Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
на один
вопросик.
Этот оказывается сговорчивее. Не прекращая занятия, от-
вечает:
- Давай, парень, быстрее ручку и бумажку. Бери автограф
и уноси ноги...
- Нужен мне твой автограф! - говорю. - Ты мне ответь,
что делал вчера с шестнадцати до семнадцати часов дня?
За спортсмена отвечает предисполкома:
- Что делал? То же, что и сейчас, только намного луч-
ше...
- В суфлерах я не нуждаюсь, гомик несчастный. Пусть он
сам отвечает. - Этот козел совсем упал в моих глазах, поэто-
му я не церемонюсь.
- Что я делал вчера? - Спортсмен застывает, задумав-
шись. Одна секунда... Десять... Пятнадцать. - А этого вот
педорасил, - показывает на предисполкома. - Пристал, хоть ты
тресни! Я, дескать, люблю тебя, и прямо из раздевалки приво-
лок в свой кабинет.
Да, и тут облом! Еще одна нить порвалась.Ну, что ж, ос-
тается проверить номер 562. Точнее, его жильца. Последний
шанс...
С изрядно поубавившейся прытью поднимаюсь на пятый
этаж, прикидывая в уме, с кем может быть мой последний ге-
рой. В голову лезут все какие-то зоологические ассоциации,
но я промахиваюсь. Номер 562 вызывающе пуст. По чистоте и
стерильности постели (насколько стерильным может быть белье
в гостиничных номерах) видно, что здесь последние дни никто
не жил. Дежурная по этажу подтверждает мои подозрения. Как
же так? В регистрационной книге этот номер значился за... А
его нет и в помине?..
- А жил он, жил, - поясняет дежурная, - только меньше
суток. В первый же день на тренировке получил травму - гра-
натой в затылок случайно заехали. Вот и лежит с тех пор в
больнице... А номер мы за ним держим - оплачен ведь.
Это называется - умыли! В глубине души я опасался нехо-
рошего поворота событий, но чтобы вот так - за пятнадцать
минут - рухнула казалось бы железобетонная версия, я и пред-
полагать не мог. Все три гранатометчика на поверку оказались
ни при чем. Что же остается? Утереться и начать собирать
спичечные этикетки?..
Медленно спускаюсь к холл. Прохожу мимо продолжающего
приветственно трясти башкой бармена, выпускаю на свободу ад-
министратора (посиневшую от злости) и выбираюсь на улицу.
Сажусь в Машину, которая без слов (вот уж кто понимает
мое состояние: она да мама) медленно катит прочь от отеля.
Куда она катит, мне абсолютно безразлично. Думаю, ей тоже.
Сгущаются сумерки. Зажигаются фонари. Светит убогая
реклама. Выходят на работу проститутки и сутенеры. Холодает.
А мы продолжаем бесцельную езду по городу.
Вдруг Машина резко останавливается.
- Слушай, шеф, какие же мы с тобой идиоты! - почему-то
радостным голосом вскрикивает она. - А ну-ка, достань еще
раз календари и внимательно рассмотри их!
С полнейшим безразличием выполняю ее просьбу. Достаю из
нагрудного кармана всю пачку произведений местной порномафии
и рассеянно проглядываю.
- Да не обратную сторону созерцай, не обратную! - уко-
ряет Машина. - Ничего там нового, кроме таинственной надпи-
си, не увидишь. Ты приглядись к картинкам.
- А чего я там не видел? - пытаюсь сопротивляться. -
Курдюки толстомясые... Меня от этого зрелища тошнит!
- А ты перебори себя и увидишь, какой будет прок, -
настаивает Машина. - Да и не все там, как ты вчера выразил-
ся, монстровые бабы. Приглядись повнимательнее!
Я продолжаю брезгливо морщиться и вяло отбрыкиваться.
Машина настаивает.
- Что тебе с ними, жить, что ли? - кричит. - Или я тебя
прошу каждый день на них пялиться?
В конце концов, я сдаюсь.
- Ну, хорошо, - гшоворю. - Вернисаж считаем открытым.
Но предупреждаю: если заблюю салон - чистить не буду!
- Давай, давай, - ликует Машина. - Сама почищусь. Тоже
мне, чистоплюй нашелся! Только внимательно смотри, с полной
концентрацией сообразиловки и памяти. А то еще раз придется!
Переворачиваю календари фасадом вверх и в который раз
перебираю. За это время мясные обрубки, снятые на них, жен-
щинами не стали. Как висели у них титьки до полу, так и про-
должают висеть. Но что правда, то правда - не все эти экспо-
наты из гастрономического отдела былых времен вызывают чувс-
тво тошноты. Одна из моделей - ого-го! Штучка!
Видя, что я заинтересовался именно этим календарем, Ма-
шина советует отложить его и выбрать теперь самый, на мой
взгляд, безобразный.
- Это еще зачем? - пялюсь я ей в дисплей.
- А ты выбери, и сам поймешь!
Вздохнув, принимаюсь демонстрировать свой вкус. Пожа-
луй, вот эта... Нет! Эта вот пострашнее будет... А может...
Наконец, выбираю, на свой вкус, конечно, самую мерзкую
модель и кладу ее с ранее отложенной.
- Тебе это ничего не напоминает? - вкрадчиво спрашивает
Машина.
В голове начинают проявляться какие-то смутные ассоциа-
ции и образы. Впиваюсь глазами в календари.
- А-а-а! - ору. - Узнал!!!
Вот это да! С календарей похотливыми взорами лупятся...
как бы вы думали, кто? Жена и дочка нашего достославного
председателя Горисполкома! Хоть и наштукатуренные, но узнать
можно. Тем более, что совсем недавно я видел их точно в та-
ком же виде, что и на календарях. А уж тело-то никак не заг-
римируешь. Не придумали еще способа...
Ну, семейка! Папа правит, мама с дочкой заправляют - во
все дыры... Насмеявшись вволю, обращаюсь к Машине:
- Все это, конечно, занятно, но нам-то какой прок?
- Большой, - отвечает Машина, - особенно если ты покру-
тишь головой по сторонам.
Кручу и вижу интересную картину. Заборы, стены домов,
столбы - все мало-мальски плоские поверхности залеплены пла-
катами и транспарантами со словами: "Все на выборы!" На каж-
дом втором плакате красуется морда предисполкома.
Вон оно что! Все очень просто!
- Предвыборная кампания, - резюмирует мои наблюдения
Машина и умолкает.
Ну, конечно же! А как известно, в этой борьбе за власть
все средства хороши. Надо убрать компромат на ближайших
родственников (порнушные календари - ого-го! - как могут ис-
портить репутацию!), и в ход идут убийства. А Золотарь рабо-
тал на того, кто не хочет видеть этого педераста у руля
власти. Но тут вмешиваюсь я и путаю карты обеим сторонам. И
все-таки, что-то в моих рассуждениях было не так. Сидела ка-
кая-то несуразная заноза. Поначалу я подумал, что это зашиф-
рованная надпись. Кстати, как раз на календаре с дочкой
председателя. Но потом сравнил отмеченное на календаре число
с числом начала выборов и понял, что никакого шифра тут нет.
Даты совпадали полностью. Значит, не это мешает принять вер-
сию предвыборной борьбы. Что же тогда?
- Да, шеф, - вздыхает Машина. - Пожалуй, ты прав.
Что-то слишком просто получается.
И тут до меня доходит. Какой компромат? О какой дискре-
дитации может идти речь, если и сам председатель, и все его
семейство, абсолютно не заботясь о конспирации, трахаются с
кем попало и где попало? Сам факт наличия календарей говорит
за то же. Да и кого это волнует в нашем, который уж год объ-
ятым сексуальной революцией Городе?
Я понимаю, что окончательно запутался. Такое беспрос-
ветное дело попалось мне впервые. Все нити, за которые я пы-
таюсь ухватиться, рвутся, как гнилые огуречные плети.
- Списывай меня в утиль, шеф! - голос Машины полон тра-
гических ноток. - Это какой-то дурдом... Логика здесь бес-
сильна!
- Понимаю твои страдания, - отвечаю, - но я-то нахожусь
в гораздо худшем положении. Ты страдаешь морально, страдаешь
от осознания факта, что даже твой сверхмозг не все на этом
свете может разрешить. Мои страдания гораздо хуже и ощути-
мее. Я страдаю материально. Какого черта, спрашивается, я
влез в это дерьмовое дело? Кто меня просил? Кто мне за это
расследование заплатит? Кто мой клиент? И где гонорар?
12
Дострадать в полной мере нам с Машиной не удается. Кра-
ем уха улавливаю еле слышный хлопок (профессионально опреде-
ляю его, как выстрел из пистолета с глушителем) и в ту же
секунду в лобовом стекле образуется скверной формы дырка.
Немного погодя еще хлопок и, как следствие, еще одно незап-
ланированное вентиляционное отверстие.
Берут в вилку... успеваю подумать я, и Машина без вся-
кой команды рвет с места.
- Пригнись, шеф!
Через мгновение - как горохом по заднему стеклу. Теперь
через это стекло можно вермишель после варки отмывать, мель-
кает несуразная мысль, или на звезды невооруженным глазом
смотреть.
Машина тем временем набирает скорость. На дисплее беше-
ными буквами горят слова: "Говорила я тебе, скопидом переде-
ланный, поставить пуленепробиваемые стекла. ЖМОТ!"
- Ты же знаешь, что не было денег! - кричу я в ответ и
пытаюсь выбраться из-под сидения.
- Лежи, придурок! - еще громче орет на меня Машина. -
Поздно будет пить "боржоми", если кишки продырявят!
И добавляет оборотов. Несемся, как выпущенная из лука
стрела. Фонари и окна сливаются в одну нескончаемую светящу-
юся ленту, Сквозь дыры в ветровом стекле врывается с ревом
воздух. Его напор был силен и временами у меня возникает
стойкое ощущение, что еще мгновение - и я лишусь скальпа.
Многочисленные повороты Машина проходит, не сбавляя скорос-
ти, с визгом тысячерылого поросячьего стада.
- Дорогой, оглянись назад, - неожиданно просит Машина.
Кряхтя и постанывая от напряжения, выбираюсь из-под си-
дения и с величайшей осторожностью приподнимаю один глаз над
спинкой.
Моему одноглазому взору престает необычная картина. В
клубах дорожной пыои, поднятой завихрениями воздуха, сума-
тошно носятся старые газеты, бумажные обрывки, окурки, кон-
сервные банки и прочие минусовые атрибуты цивилизации. Вслед
за нами, бренча пустым нутром, катят мусорные урны. Придо-
рожные деревья устраивают стриптиз: листва слетает с них,
как по мановению волшебной палочки. И в этом уж завихрения
воздуха неповинны. Но самое впечатляющее в представшей моему
взору картине не это. Центральной деталью композации являет-
ся голубой "ягуар", мертвой хваткой вцепившийся нам в хвост.
Иногда в клубах пыльно-мусорного шлейфа возникают просветы и
тогда, всего на несколько мгновений, моему затравленному
взору предстают зверские рожи, сидящие в "ягуаре". Рож этих,
вроде бы, не менее сотни.
- Совсем мне это не нравится, дорогая! - резимирую свои
наблюдения.
- В этом вопросе я полностью согласна с тобой, - отве-
чает Машина. - Есть только один выход из создавшейся ситуа-
ции. Нам надо временно разделиться... - И закладывает такой
вираж, что кишки мои вмиг подлетают к горлу. Затем еще один.
И еще... Затем резко останавливается, распахивает дверцу и
шепчет: - Прости, милый, но это на самом деле единственный
выход. Я поеду дальше, отвлекая внимание, а ты попробуй
пробраться к речному вокзалу. Садись там на первый попавший-
ся теплоход. Только постарайся как можно поменьше засвечи-
ваться. У этой шайки везде свои люди. Свяжемся потом по ра-
ции...
Происходящее настолько выбило меня из колеи, что не ус-
певаю ответить. Машина ревет мотором и исчезает, уводя от
меня преследователей.
Я остаюсь один. Сирота я, сирота... - мелькает в голове
и почему-то вспоминается еще одна строчка: "И никто не зна-
ет, где могилка моя..."
Но долго сиротствовать не приходится. За соседним углом
дико верещат тормоза и раздается крик:
- Вот он!
Обман не удался, думаю я, подгоняемый свистом пуль. На-
хальные, однако, ребята за мной гонятся. Подняли стрельбу на
весь Город и не боятся. Видать, сила за их спиной немалая.
Это же не шуточки - применение огнестрельного оружия лицами,
у коих оно никак не может быть. И патронов не жалеют, своло-
чи.Ишь, как палят! Но что правда, то правда - стрелки из них
хреновые. Остается проверить, как они в смысле бега на длин-
ные дистанции...
Наддаю ходу. Через минуту убеждаюсь, что в беге эти
вильгельмтелли намного лучше, чем в стрельбе. Не отстают,
поганцы, даже понемногу сокращают расстояние. Похоже, ситуа-
ция становится предсказуемой. Ели не принять каких-то ради-
кальных шагов... Ведь ясно, как божий день, что в переговоры
со мной вструпать никто не собирается. Переключаюсь на вто-
рое дыхание и еще немного увеличиваю темп. Выиграть хотя бы
немного десяток секунд и... Оглядываюсь. Слава богу! Предло-
женный мною темп оказывается не по силам остальным бегунам.
Стали понемногу отставать, но интенсивность стрельбы повыси-
ли. Ага, вот это уже кое-что. Можно сказать, шанс. Темная
подворотня! Ныряю в темноту и, распугивая ошалелых котов,
устремляюсь к пожарной лестнице. Стремительно взлетаю на
крышу и, судорожно глотая воздух, затаиваюсь. Успел-таки!
Проходит несколько томительных секунд. Все тихо. Види-
мо, мои преследователи в пылу погони не заметили подворотни
и пробежали мимо. Мысленно желаю им спокойного бега и счаст-
ливого финиша. Стрелки-марафонцы!.. Понемногу возвращается
настроение. Дыхание успокаивается, мысли приходят в относи-
тельный порядок. Возвращается привычка рассуждать вслух, вы-
работанная в общении с Машиной.
- Так! Кашу мы заварили - хлебать и хлебать. Большому
человеку на хвост наступили. И кто бы мог подумать? Так не-
винно все начиналось. Обдристанный киоск, Золотарь... А ви-
нал? Нет, каков финал! Ей-богу, Америка! Не хватает еще бе-
локурой красавицы для полного комплекта. Стоп!!! Как это не
хватает? А Тренажер?
Тут в голове срабатывает какой-то клапан и я отчетливо
вспоминаю многочисленную обувь, нацеленную в мой левый глаз,
и крик Тренажера. С чего бы это валютной патаскухе проявлять
по отношению ко мне столь опасное в тот момент сострадание?
В голове щелкает еще раз.
А не она ли меня прямо в койку с места побоища оттранс-
портировала? Если учесть всю дикость и нелепость этого дела,
такой вариант вполне доспутим. Возникает вопрос: зачем? Ка-
кие цели она преследовала? Не из любви же к ближнему!
Интуитивно я чувствую, что Тренажер в этом деле - не с
боку бантик, как наивно думал я в самом начале расследова-
ния. Многое, ох, как многое может она рассказать, если при-
жать как следует! Ну что же, займемся прижиманием Тренажера.
А на теплоход всегда успеем...
Осторожно встаю, прислушиваюсь, нет ли подозрительных
шагов - и ставлю ногу на первую ступеньку лестницы. И тут
происходит неприятность. Лестница, так славно выручившая ме-
ня полчаса назад, отказывается сотрудничать. С мерзким трес-
ком она отрывается от стены и с чудовищным грохотом падает
на землю. Я превращаюсь в статую с задранной вверх ногой.
Положение! Не прыгать же вниз с высоты четвертого этажа? Ус-
покаивает одно - вместе с лестницей мог загреметь я сам. Шу-
му было бы намного больше.
- Ну что же, - бормочу себе под нос. - будем искать вы-
ход. Может, есть еще одна лестница...
Обължу пл периметру крышу. Как подозрительно она скри-
пит. не сыграть бы...
Додумать не успеваю. Ветхий шифер подо мной трескается,
и я проваливаюсь в пустоту...
13
Из бессознательного состояния меня выводит неприятного
тембра звон. В первое мгновение думаю, что звон этот - ра-
зультат моего падения. То есть звенит в ушах. Но прислушива-
юсь, понимаю, что ошибся. Природа звона на самом деле намно-
го паршивее. Звенит сигнализация. Подвигав руками и ногами -
все ли цело? - начинаю строить привычную логическую цепочку.
Раз в таком ветхом сооружении проведена сигнализация, зна-
чит, это не жилой дом, а какое-то учреждение. Или контора,
или склад. В пользу последнего говорит высота, с которой я
сверзился. И отсутствие стен в пределах видимости. Второе:
если потолок и крыша - труха, то и дверь должна быть немно-
гим лучше. Остается третье - найти эту дверь.
А звон этот не шибко-то и волнует. Еще по работе в ор-
ганах знаю, что все эти звоночки да сиренки скорее мертвого
разбудят, чем обратят на себя внимание милиции.
Встаю. Начинаю поиски двери. Ого! Склад-то, похоже, го-
родского аптекоуправления. Пилюли, микстуры и прочая клиз-
мо-клистирная мелочь. Коробочки, ящики, тюки. И все это в
таком беспорядке навалено6 что создается впечатление, будто
разгружали наспех и валили второпях. Ну, вот и дверь. Нава-
ливаюсь плечом и... мои надежды безтруда выйти отсюда расм-
сыпаются в прах. Дверь, в отличие от крыши, сделана на со-
весть. Толкаюсь еще раз - безрезультатно. И не шелохнется,
паскуда!
И тут краем уха улавливаю совсем уже неприятные звуки.
Вой милицейской сирены. И не одной, а минимум десятка. Не
может быть! Неужели они все же решили проявить оперативность
и решительность? Черт побери, совсем не ко времени просну-
лось в моих бывших коллегах служебное рвение! Гляжу из про-
пыленного окна, как мигающе-воющие "бобики" подкатывают к
стенам моего убежижа-плена. Из первого выскакивает троица
моих горячо любимых друзей. Икс, Игрек и Зет. Их только не
хватало! Если они накроют меня здесь, это будет посерьезней
обделанных туфель. Как ни крути, а получается, что я вор и
грабитель. При отягчающих вину обстоятельствах - крал и гра-
бил государственное имущество. Что же делать?
Глаза лихорадочно шарят по стенам и потолку в поисках
выхода из создавшегося положения. Выбраться через крышу вряд
ли удастся. Во-первых, высоко, не забраться. Во-вторых, кры-
ша у этих пинкертонов уже явно под наблюдением. Как и окна.
Что осается? Подкоп? Несерьезно. С неделю рыть придется. Так
что же делать? Думай, Колька... Думай, частный инспектор Ло-
мов, думай!..
И когда я от отчания хотел уже было сдаться на милость
представителей закона (инстересно, слышали они о такой шту-
ке, как милость?), на глаза попадается наприметный с виду
ящик. Зато надпись на нем интересная - презервативы. Гляжу
на него, и разбирает меня нервный смех. Понимаю, что крыша
едет, но остановиться не могу. В голове крутится: а за ним
комарики на воздушном шарике... на воздушном шарике...
Что? На шарике воздушном?! А ведь это мысль! Не совсем,
значит, слетел я с нарезки. С треском разламываю ящик. Вот
они, родименькие. По десять штучек в упаковке. Ах, спасибо,
Корней Иванович! И твой бред пригодился! Вот только пробле-
ма: чем же я их надувать буду?
Напрягая память, вспоминаю школьные уроки химии. Вроде
бы водородом. Что-то с чем-то сливали и что-то там получа-
лось. И водород в том числе. Только где же взять это что-то?
Еще раз суматошно обегаю склад (тем временем, отборные части
милиции на улице бодро перестраиваются, пересчитываются и
приводят оружие в боевую готовность... Ну, этого им еще на-
долго хватит!) и... Удача! В углу замечаю синий баллон с за-
ветной литерой "H". Тяжеленный, холера! Ну, если гора не
идет к Магомету... Хватаю охапку презервативов и бегу к бал-
лону. Натягиваю презерватив на штуцер, открываю вентиль...
Бах! Презерватив лопается, как мыльный пузырь. Натягиваю
второй - та же история! Третий, наконец-то, начинает наду-
ваться... Черт побери! Надувшись наполовину, этот контрацеп-
тив отказывается выполнять функцию воздушного шарика. Срочно
ищу причину... Вот это номер! На самом кончике - микроскипи-
ческая дырка. Беру еще один - то же самое. На третьем десят-
ке понимаю, что занялся самым бесполезным в мире занятием.
Перебробуй я хоть весь ящик - ничего из этой затеи не вый-
дет. И совсем теперь не важно, кто виноват в выпуске брако-
ванной продукции: то ли поставили некачественную резину, то
ли уже после какой-то враг народа все презервативы проткнул.
Зачем протыкал - тоже неинтересно. Хоть для увеличения пого-
ловья коммунистов, хоть для поголовного заражения их же СПИ-
Дом.
Через окно замечаю, что штурмовая группа уже вплотную
приступила к дверям и начинает возиться с замком. Остается
мне мин