обошелся с ней, но она все равно сделала все,  чтобы  спасти  его.
Она сделала, что могла.
     И тут же он вспомнил, какой она предстала перед  ним  впервые,  когда
Ранульф приволок  ее  на  корабль,  после  того  как  с  друзьями  вдоволь
позабавился с ней в  лесу.  Высокая,  стройная,  белокожая,  медноволосая.
Гордый разворот плеч, в  глазах  -  краски  и  холод  зимы.  Но  позже,  в
плаванье, этот холодный серый блеск немного смягчился, когда он  заговорил
на ее языке - спросил, кто она и откуда. Девушка гордо ответила,  что  она
дочь вождя одного из селений вдали от побережья...
     Эгиль пожал плечами.
     - Как хочешь. Но лучше объяви сам, что она под твоей защитой. Что  же
нам делать дальше?
     Слабость оставила Халдора. Он часто проводил бессонные ночи в море  и
теперь  на  миг  забыл  о  своем  горе,  чтобы  вернуться  к  обязанностям
предводителя.
     - Что ты сказал? - спросил он. - Вы не знаете, что делать?
     - Мы сейчас закопаем монахов, пока они не начали разлагаться, но  это
не займет много времени. Люди томятся  от  безделья.  Может,  нам  послать
разведчиков поискать что-нибудь для наших богов? Ведь даже  храбрейшие  из
воинов боятся привидений по ночам.
     Слова Эгиля не удивили Халдора. Он признал их справедливость.
     - Ты самый мудрый человек, какого я знаю, старина, - сказал он.  -  Я
сам поведу разведчиков и буду руководить жертвоприношением.
     Хотя он и не боится мертвых монахов, но все же... За Ранульфа  и  его
исцеление... За дом... Ибо что же могло привести его сюда, кроме заботы  о
доме?


     Халдор вернулся в часовню перед заходом солнца.
     - Как он?
     - Отдыхает, - ответила Бриджит.
     Ранульф спокойно спал на алтаре  перед  изображением  Белого  Христа,
распятого на кресте.
     Девушка уложила его на широкую монашескую  рясу,  вторую  свернула  и
положила ему под голову вместо подушки, а третьей укрыла его, как одеялом.
Она и себе постлала монашеские рясы, подальше от его  постели.  Что  будет
она ощущать, лежа на одежде убитых соотечественников?
     Но тут же радость наполнила его душу. Ранульф  жив,  Ранульф  жив!  И
сразу он вспомнил о жертвах, обещанных Тору.
     - Смотри за ним... - начал он.
     - Я не выйду отсюда, - холодно сказала она. -  Вокруг  слишком  много
варваров. - В ее глазах он увидел тоску, невообразимую  печаль,  безмерное
одиночество.
     - Всякий причинивший тебе вред умрет. Все знают об этом, -  проворчал
Халдор. - Но ты оставайся рядом с моим мальчиком.  Мы  сегодня  вечером...
Будет праздничный пир. Я принесу тебе чего-нибудь вкусного.
     Ее взгляд был обращен к распятому.
     - Благодарю тебя, - прошептала она, но не Халдору.
     Халдор нежно погладил лоб Ранульфа,  повернулся  и  вышел.  Позже  он
заметил, что девушка выглядывает из  часовни.  Неужели  ее  заинтересовала
жизнь викингов? Халдор был бы рад этому.
     Пока он с отрядом разведчиков обшаривал окрестности, Эгиль  и  Сигурд
приготовились к празднеству. К подножию круглой башни откуда-то  притащили
плоский камень, который должен был служить жертвенником. На  камне  выбили
священные знаки: солнечное колесо и  колесницу  грома.  Положили  на  него
тяжелый молоток с короткой рукоятью, нож и несколько  деревянных  палочек,
поставили сосуд.  Перед  алтарем  стоял  стреноженный  пони,  найденный  в
покинутом  жителями  селении.  Пони  дрожал  и  закатывал   глаза.   Рядом
потрескивал костер под котлом, в котором уже начала закипать вода. Викинги
толпились вокруг,  облаченные  в  лучшие  одежды,  которые  только  смогли
сохранить в  путешествиях  и  сражениях.  Над  ними  висел  купол  неба  -
темно-голубой на востоке и зеленоватый на западе, где солнце опускалось  в
зеленую чашу леса. По реке ходили волны, несколько чаек носилось над водой
с хриплыми криками.
     Халдор прошел вперед. Он молил:
     - О Бог Бурь, прими мой дар и верни мне сына! - Тут он  подумал,  что
молится, как христиане, которые всегда пытаются заключить сделку со  своим
богом, и повыгоднее. Тем не менее он продолжал молить: -  Тор,  мы  всегда
были друзьями, разве не так? Слушай, Тор. Я не настолько  стар,  чтобы  не
иметь сыновей. Но я достаточно стар, чтобы думать  о  смерти.  Кому  тогда
достанется мой дом? Сохрани жизнь Ранульфу!
     Он приблизился к алтарю и  воздел  к  небу  руки.  Наступила  мертвая
тишина, нарушаемая только криками чаек да плеском речных волн.
     Здесь нельзя было устроить грандиозного празднества, как дома. Халдор
оглушил пони молотом, перерезал ему горло. Эгиль и Сигурд собрали кровь  в
сосуд. Халдор  сунул  палочки  в  кровь  и  оросил  алтарь.  Пони  тут  же
разделали. Разлили эль по рогам и осушили их, пока мясо кипело в котле.  К
небу понеслись слова благодарности, хвастливые обещания. Высыпали  звезды,
запылали костры и факелы. Когда мясо было готово, Халдор разделил  его.  К
костру потянулись викинги с котелками и мисками. Обглоданные кости  летели
в огонь, и к небу поднимался  сизый  удушливый  дым  -  приглашение  богам
разделить трапезу.
     Начался  пьяный  разгул.  С  кораблей  выкатили  бочки  с  пивом.  Из
церковных подвалов достали  несколько  бочек  вина.  Люди  развалились  на
земле, хвастали своими подвигами, слушали  саги,  повествующие  о  древних
героях. Халдор пил мало. Ему было не до того.
     Костры стали гаснуть. Ночной холод  проникал  сквозь  одежду.  Халдор
пожелал всем доброй ночи и пошел сквозь тьму к часовне.



                                    4

     Запах конины достиг ноздрей Бриджит, и тошнота  подступила  к  горлу:
поганая,  языческая   пища.   Из   дверей   часовни   она   наблюдала   за
жертвоприношением, видела, как Халдор перерезал горло  бедному  животному.
Правда,  он  сначала  оглушил  пони.  Девушка  смотрела   на   празднество
лохленнцев, пока тьма не сгустилась вокруг их костров.  Теперь  к  звездам
поднимались смех и пьяные песни. И это на святом острове Шона, посвященном
самому Христу! И Бриджит пожелала,  чтобы  вернулось  древнее  чудовище  и
покарало грабителей. Но увы! Святой изгнал создание тьмы.
     Ей  не  пристало  не  только   присутствовать   на   святотатственном
пиршестве, но и ступать по земле острова. Святой запретил женщинам  бывать
здесь, и многие сотни лет монахи чтили его завет. Но она попала сюда не по
доброй воле...
     Ранульф распростерся на алтаре.  Еще  одно  кощунство  -  язычник  на
святом месте. Но сюда положил юношу его  отец.  Ранульф  спит.  Когда  сны
беспокоят его,  шевелится  только  левая  сторона  тела.  Правая  половина
мертва. Рядом с ним  покоится  меч,  положенный  норвежцами.  Может  быть,
Ранульф уже никогда не поднимет его. Юноша время от времени  просыпался  и
смотрел на нее затуманенным взглядом. Он оказался во  власти  той,  с  кем
обошелся так жестоко, и не мог ни позвать на  помощь,  ни  защитить  себя.
Несомненно, он ждал, что ему отплатят той же монетой.
     Бриджит теперь  не  боялась  его.  Она  ухаживала  за  ним  так,  как
ухаживала бы за любым беспомощным существом.
     Воздух в часовне с земляным полом был холодный  и  сырой.  Тут  пахло
плесенью и ладаном, но эти запахи не могли перебить запахов болезни.  Если
Ранульф доживет до завтра,  нужно  будет  собрать  травы  и  корни,  чтобы
продолжить лечение. Может быть, Бог внял ее молитвам?
     У костров снова кричали. Она выглянула. Девушка не говорила на  языке
врагов и все эти дни ощущала себя глухонемой. Только  Халдор  обращался  к
ней с несколькими словами.
     Кто-то стукнул в дверь  часовни.  Дверь  открылась,  впустив  ночь  и
покачивающегося Халдора. На его  лице  запеклись  капли  лошадиной  крови.
Халдор сделал несколько шагов и схватил ее за руку. Запах дыма, пива, кожи
и мужского пота ударил ей в ноздри. Она  не  могла  вырваться,  хотя  была
сильной и даже слишком высокой для женщины, но голова  ее  едва  достигала
его подбородка. Бриджит боялась встретиться с  ним  взглядом  и  старалась
смотреть на блестящую пряжку  ремня  -  такую  носил  ее  дядя.  Вероятно,
чужеземец украл ее.
     Дыхание Халдора участилось.
     - Мой сын спит?
     Бриджит молча кивнула. Он обнял девушку за талию. Она напряглась.
     - Ухаживай за ним, заботься о нем. Больше ничего не бойся.  Я  сказал
всем, что ты принадлежишь только мне.
     Бриджит повернулась к алтарю. А она-то вообразила,  что  свободна,  -
дура! Снова тошнота подступила к горлу.
     - Я не могу принадлежать мужчине, - ровным голосом сказала она.  -  Я
обещана Христу.
     Халдор мог убить ее за такие слова. Она очень надеялась на это. Но он
расхохотался. Бриджит поняла, что он пьян.
     - Твой  Христос  ничтожество,  если  не  смог  защитить  тебя.  Такая
женщина, как ты, должна принадлежать сильному мужчине. -  Он  отпустил  ее
талию и схватил обе кисти огромной  рукой,  а  другой  рукой  повернул  ее
голову к себе. Она закрыла глаза:  страшно  было  заглянуть  в  это  лицо,
увидеть его выражение.
     - Смотри на меня, женщина! - Пальцы его  схватили  подбородок,  и  те
царапины, что нанесли Ранульф и его друзья, снова стали кровоточить. Ничто
не поможет ей.  Он  слишком  силен.  Бриджит  смотрела  на  него  с  тупым
равнодушием жертвы.
     Морщины вокруг голубых глаз Халдора говорили о  долгой  жизни,  годах
скитаний. Сколько морей и стран видели эти глаза? Он  совсем  не  выглядел
жестоким.  Просто  пьяный  и  удивленный.  Должно  быть,   женщины   редко
сопротивлялись ему. Несмотря на сломанный нос, он был по-своему  красив  -
светловолосый, загорелый, обветренный. Но он  так  похож  на  Ранульфа.  И
Бриджит содрогнулась, вспомнив боль, издевательства, грубый  смех.  И  это
воспоминание придало ей сил. Она гордо выпрямилась.
     - Ты слишком соблазнительна, чтобы лежать одной в  узкой  постели,  -
улыбнулся Халдор. - Я не буду брать тебя насильно. В  этом  мало  радости.
Разденься! - Он отпустил ее руки.
     Бриджит  стояла  спокойно.  Ей  не  убежать,  вокруг  полно   грязных
грабителей и убийц. И сопротивляться бессмысленно - он намного сильнее и в
гневе может лишить ее покровительства.  "О  Боже,  ты  поймешь  меня!"  На
удивление спокойно она сняла крест, поцеловала  его  и  положила  на  пол.
Затем скинула верхнюю  одежду,  рваную  и  грязную,  а  за  ней  и  нижнее
полотняное белье. Верная обычаям своей родины, она аккуратно  сложила  всю
одежду.
     Наконец она выпрямилась, нагая и дрожащая. Тело  ее  казалось  совсем
белым в свете лампы: маленькие упругие груди, плоский живот, узкие  бедра,
покрытые царапинами и синяками, нежный пушок внизу живота. "О Боже,  лучше
бы ты сделал меня безобразной!" Она стиснула кулаки.
     Взгляд Халдора был полон восхищения.
     - Ты прекрасна! - Грубый  палец  пробежал  по  синякам  и  царапинам,
задержался,  коснувшись  золотого  пушка  на   холмике   Венеры.   Девушка
вздрогнула. - О, ты очень страдала. И теперь боишься меня. Этим юнцам  еще
многому нужно учиться.
     Бриджит стояла, не двигаясь, пока Халдор раздевался. И вот  он  встал
перед  ней,  сильный,  мускулистый.  Грудь  и  живот  покрыты   рыжеватыми
волосами. Там, где его кожи не касались солнце и ветер, она была белой. Он
совсем не стыдился наготы.
     Бриджит и раньше видела раздетых мужчин, но больных и раненых,  а  за
последние дни узнала о  мужчинах  слишком  много.  Но  Халдор  не  был  ни
больным, ни насильником. Девушка вздрогнула и закрыла руками грудь.
     - Тебе, наверное, холодно, - сказал Халдор. - Моя постель теплее, чем
эти монашеские тряпки. -  Он  положил  руку  на  ее  маленькую  ягодицу  и
легонько подтолкнул к своему ложу. Бриджит не противилась.
     "Великий Боже, разбуди Ранульфа, пошли  что-нибудь,  пожалуйста!"  Но
она молила напрасно.
     Девушка опустилась на грубую шерсть. Халдор прилег рядом с  ней.  Его
руки царапали неж