Анатолий Безуглов.
        Сигнал тревоги

---------------------------------------------------------------
     OCR: Андрей из Архангельска
---------------------------------------------------------------

                        (Из записок прокурора)

            "СБОРНИК "МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ""
                                 1987

     На дверях моего кабинета висит табличка,  где указаны дни и  часы
приема посетителей.  Но люди приходят и в неприемное время. Отказать я
не могу: человеческие беды и несчастья не знают расписания.
     Тот мартовский вторник не был исключением.
     - Аня Дорохина, - так представилась молодая женщина, явившаяся ко
мне на прием.
     Я не удивился,  что она уговорила секретаря пропустить ее  в  мой
кабинет,  - Дорохина была напориста.  Но чувствовалось, что это не тот
напор, за которым кроется нахальство.
     - Понимаете,  товарищ  прокурор,  -  начала  она взволнованно,  -
избили человека... А милиция не хочет принимать меры...
     - Кого избили, где и кто? - спросил я.
     - Мужа  моего,  Николая.  Вчера.  Пришел  после  работы   -   нос
расквашен, глаз заплыл. А вот кто... Если бы я знала, сама бы надавала
как следует! - Она сжала не по-женски внушительные кулаки.
     В это можно было поверить.  Дорохина была крупная,  сильная, явно
не робкого десятка.
     - Муж не знает, кто на него напал? - спросил я.
     - Темнит Николай. Сказал, что его занесло в кювет, вот и ударился
о переднее стекло... Он шофер.
     - А может, это действительно так и было?
     - Да  что,  у  меня  самой  глаз нету?  Могу отличить.  Как-никак
медработник...  И еще одна штука.  Сегодня в обеденный перерыв Николай
подъехал ко мне в больницу на своем КрАЗе.  Я специально осмотрела его
самосвал. Все целехонько. И фары и стекла.
     - Отчего же он не хочет признаться вам, с кем дрался?
     - Не хочет,  - вздохнула Дорохина. - Вообще из него слово клещами
надо вытягивать...
     - И часто у вашего мужа бывают подобные истории?  Может,  у  него
характер задиристый?
     - У Николая?  - протянула она,  округлив глаза.  - Да он мухи  не
обидит!
     - Или дружки непутевые?
     - Какие дружки?  В Зорянске он чуть больше месяца живет.  Силком,
можно сказать, вырвала его из деревни...
     Я попросил Дорохину подробнее рассказать об их жизни.
     История - каких  тысячи!  Выросли  они  с  мужем  в  одном  селе,
закончили    одну    школу-восьмилетку.   Николай   пошел   на   курсы
механизаторов,  Аня - в медицинское  училище  в  райцентре.  В  теплые
летние ночи вместе встречали утреннюю зорьку.  Зимой он приезжал к ней
в общежитие. Ходили в кино, на танцы. Потом его призвали в армию.
     Аня ждала Дорохина эти два длинных для нее года. И хотя переехала
в Зорянск и поступила работать медсестрой  в  нашу  больницу,  местных
ухажеров отшивала: милее Николая никого не было.
     Прошлой осенью  Дорохин  демобилизовался.  Сыграли  свадьбу.   На
радость родне с обеих сторон - жених и невеста с одной улицы, свои...
     Но тут  между  молодыми  возникла  размолвка.  Николай  не  хотел
перебираться в город.  И резон у парня имелся:  колхоз давал новый дом
со всеми удобствами,  председатель был рад,  что приехал комбайнер,  -
механизаторов  не  хватало.  Раз  такой почет и обхождение,  почему не
трудиться на селе? Тем паче, мила Николаю земля.
     Аня уперлась:   что   ей   делать  в  деревне?  Какое-никакое,  а
образование.  Пусть все удобства,  а все равно  жизнь  крестьянская  -
огород надо заводить,  птицу и другую живность.  Отвыкла она от этого.
Да и хотела учиться дальше - на врача.
     Короче, коса на камень.  Но, видать, в семье все-таки главой была
Аня. Поболтался Николай в колхозе, помотался на автобусах из деревни в
Зорянск да обратно и решил перебираться в город,  к жене.  Аня помогла
ему с работой.  По  ее  просьбе  райком  комсомола  (Аня  была  членом
райкома) направил его в автохозяйство номер три,  считающееся лучшим в
городе. У Николая была хорошая характеристика из колхоза, а в армии он
считался отличником боевой и политической подготовки. Проработать же в
автохозяйстве он успел немногим больше недели...
     - Как вы думаете,  кто все-таки его избил? - спросил я, когда Аня
закончила свой рассказ.
     - Не   знаю,  товарищ  прокурор,  -  ответила  она.  -  У  нас  в
Зареченской слободе шпаны  хватает.  Сами  знаете.  Может,  пригрозили
Николаю? Я до вас в милиции была. Там говорят: укажите виновных, тогда
будем разбираться. А я им: вы и так должны найти тех бандитов... Разве
я не права?  Вот в прошлом году соседа избили. Ни за что ни про что. В
больнице два месяца лежал.  Так милиция по  сей  день  не  знает,  кто
покалечил человека...
     - Значит, вы никого конкретно не подозреваете?
     - Нет.
     - А  как  же  милиции  искать,  если  ваш  муж  ничего  не  хочет
говорить?..
     Дорохина пожала плечами:
     - Все  равно милиция должна шпану ловить...  Я вот была как-то на
выступлении московского артиста.  Он разные предметы отыскивает, мысли
отгадывает... Он может, а милиция что же?..
     Я улыбнулся - вот так логика!
     Я тоже   ходил   на   это   представление.   Артист  Юрий  Горный
действительно  творил  чудеса.  В  мгновение  ока   возводил   в   куб
предложенные  из  зала  четырехзначные числа,  мог в считанные секунды
извлечь корень из длинного числа.  Но наиболее сильное впечатление  он
произвел,  когда  демонстрировал  умение  отгадывать мысли.  Например,
попросил девушку из зрителей в  его  отсутствие  спрятать  куда-нибудь
иголку,  а  потом  с завязанными глазами точно указал ряд и место,  на
котором сидел человек (тоже  из  публики)  со  спрятанной  в  галстуке
иголкой.  Он мог также отгадать в книге те слова,  которые (опять же в
его отсутствие) загадали зрители...
     Короче, в  Дорохиной  странно  уживались рассудительность и почти
детская наивность.
     Насколько я  понял,  она  думала,  что мы,  то есть прокуратура и
милиция,  если  захотим,  можем  все,  даже  отыскать  обидчика   (или
обидчиков) ее мужа, не имея в руках никакой зацепки...
     - Вот что,  - сказал я,  завершая беседу,  - попросите, чтобы ваш
муж зашел ко мне. Возможно, со мной он будет более откровенным.
     - Поговорите с ним, товарищ прокурор, поговорите, - ухватилась за
эту мысль Дорохина. - А то знаете, что-то нехорошо у меня на душе...
     Николай Дорохин зашел на следующий день.
     Я видел,  как  возле  прокуратуры  остановился  могучий КрАЗ.  Из
кабины вылез высокий нескладный парень в брезентовой куртке,  кирзовых
солдатских сапогах и в кроличьей ушанке. Он потоптался у машины, потом
нерешительно двинулся к нашему подъезду.
     И разговор у нас получился какой-то нескладный. Дорохин смущался,
все норовил отвести глаза в сторону.  А возможно,  он стыдился синяка,
расползшегося от левого глаза почти на пол-лица.  Одно было ясно:  ему
очень не хотелось приходить ко мне,  но ослушаться жены он, видимо, не
мог.
     - Неинтересная это история,  товарищ прокурор,  - говорил он,  не
зная, куда пристроить свои жилистые руки с крепкими, широкими ногтями.
- И зря Анна всполошилась. Вас вот от важных дел отрываем...
     - Значит, вы утверждаете, что была авария? - допытывался я.
     Дорохин насторожился.  Может,  испугался,  что его  привлекут  за
транспортно-дорожное  происшествие,  и  теперь  взвешивал,  какое  зло
меньше.  С  одной  стороны,  авария,  с  другой  -   надо   в   чем-то
признаваться...
     - Какая там авария, - наконец буркнул он. - Выдумал я. Чтобы жена
отстала...
     - Драка?
     - Так, ерунда, - снова буркнул Дорохин.
     Из Николая действительно каждое слово надо было тащить клещами.
     Насколько мне  удалось  разобраться  (впрочем,  я не уверен,  что
понял его до конца),  у  Дорохина  произошла  стычка  с  приятелем,  и
виноват в ней будто был сам Николай:  нехорошо,  мол,  отозвался о его
подружке.  Погорячились,  обменялись   тумаками.   Словом,   обыденная
история.  Все  мы,  как  говорится,  были  молодыми.  И петушились,  и
волтузили обидчиков, и сами приходили домой с разбитым носом. Мой сын,
старшеклассник,  тоже  пару  раз заявлялся домой с фонарем под глазом.
Жена,  естественно,  переживала,  требовала принять меры.  Но это было
глупо.  Ребята  частенько  так выясняют свои отношения.  Энергии у них
много, а сдержанности не хватает.
     Впрочем, говоря  откровенно (хотя и не педагогично),  как растить
парней смелыми,  отважными,  чтобы они умели постоять за себя и  дать,
если   нужно,   отпор?  Бокс,  между  прочим,  тоже  драка.  Спортивно
организованная.  А  в  старые  времена  кулачный  бой  завершал   иные
праздники. И в городе, и в деревне. Никто это нарушением общественного
порядка не считал. Молодецкое состязание...
     Добиться большего от Дорохина я не смог.  И признаться,  не очень
старался.  Если его объяснение - правда,  то инцидент,  как говорится,
исчерпан. Если нет, дело остается на его совести. Человек он взрослый,
должен отвечать за свои слова и поступки.  Но все-таки  я  сказал  ему
напоследок, что он может обратиться в суд с заявлением о нанесении ему
легких телесных повреждений. В порядке частного обвинения.
     Не знаю,  что  рассказал Николай жене после визита в прокуратуру,
но она больше ко мне не приходила, и я забыл об этой истории.
     Вскоре мне  пришлось  заняться  одним  необычным делом.  Помощник
прокурора - Ольга Павловна Ракитова - уехала на семинар, проводившийся
областной  прокуратурой,  и  все,  что обычно делала она,  в это время
легло на мои плечи.
     Однажды, сидя  у  себя  в  кабинете,  я  услышал в приемной шум и
удивился - не шуму,  конечно,  здесь всякое бывает, а детским голосам.
Через минуту зашел наш шофер Слава.
     - Захар Петрович, тут к вам пацаны рвутся, - сказал он.
     - Какие пацаны?
     - Да стою я  на  улице,  вытираю  машину,  -  объяснял  шофер,  -
окружили меня, долдонят что-то про озеро. Говорят, нужен кто-нибудь из
прокуратуры. Дело, мол, серьезное...
     - Так пусть заходят, - сказал я.
     "Пацаны" - трое подростков.  Как они сказали,  из соседней школы.
Два мальчика и девочка.
     Говорить они начали разом, перебивая друг друга.
     - Давайте для начала все-таки познакомимся,  - предложил я, чтобы
сбить их возбуждение, и первым представился им.
     - Руслан,  - назвал свое имя высокий серьезный мальчик,  который,
по-видимому, главенствовал среди них.
     Второй мальчик тоже ограничился именем. Его звали Костя.
     - Роксана,  - сказала чернявая девочка с  темными  миндалевидными
глазами и добавила: - Симонян.
     Все они учились в восьмом классе и состояли в Голубом патруле.  О
дозорных Голубого патруля писала как-то городская газета.  Они следили
за  состоянием  озер,  прудов,  рек  и  речушек  в  Зорянске   и   его
окрестностях,   помогали  инспекторам  рыбнадзора  выявлять  и  ловить
браконьеров,  спасали  водоплавающих  птиц,  оставшихся  по   какой-то
причине зимовать у нас, вели учет пернатых, чья жизнь связана с водой.
В общем, как я понял, забот у них было много...
     - Захар  Петрович,  - сказал Руслан,  - надо срочно спасать озеро
Берестень.
     - А что случилось?
     - Сгорит! - расширив глаза, выпалил Костя.
     Берестень-озеро!.. Сколько  счастливых безмятежных часов провел я
на его берегу с удочкой в руках...
     - Никогда не слыхал, чтобы озеро горело, - заметил я.
     - А вам известно,  что в Америке в  тысяча  девятьсот  шестьдесят
девятом году сгорела целая река? - учительским тоном спросила Роксана.
     Пришлось признаться, что подобный факт мне не известен.
     - Об  этом  писали  газеты  всего  мира,  -  так  же назидательно
продолжала Роксана.  - Река Кайахога в штате Огайо  сгорела  вместе  с
двумя мостами...
     - Каким образом?
     - На ее поверхности скопилась нефть, - ответил за Роксану Руслан.
- Мы сегодня ходили на  Берестень...  Вся  вода  в  разводах  нефти...
Решили поднять тревогу...
     - Спасать надо!  - выкрикнул Костя.  - Срочно!  А то будет как  в
Америке!
     - Откуда у нас нефть? - удивился я.
     Ребята на этот вопрос ответить не могли.
     По словам  Руслана,  они  сообщили  о  происшествии  его  дяде  -
пенсионеру,  отставному пожарному.  Но дядя лишь посмеялся: вода, мол,
гореть не может, водой тушат огонь...
     Я спросил, говорили ли они еще кому-нибудь о своем открытии?
     Выяснилось, что от дяди они помчались к учителю  географии  Олегу
Орестовичу  Бабаеву,  который  возглавляет Голубой патруль.  Но его не
оказалось дома.  Они рассказали обо всем жене  учителя  и  побежали  в
прокуратуру.
     - Представляете, - возбужденно сказал Костя, самый темпераментный
из  троицы,  -  бросит  кто-нибудь  зажженную  спичку или непотушенный
окурок, и все пропало!
     Признаться, история    озадачила   меня.   Во-первых,   насколько
сообщенные ребятами сведения соответствовали действительности? Было ли
положение  на озере угрожающим?  Может,  в воду нечаянно попал бензин,
когда  кто-нибудь  из  автотуристов  мыл  машину,  а  ребята   приняли
небольшое масляное пятно за признак катастрофы?
     Во-вторых, если это действительно нефть,  то почему она очутилась
в   озере?  Месторождение?  Утечка  с  базы?  Но  база  нефтепродуктов
расположена на другом конце города.
     И еще.  Я  не  мог сразу сообразить,  к кому в городе обращаться,
чтобы выяснить, что произошло на Берестене. Нужен был специалист...
     Мои размышления прервал приход учителя Бабаева.
     С Олегом  Орестовичем  мы  были  знакомы.  Как-то  он  написал  в
"Учительскую  газету"  письмо-размышление о проблемах,  с которыми ему
пришлось  столкнуться  в  своей  педагогической  практике.  В  нем  он
затронул  судьбу  одного ученика,  который,  не поступив после школы в
институт, стал пить, связался с женщиной старше его на семнадцать лет.
Редакция  газеты переслала это письмо к нам,  в городскую прокуратуру.
Когда  мы  стали  разбираться,  то  выяснилось,  что  эта  женщина   -
преступница.
     Вот так я узнал Бабаева, честного, непримиримого человека.
     Жизнь его не баловала. По профессии гляциолог, он едва не погиб в
экспедиции на Шпицбергене.  Обмороженного,  его  самолетом  вывезли  в
родной  Ленинград,  где врачи буквально выцарапали Олега Орестовича из
лап смерти.  А дальше - ампутация левой руки,  расставание  с  любимым
делом.  Но он не пал духом.  Стал учительствовать, увлекаясь и увлекая
своих учеников.  Да и сам  он  напоминал  вихрастого  подростка,  хотя
Бабаеву было уже за тридцать...
     Ребята рассказали ему,  что увидели на  Берестень-озере.  Правда,
уже спокойнее, чем мне.
     - Что вы думаете обо всем этом? - спросил я учителя.
     - Давайте сначала посмотрим, Захар Петрович, - сказал он. - У вас
есть сейчас время?
     - Да, - кивнул я.
     Мы сели в нашу служебную машину, прихватив с собой двух дозорных.
Для  третьего  места  не  хватило,  и Костя великодушно (хотя и не без
огорчения) отправился на Берестень-озеро автобусом.
     Была середина  марта,  а  стояла неестественная для этого времени
теплынь.  Обычно на Зоре,  реке,  протекавшей по городу,  еще  плавали
толстые, рыхлые льдины, а нынче она уже полностью очистилась ото льда,
текла спокойно и величаво.
     - Ну  и погода,  - сказал я.  - Сплошная аномалия.  На три недели
раньше весна...
     - Почему же аномалия?  - пожал плечами Бабаев.  - И вообще что мы
знаем о матушке-Земле?  Слишком короток наш  век,  Захар  Петрович,  а
природа творилась слишком долго, чтобы понять ее законы.
     - Это не мое мнение,  - стал оправдываться я. - Почитаешь газеты,
журналы,  посмотришь  телевизор - только и твердят:  с климатом что-то
неладное.  То слишком раннее тепло,  то слишком поздний холод... И так
на всей планете...
     - Просто люди нелюбознательны,  - усмехнулся  Олег  Орестович.  -
Если бы они потрудились заглянуть в старые хроники...  Климат на Земле
лихорадило всегда.  И во времена оны  тож...  Однажды,  в  пятнадцатом
веке,  если не ошибаюсь, в Новгороде в июле был такой мороз, что погиб
весь хлеб...
     - В июле? - не поверил я.
     - Вот именно, в самый жаркий месяц этой полосы... Да что у нас, в
северной стране!  Например,  в девятом веке был случай,  когда низовья
Нила покрылись льдом.  И это Африка,  где все живое почти круглый  год
страдает от жары...
     - И засухи в давние времена тоже случались  сильные,  -  добавила
Роксана. - Помните, Олег Орестович, вы нам про Китай рассказывали?
     - Верно,  - кивнул Бабаев.  - Там с шестьсот двадцатого по тысяча
шестьсот  двадцатый  год,  то есть за тысячу лет,  шестьсот десять лет
были засушливыми.  Больше половины! Причем из них двести три года были
годами  серьезного  массового  голода...  Так  что теперешняя засуха в
Африке - а  она  продолжается  почти  десятилетие,  -  не  есть  нечто
невиданное в истории человечества...
     - В стародавние времена это происходило само собой, - не выдержал
шофер Слава. - А теперь виноваты люди.
     - Во многом, но далеко не во всем, - сказал учитель.
     - Ну  да!  -  усмехнулся  Слава.  -  Везде  свою  руку приложили.
Добрались до самых недоступных мест.
     - Согласен, что влияние деятельности человека на климат ощущается
в глобальном масштабе,  - ответил Бабаев.  - Однако мы отнюдь  еще  не
властвуем  над матушкой-природой.  - Он помолчал и добавил:  - И слава
богу!  Как писал Чернышевский:  "...новое строится не так  легко,  как
разрушается  старое"...  А  что касается природы,  человек пока больше
разрушал...
     - Еще  вы  интересные  слова Пришвина приводили,  - снова сказала
девочка. - "Поезд нашей человеческой жизни движется много быстрее, чем
природа".
     - Запомнила,  -  улыбнулся  Олег  Орестович.  -  Молодец!  -   Он
повернулся  ко  мне:  -  Жаль,  что эту простую истину не могут понять
взрослые. Особенно те, от которых зависит, где построить новую плотину
или осушить болото, возвести гигантский комбинат или открыть рудник...
     Мы были уже на окраине.  Район застроили совсем  недавно.  Прямые
широкие улицы, многоэтажные стандартные дома. Конечно, жить здесь было
удобнее,  чем в старой части города.  Но своеобразие и  неповторимость
Зорянска,  с его уютными,  утопающими в зелени улочками, разнообразием
домов, здесь безвозвратно исчезли.
     - Прямо  как  в новом районе Ленинграда...  - с огорчением сказал
Бабаев. Сам он был из города на Неве.
     - Или  в Москве,  - откликнулся Руслан.  - Я летом гостил у тети.
Она живет в Бибиреве, это за ВДНХ... Точно такой же универсам...
     Универсам должен  был  стать гордостью Зорянска - первый огромный
торговый  центр  города.   Внизу,   на   первом   этаже,   -   продмаг
самообслуживания,  на втором - универсальный магазин. Бетонная коробка
и стекло. Здание достраивали, открытие намечалось через год.
     Слава сбавил  скорость,  чтобы  не  заляпать машину:  шоссе возле
стройки было покрыто желтой глинистой жижей.
     Минут через пять мы выехали к Берестень-озеру.
     Оно всегда возникает как-то неожиданно.  Дома  микрорайона  вдруг
сменяет  веселая  рощица  белоствольных  берез,  а  за ними,  сверкая,
переливаясь, - синь воды. Собственно, Берестень был уже за городом.
     - Ну, где нефть? - спросил я у ребят.
     - Надо обогнуть озеро,  - ответил Руслан.  - Там,  у Берестянкина
оврага...
     Мы проехали еще с километр по  шоссе,  огибающему  чашу  озера  и
устремляющемуся дальше.  Слава свернул к берегу. Но подъехать к месту,
указанному дозорными Голубого  патруля,  оказалось  невозможно  -  так
размокла земля.
     Мы двинулись к оврагу пешком, стараясь держаться поближе к воде -
берега были песчаные.
     Овраг, видимо как и  озеро,  получил  свое  название  от  речушки
Берестянки,  которая  когда-то  впадала  в  Берестень.  Это было очень
давно.  Речка обмелела,  а потом и вовсе исчезла,  оставив после  себя
балку.  Сейчас на дне оврага еще сохранились сугробы грязного поз