замечательный вечер, и он покинул её довольный. Девушка посмотрела на себя в зеркало, покачала головой и, улыбнувшись, сказала: "Всё-таки милый мальчик."
     Элисон думала, что Пол дождётся её, но нашла только записку, гласившую: "Пошёл спать с горячим чаем; увидимся утром. Спокойной ночи."
     Позже, лёжа в кровати, заложив руки за голову, она снова проигрывала все события этого насыщенного дня.
     - Что я буду делать, если он женится на ней? - подумала она вслух.
     Ответ сам собой возник в голове. Элисон представила, как носится с одного аукциона на другой, покупает мелочи, которые бы соответствовали её магазину; у неё будет магазин, маленький, только для товаров узкой направленности, маленькая квартирка на втором этаже или в заднем помещении, изысканно обставленная. Она видела себя вечером в своей квартире, в одиночестве работающую над счетами. Вот она поднимает лицо от гроссбуха и понимает, что смотрит на старуху. Девушка убрала руки из-под головы и с едва слышным стоном повернулась на бок.

***

     На следующее утро войдя в кухню, Элисон обнаружила там Пола, которой повернулся к ней со словами:
     - А я собирался принести тебе чаю.
     - Почему ты встал? Тебе уже лучше?
     - Да. Да, я в порядке.
     Девушка окинула его испытующим взглядом. Его вид шёл в разрез со словами. На измождённом лице всё ещё оставались следы усталости и болезни.
     - Тебе надо уехать куда-нибудь на несколько дней.
     Мужчина, усмехнувшись, подал ей чай, потом сел на высокий табурет рядом со столом и, медленно помешивая ложечкой в собственной чашке, произнёс:
     - Мы могли бы позволить себе хороший отпуск на то, что в несессере.
     - Пол! - с ужасом воскликнула девушка.
     Звякнула ложка, брошенная на блюдце, и мужчина быстро продолжил:
     - Ладно, ладно, я только пошутил. Что с тобой происходит последнее время?
     - Что со мной происходит! - глаза Элисон расширились, а брови взлетели вверх.
     - Что со мной происходит? - повторила она. - Это что с тобой происходит?
     - О, боже, Элисон, давай не будем снова, не в такую рань. Хотя я и хорошо себя чувствую, но в не в такое время суток, тебе бы надо это знать.
     Уголок его губ задрожал, но она даже не попробовала улыбнуться.
     - Ты ведь не собираешь оставить его у себя, Пол? - резко спрсоила девушка. - Ты отдашь эту половину колье...
     - Послушай, Элисон, - мужчина неторопливо поставил свою чашку на стол. - Я отдам его, да. В своё время оно попадёт к истинному владельцу... заметь, я сказал в своё время, но в данный момент я хочу, чтобы ты оставила его... здесь.
     Поражённая, Элисон могла только тупо смотреть на своего опекуна. Пол Элмер был известен далеко за пределами города своей честностью и справедливостью в делах. Многие смотрели на него как на педанта, но это не мешало ему поступать так, как он считал правильным. Но сейчас она не поверила ему, не поверила, что камни вернутся к своему владельцу. Она чувствовала, что по какой-то причине он намеревался оставить их. Но почему? Насколько ей было известно, в деньгах Пол не нуждался, но даже если бы и так, у неё ведь тоже были деньги. А потом она поняла, почему он хотел оставить у себя эту половину колье. Если камни вернутся к миссис Гордон-Платт, то Фрида Гордон-Платт уж точно никогда их не увидит. "Она времени зря не теряет," - с презрением подумала Элисон. - "За три дня стёрла горечь двадцати лет и снова завоевала его симпатию, они вернулись почти к тому же с чего начинали." Девушка вспомнила слова Нельсона о любви Пола к Фриде... "совершенно потерял голову". И это заставило её голос дрогнуть на высокой ноте, когда она воскликнула:
     - Этот несессер принадлежит старой миссис Гордон-Платт, и она должна получить его немедленно. Ты знаешь, что должна.
     - Хорошо, - Пол посмотрел ей прямо в глаза и почти прорычал. - Неси ей несессер, пожалуйста, но содержимое останется здесь. И это моё последнее слово. Тема закрыта.
     Мгновение он смотрел на неё пылающим взглядом, а потом, затянув плотнее полы халата, отвернулся и размашистым шагом вышел из комнаты.
     Элисон осталась стоять с прижатыми к губам пальцами и огромным желанием с воем плюхнуться на пол. Никогда ещё Пол не говорил с ней подобным образом. Она покачала головой, сдерживая душившие её слёзы, и громко выкрикнула:
     - Всё эта ужасная женщина!

Глава четвёртая

     Элисон всегда рассматривала последующую неделю, как преддверие ко дню... распродажи, которую можно было сравнить с оружием, разносящим её мир на кусочки.
     Дав ясно понять, что найденное в несессере останется здесь, Пол категорически отказывался обсуждать эту тему. После их утреннего разговора, когда оба вспылили, Элисон пыталась снова поговорить с ним, и он, выслушав её, тихо и коротко сказал:
     - Элисон, доверься мне.
     Она хотела верить, о, как она хотела верить ему, но знала, что не может. И когда субботним утром она снова коснулась этого вопроса, Пол практически озверел и закричал:
     - Если ты не даль мне время, клянусь, эта старуха никогда не увидит своих драгоценных камней. Я не шучу.
     Элисон прекрасно понимала, что он не шутит. Её мучило мрачное предчувствие, которое только усилилось, когда в половине двенадцатого в магазине появился посетитель... но не клиент. Это была миссис Фрида Гордон-Платт.
     Элисон заговорила первая, не дав ей даже слова сказать.
     - Боюсь, Пола здесь нет.
     Ей не удалось сохранить спокойствие.
     Миссис Фрида Гордон-Платт посмотрела на девушку долгим взглядом, потом чопорно улыбнулась и заметила:
     - О, тогда я с ним разминулась.
     - Вам назначено?
     Тон Элисон оставался строго официальным и, как она знала, совершенно не подходящим к ситуации. Поэтому по лицу миссис Фриды Гордон-Платт скользнула улыбка. Слегка склонив голову на бок, она проговорила:
     - Да, мне назначено, - она сделала ударение на последнем слове. - Когда мы говорили по телефону утром...
     - Возможно он забыл, - грубо оборвала её Элисон.
     - Я так не думаю.
     Женщина сжала губы и тоном, каким обычно говорят с нашалившим ребёнком, или в лучшем случае девочкой, произнесла:
     - Вы очень любите Пола, не так ли, дорогая?
     - Не понимаю, при чём тут это.
     - Не понимаете? А я думаю, что понимаете. И не могу не согласиться с вами. Он достоен, чтобы его любили...
     - Вам потребовалось много времени, чтобы понять это. Жаль, что вы так не считали двадцать лет назад.
     - Что вы знаете обо мне?
     Лицо миссис Фриды Гордон-Платт вытянулось от обиды и теперь она выглядела на все свои сорок лет.
     - Достаточно.
     Они стояли, глядя друг на друга с ненавистью. Первой взяла себя в руки та, что была старше. Она улыбнулась Элисон, покачала головой и проговорила понимающим тоном:
     - Молодость. О, молодость. Все мы когда-то были молоды. Всем нам приходится учиться на собственных ошибках, не так ли? И пока я здесь рассуждаю о молодости, мой сын в данный момент стремится в одну из её ловушек... Он влюбился в вас.
     - Чепуха. Мы встречались всего три раза.
     - Это случилось за одну минуту, насколько я слышала. Ну, что произошло, то произошло. И позвольте мне сказать, мой сын милый мальчик.
     - Я тоже так считаю, и не понимаю...
     - Пожалуйста, продолжайте, - решительно произнесла Фрида Гордон-Платт, внезапно взметнув руку. - Вы хотите сказать, что не понимаете, как он может быть моим сыном.
     Элисон с искренним удивлением посмотрела на женщину.
     - Я и не думала делать такое банальное замечание. Я хотела сказать, что не понимаю, как он мог рассказать вам обо всём. Ведь мы лишь один раз выходили вместе.
     - Он мне не рассказывал. Я его мать и знаю, чем живёт мой сын. И мне бы хотелось, чтобы вы знали, - миссис Гордон-Платт выпрямилась во весь свой рост, который составлял пять футов и десять дюймов, прежде чем продолжить, - вам очень повезёт, если вы получите моего мальчика... Но насколько повезёт ему, только время покажет.
     Это прозвучало как пощёчина, и Элисон уже собиралась ответить, но её остановила высокомерно поднятая рука женщины.
     - Я не желаю спорить с вами, дорогая; поэтому ухожу. Когда Пол вернётся, скажите ему, что я заходила и ушла в Корону.
     Наблюдая за выплывающей из магазина женщиной, Элисон чувствовала, как остывает злость внутри неё. Она больше не кипела негодованием и возмущением, она была опустошена, полностью опустошена. Последние слова миссис Фриды Гордон-Платт стали тому причиной. Они означали, что она и Пол встречались... "Ушла в Корону"
     Вошёл Нельсон и, глядя половую дорожку, ведущую к двери, заметил:
     - Будут неприятности. Я чувствую их в воздухе. Как будто вернулись старые дни.
     Около часа позвонила мисс Бек. Звук её голоса вызвал у Элисон острое чувство вины. Хотя сейчас она честно могла сказать, что не нашла чайницу, но продолжает искать и надеется на лучшее. Она понимала, что на другом конце провода мисс Бек плачет, и этих слёз могло бы не быть, если бы она рассказала, что по крайней мере половина её неприятностей уже позади, так как найден несессер.
     Выходные превратились в сплошной кошмар. Казалось, они никогда не закончатся. Иногда Элисон думала, что происходящее просто нереально, а иногда, что это пример всей её будущей жизни.
     Вторник был днём распродажи.
     - Днём меня не будет, - сообщил ей Пол. - Я отметил вещи, которые бы мне хотелось получить. Обрати особенное внимание на французские часы с репетиром, а так же на письменный столик с четырьмя ящиками.
     В ответ Элисон спросила:
     - Ты уходишь на целый день?
     - Да.
     Мужчина вытянул шею и поправил галстук, глядясь в зеркало над камином. На мгновение он взглянул на её отражение, но потом опустил голову и тихо сказал:
     - Ничего не планируй на завтра. Хорошо, Элисон? Я бы хотел, чтобы ты поехала вместе со мной в Истборн.
     - В Истборн? - сердце девушки заколотилось.
     - Да. Это по поводу несессера.
     Пол медленно повернулся, и они молча посмотрели друг на друга, но через мгновение Элисон взорвалась.
     - Ты ведь не продаёшь камни?
     Мужчина закрыл глаза и, опустив голову, терпеливо ответил:
     - Нет, не продаю. Я объясню тебе всё завтра.
     Но новость не принесла Элисон облегчения, она почувствовала, как камень на душе стал ещё тяжелее, если такое было возможно. Было что-то подозрительное в поведении и голосе Пола, если не сказать больше.

***

     Аукцион начинался в одиннадцать. Здесь не было ничего важного, поэтому присутствовали только местные дилеры, которые сидели вместе на задних рядах. Элисон заняла своё обычное место рядом с трибуной. Чтобы пройти к нему, ей пришлось миновать секцию мебели, вокруг которой собралась группа мужчин, среди которых был Билл Тэпли. Он разговаривал с другим перекупщиком, но когда девушка проходила мимо, быстро повернул голову в её сторону и улыбнулся. Едва она села, он подошёл к ней со словами:
     - Здравствуйте, Элисон. Здесь свободно?
     Не дождавшись ответа, Билл Тэпли втиснулся в свободное кресло рядом с девушкой.
     - Заинтересовались чем-то? - он наклонился к ней.
     - Ничего особенного, - ответила Элисон, не поворачивая головы. - Письменный стол и французские часы.
     Среди дилеров было обычным делом обсуждать будущие приобретения, таким образом они старались не переходить друг другу дорогу и не задирать цену. Если кто-то ещё желал тот же лот, можно было договориться между собой, кто его купит. Ничего не было странного в том, что деньги переходили из одних рук в другие, а торговцы продавали друг другу только купленные на аукционе вещи. В то же время они могли сражаться за понравившийся лот, перебивая друг у друга цену на торгах. Но обычно они, как птицы, двигались в одном направлении. Поэтому Элисон так просто рассказала Биллу Тэпли, что хотела приобрести.
     Часы пробили одиннадцать, и аукционист занял своё место на трибуне и, будучи в радостном расположении духа, начал:
     - А теперь, господа, никаких колебаний, менжеваний, нерешительности и неуверенности в течение следующего часа или около того. Я здесь, чтобы получить ваши денежки, а вы пришли сюда, чтобы по доброй воле вручить мне их, поэтому без колебаний расставайтесь с ними... Лот номер один: круглое зеркало в позолоченной раме. Какова начальная цена? Десять шиллингов?... Десять, двенадцать, четырнадцать, шестнадцать...
     И так продолжалось последующие полчаса. Письменный столик шёл под номером пятьдесят четыре. Элисон подняла цену до 18 фунтов, но он ушёл к частному покупателю за 22 фунта.
     - Вот глупец! - пробормотал Билл Тэпли. - Такие как он используют его для того, чтобы проливать на него чай и капать жир.
     Он рассмеялся над собственной шуткой и, покосившись на Элисон, заметил:
     - Мне жаль, что вы не получили его. Хороший экземпляр. Тот парень вряд ли понимает, что приобрёл.
     Французские часы были заявлены под номером восемьдесят четыре, но после номера семьдесят произошла заминка, и аукционист объявил:
     - У нас новый лот, выставленный там на столе. Хорошие вещицы, очень хорошие. Давайте же, любители фарфора, предлагайте цену за севр... Да, - он мотнул головой по периметру комнаты, - два прелестных экземпляра севрского фарфора, не говоря уже о Долтоне и прекрасном образчике чайницы периода Регенства.
     При этих словах Элисон прыгнула на край стула, а потом и вовсе вскочила на ноги. Она пробежала взглядом по рядам к длинному столу, обрамлявшем одну сторону трибуны. Помощник держал чайницу, украшенную прелестной мозаикой. Он поднял крышечку и снова закрыл, потом взял блюдца и по одному показал всей зале. Так как Элисон завороженно смотрела на них, пара людей покинули свои места и двинулись к столу. Девушка села, почувствовав, как слабеют ноги. Она облазила весь Истбурн, Брайтон, Бексхилл и Хастингс, и вот практически у собственного порога наткнулась на вещи, которые искала, и среди них чайница мисс Бек. Элисон всегда дрожала, когда была возбуждена.
     - Милый лот, - тихо заметил Билл Тэпли. - Обычно подобное выставляется наверху для более искушенного круга. Думаю попытаться получить его.
     Девушка быстро повернулась к нему и что-то в её лице заставило его сказать:
     - Есть возражения?
     Она молча мотнула головой. И надо же было такому случиться, что она сидела рядом с Биллом Тэпли, и он решил заполучить именно этот лот.
     - И с какой суммы мне начать, джентльмены?
     Когда наступила тишина, что обычно бывает, когда несколько человек заинтересовались одним и тем же лотом, аукционист довольно грубо произнёс:
     - Ну же, шевелитесь, шевелитесь, что застыли. Не говорите мне, что этот лот никого не заинтересовал. Что мне предложат? А?... Спасибо, сэр. Один фунт, двадцать пять, тридцать, тридцать пять. Два фунта, два фунта пять.
     Элисон вытянулась в напряжении. Она могла позволить им продолжать и когда они остановятся, начнёт она. Но и Билл Тэпли тоже начнёт. Она была готова кричать от досады.
     - Пять фунтов десять, - аукционист окинул присутствующих проницательным взглядом. - Пять фунтов десять, дамы и господа. Кто-то приобретёт очень дешёвый лот. Просто подарок я бы сказал... Пять фунтов десять.
     Элисон двинула карандашом, и аукционист объявил:
     - Пять пятнадцать.
     И пошло.
     - Шесть фунтов, шесть фунтов пять, шесть фунтов десять, шесть фунтов пятнадцать, семь фунтов... семь фунтов.
     Аукционист замолчал, что было в пользу Элисон, но тут в торг вступил ещё один покупатель с задних рядов.
     - Семь и пять... семь и десять, семь и пятнадцать, восемь фунтов, восемь и пять, восемь десять, восемь пятнадцать. Восемь пятнадцать, - повторил аукционист.
     Молоток взлетел вверх и, Элисон, ожидая, как он мягко опустится на стол, подумала, что Билл Тэпли, пытаясь завоевать её расположение, отдаст ей этот лот. На какую-то секунду она даже почувствовала благодарность к нему, но аукционист слегка скосил глаза и, улыбнувшись, принял ставку Билла Тэпли.
     - Восемь пятнадцать, девять фунтов. И мы продолжаем. Девять фунтов, девять и пять, девять и десять, девять пятнадцать, десять фунтов.
     Элисон уже начинала очаиваться. Он заставлял её поднимать цену всё выше и выше. Она чувствовала, что ему доставляет удовольствие эта битва. Его не столько очаровали вещицы, сколько он жаждал побить её в этом торге, и тогда лот станет его талисманом. Цена теперь росла каждый раз на десять шиллингов и, когда достигла 18 фунтов, Элисон уже с каким-то остервенением подумала, что всё-таки дойдёт до тридцати. Но прежде чем они достигли 25 фунтов, аукционист замолчал, и в зале наступила гробовая тишина. Вряд ли завсегдатаи аукционов видели прежде более захватывающий и напряжённый торг. Два дилера сражались за один и тот же лот, сидя рядом друг с другом. Их глаза были прикованы к аукционисту, которой сказал:
     - Эта чайница. Фред, подай-ка мне её.
     Когда чайница оказалась у него в руках, аукционист внимательно осмотрел её, потом открыл и воскликнул:
     - Да, очень мило, очень мило. Хрустальная облицовка нетронута, прекрасно сохранившийся экземпляр, но он не золотой и не серебрянный. И насколько я могу судить по своему опыту, - здесь послышалось хихиканье, - не бывает чайниц с тайными ящичками.
     Когда аукционист постучал пальцем по бокам и донышку чайницы, смешки усилились, распространяясь по зале, но Элисон и Билл Тэпли сохраняли полную серьёзность.
     Аукционист, вернув экземпляр помощнику, посмотрел на Элисон и, улынувшись, спросил:
     - Готовы?
     По зале прокатилась очередная волна немого смеха, так как она снова двинула карандашом.
     Когда Билл Тэпли перешагнул за тридцать фунтов, один из дилеров подошёл к столу и взял одно из блюдец, из-за чего получил краткий выговор от аукциониста.
     - Оставайтесь на месте во время торга, сэр. Времени было достаточно, чтобы изучить экземпляры до начала аукциона.
     Покупатель пожал плечами в ответ и вернулся на место, и торг снова продолжился.
     - Тридцать фунтов десять шиллингов, тридцать один фунт.
     Голова аукциониста двигалась как маятник, подтверждая ставки.
     - Тридцать семь фунтов.
     Это была ставка Билла Тэпли. Элисон замешкалась, опустив глаза. Если бы Пол был здесь; если бы она могла быть уверена, что дойдя до сорока, Билл Тэпли остановится. Она чувствовала напряжение, повисшее в зале. Оно сдавливало её голову как железный обруч. Они все знали, что это была обычная распродажа, где один лот мог достичь от силы 25-30 фунтов. Только на ежемесячных аукционах, проводимых на втором этаже, цена могла вырасти до 50, 100 и даже 200 фунтов. Она приняла решение дойти до 50. Даже если мисс Бек не сможет заплатить, она добавит разницу из собственных денег. Чайница не могла стоить больше 50 фунтов.
     Когда Элисон превысила пятидесятифунтовый рубеж, аукционист остановился и начал что-то писать на куске бумаги. В зале послышался шумок любопытства, когда он подозвал помощника и, что-то прошептав ему, отдал записку. Помощник в свою очередь передал свёрнутую бумагу Элисон. Прикрывая написанной одной рукой, она прочитала корявые буквы "Пол знает? Если Тэпли заело, он не остановится."
     Девушка сложила записку и быстро сунула в карман. Она была на взводе, но снова двинула карандашом. На 56 фунтах аукционист произнёс в напряжении:
     - Абсурд какой-то, если не сказать больше. Это уже похоже на войну. Этот лот уже давно перешагнул свою стоимость, вам это известно, мистер Тэпли?
     - Я продолжаю, - тихо, без каких-либо эмоций ответил тот.
     Это была последняя капля. Элисон больше не могла продолжать. Она подумала, что сможет договориться с ним завтра, а потому опустила карандаш на колено, и тогда аукционист объявил:
     - Последняя цена пятьдесять шесть фунтов.
     Он замолчал и посмотрел сначала на опущенную голову Элисон, а потом в немигающие глаза Билла Тэпли, и стукнул молотком.
     Вздох волной пробежал по зале. Элисон знала, что все смотрели сейчас на неё. Продолжая смотреть в каталог и притворяясь, что что-то пишет, она представляла, как Билл Тэпли самодовольно