ного сыска и предупреждения преступлений. Например, в 60-х годах XIX ве-
ка в Петербурге была создана фотографическая картотека воров, системати-
чески занимавшихся кражами. В течение года на учет ставилось до 5  тысяч
устойчивых преступников.
   Рост краж в Петербурге вызвал, например, необходимость  специализации
в 111 охранном отделении, в связи с чем 25 февраля 1843 года была приня-
та Инструкция следственной комиссии, утвержденная для разбора  пойманных
особыми средствами воров и мошенников. Это явилось самостоятельным  нап-
равлением в борьбе с одним из самых распространенных в России преступле-
ний ("особые средства" практически не отличались от методов Видока). Ро-
зыск и задержание бродяг, мошенников, воров, а также беглых  каторжников
осуществлялся с помощью узкоспециализированной деятельности нижних чинов
полиции, которые маскировались под соответствующие категории  преступни-
ков и вели розыскную работу в местах их возможного появления.
   Особые трудности для полиции России и стран Западной Европы  вызывало
разоблачение международных преступников-профессионалов,  преимущественно
из числа карманных воров. В России их именовали "марвихерами", что озна-
чало - воры высшего класса, в Англии - "пикпокетами" (дословно -  "бура-
вящие карман"). Многие из международных воров знали два-три языка, имели
фальшивые документы, поэтому полиция разных стран  координировала"  свои
усилия в борьбе с ними, создавая специальные дактилоскопические картоте-
ки. "Самое грозное учреждение для этой категории опаснейших рецидивистов
в настоящее время, - писал В. Лебедев, - это регистрационное бюро  сыск-
ных отделений, и только при помощи правильного их фотографирования, дак-
тилоскопирования, описания особых примет, а также тщательных  отметок  в
регистрационных картах о всех их  сообщниках,  особенно  же  задержанных
вместе по одному делу, и возможное пресечение дальнейшей преступной дея-
тельности воровских шаек".
   Наряду с разработкой специальных полицейских мер в борьбе с професси-
ональной преступностью совершенствовалось также  и  уголовное  законода-
тельство, что особенно показательно на примере борьбы с карточным мошен-
ничеством. Шулера высокой квалификации ("червонные валеты") так же,  как
и карманные воры ("марвихеры"),  относились  к  категории  международных
профессиональных преступников. Поэтому уже во второй половине  XIX  века
законодатели многих стран для повышения эффективности борьбы с карточным
мошенничеством стали дифференцировать участников азартных игр на простых
игроков, Обративших обман в своеобразный промысел, что позволило  право-
охранительным органам избирательно подходить к определению меры  наказа-
ния виновным. В Норвегии, Австрии, Германии, например,  стали  воздержи-
ваться от распространения  уголовной  репрессии  игрока,  как  это  было
раньше, а переносили всю тяжесть на профессиональных мошенников.
   Группировки и меры борьбы с ними (Борьба в уголовном мире)
   Снижение динамики преступности начиная с середины 20-х  и  вплоть  до
середины 60-х годов явилось закономерным процессом для общества,  устра-
нившего коренные причины криминальных эксцессов. Но преступность  разви-
вается скачкообразно (это отмечает большинство криминологов)  и  зависит
от многих социально-экономических и правовых  факторов.  Снижение  коли-
чества преступлений на каком-то историческом  отрезке  времени  развития
государства вовсе не свидетельство начала отмирания преступности как со-
циального явления. Для этого потребуются совершенно  иные  условия,  при
которых высокая нравственность займет доминирующее положение в  сознании
и поведении людей, чего, как известно, невозможно достичь в  исторически
короткий срок.
   Преступность к тому же характеризуется и качественными  показателями,
определяющими ее общее состояние. Поэтому даже в условиях сокращения ко-
личества преступлений, снижения  степени  их  общественной  опасности  в
преступности могут возникать неблагоприятные тенденции и процессы.  Пос-
кольку в рассматриваемый период появились и активно действовали  группи-
ровки профессиональных преступников, то анализ степени в отрыве от этого
явления был бы методической ошибкой и не дал бы реального  понимания  ее
состояния в целом.
   Следует также учитывать, что вопрос о группировках рецидивистов в те-
ории и практике борьбы с преступностью освещен  недостаточно  полно.  Не
случайно правоохранительные органы, столкнувшись в 80-е годы с аналогич-
ным феноменом, оказались слабо подготовленными к  эффективной  борьбе  с
ним и поставили перед исследователями ряд серьезных проблем,  касающихся
механизма, истории воникновения группировок и особенностей их преступной
деятельности.
   Появление группировок профессиональных преступников обусловлено рядом
исторических, социальных факторов. Оно свидетельствует о том, что  прес-
тупность не осталась и не могла остаться вне классовой борьбы. Активиза-
ция уголовных элементов после преждевременной амнистии, проведенной Вре-
менным правительством в марте 1917 года, была связана с тем, что большая
часть выпущенных на свободу преступников была  деклассированной  массой,
не способной понять и осознать происходящих в стране событий. Хотя в ли-
тературе был, например, описан случай, когда  около  сотни  рецидивистов
собрались для обсуждения вопросов о поддержке Советской власти и прекра-
щении преступной деятельности, обращение, которое они приняли, как пока-
зал дальнейший ход событий, результатов не дало. Кроме  того,  в  первые
после революции и последующие годы число уголовников интенсивно росло за
счет мелкой буржуазии,  анархистов,  разорившихся  нэпманов,  участников
банд и бывших белогвардейцев. Преступный мир становился неоднородным,  и
это приводило к возникновению в  нем  различных  течений,  противоречий,
особенно в местах лишения свободы. Это объективно способствовало  разде-
лению его на две основные категории -  профессиональных  преступников  с
дореволюционным стажем и тех, кто встал на путь преступлений после рево-
люции. Последние в отличие от профессионалов не имели уголовной квалифи-
кации, не знали  обычаев  преступного  мира,  не  располагали  воровским
инструментарием, посредниками и скупщиками каденого. Занявшись противоп-
равной деятельностью, они в подавляющем большинстве оказались в  положе-
нии дилетантов. Но стремление приспособиться, а для многих еще и  навре-
дить новому порядку, заставило их искать и устанавливать связи с опытны-
ми профессиональными преступниками ("блатными").
   В значительной мере, как уже отмечалось, этому  способствовали  места
лишения свободы, где все эти лица содержались вместе.
   В то же время новая категория преступников имела одно очень  значимое
преимущество. Многие из них, являясь выходцами из мелкобуржуазной среды,
были грамотнее, хитрее и выше по своему  интеллектуальному  уровню,  чем
традиционные уголовники. Поэтому с  течением  времени  банды,  воровские
шайки стали возглавлять лидеры из "новых". Появились так называемые  ав-
торитетные преступники, которые стали не только быстро перенимать тради-
ции и законы старого преступного мира,  но  и  интенсивно  устанавливать
свои порядки, близкие к их политическим убеждениям.
   Прежде всего это выражалось в том, что преступная деятельность расце-
нивалась лидерами как форма социального протеста,  в  которой  отчетливо
проявлялись идеи анархизма. Не случайно эта первая группировка  "автори-
тетов" называлась "идейной". Вместе с тем ее лидеры не имели  достаточно
прочных связей между собой, а шайки, как правило,  действовали  изолиро-
ванно друг от друга. И лишь в лагерях они  составляли  одну  группировку
крайне выраженной антисоциальной направленности.
   В конце 20-х - начале 30-х годов ггод давлением внешних факторов (ук-
репление могущества Советского государства, изменение  законодательства,
рост экономики) и внутренних (противоречия в уголовном  мире)  указанные
выше преступные сообщества стали разлагаться. В среде преступников  поя-
вилась новая лидирующая категория, именуемая "урками",  которая  так  же
создавала свое окружение, но преимущественно из воров.
   Между "жиганами" и "урками" в местах лишения свободы началась  борьба
за лидерство. Она нередко носила жесткий характер. Победили "урки".  Од-
нако впоследствии сами они растворились в увеличившейся массе воров, ко-
торые среди всех заключенных составляли около четверти. Внутри этой мас-
сы также шла борьба за лидерство. Среди воров выделялись свои "авторите-
ты". Модифицируя традиции уголовного мира  дореволюционной  России,  они
внешне проводили в лагерях "политику" справедливости, зашиты  обиженных.
Этому еще способствовало и то, что в конце 20-х и первой  половине  30-х
годов охрана и некоторая часть административного аппарата набирались  из
среды заключенных. Многие воры с целью давления на заключенных проникали
на эти должности и получали большую возможность утверждать  свои  "зако-
ны".
   Появление "воров в законе"
   Следует отметить, что воровская категория полностью  освободилась  от
политической примеси, считая, что вор должен только воровать и не вмеши-
ваться в дела государства. Те, кто стал придерживаться воровских  правил
поведения, назывались "ворами в законе".
   Определить достоверно, когда (в каком году)  возникла  группировка  и
почему она стала называться "ворами в законе", достаточно сложно. В жар-
гоне дореволюционного преступного мира такой термин  исследователями  не
зафиксирован. Предположить, что группировкой не заинтересовались специа-
листы-исследователи рецидивной и профессиональной  преступности  (Б.  С.
Утевский, С. Н. Кренев и др.), нельзя; судя по  всему,  их  интересовали
даже незначительные изменения в уголовной  среде.  Следовательно,  можно
сделать вывод, что "воры в законе" утвердились в начале 30-х годов.  Это
название как бы символизировало принадлежность к группировке  рецидивис-
тов, относя другие категории воров к среде, находящейся "вне закона".
   Сведения в литературных источниках и нормативных  актах  МВД  СССР  о
нормах поведения ("законах") и преступной деятельности воровского  сооб-
щества крайне бедны и нередко  противоречивы.  В  50-х  годах  воровскую
группировку посчитали за проявление организованной преступности в СССР и
вуализировали ее название и "законы" под различные термины. В  последую-
щие годы эту группировку считали ликвидированной и попыток к ее изучению
также не предпринималось. Результаты же опросов "воров в законе", прове-
денных некоторыми учеными и практическими работниками  в  середине  80-х
годов, нуждаются в тщательной оценке, хотя и не колеблют общих положений
о сущности самой группировки. В этой связи описание ее "законов"  дается
нами с поправкой на данные обстоятельства.
   "Вор в законе" - это особая категория  преступниковрецидивистов,  ха-
рактеризующаяся двумя особенностями: 1) устойчивым "принципиальным"  па-
разитизмом; 2) организованностью. Таковым мог считаться лишь преступник,
имевший судимости, авторитет в уголовной среде и принятый в  группировку
на специально собранной сходке. Кандидат в группировку проходил  испыта-
ние, всесторонне проверялся ворами, после чего  ему  давались  устные  и
письменные рекомендации. Сходка являлась не просто формальным актом  ут-
верждения новичка. Главная ее цель  состояла  в  определении  надежности
принимаемого лица, пропаганде воровских "идеалов" среди других категорий
правонарушителей. Поэтому те, кто рекомендовал  кандидата,  несли  перед
сходкой ответственность за его дальнейшее поведение. Не  случайно  лица,
попавшие в группировку, были исключительно ей преданы. Например,  бывший
"вор в законе" Ч. писал,  что  многие  воры  предпочитали  расстаться  с
жизнью, чем отступить от воровской "идеи".
   Воровская присяга
   Кандидатам в группировку внушалась мысль об исключительной роли  "за-
конников", их особом положении, о предназначении устанавливать  справед-
ливость и порядок в преступном мире. Пополнение группировки  осуществля-
лось вне зависимости от условий и мест нахождения "воров  в  законе",  а
процедура приема не допускала никаких отступлений от установленных  пра-
вил.
   Вот любопытный случай, описанный в литературе 50-х годов. В одном  из
транзитно-пересыльных отделений УИТК Красноярского края, где в 10  каме-
рах содержались "воры в законе", прием осуществлялся следующим  образом.
Поскольку условия изоляции исключали сходку, вопрос обсуждался с помощью
переписки. Рекомендующие воры направили по камерам записку ("ксиву"),  в
которой говорилось, что принимаемый ("малютка") имеет  определенные  ка-
чества и заслуги. В частности, у него "поведение и стремления только во-
ровские", он "длительное время нарушал дисциплину и почти не выходил  из
барака усиленного режима, несколько месяцев по поручению воров организо-
вывал в одном из подразделений сбор денег с заключенных ("благо  воровс-
кое")... Хотя он и молодой, но мысли у него только  существенные  и  во-
ровские, - писали поручатели. - Мы рады, что к нам в семью прибывают но-
вые воры".
   Первая камера ответила: "Будет вором этот пацан. Бог ему  навстречу!"
Вторая камера также была не против, "если душа у него чистая".  В  таком
же стиле выразили свое одобрение и другие камеры, после чего прием  сос-
тоялся.
   Прием в сообщество в условиях свободы облачался в  рамки  торжествен-
ности. Существовала даже присяга, которую принимали публично "воры в за-
коне". Текст ее был примерно такой: "Я, как пацан, встал на путь воровс-
кой жизни, клянусь перед ворами, которые находятся на сходке, быть  дос-
тойным вором, не идти ни на какие аферы чекистов".
   Рецидивисты, принятые в группировку, переходили в  качественно  новую
криминальную категорию и должны были беспрекословно выполнять требования
воровского "закона",  представляющего  собой  совокупность  выработанных
преступным опытом норм поведения. Все  постулаты  "закона"  направлялись
исключительно на укрепление и сохранение данной группировки, на ее пара-
зитическое существование не только в обществе, но и  внутри  антиобщест-
венной среды. Устанавливаемые неформальные нормы поведения были не лише-
ны психологического смысла, учета конкретной социальной и правовой  обс-
тановки. Высокая степень их общественной опасности заключалась в органи-
зующей роли воровских "законов" и заражении ими других правонарушителей.
Не случайно в 50-е годы предлагалось ввести уголовную ответственность за
принадлежность к "ворам в законе", которые приспосабливались и сохраняли
свое влияние на осужденных с помощью уголовных традиций.
   Законов, посредством которых члены группировки осуществляли  преступ-
ную деятельность, достаточно много,  поскольку  они  регулировали  образ
жизни членов данного сообщества - отношение  к  труду,  к  администрации
ИТУ, другим осужденным, к самим себе...  Целесообразно  дифференцировать
их на основные и второстепенные неформальные нормы. Наибольший  кримино-
логический интерес представляют первые,  регулирующие  жизнедеятельность
сообщества в целом (второстепенные касались взаимоотношений воров друг с
другом).
   Блатные "законы"
   К основным "законам" сообщества рецидивистов можно отнести  семь  ос-
новных правил:
   1. Главной обязанностью члена группировки являлась  беззаветная  под-
держка "воровской идеи". Предательство, совершенное под пытками, в  сос-
тоянии наркотического опьянения и даже расстройства  психики,  не  могло
считаться оправданием. Вору запрещалось также заниматься общественно по-
лезной деятельностью, а на первоначальном этапе - иметь семью, поддержи-
вать связь с  родственниками.  Например,  встречавшаяся  у  рецидивистов
40-50х годов татуировка "не забуду мать родную" имела в  виду  воровскую
семью, ставшую для них как бы матерью.
   2. Второе правило запрещало вору иметь какие-либо контакты с органами
правопорядка, кроме случаев, связанных со следствием и судом.  Оно  было
направлено против возможных случаев предательства интересов группировки.
У воров существовала даже особая клятва - "легавым буду, если что-то..."
   3. Третье требование "закона"  предписывало  членам  сообщества  быть
честными по отношению друг к другу. Вор, например, не мог оскорбить  или
ударить соучастника, не имел права на него замахнуться. Что касается от-
ношений к не членам касты, то здесь  разрешалось  делать  все,  что  со-
действовало бы укреплению авторитета группировки. Не случайно  "законни-
ки" считали себя "князьями" в преступной среде.
   4. Четвертое правило обязывало "воров в законе" следить за порядком в
зоне лагеря, устанавливать там полную власть воров. В  противном  случае
они отвечали перед воровской сходкой.
   5. Пятое положение "закона" требовало от воров вовлечения в свою сре-
ду новых членов, поэтому они вели активную работу среди  молодежи,  осо-
бенно несовершеннолетних. Система вовлечения, по словам воров, была дос-
таточно эффективной. Новичков обольщали "воровской романтикой",  "краси-
вой  жизнью",  свободной  от  обязательств  перед  обществом,  обольщали
властью денег и культом насилия. Их приучали к водке, наркотикам, своди-
ли с воровскими проститутками. С другой стороны, их били и  шантажирова-
ли, заставляли брать на себя вину за преступления,  совершенные  ворами.
Последнее было чуть ли не основным мотивом вовлечения молодежи.
   В местах лишения свободы члены  группировки  использовали  кандидатов
("пацанов") для различных поручений -  сбора  средств  для  общей  кассы
("общака"), а нередко - в сексуальных целях. Таков был путь в  воровское
сообщество почти у каждого вора, что, несомненно, способствовало  форми-
рованию у него цинизма, жестокости и презрения к нравственным социальным
ценностям.
   6. Шестое правило запрещало преступникам интересоваться вопросами по-
литики, читать газеты, выступать в качестве потерпевших и свидетелей  на
следствии и в суде.
   7. Самым "принципиальным"  положением  являлось  обязательное  умение
члена группировки играть в азартные игры, что имело существенное  значе-
ние. Игры помогали общению, установлению власти над другими  заключенны-
ми, у которых воры выигрывали не только имущество, но и жизнь,  создавая
тем самым окружение смертников для выполнения особых поручений. Игры,  в
которых ставкой была жизнь, именовались "три звездочки" или "три косточ-
ки". Эта традиция сохранилась со времен царской сахалинской каторги.
   Принадлежность  к  воровской  группировке  обозначалась  татуировкой,
изображавшей сердце, пронзенное кинжалом (в последующем это стали  места
тузов внутри креста). Татуировки были не только средством  самоутвержде-
ния, но и выполняли коммуникативную роль, так как с их  помощью  рециди-
висты распознавали друг друга. Причем другие преступники  знак  "вора  в
законе" не могли носить под страхом смерти.
   Многие нормы воровского "закона" касались  поведения  рецидивистов  в
ИТУ. Как и в условиях свободы, им запрещалось трудиться. Они были обяза-
ны помогать друг другу, в том числе  материально.  Этому  способствовала
специальная воровская касса, которая пополнялась с помощью систематичес-
ких поборов с осужденных. В условиях свободы таких касс не было,  каждый
обязан был жить на добытые воровством средства.
   Находясь в местах лишения свободы,  "воры  в  законе"  организовывали
противодействие администрации, принуждая ее нередко идти на компромиссы.
Отмечались случаи, когда администрация лагерей обращалась к помощи воров
для наведения общего порядка, выполнения плана и т.п.
   Таковы основные положения и роль неформального "закона"  группировки.
Однако в жизни их было гораздо больше. Например,  устанавливался  ритуал
проведения сходки, на которой воры должны были присутствовать  без  ору-
жия, регламентировался процесс суда над виновными. Причем "закон" нб был
чем-то неизменным, раз и навсегда установленным правилом, как это стара-
ются подчеркнуть сами рецидивисты. Напротив, он мо