редоточенное лицо, а в глазах выражение, которое воздвигало между ними стену, что ей не нравилось. Это был единственный недостаток Пола, если она могла назвать это недостатком: в одно мгновение он смеялся и можно было подумать, что он счастлив как ребёнок, а в следующее мгновение у него появлялся этот взгляд, за которым всегда следовало молчание.
     Элисон отстранилась и, поднявшись на ноги, вернулась за чайный столик, чтобы снова наполнить чашки. Потягивая чай, она пробежала взглядом по комнате, которая была её собственным творением, названным Полом "похищенным миром".
     Раньше, когда она появилась в этом доме, на верхнем этаже располагались гостиная и столовая, соединенные оранжереей, которая упиралась в естественную скальную породу. Оттуда открывался удивительный вид на теснящиеся друг на друге крыши, простирающиеся до самого моря. Комнаты были обставлены дорогой мебелью, по большей части викторианского стиля, расставленной по форме квадрата, и в целом выглядели скучными. В семнадцать лет Элисон окончила школу и заявила, что хочет заняться продажей мебели. Она так и сказала Полу:
     - Позволь мне начать с дома. Я могла бы сделать его красивым. Я знаю, что могу.
     Её энтузиазм был таким бурным, а убеждение, что изменения, которые она представляла себе, совершенно преобразят верхний этаж, таким глубоким, что он согласился. В результате появилась эта длинная прелестная комната с оранжереей и видом на море. Стена между гостиной и столовой была снесена, как и уродливая перегородка, закрывавшая большую часть оранжереи. Теперь, чтобы отгородить стеклянную комнату, требовалось лишь задёрнуть красновато-лиловые бархатные занавеси. Комната была 38 футов в длину и 22 в ширину, что составляло площадь всего магазина и дворовой надстройки. Середину той части этажа, где была гостиная, пол покрывал блёклый китайский ковёр, а ещё один поменьше застилал столовую, где в углу вместо обычного углового шкафа стояло бюро из орехового дерева и платана эпохи королевы Анны, а напротив напольные часы Вильгельма и Марии. Они так же были изготовлены из ореха и инкрустированы цветами и растениями. Рядом с единственным длинным окном стоял обеденный гарнитур из стола и стульев, а у дальней стены сервант того же периода. Сужающиеся изящные ножки поддерживали буфет с выгнутыми дверцами. Большая часть мебели в этой части комнаты относилась к георгианскому периоду. В районе гостиной располагался гарнитур Бержере с акантом, резьбой в виде листьев и разлапистыми ножками, задрапированный бархатом, который использовался и для занавесей в оранжерее. По обеим сторонам камина из белого мрамора находились альковы, а перед ними располагалась пара великолепных карточных столиков из красного дерева в стиле шератон, и на каждом стоял серебряный подсвечник. На простых, в серую крапинку, стенах висело только три картины, выбранные скорее из-за своего цвета, а не ценности. На одной с простым названием "Француженка" была в полный рост изображена женщина в голубой парче и кружевах. Два других этюда изображали цветы. Здесь не было дорогих картин, которые, не смотря на свою ценность, только бы делали комнату скучной. Так же над камином висело позолоченное обрамлённое колоннами зеркало эпохи Регентства. Это был единственный предмет, против которого Пол возражал, считая, что вешать сюда зеркало глупо. Он сказал, что не благоразумно стоять на поднятой каминной решётке, стараясь дотянуться до полки; но Элисон имела привычку бросать последний оценивающий взгляд на шляпку, не заботясь о том, что юбка колышется в опасной близости от огня.
     Комната и в самом деле напоминала "похищенный мир". Никто, оказываясь здесь, не мог удержаться от замечания о необычности обстановки.
     Взгляд Элисон вернулся к чайному столику.
     - Выйти замуж за Билла Тэпли и оставить всё это!
     Плечи её слегка согнулись одновременно с вырвавшимся "ха!", а взгляд упал на профиль Пола. Выйти замуж за Билла Тэпли и покинуть всё это? Она продолжала смотреть на мужчину, повторяя про себя: "И оставить всё?"

Глава вторая

     На следующее утро в одиннадцать часов Элисон осторожно свернула с главной дороги на тёмную подъездную аллею, ведущую к Бикон Райд. Проехав примерно четверть мили, она увидела огромный дом, возвышавшийся над деревьями, голые ветви которых касались ничем не примечательного фасада. Элисон казалось, что она удаляется от дома, пока подъездная аллея ни повернула в его сторону. От самого шоссе до дома дорогу обступали высокие окоченевшие деревья, посаженные так близко друг к другу, что их ветви переплелись, соединившись в единое целое и почти закрыв небо. Не смотря на отсутствие листьев, аллея напоминала тёмный тоннель. Когда машина, наконец, выехала из него, перед ней предстал особняк, при виде которого сердце просто замирало. Ползучие растения, придававшие очарование старым домам и скрывавшие их трещины и недостатки, не оплетали его, и все изъяны были на виду: огромные пятна облезшей штукатурки, косые подтёки сверху до низу и разрушающийся угол. Когда-то особняк выглядел величественным и горделивым, сейчас же он казался дряхлым и пошарпанным.
     Элисон остановила машину у широкой лестницы парадного входа. Возможно, именно нынешнее состояние дома и стало причиной приглашения, подумала она. Очевидно, здесь крайне нуждались в деньгах. Но чтобы отреставрировать хотя бы фасад этого здания, понадобилось бы огромное количество мебели, стекла и фарфора, и не помешала бы хорошая пригоршня драгоценностей. Девушка усмехнулась своим мыслям, пока медленно поднималась по ступеням. Скажем, бриллиантовая тиара, два-три старинных ожерелья и около дюжины колец для начала. Если хозяевам нужны были большие деньги, им следовало обратиться, как сказал Пол, к Кристи или Сотби. Хотя дела Элмера шли хорошо, они в основном торговали вещами стоимостью от десяти до ста фунтов, иногда сумма достигала двухсот. Но чтобы привести в порядок это место, понадобятся тысячи, если не десятки тысяч.
     Элисон переполняло любопытство, когда она нажала на кнопку звонка. Ей пришлось подождать какое-то время, прежде чем дверь открылась, и перед ней предстала худая женщина с длинным морщинистым лицом в обрамлении копны седых волос. Она была не выше пяти футов и трёх или четырёх дюймов, поэтому её глаза оказались почти на одном уровне с глазами Элисон. И когда она заговорила, её высокий голос прозвучал вежливо и изысканно:
     - Да. Что вы хотите...?
     Она замолчала в ожидании.
     - Я от мистера Элмера. Он не смог приехать из-за простуды, - девушка протянула женщине письмо. - У меня назначена встреча с миссис Гордон-Платт. Мистер Элмер звонил вчера вечером.
     - Да?
     Пожилая женщина, казалось, заколебалась. Наконец, склонив голову на бок, она спросила:
     - Которая миссис Гордон-Платт? Миссис Чарльз?
     - Я не знаю. Знаю только, что миссис Гордон-Платт.
     Взгляд женщины стал ещё более озадаченным, но отвернувшись от Элисон, она сказала:
     - Что ж, вам лучше войти.
     Элисон последовала за сухой сутулой фигурой через огромный тускло освещённый холл. Девушка окинула его профессиональным взглядом, но не заметила в обстановке ничего интересного. Мебель принадлежала к позднему викторианскому периоду, большая, витиевато украшенная, и очень уродливая.
     - Как вас зовут?
     Старая женщина задержалась у двери, взявшись за ручку.
     - Элисон Рид. Мисс Элисон Рид.
     Через мгновение Элисон уже стояла на пороге гостиной. Со своего места она увидела ещё одну женщину, сидевшую за письменным столом, пододвинутым близко к камину. Она прекратила писать и повернула голову на звук открывшейся двери, потом развернулась всем телом и произнесла:
     - В чем дело, Бек?
     - Эта молодая дама говорит, что у неё назначена встреча с миссис Гордон-Платт.
     - Встреча?
     Женщина поднялась на ноги и посмотрела на Элисон.
     - Я не назначала вам встречу.
     - Я приехала вместо мистера Пола Элмера по поводу оценки стекла и фарфора.
     Женщина взметнула руки к шее и обвила пальцами горло. Элисон заметила, как она сглотнула, прежде чем заговорить.
     - Ах, да. Да, теперь я понимаю. Входите. Я в самом деле писала мистеру Элмеру. Вы свободны, Бек.
     Пройдя в комнату, Элисон бросила взгляд на старую женщину, которая, прежде чем удалиться, наклонив голову и прикусив губу, бросила сверлящий взгляд в сторону высокой миссис Гордон-Платт. Когда дверь закрылась, девушка подошла к огню. Подталкиваемая внимательным взглядом женщины, которая стояла, ожидая её, Элисон спросила:
     - Вы миссис Гордон-Платт?
     - Д... а. Я миссис Гордон-Платт.
     - Вы ждали меня?
     Высокая женщина улыбнулась и слегка хихикнула со словами:
     - Ну, не совсем.
     - Но в письме к мистеру Элмеру вы попросили произвести оценку.
     - Да. Да, попросила.
     - И он звонил вам прошлым вечером предупредить о моём приезде.
     Элисон обратила внимание, как быстро женщина опустила глаза, и что улыбка исчезла с её лица. Она посмотрела на потолок, прежде чем ответить.
     - Теперь я вижу, где произошла ошибка. Я младшая миссис Гордон-Платт, миссис Чарльз. Мистер Элмер должно быть говорил с моей свекровью. Но садитесь.
     Женщина указала Элисон на кресло.
     - Немного неловкая ситуация. Я должна объяснить. Понимаете, моя свекровь очень стара и... ну... - на лице дамы снова появилась улыбка, хотя на взгляд Элисон немного слишком вкрадчивая. - Она не способна принимать решения. Мой сын управляет поместьем, а я веду дом. И... и в настоящее время мы нуждаемся в деньгах, поэтому решили продать кое-что из стекла и серебра... Кстати, как чувствует себя мистер Элмер?
     - У него простуда, - Элисон немного подалась вперёд. - Вы знакомы с ним?
     Женщина снова потупила взор и улыбнулась.
     - Да. Да, мы знакомы с мистером Элмером. Мы не встречались много лет, но когда-то я очень хорошо его знала. Можно поинтересоваться, вы его племянница? Вы не можете быть его дочерью, как я понимаю, он не женат.
     Элисон не сразу ответила, с новым интересом разглядывая свою собеседницу. Та была из тех женщин, которые выглядели бы элегантно даже в холщовом рубище. На ней было простое платье из синей шерсти без каких-либо украшений. Она даже не носила обручального кольца, а её волосы, светлые как у Пола, были подняты вверх и собраны на затылке. Выглядела она импозантно. Ей должно быть было между тридцатью пятью и сорока, хотя могло быть и немного за тридцать. Странная тревога пронзила Элисон, изучавшую миссис Гордон-Платт, и голос выдал её, когда она произнесла церемонным тоном:
     - Нет, я ему не племянница. Он мой опекун.
     - Опекун? В самом деле? Вы меня удивили. Я и представить не могла, что у Пола достаточно терпения, чтобы воспитывать ребёнка. Он всё такой же молчаливый и раздражительный?
     Тревога усилилась, но что бы ни собиралась ответить Элисон, ей не удалось это сделать, так как дверь гостиной распахнулась с такой силой, что ударилась о стену. Обернувшись, Элисон раскрыла рот от изумления при виде нелепой и почти пугающей фигуры старой женщины, которая выглядела необъятной, особенно в подобной одежде: из-под длинного объёмистого ночного халата выглядывала ночная рубашка, а на плечах покоились, по крайней мере, две шали и шарф. Но больше всего поражала её ничем не прикрытая голова с ярко-жёлтыми волосами, которые никак не могли быть натуральными. Появившейся так внезапно женщине должно быть было около восьмидесяти.
     - Так, так! Я не помешала?
     Слова старой дамы прозвучали настолько же громогласно, насколько большим было её тело. Она сделала несколько медленных, неуверенных шагов, опровергавших первое впечатление, которое могло создаться, глядя на размеры её тела и слыша звуки её голоса.
     Элисон повернулась к младшей миссис Гордон-Платт, и увидела на её побелевшем лице застывшее выражение открытого пренебрежения и ненависти. В это время из-за обширных форм старой леди появилась мисс Бек, которая, всплёскивая руками, захныкала:
     - О, мадам... мадам... пожалуйста идёмте... вернитесь в постель. Вы убьёте себя. Пожалуйста, мадам.
     - Тихо! Бек. Я не убью себя. Я не больна, просто притворяюсь больной. Не так ли, Фрида?
     Маленькие белёсые глазки старой леди, казалось, вспыхнули как угольки, когда та посмотрела на невестку. Не получив ответа, она рассмеялась. Прозвучавший молодой, задорный смех совершенно не соответствовал её возрасту и пропорциям. Потом она повернулась к Элисон и резко произнесла:
     - Вы та особа, которую прислал мистер Элмер?
     Всё, что Элисон могла сделать, это кивнуть. На мгновение она потеряла дар речи, и старая леди продолжила:
     - Я не сказала мистеру Элмеру, когда он звонил вчера вечером, что не я написала ему, я так же что если бы я желала продать что-то из своей собственности, то обратилась бы в фирму в Брайтоне, которая хорошо служила мне в прошлом. Я хотела всё разъяснить. Если бы я помешала вашему приезду и разговору с моей невесткой на эту тему, - старая леди снова сверкнула глазами в сторону бледной женщины, - она бы, с её обычной лживостью, смогла бы выкрутиться. Поэтому я подумала, что лучше не вмешиваться... Садитесь.
     Старшая миссис Гордон-Платт указала перстом на Элисон, и та плюхнулась на стул, как будто её огрели палкой. А старая женщина, покачиваясь как старый линкор на волнах, проковыляла к камину в сопровождении продолжавшей что-то лепетать Бек. Опустив тело на стул, она повернулась к своей невестке и грубо произнесла:
     - Я жду.
     Высокая, бледная женщина процедила сквозь зубы, почти не двигая губами:
     - Уже не долго осталось.
     Слова были произнесены медленно, но похоже не произвели никакого впечатления на старую женщину, в то время как Бек, задохнувшись от ужаса, посмотрела на невестку своей госпожи и осуждающе пробормотала:
     - О, как вы можете, миссис Чарльз.
     - Она может, Беки, не принимай это близко к сердцу, - старая голова затряслась. - Я не умру, только чтобы досадить ей.
     Последняя фраза была обращена уже к прямой спине младшей миссис Гордон-Платт, которая с чувством собственного достоинства, как Элисон была вынуждена признать, направилась к выходу. И когда дверь гостиной тихо закрылась, старая леди обратила всё своё повергающее в трепет внимание на Элисон, которая чувствовала себя кроликом перед удавом, пока голос миссис Гордон-Платт, обращённый к ней, ни разрушил чары.
     - Что вы знаете о серебре или стекле, или о чем-то еще в том же роде? Вы ребенок. У него хватило наглости послать вас.
     - Ничего подобного.
     Чары пали, и Элисон сама удивилась своему тону.
     - Я выросла в этом бизнесе. Мистер Элмер не послал бы меня сюда, если бы не был уверен в моём опыте и способности оценить имущество.
     Мускулы на лице старой женщины энергично задвигались, прежде чем она ответила.
     - Что ж, какая бы у вас ни была квалификация, вы проделали весь этот пути зазря. Моей невестке в этом доме ничего не принадлежит, и она не имеет права продать даже пуговицу. Но... но она продолжает пытаться, не так ли Бек?
     Задав этот вопрос, леди повернулась к своей горничной с таким чувством, что никак не вязалось с её поведением всего несколько секунд до этого. Теперь она была похожа на ребенка, ищущего защиты у матери, и Бек была той матерью. Горничная подняла морщинистую, увешанную драгоценностями руку со словами:
     - Да, мадам, никто не имеет законного права на что-либо в этом доме, кроме вас. Это всё ваше.
     Другая морщинистая рука похлопала руку Бек с благодарностью. Потом старая леди снова обратилась к Элисон:
     - Моя невестка воровка и интриганка.
     С этими словами она закачала головой и, казалось, собралась удалиться, поэтому Элисон осмелилась спросить:
     - Тогда почему вы живёте вместе?
     Голова старой леди взметнулась так быстро, что Элисон пришлось сдержать улыбку, когда аккуратная укладка из волос слегка закачалась.
     - Вы дерзкая молодая женщина, - проговорила она.
     - Мадам, она лишь...
     - Да, да, знаю, Бек. Помолчи! И не говори, что я получила то, на что напрашивалась. Я знаю. Знаю. Всё в порядке.
     Она наклонилась к девушке и продолжила сентиментальным тоном:
     - Вы спрашиваете, почему я и моя невестка живем вместе. Что ж, я скажу вам. Теперь уже не имеет значения; все знают... Когда мой сын женился на этой женщине двадцать лет назад, я выгнала его и с тех пор больше не видела, - голос её задрожал. - И теперь уже никогда не увижу, потому что он умер два года назад.
     Элисон молчала. Бек похлопала свою хозяйку по плечу и сказала:
     - Успокойтесь. Не терзайте себя.
     - Мой муж был глупцом, добродушным глупцом. И что же он сделал, когда умер в прошлом году? Оставил все своему внуку, потребовав, чтобы тот жил здесь. И он приехал; но его воспитывала его дорогая мамаша, и он притащил ее за собой. Что я могу сделать?
     Женщина раскинула руки и, издав старческий смешок, добавила.
     - Но мадам получила неприятный сюрприз вместе с наследством в виде закладной в Английском Банке. Они не могут продать землю, пока я жива, и даже те деньги, что они получили бы за неё на сегодняшний день, не покрыли бы долга.
     Снова прозвучал смешок.
     - И знаете, моя дорогая, - тон и манера старой леди снова изменились; она сжала руки Элисон и заговорила с ней как со старым другом. - Посмотрите, что они сделали, пока я была в больнице. Они отправили меня туда в надежде, что я не выкарабкаюсь. Но я жива, не так ли?
     Не дожидаясь, пока Элисон ответит, она продолжила срывающимся на рыдания голосом.
     - Они были так уверены, что я умру, что разорили мою комнату. Они продали моё бюро... О, моё бюро.
     Жёлтые волосы слегка закачались, когда женщина закивала головой.
     - Но дело не в самом бюро, а в том, что было внутри, не так ли, Беки?
     Бек ответила похлопыванием и ласковым успокаивающим бормотанием. Поведение миссис Гордон-Платт снова изменилось; сузив глаза, она воскликнула:
     - Вы говорите, что торгуете?
     - Да.
     - Вы ведь вращаетесь в этой сфере?
     - Да. Да.
     - Вы ходите на все распродажи?
     - Нет. Нет, только на те, где есть что-то достойное внимания, что мы можем продать.
     - Вы могли видеть моё бюро. О, моё бюро.
     Лицо женщины было мокрым от слёз, и Бек, тоже сморщившись, пробормотала:
     - Мадам, вы только расстраиваете себя. Вы ничего не можете сделать. Смиритесь. Смиритесь.
     - Да, да, уже слишком поздно беспокоиться. Я устала, Бек. Слишком много всего на меня свалилось. Дай мне свою руку.
     Это было всё, что горничная могла сделать, чтобы поставить старую женщину на ноги. Но когда Элисон поспешила помочь, она категорически отказалась:
     - Всё в порядке, мисс, я справлюсь. Мадам в порядке.
     Элисон стояла, беспомощно наблюдая, как две женщины, неуклюже шаркая ногами, покидают комнату. И трудно было сказать, кто на ком опирается.
     Что ей теперь делать? Она полагала, что пора вернуться домой. Девушка оглядела огромную уродливую комнату. То, что подобные семьи были вынуждены заканчивать таким образом, было достойно жалости. Элисон любила старые дома, старые семьи. Её взгляд упал на стул с высокой спинкой, обитой вельветом тёмно-серого цвета, хотя углы свидетельствовали, что некогда он был красным, и странное чувство появилось у неё... Этот стул был ей знаком; она уже видела его раньше. Разумом девушка понимала, что глупо так думать; невозможно, чтобы она видела его, если никогда не бывала в этом доме. Но в то же время она знала, что видела...
     Элисон повернулась к открытой двери, в которую только что вышли две престарелые женщины, и поняла, что их тоже уже видела, и подумала: "Давай-ка убираться из этого места. Ты бредишь... или твоё воображение слишком разгулялось. Ты никак не могла видеть их раньше... или этот стул."
     Нет, конечно, не могла. Они произвели на неё такое сильное впечатление всего за несколько минут, какое некоторые люди не произведут и за целую жизнь, поэтому у неё и сложилось впечатление, что она уже встречалась с ними... Именно так. Но было ли у неё такое же чувство в от