взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.
     - Должно быть, ты всегда хотел кататься на быках. Правда? С тех пор, как впервые их увидел.
     Она права. Хоть и не ясно, откуда она это узнала.
     Большинство людей не понимают, зачем он ездит верхом. Им трудно даже вообразить, что заставляет человека добровольно помериться силами со злобным бычарой весом в целую тонну.
     Шейн не мог объяснить, что им движет. Но с тех пор, как он впервые попал на родео в Уилсале в возрасте четырех лет, он понял, что будет ездить верхом.
     То, что остальные считали бессмысленным риском, для него было обычным вызовом, на который нельзя не ответить.
     Возможно, причиной оказалось то, что даже в самом юном возрасте Шейн чувствовал в себе избыток энергии. Пришлось найти что-то большое, свирепое, внушающее ужас, чтобы обуздать эту энергию, дать ей выход.
     - Правда, - сказал наконец Шейн. - Потому что не могу по-другому.
     Роза кивнула.
     - Да. Я понимаю.
     Шейн знал, что она его понимает - девушка, ставшая цветочницей, а не юристом. Девушка, которой каждый день приходилось бороться за право быть собой. Если честно, Шейн был уверен, что она понимает его, как никто другой.
     - Это вызов, - сказал он ей. - Я должен собрать все свои силы. Забыть про страх. И жить с последствиями. Какими бы они ни были.
     - Да. - Она кивнула. - Да.
     Шейн рассказал ей о Дасти, особенно опасном однорогом быке.
     - Каждый раз, когда я сажусь на него, он пробует что-то новенькое. Как будто заранее обдумывает, что будет делать!
     Он рассказал о Серебряном Стерлинге, огромном белом буйволе, самом большом из всех.
     - Как будто на диване сидишь. Только этот диван может подбросить тебя до самой луны.
     Он рассказал о маленьком Скизиксе из Нью-Мексико и о Добермане, которого назвали так потому, что он не только бодается, лягается и брыкается.
     - Он непременно попробует отгрызть от тебя кусок, правда.
     - Ты всех их помнишь?
     - Почти. Только тех не помню, после которых у меня было сотрясение мозга. - Шейн вздохнул и откинулся на спинку стула, сжимая кружку в здоровой руке. Его взгляд упал на перевязанную руку. Вот чудо современной медицины - заново пришитый большой палец. И Шейн задумался, уже не в первый раз, о том, что его ждет, когда он не сможет больше заниматься любимым делом.
     - Будет ли палец как новый? - переспросил врач, когда Шейн потребовал у него прогнозов на будущее. - Откуда нам знать? Мы можем только надеяться.
     Шейн вспомнил, как иногда у него болели мышцы и суставы во всем теле. Четырнадцать лет участия в родео даром не проходят. Шейн это знал. Но он понятия не имел, что делать с этим... или вместо этого. А теперь добавился еще и палец.
     Страх из-за большого пальца был только вершиной айсберга.
     - Не знаю, что я буду делать, - сказал Шейн, опустив взгляд, - если... когда... не смогу больше ездить верхом.
     Впервые он произнес эти слова вслух, впервые высказал страх перед пустотой, с которой столкнется, когда родео перестанет быть главным занятием и смыслом его жизни.
     Роза не ответила.
     Она сидела молча, сочувственно поглядывая на него поверх кружки с кофе. Она не полезла к нему с дурацкими предложениями. Не попыталась развеять его страхи.
     - А что еще ты любишь? - спросила она наконец.
     Шейн покачал головой. Что еще он любит?
     - Ради чего ты мог бы вставать с постели каждое утро?
     Он не знал, что ответить. Роза помешала кофе и взглянула на пламя в камине.
     - Это похоже на смерть, правда?
     Шейн непонимающе посмотрел на нее.
     - Когда моя мама умерла, я чувствовала себя опустошенной. Осиротевшей. Я знала, что должна ее потерять. Она болела несколько лет. Умом я понимала, что наступит день, когда ее не будет рядом. Но все равно я не была готова к этому. Я пришла в отчаяние. Не понимала, как смогу жить дальше. Все вокруг казалось таким бессмысленным.
     Шейн и сам был на краю отчаяния, когда умерли его родители, но он редко позволял себе оглядываться в прошлое. Вместо этого он предоставил Мэйсу улаживать дела, а сам с головой ушел в работу... в свое спасение... отправившись в очередную поездку.
     Но когда он больше не сможет... Когда ему придется остановиться и осмотреться по сторонам, взглянуть в лицо будущему... Когда родео останется в прошлом...
     Да, Шейн понимал, что она имеет в виду.
     - Мне понадобилось время, - мягко сказала Роза, глядя на кружку, которую держала в руках. - Нужно было что-то найти. Какое-то простое дело, которым я могла бы заняться. И я нашла. Я поняла, как сильно люблю цветы. Люблю растить их, ухаживать за ними. И они помогли мне пережить утрату.
     Она подняла голову, и посмотрела на Шейна. Ее глаза были нежными, понимающими.
     - Ты тоже найдешь. Я не знаю, что это будет, но ты найдешь что-то или увидишь новыми глазами то, что было у тебя всегда. И это станет началом твоего исцеления. - Она потянулась к нему и взяла в ладонь его мозолистые, покрытые шрамами пальцы. - Я знаю, ты сможешь.
     Шейн не шелохнулся. Он чувствовал тепло ее руки. Чувствовал, как его наполняет умиротворение.
     Это была самая странная, самая невозможная ситуация. Похититель и жертва. Ковбой и девушка из цветочного магазина. Когда Божья кара успела стать Божьим благословением?
     У кого спросить?
     И еще. Впервые в жизни Шейн серьезно поговорил с женщиной.
     Наверное, Роза права. Когда-нибудь он найдет то, о чем она говорила. И сможет жить дальше без родео. И в его будущем окажется больше радости и меньше пустоты. Когда-нибудь...
     Но сейчас у него есть только сегодняшний день.
     Как ни странно, этого достаточно.

Седьмая глава

     Он даже на гвоздях неплохо выспался.
     Допустим, ночь оказалась бы намного приятнее, проведи он ее с Розой. Но Шейн и на кушетке спал прекрасно. Судья больше не снился. И смутные предчувствия, охватывающие Шейна при мыслях о будущем, уже не имели над ним прежней власти.
     Валяясь на кушетке и глядя на падающий снег, Шейн пробормотал:
     - Пусть так и будет.
     Как ни странно, именно в этот раз Господь его услышал.
     По крайней мере, когда Шейн встал с постели, снег все еще шел. Мир стал еще белей, чем раньше. Ничего хорошего это не предвещало. И Шейн понял, что в какой-то степени он действительно начинает волноваться.
     Но все же при виде растущих сугробов и белесого неба он испытывал глубочайшее удовлетворение.
     Ему хотелось провести здесь еще один день.
     С Розой.
     Пускай она - не Милли. Но насколько Шейн мог судить, она намного лучше Милли. Пускай она - дочь судьи Гамильтона. Но какое это имеет значение? Судья сейчас далеко, за горами.
     А Роза - здесь.
     Шейн был в наилучшем расположении духа. Ему нравилась Роза. Ему нравились ее решительность и ее нежность. Ее упрямство и ее понимание. Ее улыбки и выразительные ореховые глаза. Ему нравилось все то, что намечалось между ними.
     Он знал, что долго это не продлится. Нечего и ждать. Черт, разве хоть что-то в его жизни длилось дольше восьми секунд? Но сколько бы ни осталось у него времени, он воспользуется каждым мгновением.
     И, что особенно интересно в связи с их страстным поцелуем, в его желании остаться с Розой не было ничего сексуального.
     Все-таки, она - дочь твердозадого Гамильтона. Только сумасшедший рискнет вступить с ней в интимную связь.
     Что ж, но думать об этом он может - немного помечтать, представить себе, как она прижимается к нему, обнаженная, как ее шелковистая кожа касается...
     Шейн застонал.
     Нет, даже и думать не стоит.
     Но обо всем остальном думать можно. Это похоже на игру. Как будто они с Розой играют в семью.
     Только не так, как Шейн играл с нахальной сестренкой Таггарта, Эрин, в раннем детстве. Старшие братья, застукавшие их за этим занятием, объяснили им, что они "еще слишком маленькие" для взрослых игр.
     Игры в семью с Эрин обычно заканчивались потасовкой, затем матери их разнимали, а Шейну еще и доставалось за то, что он бил девочку.
     Интересно, умела ли Роза драться, как Эрин, когда была маленькой. Наверное. Шейн усмехнулся. Хотелось бы узнать, какой она была в детстве.
     - А какой ты была в детстве? - спросил он ее поздним утром.
     Они стояли во дворе. Шейн только что закончил прокладывать в снегу тропинку к воротам. Пользы в этом не было никакой. Но чем-то ведь нужно заниматься. И Роза работала вместе с ним. А за работой они болтали.
     - Какой я была? - повторила она.
     Шейн кивнул и оперся о лопату, глядя, как Роза нагибается и набирает полную горсть снега.
     - Ага. Маленькой.
     - А вот такой, - ответила Роза, улыбаясь, и запустила снежком ему в грудь.
     - Эй!
     Но Роза слепила второй снежок и швырнула его вслед за первым. Это было уже слишком. Но Шейн сказал себе, что он взрослый человек и должен вести себя соответственно.
     - Ну и ну, - воскликнул Шейн, когда второй снежок скользнул по его куртке. - Ты нарываешься.
     - Ты хотел знать, - ответила Роза и, смеясь, показала ему язык.
     - Вот именно. - Легкая улыбка вспыхнула на лице Шейна. Он сразу понял, чего она добивается.
     Набрав в здоровую руку пригоршню снега, он с радостным воплем бросился догонять Розу Гамильтон.

***

     Роза прекрасно понимала, что это явная провокация.
     Она не могла удержаться. Всю ночь ей не давали уснуть мысли о Шейне Николсе и воспоминания об его поцелуе. Ей хотелось больше увидеть, больше почувствовать, больше узнать...
     И поэтому она швырнула в него снежок.
     Она знала, что произойдет... что должно произойти. Шейн примет вызов. Шейн нагнется, наберет горсть снега и помчится за ней.
     Роза с визгом бросилась бежать.
     Но не слишком быстро. И не слишком далеко.
     Всего лишь за угол дома. Там она остановилась, чтобы слепить еще один снежок, и не успела.
     Потому что Шейн ее догнал.
     Его снежки, врезавшись в копну ее волос, мягко ткнулись в спину. Роза, смеясь, оглянулась и бросила снежок, угодив Шейну прямо в подбородок.
     - Ой, надо же! - Отвернувшись, она снова побежала.
     В три прыжка Шейн ее настиг. Сгреб в охапку.
     Они упали в снег. Роза, хохоча, пыталась сопротивляться. Шейн перекатился через нее, и поэтому, в конце концов, она оказалась сверху.
     Она еле дышала от смеха. Шейн отчаянно хватал ртом воздух. Их взгляды встретились.
     И земля перестала вращаться.
     Время остановилось. Все чувства Розы были обострены до предела. Глаза Шейна казались еще синее, чем прежде. На его лице появилось выражение решимости. Тело напряглось, как струна.
     Но он не шевельнулся. Остался совершенно неподвижным. Жили только его глаза.
     Будущее сейчас зависело от Розы.
     Она задрожала. Не от холода, хотя снег попал ей за воротник и начал там таять. Нет, она дрожала от жара и желания.
     Желания близости.
     - Шейн? - еле слышно шепнула она.
     Он ответил одними глазами. Он тоже хотел этого.
     Роза встала на ноги. Она протянула руку Шейну, помогла ему подняться и сжала в ладони его пальцы, не желая отпускать. Он обнял ее за плечи и привлек к себе.
     Вместе, рука в руке, они отправились к дому.
     Только оказавшись внутри, Шейн заговорил. Он закрыл дверь и, прислонившись к ней, взглянул на Розу.
     Роза могла бы улыбнуться, сострить, как-то разрядить обстановку.
     Но она не захотела и не стала этого делать.
     Потому что за эти два дня она успела влюбиться.
     Пускай это безумие. И глупость.
     Роза пообещала себе, что насладится этими днями... этими мгновениями... с Шейном, а потом просто уйдет, потому что так же поступит и Шейн.
     И она наслаждалась. Она нашла мужчину, с которым могла разговаривать, смеяться и играть, которого могла слушать... и любить.
     Она не понимала, почему испытывает такие сильные чувства к совершенно непохожему на нее человеку. Они разные - как хрупкая, изысканная роза и шиповник, растущий на заднем дворе. И, в то же время, что-то их связывает.
     Роза хотела узнать, насколько прочна эта связь.
     Она отпустит его, когда ей самой придется уйти.
     Но один раз... всего лишь один... она попробует.
     Роза сбросила куртку, шагнула к Шейну и подняла руки к его груди. Медленно, осторожно, она потянула вниз замочек молнии.
     Шейн не шелохнулся, только сглотнул. Но, скользнув рукой ему за пазуху, Роза почувствовала стук его сердца. Расстегнув куртку, она стянула ее с его плеч и бросила на стул. Затем, вновь прижав ладони к его груди, она коснулась пуговиц рубашки и пристально взглянула в его глаза.
     - Роза?
     Ее губы изогнулись в улыбке. Она погладила его по щеке и кивнула.
     - Да.
     Она отвела его в спальню. Легла с ним в кровать. Обняла его, почувствовав в ответ прикосновения его рук. Глядя на него снизу вверх, она видела его серьезное, напряженное лицо.
     - Роза? - спросил он снова.
     И снова она ответила:
     - Да. - И запустила пальцы ему в волосы.
     Шейн склонился над ней и, медленно и решительно, поцеловал в губы.
     Казалось, вся прежняя ее жизнь была лишь ожиданием этого момента.
     Так вот, что это такое, - подумала Роза, прежде чем утратила способность мыслить.
     Теперь понятно, почему Милли казалась такой ошеломленной после свиданий с Кэшем. Почему становилась такой рассеянной, мечтательной, до странности неразговорчивой.
     От такого поцелуя и впрямь можно потерять дар речи.
     Но это был не просто поцелуй. Были ласки. Были прикосновения огрубевших пальцев Шейна, скользнувших под свитер и нежно поглаживающих ее горячую кожу. Была тяжесть его тела, плотно прижавшегося к ней, доказывающего всю силу его желания.
     - Если хочешь остановить меня, сделай это сейчас, - сказал Шейн, стаскивая с нее свитер и жарко целуя ее в животик.
     - Нет, - ответила Роза. Она не могла остановить его. Не могла остановить себя. Она пробежалась пальцами по его коротким мягким волосам и сомкнула руки на его шее в тот миг, когда он поцеловал ее прямо над пуговкой джинсов.
     Шейн поднял голову и взглянул на Розу. Его лицо выражало смесь жгучего желания и мучительных сомнений.
     - Мне нельзя... - пробормотал он.
     - Можно. - Она коснулась пальцем его щеки. - Нам можно. Пожалуйста.
     Роза видела, как дрожь пробежала по его телу. Он на мгновение зажмурился, а затем вновь посмотрел на нее. Казалось, в синеве его глаз можно утонуть.
     - Как скажете, мисс Гамильтон, - сказал Шейн.
     Роза знала, что он хотел произнести это мягким, тягучим говорком. Но не получилось. В его словах звучала страсть. И это совпадало с чувствами самой Розы. Она обхватила его плечи и попыталась привлечь его к себе. Ей не удалось бы сделать это против его воли.
     Но он хотел. Очень хотел.
     Роза не могла не думать о последствиях своего решения. Но какими бы они ни оказались, она справится с ними. Какими бы они ни оказались, они будут слишком малой ценой за любовь Шейна.
     Интересно, как бы Шейн назвал происходящее. Ведь это нечто большее, чем просто совместное удовольствие. Он мог бы сказать, что они "занялись сексом" или "переспали" или просто "трахнулись".
     Но тогда он будет не прав.
     Потому что в действительности это называется любовью.
     Роза понимала это по нежности его рук, по мягкости его прикосновений, по тому, как дрожали его пальцы, лаская ее разгоряченную плоть. Она видела это в его глазах, во взгляде, скользящем по ее телу, изучающем и запоминающем каждую черточку. Она слышала это в его учащенном дыхании, в мурлыкающих звуках, которые он издавал, стаскивая с нее рубашку через голову. Она чувствовала это в его все более настойчивых поцелуях.
     И она тоже любила его.
     Отец бы осудил ее. Опомнившись... если когда-нибудь это произойдет... Роза скорее всего тоже осудила бы себя.
     Но не сейчас.
     Сейчас она не могла задумываться над своим поведением. Она просто любила.
     Роза отдавала себя всю. Прошлым вечером она слышала боль в голосе Шейна. Видела безнадежность в его глазах, страх перед неизвестным будущим. Она сопереживала каждому его чувству. И призналась, что испытывала похожие чувства после смерти матери.
     В то время ей был нужен человек, с которым она могла бы поделиться, Который обнял бы ее и сказал, что она не одинока.
     У нее был отец. И ее цветы.
     У Шейна нет никого.
     Кроме нее.
     Поэтому она его любила. Не только потому, что оказалась здесь. И потому что хотела этого.
     Шейн замер на секунду, словно предоставляя Розе последний шанс отказаться. Она не воспользовалась этой возможностью, и тогда Шейн решительно кивнул головой. Розе подумалось, что именно с этим жестом он выходит к быку.
     С этого мгновения путь назад был отрезан.
     Все их движения были наполнены жарким желанием, настоящей страстью. Но их соитие не было лихорадочным.
     Оно было пылким. Страстным. Глубоким.
     И когда Шейн вошел в нее... и она приняла его с радостью... это было самое яркое выражение любви, какое она испытала в жизни.
     Боль померкла рядом с чудом этого мгновения.
     Для Розы.
     Но не для Шейна.
     Роза почувствовала, как он напрягся, замер. Чертыхнулся.
     Его голова покоилась у нее на груди. Он затаил дыхание, оставаясь совершенно неподвижным.
     Роза, скованная внезапной болью и сопутствующим ей потоком чувств, тоже замерла на долгое мгновение. Но ее тело продолжало жить своей жизнью.
     Она вздохнула. Медленно. Осторожно. Затем еще раз - полной грудью. Боль прошла. Роза обняла Шейна, побуждая его продолжить.
     - Роза! - шепнул он, пытаясь отстраниться.
     Роза его удержала.
     - Иди ко мне.
     - Я уже, - прошипел Шейн сквозь зубы. Но это не было правдой. Он все еще дрожал. Боролся с желанием войти глубже, утолить свою жажду.
     - Нет. - Роза покачала головой. - Еще нет. Иди ко мне.
     - Ты девушка!
     - Была девушкой, - мягко поправила его Роза.
     Он прикрыл глаза и шепотом выругался.
     - Ты не должна была! Мы не должны были!
     Роза провела рукой по его влажной от пота спине, коснулась его лица, приподняла его, заставив Шейна взглянуть на нее.
     - Я этого хотела, - произнесла она нежно.
     - Почему? - В его голосе звучала боль. Он все еще не шевелился.
     - Я хотела... хотела... тебя.
     Ее слова были простыми. Честными. И они разрушили последнюю преграду.
     Шейн опустил голову. Дрожь пробежала по его телу. Он снова начал двигаться.
     Он был сильным любовником, но в то же время очень нежным. Роза чувствовала, что он сдерживает себя, стараясь любить ее так, как она того заслуживает.
     Ее это не удивило.
     Такой уж он человек. Импульсивный. Но ни в коем случае не эгоист. Все, что она знала о Шейне Николсе, свидетельствует об этом. Все, что он делал в жизни, он совершал не для себя, а для других.
     Его любовь была такой же.
     Роза пыталась отплатить ему ответной любовью. У нее не было опыта. Но, похоже, она знала от природы, как принять его, как двигаться с ним в такт, как заключить его в свои объятия и дать ему ласку, успокоение... любовь... в которой он так сильно нуждается.
     Должно быть, она все делала правильно, потому что его движения становились все более настойчивыми, дрожь усиливалась. Она чувствовала, как его страсть продолжает нарастать и разбивается вдребезги внутри нее.
     И, крепко его обнимая, Роза чувствовала, как в ее собственном теле растет напряжение, усиливается, усиливается, а затем выплескивается восхитительной волной.
     Она лишилась девственности, но обрела целостность. Она устала, но в то же время чувствовала себя обновленной и более сильной, чем когда бы то ни было. Роза целовала Шейна в ухо, в подбородок, в щеку, в нос, в губы.
     - Спасибо, - прошептала она. - Это было прекрасно.
     Шейн прерывисто вздохнул.
     - Это я должен тебя благодарить. - Он откатился в сторону, но не отодвинулся. Заложив руку за голову, он лежал, глядя на Розу. Он молчал. Не знал, что сказать.
     Роза тоже не знала. Ее сердце было переполнено. Голова кружилась.