Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
да по Москве уже в открытую ходили увешанные крадеными
крестами-иконами сытые люди, вовсю разъясняющие народу, кто же тут во всем
виноват, и было уже ясно - что все это - можно.
Можно и модно.
А тут - все наоборот. И я никуда не ходила - меня пугала вся эта
разборка.
Но от этих Мочалкиных молитв, я сама впала в полную экзальтацию, и у
меня произошли две встречи, которые указали мне дорогу к дальнейшему
Светлому Будущему.
Первая встреча была с котом. У Мочалки жил огромный толстый черный кот
с дико-желтыми глазами. Я боялась его как огня - он еще и царапался к тому
же. А мне - С КОТАМИ НЕЛЬЗЯ! У меня на них аллергия. Это - ужасно, потому
что почти все хорошие люди на свете - имеют котов. Кот - удобный объект
любви - лучше собаки, потому что с ним гулять не нужно. И все способные к
любви люди - если нет сил, или возможностей на ребенка и собаку, заводят
котов - чтоб любить. Да и у меня конешно сто раз был бы кот, если бы не
жуткая аллергия. Мочалка кота на ночь запирал в ванной, но иногда он
вырывался.
И вот просыпаюсь я однажды утром, Мочалка уже на работу ушел, а у меня
прямо на спинке дивана сидит этот его котище - страшный - сил нет! Скалиться
и глазами сверкает. А я понимаю, что если его не унести в ванную и не
запереть, то начнется чихание, кашель и весь этот ужас. Надо его как-то
прогнать и в ванну загнать. А я - боюсь - потому что если его схватить - он
будет царапаться. Лежу, смотрю на него. И он на меня смотрит. И вдруг в моем
экзальтированном мозгу рождается страшная догадка
- НИКАКОЙ ЭТО НЕ КОТ. А..... ЯСНО КТО.
И вот как только я так подумала, то сразу его бояться перестала, ну то
есть, я так испугалась, что немедленно вскочила, схватила его в охапку,
отнесла в ванную и заперла там. Потому что я подумала:
Знаешь что? Это если ты - кот, то я боюсь, что ты начнешь царапаться, а
если ты... вот тут уж мне совершенно все равно - поцарапаешь ты меня или
нет, потому что тебя надо победить - ну хотя бы из страха.
Вторая встреча - не знаю можно ли назвать ее встречей... эта очень
неприличная история, я даже не уверена - если вы, например, читаете эту
книгу детям перед сном - не лучше ли эту историю пропустить. У детей могут
возникнуть разные странные идеи. Говорят, что когда-то негласным
распоряжением "есть мнение..." - во всех детских садах сняли портреты
маленького Ильича - потому что некоторые дети считали, что, революцию сделал
вот этот мальчик их возраста, и это могло привести к возникновению у них
разных странных идей. В данном случае - дети тоже могут что-нибудь неверно
понять. Не говоря уж о бабушках. Мне много раз говорили "Не рассказывай это
никогда и никому!". Нет, расскажу.
Мочалка молился все больше и больше, но дух его слабел - я все-таки
очень ему нравилась. Трезвый он еще как-то держался, а в пьяном виде - ему
было совсем трудно. Тут нужно опять лирически отступить и пересказать самую
чудесную из всех Мочалкиных историй - про смерть председателя.
Смерть председателя.
Там было про каких-то важных шишек из Москвы, у которых было такое
развлечение - они ездили к одному своему знакомому на конзавод. Он кем-то
работал на конзаводе. Конюхом, наверное - нет, вспомнила - КОНОВОДОМ! В
общем, они приезжали к нему и садились там, прямо на конзаводе, бухать. И
вот однажды им захотелось поглядеть, как ебутся кони - это ведь здорово,
когда кони ебутся. А с ними пил председатель - Тихон Петрович. Вот привели
коней, а конь - породистый и он сам в кобылу залазить не может. Тогда эти
ответственные работники и говорят:
- Ну-ка, Тихон Петрович, помоги ему.
Председатель встает. Все они пьяные уже в стельку, и одет он в исподнее
- штаны и длинную рубаху. На груди у него (даром, что председатель -
коммунист) - нательный крест на гайтане - это такой кожаный шнурок. И вот
берет он коня и начинает вставлять его в кобылу, вставляет и случайно
конский хуй продевает сквозь этот самый гайтан, и в тот момент, когда конь
вошел и - пошла у них ебля коромыслом, люди видят - Тихон Петрович
задергался, как сумасшедший на своем шнурке, как на удавке и через несколько
секунд - помер. Удушился. Никто ничего сделать и не успел.
Вот такая история и странным образом она переплетается с той, которая
случилась со мной. С появлением в моей жизни Мочалки, мелкие бесы невероятно
активизировались - ведь им не с кем так весело не играется, как вот с
такими, которые исступленно молятся - вспомните, "Вий" например. Мочалка был
для них - настоящий праздник.
И вот однажды, выпив лишнего, он полностью не выдержал и поплыл. В мою
сторону. Начал меня обнимать, целовать... ну опять дело было на мази - и я
даже с интересом ждала - чего ж в этот то раз случится... но ТАКОГО - уж
никак не предполагала.
Мочалка решил меня, как следует приласкать, наклонился над моими
чреслами... а на груди у него все на том же гайтане висел крест. Он, шатаясь
от пьянства, наклонился надо мной совсем низко, раздвинул мои колени ... и
вдруг я почувствовала, что внутри у меня что-то твердое и острое! Я
испугалась и захлопнула колени, и тут голова Мочалки дернулась... ужас
какой! Я поняла, что это захлопнулось у меня внутри. В общем, тут уж я
совсем расстроилась, заплакала и велела ему уходить немедленно в другую
комнату.
Он довольно быстро уснул, да и вообще по пьяной лавочке не придал этому
событию особого значения, а я все лежала и думала:
К чему бы это? Коты на диванах... кресты в ... что все это значит?
У меня никогда не бывает долгого стояния в раздумье перед камнем
"Налево пойдешь... Направо пойдешь..." - если внимательно поглядеть на эти
дорожки - всегда заметишь, что на одной из них валяется, ну, например твой
детский ботиночек или что-нибудь в таком духе и ясно, что идти надо туда и
только туда.
В общем, я решила креститься, но только, как-нибудь минуя именно ту
церковь и того батюшку, которые были так милы моему сердцу. Там нужно было
заниматься Православием, и все крещеные русские евреи страдали повышенной
экзальтацией. Они полностью ощущали себя теми - первыми христианами, которых
вот сейчас схватят и выпустят на манеж с дикими зверями, или начнут
колесовать. А их вместо этого всего лишь отлучали от повышенной пайки -
делов-то! Кроме того, многие из них произносили с надрывом:
"Я, как христианин!..." - а это звучит, таким уж кундеровским кичем -
ну, невозможно себе представить, Иисуса, который так говорит. А зато легко
себе представить Великого Инквизитора - он завинчивает испанский сапожок и
повторяет: "Я как христианин, обязан...".
Поэтому я пошла в Русскую зарубежную церковь, где меня никто не знал.
По блату. Блат был Жорка-Конокрад - молодой расстрига (тоже наследство
Кузьминского), выгнанный из семинарии за соблазнение казенных сирот. Это был
мой крестный отец. Он сильно прилепился к Русской Зарубежной и устроил мне
там по дружбе - чтоб можно было не заниматься. Крестную мать я выбрала по
красоте - высокую украинскую девушку Олю, лицом она была вылитая старинная
икона. При этом она была некрещеная и дико агрессивная - пошла однажды со
мной в мою церковь на исповедь и потом долго возмущалась, что батюшка не
велел ей жить с чужим мужем - утверждая, что это грех.
- Наглость, какая! Сам бы попробовал жить один как перст в этой подлой
Америке!
Батюшка был очень старый дедушка - отец Дмитрий. Он выдал мне длинную
белую рубаху и велел лечь в ванну - настоящую, большую старую ванну, которая
стояла в крестильной комнате. Прямо в рубахе. Потом он окунул меня туда с
головой - на секунду. И читал всякие молитвы. Еще водил моих крестных
родителей вокруг ванны кругами. Там в этой Русской зарубежной все было очень
капитально и вообще как положено. Но зато бабки отличались такой злобностью,
что однажды мне даже пришлось сказать одной из них строгим голосом, что я,
собственно говоря, пришла в гости вовсе не к ней. Все равно я иногда туда
заходила - только там была наша главная питерская Бедная девушка - Ксения
Блаженная. В Московскую церковь я тоже приходила - на Рождество - там был
огромный зал и пел настоящий хор, и все-все наши разбойники, блудницы и
мытари собирались в этот день - торжественные и нарядные. Работницы
топлессов надевали белые платочки, а бандюги - черные рубашечки. И все
мирились - ну кто-кого недострелял. Но стоять там среди этих Бедных девушек
было так хорошо. Вообще - в любой церкви хорошо.
Но я стала ходить в ту, что давно мне приглянулась, в Автокефальную.
Там снаружи не было никакого здания - просто дверь с крестом, а внутри -
крошечная церковь. И хор - человек пять - шесть. Регентша была ливанская
христианка. Я приходила каждую субботу и стояла всю вечерню. Стояла и
молилась. Я знаю только одну молитву "Отче наш", читаю ее всю жизнь, каждый
вечер и даже сочинила о ней сказку "Курица". У меня везде - курица. (Ну там,
где не яблоко или Пушкин). Но в этот раз я молилась не "Отче нашем", а
просто строчкой из Галича, потому что у меня была особая просьба, и эта
строчка как нельзя лучше отражала суть дела:
Все я, Боже, получил сполна
Где, в которой расписаться ведомости?
Об одном прошу, спаси тот ненависти.
Мне не причитается она.
Ничего такого "сполна" я, слава Богу, не получала, но для рифмы и
красоты молилась именно так. Я старательно молилась целых полгода, и
постепенно меня стало потихоньку отпускать. Не чувство одиночества, оно не
ушло - я не вписалась в их церковно-общинную жизнь с чаями и пирогами -
очень светлую, но совсем для меня чужую. Так и осталась в "Самоваре". Но
злобное отчаянье стало отступать. Ничего не изменилось - вокруг меня, но
что-то стало меняться внутри. Прачешная сработала.
Во-первых, ты стоишь там и думаешь - под это пение и глядя на все эти
иконы. Там в той церкви была фреска - высоко под потолком - я все пыталась
ее разглядеть, и сослепу, мне казалось, что там изображен какой-то трамвай -
вот такие два красных вагончика, и в них люди. Почему? В Нью-Йорке трамвая
нет, а есть в Бостоне. Самый что ни на есть настоящий красный - НАШ РУССКИЙ
ТРАМВАЙ (не хуже березки). Из Бостона как раз приезжал каждую субботу наш
батюшка - отец Михаил. Там в церкви работала его мама - Валентина Петровна.
Я стояла и думала, что Бог - каждую субботу приезжает из Бостона на трамвае
с мамашей и сотоварищи. И потом объезжает всю землю на трамвае. И тут я
подумала, что ему видно очень трудно и за всем не уследить - на трамвае
далеко не уедешь. Да и на раздаче тяжело стоять, если руки проткнуты
гвоздями. Ему нужно много, много, много помощников.
И, наверное, мои мелкие бесы - это вовсе ангелы, ну такие ангелы -
дворняжки, и они кусают за ноги, они давно уже пытаются заставить меня
перестать стоять в очереди и ныть, что мне горбушку недодали, а начать самой
как-то приводить жизнь в порядок. Сначала внутри себя, потом понемножку
вокруг, ну сколько смогу. В общем, то если бы каждый так поступил -
наверное, стало бы Царство Божье на земле. Но каждому - некогда, а мне это
явно подходило, просто раньше как-то не догадалась.
Потом служба кончилась, я подошла и разглядела эту фреску - конешно,
никакой не трамвай - просто домики такие специальные - с обратной
перспективой.
Пострадать за свое крещение, мне так и не пришлось, хотя как только
наступило лето - всем стало очевидно, что я хожу с крестом - в то лето
носили индийские платья с огромными декольте, и как бы низко он не висел
(нельзя же совсем на пупе носить, как покойный председатель Тихон Петрович -
вот он и допрыгался!), все равно был виден и желающие схватиться за него
лапой, с каким-нибудь упреком, не переводились. Но я тут же бойко отвечала,
что мать моей матери - армянка - христианка и по еврейским законам - я
никакая не еврейка. Это - чистая правда, но зато по армянским законам - я
никакая не армянка - так как у них все считается по отцу. Но никаких армян
вокруг не было, а были, как обычно только евреи и русские. Евреи были
крещеные и некрещеные, а русские, как обычно, делились на антисемитов и
юдофилов - и никого в середине - так что им всем было, что сказать по моему
поводу. Но я, обозначив себя, как жертву религиозного парадокса, от всех
этих бесед отбоярилась.
А между тем, у меня собственное мнение по этому вопросу - но я не люблю
спорить с людьми на всякие серьезные темы. Я не люблю латинизмов, да и
владею ими плохо - и в результате, меня может кто угодно переспорить - а
хули ж не переспорить - когда сыпешь непонятными словами. Поэтому я не люблю
споры и даже вообще простые разговоры недолюбливаю, а предпочитаю, чтобы
беседа со мной носила характер моего монолога.
Для этого нужно читать проповеди или, на худой конец, писать
философские трактаты.
Насчет евреев и России мне как раз пришлось записать все свои мысли на
бумажку - записала я их прошлым летом в Захар Михалычевой квартире, потому
что он все время уходил и оставлял меня одну. И было много времени, для
приведения в порядок разных разрозненных мыслей, которые давно уж брезжили
тут и там.
Я уже писала, что, по моему мнению, слово "выкрест" - в современном
мире являет собою не еврея, нацепившего на себя крест, а любого россиянина
отцепившего от себя Русскую идею. А Русская идея для меня на сегодняшний
день полностью совпадает с той, которую когда-то принято было называть
Еврейской. Все это звучит сложно и запутанно, но для этого я навела порядок,
и вышел трактат, а название - не мое! Его придумал Володя Мандельсман - тот
самый человек, который всем запомнился на похоронах Иосифа Бродского -
лохматый красавец, похожий на статую Зевса, он заламывал шапку и горестно
восклицал:
Умер! Не успел мне справку, что я гений подписать! Кто теперь поверит
без его подписи!
Если вам никогда не приходилось делать себе в Америке грин-карту по
гениальности - то вы конешно, не поймете всю глубину Володиной утраты, но
вот там у нас в Джерси-Сити, в доме где живут художники со всего мира - и
почти все они проходили эту сложнейшею процедуру, собирания бумажек
(оказывается доказать, что ты - гений, все же труднее, чем доказать, что ты
- еврей), никто бы Володиному поведению не удивился. В результате, все
как-то утряслось - справка, оказывается, уже была готова, она просто
затерялась в гардеробе "Русского Самовара".
Во всяком случае, я Володе выдаю личную справку, что он гений - от
имени Джульетты (и Духов!) - потому, что он придумал чудное название для
моего философского трактата: "Евреи и Россия. Двести - вместе!"
ЕВРЕИ И РОССИЯ. ДВЕСТИ - ВМЕСТЕ!
Мы не сеем
Мы не пашем
Мы валяем дурака-
С колокольни
Хуем машем,
Разгоняем облака!
Частушка.
ЕВРЕИ - это программа, внутри программы ЧЕЛОВЕК, рассчитанная на энное
колличество лет. Цель ее - дальнейшее созидание человека, отрывания его от
животного в сторону БОГА. Евреи - БЫЛИ ЗАДУМАНЫ как носители совести,
высокой духовности и особой способности к сопереживанию. Вышеперечисленные
качества усиливаются через боль и страдания. Не испытавший боли вряд ли
сможет ей до конца сопереживать.
Отсюда - БОГОИЗБРАННЫЙ народ, отсюда - ЗАВЕТ, т.е. договор о
сотрудничестве, договор о ЛЮБВИ как о высшей точке человеческого бытия,
договор, который окончательно перестал выполняться одной из сторон в
прошедшем веке.
Всякая программа имеет конец. Иудаизм утверждает, что в конце ВСЕГО,
последними на земле останутся евреи, и поразительным образом, христианство -
с этим соглашается. Это кажется странным, но если принять мою теорию - все
становится на свои места - может уйти племя, раствориться этнос, но
программа "ЕВРЕИ" - останется до конца программы "ЧЕЛОВЕК".
Этнос, к которому я имею счастье принадлежать, долгие века и годы
являлся основным носителем этой программы, но на сегодняшний день он устал.
Он ветшает, и я чувствую, как старая кровь тянет к земле - прочь от неба, к
телу - прочь от духа. Слишком долго евреи тащили возок. ОСЛИК УСТАЛ.
ВОЗНИЦА понимает это и вот уже несколько веков ищет место, куда можно
"влить" - "слить", евреев.
Он пробовал в Испании, там ПОЧТИ вышло, но - не вышло, а вышло только
ФЛАМЕНКО - самая сильная музыка боли и любви, которая есть на земле. И эта
смесь еврейской, цыганской и мавританской боли, теперь называется испанской
душой.
Пробовал с немцами, с поляками, все это брожение по Европе, короткое,
(мы не осознаем, насколько короткое - насколько ничтожный промежуток времени
- вся НАША эра). Все это были "ПРИМЕРКИ", куда бы, в кого бы нас поместить.
Двести лет назад с Польшей попали сюда. Польшу сдали Екатерине с
евреями. Нащупывание очередного места.
История тут была ПОДХОДЯЩАЯ.
Ненависть и сквозь нее - любовь. Рабство, пригнувшее чувство
собственного достоинства, но пригнувшее и гордыню. Трусость, но если
храбрость - то отчаянная. Покорность, но если желание воли - то смертельное,
неостановимое.
Зависть, повсеместно разъедающая народ, как болезнь, и жалость,
необдуманная и нерациональная, но, повсеместно врачующая.
Пьянство и лень. Необязательность и долготерпение.
Неумение совершать завершенные действия - следствие не столько лени,
сколько самого определяющего качества данной местности - мечтательства.
Мечтательство российское сильнее и зависти и жалости. От него и лень,
для него и пьянство...
МЕЧТАТЕЛЬСТВО - суть пребывание не вполне на земле этой грешной.
Это - уже в сторону неба. Это - подходило.
И вот двести лет назад приблизились к друг другу: РОССИЯ и ЕВРЕИ.
Для реализации задуманной идеи, евреи должны были приблизиться к России
ФИЗИЧЕСКИ, чтобы влить себя, свою силу, свою выживаемость, свое первобытное
чувство роду-племени, не снизу - от люмпена, не сверху - из отдела кадров, а
изнутри - из женского лона, из веками проверенного еврейского-цыганского
правила: если ты лег с НАШЕЙ женщиной, дитя - НАШЕ.
Россия практиковала это правило и прежде, хоть никогда прежде не
декларировала. Так входили в нее и навеки оставляли в ней себя - и половцы,
и татары.
В 20-м веке наступил черед евреев - Бог нашел, наконец, место, куда их
можно влить и начал эту тяжелую и кровавую операцию.
Сначала - Революция. Она уничтожила сословный и религиозный запрет.
Она уничтожила значительную часть населения России.
Голод на Украине - при этом некоторое количество евреев уцелело, потому
что до всеобщего голодного мора ушло из местечек в города, ушло в центр
России - вслед за СВОЕЙ революцией.
Конешно, ушли те, кто посильнее, кого решено было оставить "на развод".
Ушедшие в центральную Россию с Украины, из Белоруссии, Литвы, Молдавии,
многие из них спаслись от дальнейшей своей "еврейской" судьбы. По большому
счету - ТОЛЬКО они и спаслись.
Это случилось в середине прошлого века. Евреям пришел конец. Они больше
не годились ЕМУ - для любви. Нищие хасиды погрязли в фарисействе, богатые
лавошники - в золоте, ученые ассимилянты в науках и искусствах, но никто из
них больше не думал о любви. Любовь ушла вместе с болью. И тогда ОН сдал их.
Убрал.
80% европейского еврейства убрал смертию. Сожженными младенцами. Мн