, уберег ее от недостойной жизни. У Динни есть только один выбор - относиться к своим обязанностям домработницы с полной ответственностью, стараться изо всех сил и по возможности не оставаться наедине с Броди Трубладом.
     Если Динни собирается поддерживать с этим мужчиной профессиональные отношения, это не значит, что она не сможет пустить в ход прочие средства обольщения из своего богатого арсенала.
     Она улыбнулась, лежа в темноте.
     Динни научится готовить лучшие блюда, какие он только пробовал. Она будет заботиться о Бастере и Энджел, как о собственных детях. Когда Пэтси Энн выпишется из больницы, Динни подружится с ней и станет для нее незаменимой. Она будет шить, убирать и из кожи вон вылезет, чтобы убедить Броди в своих способностях стать отличной женой, несмотря на свое трудное детство.
     Затем, рано или поздно Броди захочет и кое-чего другого, что может дать ему жена. К этому времени он уже будет крепко сидеть на крючке, и Динни займет свое законное место хозяйки "Ивового ручья".
     Хорошо, что Броди успел попробовать ее поцелуев до появления Кенни. Теперь он будет знать, чего лишается.
     При этой мысли Динни вздрогнула и обхватила себя за плечи. Беда в том, что она будет помнить этот поцелуй так же крепко, как и Броди.
     Ну же, Динни, ты должна держать себя в руках. Как ты можешь надеяться заполучить Броди в мужья, если позволяешь своим чувствам властвовать над рассудком?
     Заполучить. Какое ужасное слово. Но именно этим Динни и занимается.
     Можно подумать, Рейф Трублад обошелся с твоим отцом более честно.
     Папа был слабым и уязвимым после маминой смерти, и Рейф воспользовался этим. Жаль, что Броди придется платить за грехи отца, но кто-то ведь должен ответить за страдания бедной девочки.
     Динни сжала кулаки при нахлынувших воспоминаниях. Воспоминаниях, которые питали ее жажду мести. Воспоминаниях, достаточно ярких и сильных, чтобы заглушить угрызения совести и подстегнуть ее решимость.
     Она помнила ту далекую ночь так ясно, словно с тех пор прошло не пятнадцать лет, а пятнадцать минут.
     Динни почувствовала ком жгучей ярости, подступивший к горлу. Тогда она спала в соседней комнате, в той, где сейчас посапывают Энджел с Бастером.
     Ее спальня была оформлена во всевозможных оттенках розового: от розовой пыльцы до цвета карамели и клубничной жвачки. У нее была кроватка с пологом, накрытая невесомым розовым одеялом, и ажурные занавески в тон. Динни вспоминала кресло-качалку, которую папа смастерил своими руками, огромную коллекцию кукол (одних только Барби двадцать две штуки), розовую стереосистему с десятками кассет и собственный телефон.
     Мечта любой девочки.
     Мечта, обернувшаяся кошмаром в тот миг, когда папа нетвердым шагом вошел в ее спальню со слезами, струящимися по лицу.
     - Динни, лапочка, проснись, - сказал он.
     После маминой смерти, случившейся полгода назад, жизнь стала странной и нестабильной. Папа, всегда встававший на работу с первыми петухами, теперь валялся в постели до полудня. Частенько он забывал вовремя поесть или вымыться. Он больше не водил Динни в церковь и отказывался встречаться с друзьями, когда они приходили.
     Раньше он был жизнерадостным человеком, постоянно что-то насвистывал или напевал. Теперь же он часто хмурился и редко говорил. Он начал продавать скот, чтоб расплатиться с долгами, и уволил большую часть своих работников.
     Динни все реже и реже виделась с отцом. Он оставлял дочь на попечение домработницы, иногда исчезая на несколько дней. В то время Динни не понимала, что происходит. Позже она узнала, что он играл и пил в Ярборо ночи напролет.
     - Динни. - Папа встряхнул ее и зажег ночник. От тусклого света по комнате заплясали тени. - Давай же, просыпайся.
     Прижимая к груди плюшевого медвежонка, Динни с колотящимся сердцем села на кровати. Протирая заспанные глаза, она смотрела на человека, теперь казавшегося ей незнакомцем. Ужас, очень похожий на тот, который она испытала после маминой гибели, окутал холодом ее дрожащее тело. Произошло что-то страшное. Она это знала.
     - Папа! Что случилось?
     Он выглядел ужасно. Его глаза затуманились и налились кровью, одежда измялась. Волосы были всклокочены, и пахло от него как-то странно. Динни сморщила носик, разрываясь между желанием обнять отца и отвращением, вызванным его состоянием.
     - Вставай. Одевайся.
     - Почему, папа? Кто-то умер?
     - Нет. - Отец отбросил одеяло. - Вставай, Динни, немедленно.
     - Мы куда-то едем? - Эта мысль подняла ей настроение. Как было бы хорошо отправиться в путешествие вдвоем с папой.
     - Ага. - Он мрачно кивнул. - Мы куда-то едем.
     - Куда? - Ее страх моментально улетучился. - На море?
     - Нет. - Отец опустился на четвереньки, и начал рыться под кроватью. Динни, глядя сверху, заметила проплешину на его макушке, которую никогда не видела раньше. Он вынул ее розовый чемодан, покрытый слоем пыли. - Сложи свои любимые вещи и игрушки.
     Резкий голос отца вновь поверг ее в ужас.
     - Папа, - прошептала Динни, зажимая рот ладошкой. - Мне страшно.
     И тогда она услышала звук у двери спальни. Подошвы сапог шаркнули по деревянному полу, звякнули шпоры.
     Ход ее воспоминаний замедлился, приближаясь к самому острому моменту. У Динни сдавило горло, когда давно увиденная картина вновь встала у нее перед глазами. Девушка стиснула подушку и зажмурилась, безуспешно пытаясь заблокировать свою память.
     Она повернула голову к двери. Ей вспомнилась дрожь ужаса, пробежавшая по ее маленькому телу при виде стоящего там человека.
     Мужчина. Высокий, худой, весь в черном. Он носил тоненькие усики, его пальцы были усеяны перстнями, а на ремне красовалась огромная золотая пряжка.
     Даже сейчас у Динни застывала кровь и волосы вставали дыбом.
     Он был похож на злодея из немого кино своими темными волосами, зачесанными назад, своими тонкими поджатыми губами, своей расслабленной позой.
     В первый и последний раз Динна Рене Холлис видела перед собой человека, перевернувшего ее жизнь. Человека, отнявшего у нее детскую наивность и оставившего взамен горечь и жажду мести. Человека, породившего такую жгучую ненависть, которая не угасла за пятнадцать лет и излилась на его сыновей.
     Рейф Трублад.
     Он склонил голову набок и подмигнул Динни. Затем вынул сигару из кармана рубашки. Чиркнув спичкой, он зажег сигару и посмотрел на папу, который метался по комнате, выдвигая ящики стола и выбрасывая вещи из шкафа.
     - Не впадай в истерику, Холлис. Я уже сказал, что тебе и твоей девочке не обязательно уходить сегодня. Завтрашний день вполне меня устроит.
     - Папа? - голос Динни был тонким и пронзительным.
     - Замолчи, Динни, и одевайся.
     - Какой смысл вытаскивать девочку из постели на ночь глядя.
     - Такой. "Ивовый ручей" нам больше не принадлежит.
     - Ты сам потерял его, Холлис. Я не хочу, чтобы по всему Ярборо ходили слухи о том, как я вышвырнул из дома ребенка посреди ночи.
     - Тебе надо было подумать об этом до того, как отнимать у меня ферму. - Папа тяжело дышал.
     Рейф прошел через комнату, пуская дым кольцами. Он заглянул папе прямо в лицо.
     - Я ничего у тебя не отнимал. Ты в покере ни черта не соображаешь. Я не виноват, что ты нажрался и начал молоть языком направо и налево.
     Динни закашлялась и подтянула коленки к подбородку. Она успела замерзнуть, пока сидела на кровати и рассматривала двух мужчин, выясняющих отношения.
     - Ты слышала, Динни? - заорал отец, отвернувшись от Рейфа и свирепо взглянув на нее. - Слезай с кровати, немедленно!
     - Пожалуйста, папа, - взмолилась она, по щекам потекли горячие слезы. - Скажи, почему.
     Рейф поднял руку.
     - Можно я отвечу на ее вопрос, Холлис?
     Отец сжал кулаки так крепко, что побелели костяшки пальцев.
     Улыбаясь, Трублад шагнул к кровати.
     - Твой папа поставил эту ферму и все имущество на кон в карточной игре. Ты понимаешь, что это значит?
     Динни покачала головой. Дыхание Рейфа Трублада было теплым и пахло от него еще хуже, чем от папы.
     - Это значит, что он проиграл, и теперь "Ивовый ручей" принадлежит мне.
     У Динни задрожали губы.
     - Я не буду здесь жить больше? А как же мои игрушки?
     - Прости, дорогуша, но тебе придется все оставить здесь. И виноват в этом только твой папочка.
     - Ты бесчувственный ублюдок, Трублад, - сказал отец, отталкивая игрока в сторону. - Отойди от моей дочери.
     Рейф усмехнулся и неторопливо направился к двери, оставляя за спиной душераздирающую сцену.
     - Спасибо за ферму, Холлис, - бросил Рейф Трублад через плечо. - Моей семье тоже нужно где-то жить, а этот дом просто прелесть.
     - Папа? - захныкала Динни, ошеломленная увиденным.
     Отец опустился перед ней на колени, на его лице застыло выражение смертельной боли. Он сгреб девочку одной рукой и крепко прижимал к груди, пока ее ночнушка не промокла от слез.
     - Прости меня, детка, прости.
     - Кто это, папа? Почему нам надо уезжать? А можно, я возьму моего пони?
     - Нет, милая, нельзя.
     - Почему?
     - Потому что, киска, твой папа сделал одну очень глупую вещь.
     В коридоре хлопнула дверь, оторвав Динни от ужасных воспоминаний. Звук эхом отозвался в ее ушах.
     Броди.
     Динни села и отбросила волосы со взмокшего лба. Одеяло сбилось где-то в ногах. Сердце стучало громче, чем техасские грозы с градом. Во рту пересохло. Ее руки дрожали, а душа корчилась от боли.
     Девушка взглянула на часы. Половина второго ночи, а Броди все еще не спит. Очевидно, ему приходится сражаться с собственными призраками.
     Впервые в жизни Динни ощутила прилив сочувствия к Броди Трубладу. Каким бы пропащим человеком ни был ее отец, все же душа у него была добрая, тогда как Рейф Трублад был полнейшим негодяем.
     Динни невольно представила, каково это быть сыном Рейфа. Наверное, детство у Броди было нелегкое.
     Но она не могла позволить, чтобы сочувствие к Броди помешало достижению ее цели. В конце концов, он и его семья отняли у нее дом. Они присвоили ее мебель, забрали ее пони, завладели ее единственным жильем и выбросили ее на улицу.
     Старая ненависть вновь разгорелась в Динни. Ненависть, въевшаяся глубоко в душу. Ненависть, превратившая ее в женщину, которой она была сейчас - сильную, высокомерную, полную гнева.
     Она все еще хочет отомстить.
     Нет, это нечто большее. Динни жаждет мести. Всеми фибрами души стремится ощутить эту сладость осознания, что теперь-то она отплатила за отца. Если Динни вернет себе "Ивовый ручей", значит Джил Холлис умер не напрасно.
     Вся вина лежала исключительно на плечах Рейфа Трублада. А теперь, после его смерти, за грехи отца должны ответить сыновья. Может, это и не честно, но разве честно было выгонять из дома беззащитную девочку, просто потому, что ее папа потерпел поражение в карточной игре?
     Ну зато сейчас она не беззащитна. Держитесь, Трублады. Возмездие близко, грядет час расплаты.
     Спустив ноги на пол, Динни несколько секунд сидела на краю кровати, пытаясь сдержать свой гнев. Наплыв чувств вызывал у нее удушье.
     Приезд в "Ивовый ручей" воскресил в ней давние воспоминания и тягостные эмоции. Она знала, что возвращение всколыхнет эти ужасные чувства, но реальность превзошла все ожидания.
     Динни смотрела на пятно лунного света, падающего из окна на ковер, и отчаянно пыталась справиться со слезами, подступившими к горлу. Слезы не помогут. Еще в ту страшную далекую ночь она поняла, что хныканье для таких слабаков и хлюпиков, каким был ее отец.
     Динни стиснула зубы. Она не такая. Она будет бороться до последнего и не сдастся, не отступит, сколько бы препятствий ни встало у нее на пути.
     Она победит. Как угодно, любыми путями, не мытьем, так катаньем она отберет "Ивовый ручей" у Трубладов, даже если для этого придется пожертвовать жизнью!

Седьмая глава

     Динни ехала в пикапе, принадлежавшем Броди, через дальний выгон. Этим утром Броди вручил ей ключи и нарисованный от руки план, чтобы легче было отыскать времянку. Но Динни не нуждалась в указаниях. Она прекрасно помнила то место, где стояла старая папина времянка, окруженная ивами, растущими по берегу ручья.
     Броди пообещал приехать сюда к девяти и помочь Динни обустроиться. Поскольку завтра уже нужно было забирать Пэтси Энн из больницы, у них оставалось не так много времени, чтобы убраться в домике и подготовить его к заселению. Кенни уехал в город, забрав с собой Бастера и Энджел, тем самым освободив Динни от ее основных обязанностей.
     За завтраком Броди вел себя очень сдержанно и совсем не обращал на девушку внимания. Динни смирилась с этим, понимая, что не должна на него давить. События прошлой ночь настроили ее на решительный лад. Она готова ждать целую вечность, пока Броди не влюбится в нее и не предложит пожениться.
     Грузовик проехал мимо зарослей колючего кустарника, возвышающегося над высокой травой. По обе стороны грунтовой дороги паслись коровы. Слева пятнистые с белыми мордами, справа - черные. Ветряная мельница, старая, но все еще действующая, лениво вертела крыльями у пруда. Вдоль изгороди росли огромные подсолнухи.
     Динни открыла окно и вдохнула запах дома. На телефонных проводах сидели ласточки, а с деревьев доносились птичьи трели. Тоска по прошлому смешивалась с печалью. От чувств, нарастающих в душе, у девушки сдавило грудь и перехватило дыхание.
     Она так много потеряла. Не только дом, но и свои корни. Вместо того, чтобы провести детство, лазая по деревьям и ловя головастиков в пруду, она бродила по темным аллеям, собирая пустые бутылки, и засыпала на бильярдных столах в прокуренных барах, ожидая, когда папа обменяет фишки на деньги и соберется уходить.
     - Будь ты проклят, Рейф Трублад, за то что украл мою жизнь, - пробормотала Динни, сжимая руку в кулак. - Но ты за все заплатишь, - поклялась она. - Я буду смеяться последней.
     И причинишь боль Броди.
     Эти слова вспыхнули пламенем в мозгу Динни, но она отбросила их подальше вместе с чувством вины. Броди Трублад - уже большой мальчик и может сам о себе позаботиться. Она не позволит, чтобы какая-то дурацкая жалость помешала ей достичь желаемого. Разве Броди жалел ее, когда он и его семья отобрали у нее дом?
     Она въехала на холм и заметила вдали папину времянку, частично скрытую за деревьями.
     Тоска навалилась снова, и девушка смахнула слезу со щеки. Не вздумай, - упрекнула она себя, но тяжесть в груди стала еще сильнее.
     Динни пересекла тоненький ручеек и проехала по ряду гладких, плоских камней. Грузовичок Броди прекрасно подходил для этой скалистой местности. Пикап был совсем новенький, этого года выпуска, и снабжен всеми возможными примочками. Электрические окна и двери, дорогая магнитола и проигрыватель для компакт-дисков, просторная кабина, кожаные сиденья. Вряд ли эта машина предназначена для работы. Очевидно, Броди не нуждается в деньгах, раз использует такой замечательный автомобиль для каждодневных поездок.
     И я получу половину его состояния при разводе.
     Динни нахмурилась. Эта мысль не доставила ей удовольствия. Ей не нужны деньги Броди. Он заработал их своим трудом, и она оставит ему все до последнего цента. Коров и овец пусть тоже забирает. Все, что нужно Динни, это ее "Ивовый ручей".
     Остановившись, Динни несколько секунд сидела в машине, собираясь с духом. Ее взгляд ощупывал окружающую местность. Клочок земли, который ее прабабушка использовала под огород, зарос сорняками. Динни представила себе налившиеся соком помидоры, твердые початки молодой кукурузы и сладкий горошек. У нее потекли слюнки. Купленные в магазине овощи никогда не сравнятся с выращенными дома.
     Дверь времянки держалась на одной петле, старые сельскохозяйственные инструменты ржавели рядом с ветхим курятником, давно уже не использовавшимся по назначению. Древний ручной насос стоял над желобом для воды сбоку от домика, рядом с ним лежал кусок белой соли. Две доски в ограде загона, по-видимому, недавно заменили, яркая коричневая древесина резко выделялась на сером, блеклом фоне.
     Заглушив двигатель, Динни глубоко вздохнула и вылезла из грузовика. Из-под кактуса выскочил кролик, шевельнул длинными ушками и пулей рванул в степь. Динни споткнулась и попятилась, выругавшись про себя. Надо было надеть сапоги вместо босоножек. А если бы это оказался не кролик, а гремучая змея?
     Она взглянула на часы. Без десяти девять. Броди скоро подъедет.
     Вынув свои припасы из грузовика, Динни направилась к времянке по дорожке, выложенной камнями. Пытаясь не уронить швабру, веник, ведро, мыло и моющее средство, она толкнула дверь ногой. Единственная петля скрипнула в знак протеста.
     Волна затхлого запаха накатилась на девушку, когда она вошла во времянку. Все было покрыто толстым слоем пыли - картонные коробки, накрытая газетами мебель, мешки из пергаментной бумаги. Крошечный домик был доверху набит всяким хламом. Похоже, Броди использовал времянку как склад.
     Ну и ну. Динни уперлась руками в бока и оглядела открывшийся перед ней беспорядок. Естественно, работы им хватит надолго.
     - Ну и как тебе этот бардак?
     От голоса Броди Трублада ее бросило в дрожь. Но она не знала, было ли это дрожью желания, тревоги или затаенного страха. Девушка свалила на пол свою ношу и повернулась к нему.
     Заметно было, что он не выспался. Темные круги под глазами, впалые щеки. Он держался скованно, словно боялся расслабиться в ее присутствии.
     Но даже уставший, он казался ей самым привлекательным мужчиной на свете. У него не было той изысканной, безупречной красоты кинозвезд. Нет. Красота Броди заключалась не только в его внешности. Она сквозила в его походке, манере поведения. Голос, сильный и глубокий, подчеркивал его мужественность. А лицо с не совсем правильными чертами было гораздо более интересным, чем любые смазливые личики.
     - Я не услышала, как ты приехал, - сказала Динни, нервно проведя рукой по волосам.
     - Я приехал верхом на Рейнджере.
     - А.
     Оба замолчали. Взгляд девушки блуждал по комнате, отчаянно пытаясь найти что-то, за что можно было зацепиться. Что-то, что отвлекло бы ее от Броди и его волнующих карих глаз. Умных глаз, смотрящих ей прямо в душу.
     Динни воспрянула духом. Главное - не забывать о своей цели, обольщении Броди. Девушка знала, что ее внешние данные вполне для этого подходят, но вынуждена была действовать осторожно. Броди будет начеку. Ей придется искать к нему особые подходы. Любое резкое движение может его спугнуть.
     Динни, подумай, что волнует Броди? Ферма "Ивовый ручей", Энджел и Бастер, Пэтси Энн, старший брат, дом и семья. Вот ее поле деятельности. Если она хочет завоевать его сердце, нужно сыграть на его любви к земле и тяге к семейным корням.
     - Лучше бы нам взяться за дело. - Краткое замечание Броди отвлекло девушку от ее мыслей.
     - С чего начнем? - спросила Динни, ошеломленная предстоящим объемом работы.
     - Я перетащу эти коробки и ящики в спальню. Тогда здесь освободится место.
     - А как же спальня?
     - Кенни может спать на раскладушке.
     - По-моему, - мягко сказала Динни, - то, что ты делаешь для брата, просто замечательно. - Может, она и подлизывалась к нему, но не лгала. Она и вправду считала Броди удивительным человеком.
     Тогда почему ты так упорно стремишься его обмануть?
     Потому что у нее нет другой возможности вернуть "Ивовый ручей". Черт, как плохо, когда есть совесть! К своему огромному сожалению, Динни не обладала жестокостью Рейфа Трублада. Вся беда была в том, что Рейф умер, и она не смогла разобраться с ним лично, оставив Броди в стороне.
     Хватит наконец пересматривать свой план обольщения! Динни должна сосредоточиться на достижении цели и не отвлекаться, заглядываясь на Броди. Ей нужно относиться к результату своей аферы как к подведению черты, выплате долга пятнадцатилетней давности. Только так она сможет довести игру до конца.
     Броди не ответил. Вместо этого он поднял коробку и направился в дальнюю комнату. Не зная, чт