теры  марки  "Револг"
выбросите, потому что они давно уже отработали свой срок.
   Я откинулся на диван, задыхаясь от переполнявшего меня чувства триумфа. Я
блестяще решил сложную  задачу  и  был  горд,  что  расследование  проведено
мастерски. Все, на  первый  взгляд,  выглядит  просто,  если  вы  -  человек
опытный. До меня все слепо  верили  в  совершенство  машины,  но  нет  машин
совершенных во всех отношениях: в  каждом  соединении,  каждой  заклепке,  в
каждом винтике - первородный грех. Я старался все это объяснить Друтеру,  но
от возбуждения мне просто не хватало дыхания.
   - Очень интересно, мистер Бертрам. Мне  приятно,  что  мы  разрешили  эту
проблему, не прибегая к услугам сэра Уолтера Бликсона. Вам действительно  не
хочется выпить стаканчик молока?
   - Нет, спасибо, сэр. Мне пора возвращаться на первый этаж.
   - Не спешите. Вы выглядите утомленным, мистер  Бертрам.  Когда  последний
раз вы были в отпуске?
   - Мой очередной  отпуск  как  раз  вот-вот  начинается,  сэр.  Кстати,  я
собираюсь использовать его для свадебного путешествия.
   - Вот как! Интересно. Вам уже вручили, надеюсь, часы?
   - Часы?
   - По-моему, в нашей фирме всегда дарят часы по такому случаю. Вы  впервые
женитесь, мистер Бертрам?
   - Нет... второй раз.
   - Ага, ну вот и хорошо. Во второй раз появляется гораздо больше шансов.
   Безусловно, Гом вызывал к себе симпатию. Он вынуждал вас разговаривать  с
ним искренне и делал вид, что действительно заинтересован, - а по-моему,  он
был захвачен разговором несколько минут, не больше. Гом был узником в  своем
кабинете, и  незначительные  подробности  внешнего  света  доходили  до  его
сознания и поражали своей новизной, он радовался им, как  арестант  радуется
случайному появлению  живой  мышки  в  камере  или  какого-нибудь  листочка,
неожиданно залетевшего через оконные решетки.
   - Мы собираемся провести медовый месяц в Борнмуте, - сказал я.
   - Ну это, по-моему, не самое лучшее решение. Слишком уж  тривиально.  Вам
нужно поехать с молодой женой на юг... скажем, на побережье Рио-де-Жанейро.
   - Боюсь, я не смогу позволить себе такой роскоши, сэр.
   - Вам полезно побывать на солнце,  мистер  Бертрам.  Вы  выглядите  очень
бледным. Можно было бы поехать в Южную Африку, но это было бы не лучше,  чем
Борнмут.
   - Боюсь, в любом случае...
   - Расходы я беру на себя, мистер Бертрам. Вы со  своей  красивой  молодой
женой  поедете  на  моей  яхте.  Все  мои  гости  высаживаются  в  Ницце   и
Монте-Карло. Я подберу вас  там  тридцатого.  Мы  поплывем  вдоль  побережья
Италии, в Неаполитанский залив, на остров Капри.
   - Боюсь, сэр, осуществить это будет тяжело. Я вам очень  благодарен,  но,
поймите, мы венчаемся как раз тридцатого.
   - Где?
   - В церкви Святого Луки, на Мейда-Хилл.
   - Святого Луки?! Снова вы  очень  тривиальны,  мой  друг.  Имея  молодую,
красивую невесту, нельзя быть таким тривиальным. Она, конечно  же,  молодая,
мистер Бертрам?
   - Да.
   - И красивая?
   - Для меня да, сэр.
   -  В  таком  случае  вы  просто  обязаны  зарегистрировать  свой  брак  в
Монте-Карло, в мэрии. А я буду у  вас  свидетелем.  Тридцатого.  Вечером  мы
отплываем в Портофино. Это лучше, чем церковь Святого Луки или Борнмут.
   - Конечно же, возникнут некоторые сложности с оформлением соответствующих
документов...
   Но он уже вызывал мисс Булен. По-моему, из  него  получился  бы  неплохой
актер: он уже представлял себя в роли Гаруна  аль-Рашида,  который  способен
поднять человека из неизвестности и назначить его властелином  провинции.  У
меня также возникла мысль, что  он  хотел  возбудить  тем  самым  зависть  у
Бликсона. Это было продолжением той истории с рыцарским титулом. Бликсон, по
всей вероятности,  задумал  пригласить  на  обед  премьер-министра.  А  Гом,
приглашая меня в путешествие на яхте, хотел,  доказать,  что  ему  в  высшей
степени наплевать на чины, и тем самым обесценил любой общественный успех  в
высших кругах, какого только мог достичь Бликсон.
   Мисс Булен появилась со вторым стаканом молока.
   - Мисс Булен, пожалуйста, согласуйте с нашим отделением в Ницце все,  что
необходимо, чтобы мистер Бертрам зарегистрировал  свой  брак  в  Монте-Карло
тридцатого в четыре часа пополудни.
   - Тридцатого, сэр?
   - Могут возникнуть определенные трудности с оформлением его проживания  в
Монте-Карло - они должны их уладить. Пусть зачислят его  в  свой  штат,  как
будто он работал там последние пять месяцев. Об  этом  они  должны  сообщить
британскому консулу. Вам лучше оговорить все по телефону с мсье Тисоном,  но
я не должен больше напоминать вам об этом. И  еще,  передайте  сэру  Уолтеру
Бликсону, что мы обнаружили существенные дефекты в машинах  марки  "Револг".
Все они должны быть немедленно заменены. Пусть он проконсультируется  насчет
этого с мистером Бертрамом, который посоветует, как лучше поступить. И я  не
должен вам больше об этом напоминать. Из-за путаницы с цифрами у нас сегодня
было  очень  тяжелое  утро.  Итак,  мистер  Бертрам,  прощаюсь  с  вами   до
тридцатого. Не забудьте захватить с собой  собрание  сочинений  Расина.  Все
бумаги оставьте у мисс Булен.
   Все было улажено как следует. Так считал он. Но последнее слово  было  за
Кэри.
   Назавтра была суббота. Я встретился с Кэри в "Волонтере" и проводил ее до
самого дома. Стоял один из тех весенних дней, когда деревенские запахи можно
почувствовать и на лондонских улицах - запахи деревьев и цветов доходили  до
Оксфорд-стрит из Гайд-парка, собора Святого Джеймса, Кенсингтон-гардена.
   - Ах, - вздохнула она. - Как бы мне хотелось уехать далеко-далеко,  туда,
где очень тепло, и очень весело, и очень...
   Я вынужден был удержать ее, потому что она могла попасть под автобус  или
такси - иногда удивляюсь, как она вообще остается в живых,  когда  меня  нет
рядом.
   - Что же, - ответил я, - это мы можем осуществить.
   И пока мы ожидали смены огней светофора, я рассказал ей все.
   Не знаю, почему, но я ожидал, что она решительно будет  возражать  против
предложения Гома: вероятно, ей очень уж нравилась церковная свадьба с хором,
пирогом и всей этой ерундой.
   - Как было бы чудесно, - сказал я, - только представь  себе:  жениться  в
Монте-Карло, а не на Мейда-Хилл. А потом нас ожидает путешествие на яхте...
   Мне не приходилось бывать в тех местах никогда, поэтому подробности  были
довольно неопределенные. Она возразила:
   - И возле Борнмута также есть море. По крайней мере, мне так говорили.
   - А итальянское побережье...
   - В компании с твоим мистером Друтером.
   - Мы же будем жить с ним в разных каютах, - уточнил я. - К тому же  я  не
совсем уверен, что в Борнмуте будут свободные номера в отеле.
   - Милый, я очень хочу обвенчаться в церкви Святого Луки.
   - Только представь себе мэрию в Монте-Карло, почтенного мэра, облаченного
в праздничное одеяние...
   - А разве это означает вступить в брак?
   - А разве нет?
   - Было бы хорошо, если бы в мэрии нельзя было заключать  брак.  Тогда  мы
смогли бы обвенчаться в церкви Святого Луки после возвращения домой.
   - В таком случае мы мы с тобой жили там в грехе.
   - Мне так хочется пожить в грехе.
   - Пожалуйста, - ответил я, - на это я всегда готов.
   Хоть сегодня в полдень.
   - Ах, я имею в виду не Лондон, - возразила она. - Это просто  значило  бы
заниматься любовью. Жить в  грехе...  -  это  яркий  цветной  зонтик  против
солнца, восемьдесят градусов в тени и виноград... и ужасно смелый купальник.
Кстати, мне нужно купить новый купальник.
   Я посчитал, что все уладилось, но внезапно ее взгляд остановился на одном
из тех остроконечных шпилей, которые вздымались из-за  платанов  на  площади
впереди.
   - Мы уже разослали приглашения. Что скажет тетя Марион? (Она жила с тетей
Марион с того времени, как ее родители погибли на войне.)
   - А ты скажи ей правду. Уверен, ей больше понравится получать открытки из
Италии, чем из Борнмута.
   - Нужно принять во внимание и оскорбленные чувства викария.
   - Полагаю, он от этого не умрет.
   - Никто не поверит, что мы с тобой действительно поженились,  -  добавила
она после небольшого раздумья (в добродетели ей не откажешь).  -  Нам  будет
неловко.
   Потом ее настроение снова изменилось, и она задумчиво продолжила:
   - Ты берешь себе свадебный костюм напрокат. А я  себе  сшила  специальное
платье.
   - Еще есть время перешить его в вечернее. В конце концов, все равно  тебе
пришлось бы переделывать его.
   Перед нашими глазами предстали невыразительные очертания какой-то церкви:
это было уродливое здание, но не  более  безобразное,  чем  церковь  Святого
Луки. Оно было серое и суровое, все обляпанное копотью, со ступеньками цвета
глины. Текст  на  фасаде  гласил:  "Приходите  ко  мне  все,  кто  обременен
заботами".
   Едва ли не то же самое, что "Оставь надежду всяк сюда входящий".
   Только что  закончилась  церемония  венчания,  и  около  входа  собралась
сумрачная толпа убого одетых девушек с детскими колясками - и дети, и собаки
пронзительно визжали и скулили. Здесь же находились и пожилые матроны. Вид у
них был такой, словно они собрались тут, чтобы проклясть молодых.
   - Давай понаблюдаем, - сказал я, - такое может случиться и с нами.
   Из церкви вышла  и  выстроилась  вдоль  обеих  сторон  ступенек  вереница
девушек в длинных розовато-лиловых платьях и кружевных голландских чепчиках.
Они со страхом бросали взгляды на молодых нянечек с детьми и пожилых матрон,
одна из девушек не выдержала и захихикала - трудно было бы  упрекать  ее  за
это.
   Двое фотографов установили камеры, чтобы снять церемонию  выхода  молодых
на фоне  арки,  украшенной  каменными  листочками  клевера.  И  вот  наконец
появились жертвы, а за ними потянулась толпа родственников.
   - Какой ужас! - заметила Кэри. - Просто ужасно. Подумать  только,  на  их
месте могли бы оказаться ты и я.
   - Ну, пока еще у тебя нет зоба, да и я, слава Богу, не краснею как рак  и
знаю, куда девать свои руки.
   Подружки невесты вытащили пакетики с бумажными лепестками  роз  и  начали
забрасывать ими молодых,  которые  направлялись  к  автомобилю,  украшенному
цветными лентами.
   - Им еще улыбнулось Счастье, - сказал я. - С  рисом  сейчас  тяжело.  Но,
надеюсь, тетя Марион, конечно же, сможет договориться с бакалейщиком.
   - Не будет она этим заниматься!
   - Никому нельзя доверять на свадьбе.  Она  вызывает  в  людях  непонятную
атавистическую жестокость. Посмотри, вот теперь  они  не  позволяют  невесте
сесть в машину, стараются оскорбить жениха. Видишь?! -  спросил  я,  схватив
Кэри за руку.
   Маленький мальчик с молчаливого согласия одной из хмурых матрон незаметно
подкрался к дверцам автомобиля и, как только жених наклонился, чтобы  влезть
в машину, коротким взмахом швырнул полную горсть риса в лицо молодому.
   - Если у тебя имеется только стакан риса, - заметил я, - то  ты  вынужден
бросать весь рис прямо в глаза врагу.
   - Но это ведь ужасно! - воскликнула Кэри.
   - Это и есть то, что называется церковным браком.
   -  У  нас  все  будет  иначе!  Очень  скромно,   только   самые   близкие
родственники.
   - Но ты забыла о дорогах и оградах. Это  христианская  традиция.  Мальчик
этот никакой не родственник ни жениху, ни невесте. Поверь мне, я  знаю.  Мне
приходилось уже венчаться в церкви.
   - Ты венчался в церкви?! Но ты никогда не говорил мне об этом, - отметила
она. - В таком случае мне больше по душе оформить наш брак в мэрии.
   - А вот это у меня в жизни будет впервые. Один раз и навсегда.
   - О боже! - сказала Кэри. - Скорей постучи о чтонибудь деревянное.
   Вот так и случилось, что Кэри гладила колено бронзовой  лошади  здесь,  в
Монте-Карло, умоляя о счастье, и мы сидели одни в огромной гостиной отеля. И
я сказал Кэри:
   - Не волнуйся. Все будет хорошо. Наконец-то мы остались с тобой одни.
   Это было действительно так - если не считать портье,  кассира,  швейцара,
двух лакеев с нашим багажом и пожилой пары,  которая  сидела  на  диване,  -
потому что мистер Друтер, как мне сказали, еще не  приехал,  и  нас  ожидала
чудесная ночь, которую мы проведем с Кэри вдвоем в одном из номеров отеля.
   Губы обедали на террасе отеля и наблюдали, как люди входили в казино.
   - Может быть, - сказала Кэри, - заглянем туда: просто так, ради интереса.
В конце концов, мы же с тобой не азартные игроки, правда?
   - Куда уж нам, - ответил я, - с нашими пятьюдесятью фунтами.
   Мы решили не трогать ее денег,  чтобы  зимой  иметь  возможность  поехать
отдохнуть на недельку в Ле-Туке.
   - Ты же бухгалтер, - сказала Кэри. - Ты должен в совершенстве  знать  все
системы игры в рулетку.
   - Все системы требуют много денег, - ответил я и внезапно подумал о нашем
номере, который мисс Булен уже  забронировала  для  нас:  я  даже  не  знаю,
сколько он стоит. Наши паспорта были все еще на разные фамилии, и я полагал,
что имеет смысл снять два отдельных номера, но гостиная - это  уже  слишком.
Возможно, она нам понадобится после свадьбы.
   - Чтобы играть по системе, - сказал я, - нужно иметь миллион  франков.  К
тому же ставки ограничены. Да и банкомет никогда не проигрывает.
   - А я слышала, что кому-то удалось сорвать банк.
   - Такое случается только в комических куплетах, - ответил я.
   - Было бы ужасно, если бы мы  действительно  были  заядлыми  игроками,  -
заметила она. - Ты бы все время думал только о деньгах. Ты  этого,  надеюсь,
делать не будешь?
   - Нет, - заверил я, и это была правда. В тот вечер меня  волновал  только
один вопрос: проведем ли мы эту ночь вместе. До  этого  мы  еще  никогда  не
спали с ней вместе. Такие уж отношения сложились между  нами...  Я  согласен
был ждать еще долгие месяцы, чтобы только провести в счастье  остаток  своей
жизни с нею. Но  сегодня  вечером  я  уже  не  мог  терпеть  дальше.  Я  был
взволнован, как юноша, - внезапно я понял, что  совершенно  не  представляю,
что у нее на уме. Кэри на двадцать лет моложе меня и еще не была  замужем  -
все в ее руках. Я даже не знал, как понимать то, что она говорила. Например,
когда мы пришли в казино, она отметила: "Мы побудем здесь минут  десять,  не
больше. Я очень устала". Был ли это намек в мою  пользу?  Или  против  меня?
Или, возможно, это была обычная констатация факта? Волновал  ли  ее  тот  же
вопрос, что и меня? А возможно, она уже все решила заранее и для  нее  этого
вопроса уже не существовало? Или, возможно, она считает, что я должен  взять
инициативу в свои руки?
   Я думал, что когда нас приведут в номер, все станет понятным, но она лишь
воскликнула с радостью:
   - Милый! Как тут роскошно! И какая пустая трата денег!
   Мисс Булен уверяла меня: "Это только на одну ночь:  Потом  вы  будете  на
борту яхты". В номере были большая спальня на двоих и маленькая на одного, а
между ними среднего размера гостиная. Все три комнаты имели общий балкон.
   Сначала Кэри огорчила меня, потому что сказала:
   - Нам нужно было снять два одиночных номера.
   Но тут же отметила, противореча себе:
   - Но чтобы кровати были двуспальные.
   А потом я снова упал духом, когда она сказала, глядя на диван в гостиной:
   - А я могу спать и тут.
   Словом, я так толком ничего не понял, и мы  продолжали  обсуждать  разные
системы игры в рулетку, хоть мне было совсем не до этих проклятых систем.
   В казино мы показали свои паспорта, получили билеты и вошли  в  зал,  где
делаются небольшие ставки.
   - Вот это мне подходит, - сказала Кэри, и она была права.
   За столами сидели постоянные посетители со своими таблицами, графиками  и
карандашами, которыми они помечали каждый номер, на который выпадал выигрыш.
Некоторые из них походили на  курильщиков  опиума.  Я  обратил  внимание  на
маленькую смуглую старую леди в соломенной шляпке, украшенной лет сто  назад
маргаритками. Ее левая рука лежала на краю стола, будто ручка зонтика,  а  в
правой она держала фишку стоимостью в сто  франков.  Когда  игральный  шарик
перекрутился четыре раза, она поставила свою фишку и проиграла. Затем  снова
стала ждать своей очереди.  Молодой  человек  наклонился  над  ее  плечом  и
поставил сотню на последние двенадцать номеров, выиграл и отошел от стола.
   - Вот это благоразумный человек, - отметил я.
   Когда мы проходили через бар, то увидели его у стойки с  бокалом  пива  и
сандвичем в руках.
   - Вероятно, празднует свой выигрыш в три сотни франков, - сказал я.
   - Не придирайся к нему, взгляни на него внимательнее.  По-моему,  он  ест
сегодня впервые.
   Мне до смерти хотелось ее, и я внезапно вскипел поглупому, потому что при
других обстоятельствах она никогда бы не взглянула на него дважды. Вероятно,
это было предвестием нашей будущей совместной жизни. Я сказал:
   - Ты бы не обозвала меня придирой, если бы он  не  был  таким  молодым  и
красивым.
   - Милый, - удивленно заметила она, - я только... - И тут она твердо сжала
губы. - Ты действительно ведешь себя теперь как мелкий придира,  -  отметила
она. - Пусть меня черти возьмут в ад, если я первая попрошу у тебя прощения.
   Она специально остановилась и уставилась на молодого человека,  пока  тот
не поднял свое романтическое голодное лицо и не взглянул на нее.
   - Да, - отметила она, - он молод и привлекателен.
   И твердой походкой вышла из казино. Я поплелся следом за ней, кляня  себя
на чем свет стоит за свою несдержанность.
   - Потянул же меня черт за язык... - шептал я про себя.
   Теперь-то я знал, как мы проведем эту ночь.
   В глухом молчании мы поднялись в лифте, прошли по коридору и очутились  у
себя в номере, в гостиной.
   - Ты можешь занять большую комнату, - предложила она.
   - Нет, она для тебя.
   - Мне вполне достаточно маленькой. Мне не нравятся большие комнаты.
   - В таком случае я должен перенести твои вещи, потому что их уже внесли в
большую комнату.
   - Ну, ладно, пусть остается так,  как  есть,  -  отрезала  она,  вошла  в
большую комнату и закрыла дверь, даже не пожелав мне спокойной ночи.
   Во мне начала закипать злость и на нее, и на себя.
   - Неплохая первая брачная ночка, - сказал я вслух, пнув ногой чемодан. Но
тут же вспомнил, что мы еще не поженились, и все, что произошло,  показалось
мне нелепым.
   Я надел пижаму и вышел на балкон. Фасад казино был залит  светом:  здание
походило на дворец какого-нибудь балканского вельможи. На краю  его  зеленой
крыши  высилась  какая-то  нелепая,  безобразная  скульптурная   группа.   В
сверкающем свете все это бросалось в  глаза...  В  небо  над  возвышенностью
Монако взлетела ракета. Все вокруг выглядело так романтично!
   - Фейерверк, милый, - раздался голос Кэри, которая тоже вышла  на  балкон
полюбоваться разноцветием огней.
   Нас разделял балкон гостиной.
   - Фейерверк, - повторила она. - В честь нашего счастья. Ну, разве нам  не
повезло?
   Таким образом я узнал, что между нами снова воцарились мир и согласие.
   - Кэри, - сказал я (нам приходилось почти кричать,  чтобы  услышать  друг
друга), - прости меня, пожалуйста...
   - Как ты думаешь, будет ли "огненное колесо"?
   - Возможно, будет.
   - Ты видишь огни в гавани?
   - Да.
   - Ты думаешь, яхта мистера Друтера уже прибыла?
   - По-моему, он появится завтра утром в самый последний момент.
   - А мы сможем обручиться без него? Он ведь наш свидетель. Может,  у  него
на яхте сломался двигатель или корабль попал в шторм, - да мало ли что могло
случиться в открытом море.
   - Думаю, мы прекрасно обойдемся и без него.
   - Ты уверен, что все образуется, правда?
   - Конечно. Мисс Булен все предусмотрела. Завтра в четыре часа.
   - Я уже охрипла от крика, а ты, милый? Перейди на другой балкон.
   Через гостиную я перешел на другой балкон. Она продолжила:
   - Вероятно, завтра мы будем завтракать все вместе: ты, я и твой Гом.
   - Если он успеет на завтрак...
   - Вот была бы потеха, если бы он не успел, если бы он немного  опоздал...
Мне очень нравится этот отель.
   - Думаю, чт