и она никак не могла вставить ключ в замочную скважину.
   Рик решительно ступил вперед, забрал у нее  ключи.  Катрина  невольно
отдернула руку при его прикосновении. Странно, подумала она, неужели  ей
все еще важно его отношение?
   Она разрешила ему открыть дверь,  и  уже  минуту  спустя  они  стояли
посреди гостиной, и капли дождя стекали на сухой ковер.
   Рик смущенно переминался с  ноги  на  ногу.  В  его  глазах  читалась
мольба.
   - Я... - Катрина задохнулась от волнения-, - я  сейчас,  сначала  мне
надо переодеть малышку, а потом.., я дам тебе полотенце.
   - Конечно. - И он остановил свой взгляд на фотографиях,  разбросанных
на столике. Раньше они висели на стене. - Никаких проблем, -  проговорил
он.
   - Ты мокрый, - сказала Хизер, потянувшись ручкой в сторону Рика. -  А
у меня новые ботинки.
   Его взгляд потеплел, и Рик улыбнулся.
   - Да, твои ботинки просто великолепны. Тебе нравится дождик?
   - Да. - Малышка нахмурилась, когда  Катрина  сняла  с  нее  одежду  и
посадила  на  диван,  чтобы  стянуть  ботинки,  которыми   малышка   так
гордилась. О нет, мои ботинки, ботинки.
   Господи,  пожалуйста,   взмолилась   Катрина,   спокойствие,   только
спокойствие.
   - Дорогая, - начала она уговаривать Хизер, -  ботинки  надо  надевать
лишь в дождик, а здесь тепло, поэтому нам надо их снять.
   - Нет! - заверещала девочка, - Хизер, детка, - принялась сквозь  зубы
уговаривать Катрина малышку, - ты же  не  хочешь  снова  на  улицу,  под
проливной дождь? А то можно устроить подобное удовольствие.
   Из глаз ребенка хлынули слезы и потекли по лицу,  мешаясь  с  каплями
дождя. Вот она помолчала, набрала воздуха в  легкие  и  испустила  такой
вопль, который мог бы остановить движение на перекрестке в самый  разгар
рабочего дня.
   Тут Катрине стало плохо. Она  без  промедления  схватила  не  в  меру
разоравшееся дитя, отнесла в спальню и  посадила  в  кроватку.  Конечно,
такое  с  ними  происходило  не  слишком  часто,  но  всегда   в   самый
неподходящий момент: когда ей было некогда, когда ее ждали люди,  такие,
как Рик Блэйн, например. И единственным способом утихомирить непослушную
девочку было - увести ее подальше. Пусть посидит одна, успокоится.
   Да, конечно, было бы неплохо для начала снять ботинки,  но  в  данной
ситуации это сделать не представлялось возможным.
   Вернувшись в гостиную, Катрина застала Рика Блэйна там, где он  стоял
до ее ухода. Он смотрел на нее тяжелым взглядом, сложив руки на груди. С
него уже, кажется, стекла вся вода.
   - Неужели ей так нравятся ее новенькие ботиночки?
   - На самом деле ей нравится  испытывать  терпение  своей  мамочки  на
глазах какого-нибудь постороннего зрителя.
   - По-моему, ты справилась с этим... - тут до них  донесся  новый  вой
Хизер, - довольно хорошо...
   - Ну вот, теперь ты все видел своими глазами, сказала она с натянутой
улыбкой. - Все эти глупенькие сентиментальные истории  о  любимых  чадах
всего  лишь  завуалированная  ложь,  рассчитанная  на  простачков  и  их
сочувственную зависть.
   В следующую же секунду дом  потряс  ряд  гулких  ударов.  Глаза  Рика
расширились от ужаса. Наверное, он подумал, что это землетрясение. А  то
была всего лишь малышка Хизер.
   - Господи, что это? - не удержался он от возгласа.
   - Она толкает кровать, что же еще? - пояснила Катрина и ухмыльнулась.
- Она будет орать до тех пор,  пока  у  нее  не  заболит  горло,  но  не
сдастся. Вот какие мы, как видите.
   - И  это..,  это  нормально?  -  рискнул  спросить  Рик,  рассчитывая
услышать отрицательный ответ.
   Катрина на минуту опустила глаза, потом посмотрела на Рика.
   - Думаю, да. Для Хизер и вообще для всех детей в  ее  возрасте.  Дети
всегда испытывают терпение взрослых. Таким образом они изучают новый для
них мир, открывают его для себя, ищут себе в нем  место,  -  безжалостно
высказала  Катрина,  наблюдая  за  реакцией  Рика,  чувствуя,  что   еще
чуть-чуть, и она сама заревет пуще Хизер. Рик выглядел таким  смущенным,
таким беспомощным. Ей  было  до  боли  жаль  этого  взрослого  человека,
который примчался к ней за тридевять земель  для  того,  чтобы..,  чтобы
услышать и увидеть капризную Хизер? Или для чего?
   - Тебе было  бы  неплохо  посетить  какие-нибудь  курсы  по  изучению
детской  психологии,  организованные  специально   для   таких   упрямых
холостяков, как ты, - выпалила она прежде, чем подумала над словами.
   Он был здесь чужим, и женщина ясно давала ему это понять.  Однако  на
последнем слове  ее  голос  надломился,  и  она  замолчала.  Было  такое
впечатление, что она вот-вот заплачет.
   Заморгав часто-часто, она повернулась  к  нему  боком  и  проговорила
будто про себя:
   - Господи, куда подевались  мои  хорошие  манеры?  Где  мое  хваленое
гостеприимство? Ты будешь кофе? - И она посмотрела в  сторону  кухни.  -
Правда, кажется, кофеварку я уже убрала. Но могу разогреть тебе  чашечку
в микроволновке...
   - Погоди, ты куда-то уезжаешь?
   Из ее глаз потоком хлынули горячие слезы.
   - Так будет лучше.
   - Лучше, но для кого?
   - Лучше для всех нас.
   Он не ответил. Катрина пыталась не смотреть в его сторону, зная,  что
тут же заревет и бросится ему на шею. Этого нельзя было допустить  ни  в
коем случае. Увидит жалостливое выражение его глаз, и конец.
   - Я не хочу тебя терять.
   Слова, сказанные с удивительной теплотой и искренностью,  согрели  ей
душу и высушили слезы, готовые пролиться из ее глаз.
   Катрина облизнула пересохшие губы и посмотрела  в  сторону  коридора,
откуда еще доносились редкие всхлипывания Хизер.
   - На свете великое множество  клерков,  поэтому  у  Фрэнка  не  будет
проблем с новым сотрудником.
   Фирма не много потеряет от моего ухода. Думаю,  Фрэнк  найдет  нового
клерка уже в конце недели.
   - Я же говорю не про работу, и ты знаешь, - возразил ей Рик.
   Шлепанье мокрых ботинок дало  ей  понять,  что  мужчина  сдвинулся  с
места. Не поднимая головы, Катрина знала, что он подходит к  ней  ближе.
Вот уже она почувствовала его запах, ни  с  чьим  другим  не  сравнимый.
Шестым чувством она поняла, что он сейчас коснется ее. Если  он  сделает
это, она проиграла.
   - Не надо, ничего не надо больше, - прошептала она нервно, - если  ты
пришел попрощаться, давай скажем друг другу "до свидания" и  будем  жить
каждый своей жизнью.
   - Катрина, я пришел не для того, чтобы прощаться с тобой. Я не хочу с
тобой расставаться.
   Побежденная  его  искренним  тоном,  женщина  повернулась  к  нему  и
посмотрела ему в глаза. Он не шутил. Ни намека на шутку. Ни в глазах, ни
в уголках губ. Таким она еще не видела Рика Блэйна.  На  его  лице  было
написана искренняя боль и страдание.
   - Я никогда не был влюблен по-настоящему, признался он, - наоборот, я
всегда был уверен, что вся эта киношная ерунда бывает только в сказках и
слезливых женских романах. Иногда  мне  казалось,  что  это  всего  лишь
слова, ну  такое  образное  поэтическое  выражение  для  названия  самых
обыденных человеческих отношений. Тех же, кого все считали  влюбленными,
я презирал за то, что они теряли  контроль  над  собой.  У  таких  людей
оставалось очень мало времени на  себя  и  на  работу,  они  поклонялись
неизвестному мне богу любви. Я смеялся над ними.
   Катрина почувствовала в груди вполне ощутимую боль.
   - Может, ты был прав.
   - Тогда - да, - в его голосе послышалось горькое  чувство  досады.  -
Добрый старина Рик, общий друг, холостяк года, честный малый.
   Тут Рик закрыл лицо руками и застонал.
   - Господи, я даже этого не могу сделать как следует.
   - Что сделать? Что именно? - Катрина была столь  тронута  его  речью,
что невольно похлопала его по плечу в знак поддержки.
   В этот же момент Рик взял ее руку и нежно прижал к своей щеке.
   - Послушай. Я никогда еще не делал этого. - Он тяжело вздохнул.  -  Я
же прекрасно знаю, что я тебе не нужен. Твоя жизнь возможна и без  меня.
Но для себя я понял, что не могу жить без тебя, без вас. Ты  мне  нужна,
знай это. Никогда бы не  подумал...  Если  ты  скажешь  мне  уйти,  уйду
навсегда. Конечно, я выживу, но то будет существование, а не жизнь. Одна
частичка меня всегда будет тосковать по тебе,  лучшая  моя  частичка.  Я
отдал ее тебе навечно. - Тут он поцеловал кончики ее пальцев и прижал ее
к себе. - Что ты сейчас чувствуешь?
   Она пробормотала:
   - Холодный мокрый жакет, твою куртку.
   - Да, конечно. Но под  холодной  мокрой  курткой  скрывается  горячее
бесприютное  сердце  одинокого  холостяка,  который  не  желает   больше
оставаться холостяком. - И он нежно погладил  ее  ладонь  своей  широкой
горячей рукой. - Вы с Хизер навсегда похитили лучшую  часть  моей  души.
Даже не думай, что ты сможешь изменить положение дел. Я ваш навечно.
   - Навечно? Это слишком долгий срок, -  прошептала  Катрина,  -  жизнь
меняется, люди меняются.
   Он покачал головой.
   - Не могу с этим спорить, слишком очевидный факт. Одно могу  сказать:
неважно, что принесет нам будущее, я хочу быть  частью  твоей  жизни.  Я
хочу, чтобы ты спала в моих объятиях, просыпалась со мной рядом,  теплая
и полусонная, хочу, чтобы так было до самой смерти. Я хочу видеть  наших
внуков и их свадьбы, пусть проходит время, все в наших  руках,  дорогая.
Хочу  менять  пеленки  нашим  правнукам.  -  Он  изумился   ее   улыбке,
появившейся наконец-то на хмуром до сих пор лице.  -  Может,  это  и  не
столь романтичный образ, зато я правда хочу этого.
   Думаю, к тому времени я научусь правильно пеленать младенцев.
   Катрина нежно провела пальчиком по линии его подбородка.
   - Вообще-то, дорогой, у меня сложилось  впечатление,  что  это  самое
романтичное признание в моей жизни.
   Кажется, напряжение спало. Однако Рик все равно был еще настороже.
   - Должен сразу предупредить, я не знаю,  насколько  хорошим  мужем  я
буду, дорогая, так же как и отцом. Так же я, хоть убей, не  знаю,  зачем
тебе нужен человек, которого недавно назвали моральным  уродом.  Правда,
это мы так развлекались с Фрэнком в баре, и он был подшофе. Его-то можно
простить, но не меня.
   - Господи, - рассмеялась женщина, - ну и ну!
   - Я люблю тебя, Катрина. Я  никогда  никому  не  говорил  этих  слов.
Никогда по-настоящему не понимал, что они значат,  зато  теперь  я  всей
кожей чувствую это. Я люблю тебя всеми силами души. Конечно, я  не  могу
предсказать,   что   принесет   нам   завтрашний   день,    чем    более
послезавтрашний. Но я могу обещать одно: я не покину тебя  до  тех  пор,
пока ты сама не выставишь меня за дверь. Но  даже  тогда  я  никогда  не
смогу тебя разлюбить.
   Тут уж Катрина не выдержала и зарыдала.
   - Никогда - это слишком долго.
   - Думаю, не слишком, - прошептал он. - Это только начало.

ЭПИЛОГ

   Лучи полуденного  солнца  лениво  ласкали  раскаленный  песок  пляжа.
Начинался еще один прекрасный весенний денек.
   Катрина прикрыла глаза, блаженно улыбаясь самой себе.  Рядом  с  ней,
растянувшись на  песке  во  весь  рост,  подставив  солнцу  свою  спину,
блестящую от воды и масла, лежал  он.  Ее  сердце  по-прежнему  начинало
страстно биться, когда она смотрела на него. До сих пор при одной только
мысли о нем она начинала краснеть, хотя вот уже  два  года  была  миссис
Блэйн.
   - Дорогая, может быть, ты намажешь свои очаровательные  ножки  кремом
от загара? Не то обгоришь.
   - Что? - Катрина посмотрела в сторону, где сидела дорогая  ее  сердцу
пожилая женщина, с которой они за последнее время  так  сдружились,  что
уже не могли представить жизни друг без друга. -  Я  надену  футболку  и
длинные шорты, Грэйси. Остальная часть  ног  пускай  загорает.  Надо  же
погреться на солнышке. А то я совсем бледная.
   Покачивая на руках  свою  полугодовалую  внученьку,  пожилая  женщина
пощелкала языком тем особенным образом,  как  могут  это  делать  только
матери и бабушки. В особенности бабушки.
   - Да ладно, Катрина, перестань прятаться за широкими  одеждами.  Если
ты после родов немного потолстела, то это вполне нормально. Ты же  давно
не подросток. - И  бабушка  заботливо  закрыла  полупрозрачной  пеленкой
личико ребенка. - Неужели тебя так закритиковал мой сын? Не поверю ни на
одну минуту. А если он что и сказал в порыве страсти, только свистни,  я
его поставлю перед тобой на колени, и он будет извиняться.
   Поначалу Катрина была сбита с толку темой разговора, но потом  звонко
рассмеялась.
   - Нет. Рик самый лучший  и  внимательный  муж  на  свете,  Грэйси.  В
течение последних месяцев беременности Рик даже и  вида  не  подал,  что
замечает мой раздувшийся живот. А я ходила как толстый пингвин или утка,
важно переваливаясь с ноги на ногу. Так что проблем нет. Надеть  широкие
одежды - целиком моя идея.
   - В таком случае очень глупая.
   - Да уж, может, и глупая, но для меня это важно.
   Ты думаешь, я не мерила  сегодня  купальник?  Результат  я  прекрасно
видела в зеркале. - И она рассмеялась, подняв черные очки на макушку.  -
Ты только  посмотри  на  него,  -  прошептала  она  с  гордостью.  -  Ты
когда-нибудь видела более потрясающего мужчину?
   Грэйси с трудом оторвала  свой  взгляд  от  ребенка  и  посмотрела  в
сторону, которую указывала Катрина. Почти у самой воды Рик вел  за  руку
подросшую Хизер к тому месту на пляже, где было достаточно мелко  и  где
волны не были такими высокими.
   - Да уж, наверное, не видела, - важно проговорила Грэйси. -  Если  бы
хоть однажды встретила, то непременно вышла бы  за  него  замуж.  Вместо
этого я отдала  свою  жизнь  на  то,  чтобы  вырастить  его  совершенным
мужчиной и хорошим мужем для другой.
   - И эта другая благодарит тебя от всей души. Ты проделала потрясающую
работу.
   - Спасибо, дорогая. Ты сама тоже проделала  большую  работу.  У  тебя
двое потрясающих детишек, - ее голос прервался.  -  Я  самая  счастливая
бабушка на свете.
   Внутри  Катрины  ширилось  и  росло  теплое  чувство.  Она   невольно
потянулась к ребенку и нежно погладила его.
   - Сабрина Лин Блэйн, - прошептала она, - я надеюсь, что жизнь будет к
тебе такой же благосклонной,  какой  была  к  твоей  мамочке  и  старшей
сестренке.
   Малышка в ответ лишь захлопала карими глазами и довольно  залепетала.
Катрина поцеловала ее в щечку, затем обратила свой взор в сторону  своей
старшей девочки, которая играла в воде с отцом. До женщин  доносился  их
счастливый смех.
   К пяти годам Хизер стала  довольно  высокой  девочкой,  и  правильные
черты ее лица уже говорили о том, какой красавицей она будет в недалеком
будущем. Девочка стала настоящей  папиной  дочкой,  чего  совершенно  не
ожидала Катрина. Она с нетерпением ждала возвращения Рика домой и потом,
довольная, бросалась в его объятия. И Катрине приходилось  долго  ждать,
чтобы обнять мужа. Кажется, Рик был без ума от своей дочери.
   Не меньше он любил  и  Сабрину,  несмотря  на  то  что  та  была  еще
совершенно маленькой и даже не умела разговаривать.
   - Знаешь, возможно, вскоре у меня будет причина  надевать  просторную
одежду, - загадочно произнесла Катрина. -  Прошлой  ночью  Рик  намекнул
мне, что после двух девочек он хочет парня. Себе в компанию.
   Грэйси рассмеялась.
   - Ну, если ты думаешь, что я буду тебя отговаривать, даже не  мечтай.
Я считаю, чем больше детей, тем веселей.
   - Да  уж,  узнаю  в  Рике  тебя.  Ведь  он  сказал  то  же  самое.  -
Рассмеявшись, Катрина откинулась в кресле и выставила ноги на солнце.  -
Кстати, знаешь, ведь моя сестра Лора тоже беременна.
   - Да? Неужто это та особа, которая замужем за миллионером, не любящим
ни детей, ни животных?
   Мне кажется, что у них будет полный дом орущих сорванцов.
   - Да, похоже, ты права. У Лоры, кажется,  будут  близнецы.  Близнецы!
Можно ли в это поверить? У них уже есть двое. А ведь  они  женаты  всего
четыре года. Так что...
   Грэйси лукаво посмотрела на нее.
   - В таком случае можешь взять с нее пример.
   - Ну, у нас-то впереди куча времени, - прошептала Катрина.  -  Мы  же
решили любить друг друга вечность.
   - Неужели ты по-настоящему поверила в вечную любовь?
   - Я поверила, потому что встретила  ее  сама.  Рик  научил  меня  ей.
Именно он доказал мне, что мы родственные души.  Так,  словно  я  всегда
знала: мы  с  ним  одно  целое  и  я  -  лучшая  его  часть.  -  Катрина
взволнованно взяла горсть песка в руку, и он  заструился  у  нее  сквозь
пальцы.
   Когда  сильно  чего-то  хочешь  и  веришь,  мечты  имеют  обыкновение
сбываться. Надо лишь прислушаться к  себе,  к  желаниям  своего  сердца.
Результаты не заставят себя ждать. И тогда  ты  поймешь,  что  настоящая
любовь не сказка, не миф, не выдумка.
   И вся жизнь впереди.