анием обладания, пока она изгибалась в изысканно-эротическом танце, заранее уверенная в своей победе.
     - О нет. Я хорошо изучил все эти игры, Дрю. Сегодня тебе ничего не получить.
     Его жаждущая плоть уткнулась в ее пульсирующую расселину. Дрю поспешно отвернулась, чтобы скрыть блеснувшее в глазах торжество, и, выгнувшись, ощутила прикосновение его губ к тому месту, где мгновение назад покачивался могучий отросток. У Корта перехватило дыхание. Следовало бы благоразумно держаться подальше от нее. Либо взять эту женщину, либо немедленно отослать - третьего не дано.
     Корт отодвинулся, не замечая, как головка фаллоса оросилась жемчужным семенем. Дрю снова застонала.
     - Ну да, тебе это по душе, Дрю. Все, что угодно, только бы утолить голод, верно? И показать, что у тебя есть власть над ним.
     Он сжал непослушную плоть и снова повернулся к Дрю.
     - Так вот, моя голенькая кошечка, ты бессильна передо мной. И если я захочу взять тебя, то вовсе не потому, что ты сумела добиться этого, соблазнив меня. Просто такова моя воля. Я привел тебя сюда с единственной целью - утолить мою похоть у этой самой стены. Вбивать в нее твое нагое тело - неплохая идея, не так ли?
     - Ну и воплоти ее, - подначила Дрю.
     - Маленькая шлюшка!
     - А ты вот-вот взорвешься! - с издевкой бросила она. - Пожираешь глазами мои соски и бедра. Умираешь от желания заполучить то, что у меня между ногами, Корт. И не отрицай. Ты знаешь, как там мокро, как тесно... как жарко... именно то, от чего мужчины сходят с ума...
     - Но мне это сегодня не нужно. Словно не слыша собственных уверений, он прижался к ней.
     - Я не возьму тебя...
     Ближе.
     - Нет, черт возьми...
     Совсем близко...
     - Нет...
     Он вошел в нее, и Дрю ахнула.
     - Нет!
     Тяжело дыша, он чуть откинулся, чтобы с новой силой вонзиться в нее. Вталкиваться короткими, резкими бросками. Прижать к стене, не позволяя ни шевельнуться, ни чувствовать.
     Но она все равно чувствовала его мощь, упорство и решимость, силу и господство своего тела: она обрела способность довести Корта до предела, сломить волю, поглотить ,его плоть всю, до последнего дюйма, - и грубость их животного соития вознесла обоих к головокружительной кульминации эротической игры.
     Она словно растеклась по нему: его семя пропитало ее внутренности, самые кости. Ей не хотелось ни говорить, ни шевелиться. Он был по-прежнему тверд и готов к новым схваткам, сердца обоих беспорядочно колотились.
     О, пусть теперь твердит, что не хочет ее...
     Она зазывно потерлась о него, с наслаждением ощущая его плоть между бедер. Слова ни к чему. Достаточно прижаться к Корту, и она получит все, что пожелает. Сейчас она попробует испытать его; даже мысль о том, как он снова погрузится в нее, обжигала новым приливом желания. А он по-прежнему в ней, толстый, как ствол молодого деревца.
     Какое еще приглашение ему требуется, чтобы снова овладеть ею?
     - Значит, ты воображаешь, что победила? - пробормотал Корт, отстраняясь, и Дрю что-то протестующе пролепетала. - И хочешь еще? Кто не хочет еще...
     Он отвязал ее руки.
     - Все хотят еще...
     Он нагнулся и подхватил ее.
     - ...только некоторым этого не получить. Он неловко приоткрыл дверь.
     - Эви!
     Из ниоткуда возникла Эви.
     - Отведи хозяйку в ее спальню. Вымой. И присмотри, чтобы она отдохнула.
     Он поставил Дрю на ноги.
     - Я не хочу... - начала было Дрю, но он уже отвернулся и вошел в кабинет.
     - Идемте, госпожа, - посоветовала Эви. - Хозяину лучше знать.
     Дрю метнула ему в спину злобный взгляд. Корт захлопнул дверь у нее перед носом.
     Он больше минуты не выдержит в ее присутствии, иначе окончательно рехнется. Он уже сегодня поддался ей, как зеленый молокосос.
     Черт побери, он сам не понимал, как у него хватило воли вытащить ее из кабинета.
     Еще одна секунда, одно чувственное мгновение, и он бросился бы перед ней на колени и умолял о милости.
     Хватит с нее на сегодня. Она и так получила больше, чем он был готов дать. Дьявол... дьявол... он мог бы не слезать с нее всю ночь...
     Мельком заметив непонятный отблеск на полу, он нагнулся и поднял тонкий золотой обруч. Потер его между пальцами и ощутил, что снова готов броситься в любовный поединок.
     Значит, дела действительно плохи, если при одном воспоминании о ее грудях у него все встает.
     Будь она проклята, проклята, проклята...
     Проклята.
     - Хозяин...
     Корт с трудом приподнял затуманенную голову. Он сам не помнил, как оказался здесь, в своей спальне, хотя, судя по всему, было уже утро.
     Кажется, он выпил стакан вина... два... а может, три, чтобы утолить иссушающую жажду.
     Корт зажмурился от яркого солнца и поскорее прикрыл глаза ладонью.
     - Что тебе, Эви?
     - Еще записка, господин. Луиза передала.
     Дьявол...
     Он вскочил и схватился за брюки.
     - Может, она нашла способ написать ему? Корт оставил замечание без ответа.
     - Где записка?
     - У меня.
     Эви дала ему конверт. Но Корт дождался ее ухода, чтобы распечатать письмо.
     Он не хотел к нему притрагиваться. Кто в доме предал его? Корт разорвал конверт и вынул записку.
     "Моя дражайшая милая кошечка!
     Твои слова не утешают меня. Я должен видеть тебя. Должен услышать из твоих прелестных уст, что ты добровольно выбрала себе судьбу и намерена чтить святость супружеских обетов и стать верной женой человеку, недостойному целовать твои ноги.
     Пожалуйста, пожалуйста, умоляю, выйди ко мне сегодня ночью. Буду ждать тебя в беседке, при свете луны. Никто не узнает. Та, что передаст письмо, - преданная мне особа, достойная всяческого доверия.
     Если сегодня ты сама своими сладостными губками скажешь, что мы должны расстаться, клянусь, что больше ты обо мне не услышишь.
     Но дай мне шанс увидеть тебя, насладиться прелестным голосом, взглянуть в чистые глаза последний раз, припасть к устам последним поцелуем, если твое решение окончательно и бесповоротно.
     Твой возлюбленный Жерар".
     Корт всадил кулак в стену.
     Значит, ублюдок вознамерился выманить ее на свидание... Недостаточно, что осыпает ее жалобами и словами любви. Недостаточно, что он вожделеет жену другого. Нет, ему потребовалось еще и свидание!
     Пусть будет так. Во власти Корта даровать ему исполнение желаний.
     И его одержимости будет положен конец!

Глава 8

     Он ничего не сумел поделать с собой. Несмотря на здравый смысл, хладнокровие, решимость и ярость, терзавшую его при воспоминании о ее чувствах к Жерару, Корт хотел ее. Кроме того, она не так уж и уверена в своих чувствах к Жерару после исступленных ночей, проведенных с мужем.
     Что с ней происходит?
     Дрю перевернулась на спину и посмотрела в окно, за которым вставало утреннее солнце. Теперь окно открыто. На постели свежее белье. На окне появились занавески.
     Таких перемен она не ожидала и не предполагала. Перемен не только в ней самой, но и в нем. Изменений ее желаний, потребностей, верований.
     Она хотела Корта. Он добился цели, научив Дрю понимать всю меру ее могущества.
     Какое счастье, что она не ответила на письмо Жерара. Что она может сказать ему? Особенно после вчерашнего бесстыдного совокупления с Кортом?
     Она горела как в огне, готовая к новым ласкам, новым слияниям. Предвкушая грядущую ночь.
     По телу прошла приятная дрожь. Откуда ей было знать?
     Дрю потянулась, наслаждаясь собственной наготой. Если бы он вошел, она с радостью раздвинула бы перед ним ноги.
     Дрю со свистом выдохнула воздух.
     Хоть бы он пришел. Сейчас.
     Подняв с тумбочки вуаль, скрывавшую прошлой ночью ее лицо, Дрю набросила ее себе на груди. Соски натянули тонкую ткань. Острые. Твердые...
     И голые!
     Дрю вскочила. Золотые обручи! Они пропали, Господи, пропали!
     Не-е-ет!
     Она обыскала всю постель. Ничего. Но были ли они на ней прошлой ночью? Господи, она не помнит...
     Были! Да, в памяти отпечатался их блеск, когда она завлекала Корта.
     А потом? Потом?
     В тот волнующий момент, когда он поднял ее? В невыразимо мучительный момент, когда оставил в коридоре? Дрю принялась шарить по полу. Ничего, ничего, ничего.
     Даже пыли: достойное свидетельство аккуратности Эви.
     ...Где?!
     Ей нужны эти обручи. Она влюблена в них...
     ...подожди... у самой двери...
     ...только один...
     Дрю подняла его и поднесла к свету. Тонкий, легкий и гнется... гнется...
     Его можно сжать плотнее... сдавить...
     В точности так напрягается и сжимается ее тело при мысли о нем...
     Что за невероятно чувственная вещичка!
     И выглядит еще более эротично, когда украшает один сосок.
     Дрю взглянула на себя в зеркало, сжала грудь, пытаясь увидеть себя его глазами, представить вожделение, испытываемое им при взгляде на нее.
     Дверь спальни распахнулась.
     О да, моя фантазия...
     Но это оказался Корт во плоти. С голым торсом, полурасстегнутыми брюками, едва удерживающими напор его плоти.
     Дрю затаила дыхание, когда он приблизился со спины. Ее обдало жаром, исходившим от его тела. Его рука обвилась вокруг ее талии. С пальцев свисал пропавший обруч.
     Дрю оцепенела. Не могла даже набрать в грудь воздуха. И ощутила, как он опутывает лентами ее запястья. Пусть. Ей все равно.
     Она выгнула спину, едва он стал ласкать ее сосок, уже не стянутый обручем. Но тут Корт надел золотую петлю и легонько сжал. Острый озноб удовольствия прошел по спине. Дрю прильнула к нему, и его пальцы начали знакомую игру, перекатывая чувствительные холмики, пока она не взмолилась о пощаде. Ее ягодицы терлись о твердый стержень его пениса, и она одновременно пыталась избежать безжалостных ласк и умоляла о большем.
     Но Корт не отпускал ее. Такие нежные, податливые и одновременно твердые соски... и он может делать с ними все, что пожелает... гладить, стискивать, доводить Дрю до полубезумия...
     Не останавливаться, не отталкивать ее... это его жена, его наслаждение, его власть.
     Он продолжал сладостную эротическую пытку.
     Она должна ускользнуть от этого пьянящего яда... она сейчас потеряет сознание, если он ее не отпустит...
     Дрю продолжала тереться о его бедра, мечтая быть насаженной, как бабочка на иглу, на это неумолимое копье.
     Ощущения нахлынули на нее с такой силой, что она задохнулась. Невыразимо, неописуемо, и наслаждение еще усиливалось оттого, что она наблюдает за ним, за его стальными пальцами, играющими с ее сосками, оттого, что он любуется ее извивающимся телом и молчаливой просьбой дать ей еще, еще больше...
     В его руках она превращалась в развратницу, бесстыдную потаскушку. И не могла и не желала остановить его. И пусть в любую минуту могла освободиться из пут, ни за что не стала бы этого делать.
     В своих безумных фантазиях она становилась рабыней его прихотей. И не станет просить о милости, пока он не выдавит последнюю каплю наслаждения из ее охваченного лихорадкой тела.
     Она все сильнее жаждала его грубых прикосновений. Ощущала, как раскручивается невидимая спираль от грудей к томящемуся лону, взрываясь там, подобно новогодним петардам.
     Конвульсии экстаза согнули ее с такой силой, что Дрю едра не потеряла сознание. Судорожно вцепившись в его плоть, она опустилась на пол. Но он продолжал терзать ее соски.
     - Нет, нет, - простонала она, - не надо больше... о Господи... о-о-о, не нужно, пожалуйста, не нужно...
     Он не мог отпустить ее, услышав хриплый голос, медленно отнял руки и рывком притянул Дрю к себе.
     Она поняла, что он снимает путы и обручи... кажется... но нет сил поднять голову... она словно плавает в пустоте... а может, так и есть...
     Он уложил ее на кровать, бросил обручи на тумбочку и молча вышел.
     За дверью уже ждала Эви с подносом. - Она моя! - грубо выпалил Корт. - Отнеси ей завтрак. Я сам прослежу, куда она отправится.
     Вторая записка попала в руки Дрю уже через минуту после ухода Корта.
     Господи... у нее даже не осталось времени расслабиться, подумать, решить...
     "Моя дражайшая милая кошечка..."
     О Боже, как он мог?! Почему, не получив ответа, так и не понял, что никакого совместного будущего у них нет?!
     А теперь... теперь он стремится встретиться с ней!
     Жерар, разумеется, понятия не имеет, что у нее отобрали одежду, что Корт обращается с ней как. с невольницей, а сегодня она добровольно стала рабыней его похоти.
     Это невозможно!
     Корт должен повидаться с Жераром. Объяснить...
     Что именно? Рассказать об их совместных играх? О невольничьем ошейнике, о сбруе? О том, с какой готовностью, с каким жаром она отвечает на его ласки?
     Не хватало еще, чтобы Корт открыл тайну ее сладострастных сосков... и то, как она корчилась в экстазе, когда он теребил их, пока Дрю наблюдала за игрой в зеркале.
     Да, Жерару наверняка было бы интересно узнать обо всех этих вещах, но он никогда не узнает. Только последняя идиотка могла вот так поощрять его, особенно когда поняла, что легкомыслие отца станет решающим фактором в выборе мужа для дочери.
     И что теперь? Что? Как он мог сделать такое со мной? Почему бы ему просто не уйти? Гордо и с достоинством? Почему? Да потому что всего лишь четыре дня назад ты все еще любила Жерара. Четыре дня назад Корт еще не украшал твои соски золотом. Четыре дня назад ты понятия не имела об изысканных играх, прихотях, силе и вожделении мужчин.
     Зато теперь знаешь... и сделала выбор... и должна быть честной и сказать Жерару правду в лицо, как он и просит.
     Но как? И что надеть? Невольничий ошейник? Золотые обручи вокруг сосков?
     Не в силах усидеть на месте, Дрю принялась возбужденно метаться по комнате, пытаясь привести мысли в порядок, найти выход из безвыходного положения.
     Жерар просит о свидании. Сегодня. Хочет услышать из ее уст, что между ними все кончено.
     А это означает, что она каким-то образом должна раздобыть пеньюар или платье, чтобы прикрыть наготу, и прокрасться в беседку после восхода луны.
     Ускользнуть от Корта... когда каждая частичка тела молит о ласках?
     Боги обезумели... ей никак не удастся осуществить этот сумасшедший план.
     Даже если Эви согласится помочь.
     Необходимо избавиться от Жерара. В его характере и дальше осаждать ее мольбами и записками. Мягкими, но неотвязными. Он не отстанет, если она не положит этому конец.
     Вполне вероятно, в конце концов, что он будет и впредь отираться у их дома, в напрасной надежде, что она оставит Корта. Но это невозможно. Особенно после сегодняшней ночи. Того свирепого наслаждения, которое она испытала в его объятиях.
     Она придумает, как поговорить с Жераром...
     Дрю открыла дверцу шкафа и едва не упала от изумления при виде висевших там платьев. Она совсем отвыкла ходить одетой...
     Ничего, придется научиться. Всего на несколько минут. А потом ей больше никогда не придется натягивать пышные наряды.
     Полночь. В доме было тихо. Слишком тихо. Корт целый день провел в спорах и разговорах с надсмотрщиком Оук-Блаффс. Ей он объявил, что пора браться за дела, и Дрю невольно обрадовалась такому совпадению, тем более что, по словам Эви, Корт переночует в Оук-Блаффс. Что же, и это неплохо. Ей нужно выиграть время, заставить Жерара понять, что отныне она принадлежит Корту и готова покориться его воле. Получить все, что он предпочтет ей дать.
     До каких крайностей придется дойти, чтобы убедить в этом Жерара? Он не из тех, кто легко уступает. Достаточно вспомнить, как настойчив был в своих ухаживаниях, да и теперь преследует Дрю, замужнюю женщину, супругу другого мужчины.
     Что ж, придется пустить в ход все оружие, имеющееся в ее распоряжении: одежду, манеру держаться и шокирующую откровенность. Признает ли она, как далеко зашла?
     Как далеко...
     Невольничий ошейник висел в шкафу на крючке. Дрю задумчиво сняла его.
     Она ступила в петли и медленно подтянула их вверх. Нужно платье определенного покроя: под ним ошейник будет незаметен. Но вовремя напомнит ей, что Корт владеет ее телом и она его добровольная рабыня. Рабыня сладострастия.
     Дрю застегнула ошейник. Сердце часто билось от страха и возбуждения. Она нашла муслиновое платье с высоким воротом и короткими пышными рукавами, которое надела поверх всего одной нижней юбки. Подол волочился по земле, юбка выглядела обвисшей, но это не важно. Своей цели платье послужит.
     Дрю даже не надела белья, только натянула башмачки, чтобы не наколоть ноги.
     Ее душило сознание того, на что она отважилась. Какое счастье, что Корта нет дома.
     Глупая! Ей следовало бы остаться: пусть Жерар торчит в беседке. Если она не покажется, он поймет, что их... дружбе пришел конец.
     А может, и нет. Она даже не потрудилась ответить ему, но это его не обескуражило.
     Будь все проклято! Она вообще не желает больше видеть Жерара Ленуара. Никогда в жизни.
     Ну подумаешь, всего двадцать минут, не больше, в продолжение которых она вполне успеет вдолбить Жерару, чтобы тот не питал никаких фантазий относительно ее возможного ухода от Корта.
     Двадцать минут, может, и меньше, чтобы разделаться с Жераром и вернуться домой. Корт никогда не узнает.
     Но только если она выйдет... сейчас...
     Луна, яркая, как факел, освещала дорожку, вьющуюся среди деревьев к подъездной аллее, мимо коптильни, кухни, прачечной, огородов... Дорожка была аккуратно выложена камнем, словно кто-то заранее готовил ее к тайной встрече любовников.
     Нет, не любовников. Никогда они не были любовниками. Всего лишь мечтателями. И каждая беседа, и те планы, которые они строили, были всего лишь пустыми фантазиями двух одиноких душ, ищущих забвения.
     Но теперь она обязана вернуть Жерара к суровой реальности, он должен узнать, что она наслаждалась своим соитием с властным собственником Кортом Соммервилом... и так будет, "пока смерть не разлучит нас".
     Горькая правда придется не по вкусу Жерару.
     Но он пообещал, что уйдет навсегда, если она согласится прийти.
     Сердце рвалось из груди, когда Дрю, обойдя огород, остановилась у входа в беседку, расположенную между садом и конюшней, так что к ней вело с трех сторон около дюжины тропинок. Внутри стояла непроглядная тьма.
     Наверное, Жерар там. Ждет.
     Она тихо окликнула его, но ей ответило лишь молчание да крик совы.
     Это уж слишком глупо. Его здесь нет. Играет в глупые игры. Даже не позаботился явиться. Надеюсь, что и не придет. Молюсь, чтобы его не было...
     Кто-то схватил ее, и Дрю взвизгнула. Чья-то рука зажала ей рот, потянула под крышу беседки, в затхлый запах листвы.
     - Ш-ш-ш...
     Жерар! Черт возьми! Она едва не умерла от страха!
     - Не закричишь? - прошептал он ей на ухо. Дрю помотала головой, и он немедленно отнял ладонь от ее губ.
     - Ты здесь...
     - Отпусти меня!
     - Не могу... не могу! Помоги мне Боже! - выдохнул он, еще крепче прижимая ее к себе. Дрю растерялась, не зная, как укротить его разбушевавшуюся страсть.
     - Придется! - отрезала она. - Я принадлежу Корту. И этого уже не исправишь. Послушай меня, Жерар, я ничего не хочу и не собираюсь менять.
     Но он словно не слышал. Невероятно! Он предпочел проигнорировать ее заявление!
     - Дорогая, все можно изменить. Все, что угодно. Вспомни наши клятвы, обещания... еще не слишком поздно!
     - Поздно, Жерар. Поздно. Жерар замер.
     - О чем ты?
     - Именно о том, Жерар. Именно о том. Хватка Жерара ослабла.
     - Нет. Нет! Ты обещала, что не дашь ему коснуться себя! Настало время лжи.
     - Я не знала, как мало прав и сил у женщины.
     - Он принудил тебя! - завопил Жерар, отскакивая. - Я прикончу его!
     А вот теперь - истину.
     - Никто меня не принуждал.
     Жерар бросился к ней, и в эту минуту Дрю была рада, что не видит его лица.
     - Я убью его! Не отдам тебя ему!
     - Поздно, - повторила Дрю. Жерар отступил.
     - Хорошо, хорошо...
     - Он взял меня, - жестко пояснила она. - Отнял одежду и заставил ходить голой. И мне понравилось