Фишер
послала вместо себя убийцу.
   - Тебе нужно встретиться с инспектором Штраусом, - сказала Арлет.
   - Знаю, знаю!  Завтра  утром!  Штраус  возвратился  из  больницы  с  мало
обнадеживающими новостями.
   - Переливание крови, кислородная  подушка...Еще  ничего  нельзя  сказать.
Сердце не задето, но это ничего не означает. Почему вы вернулись?
   Руссо больше не стал хитрить. Он рассказал о всех  своих  шагах,  изложил
свою версию с момента возникновения  драмы  до  ее  конца.  Штраус,  вначале
удивленный, слушал его с подчеркнутым вниманием.
   - Это было бы вполне типично для обычного поведения "Досье", - сказал он.
- Мадам Гарнье, договорившись с Моосом, шантажирует Магду Фишер.
   - И последняя, не видя выхода...
   - Я полностью с вами согласен, комиссар, но еще раз повторяю: у  нас  нет
никаких доказательств.
   - Однако Магда Фишер назначила свидание мадам Гарнье.
   - Она будет это отрицать.
   - Я свидетель формального заявления мадам Гарнье. Вот  ее  точные  слова,
касающиеся мадам Фишер: "КАЖДОЙ ИЗ НАС ПРИДЕТСЯ ПРОЙТИ  ПО  ПОЛОВИНЕ  ПУТИ".
Сквер на Мюзеумштрассе находится как раз на полпути от редакции  и  от  дома
Фишеров.
   - Я охотно верю, что мадам Гарнье сказала вам это,  но  что  подтверждает
искренность ее слов? Ничто. А может, она, наоборот, пыталась  направить  вас
по ложному следу?
   - С какой целью?
   - Чтобы действовать, как ей  заблагорассудится.  Штраус  некоторое  время
колебался, затем вынул из кармана маленькую черную записную книжку.
   - К черту официальные правила! Хоть вы и не служите у  нас,  однако  ваша
помощь может быть мне очень полезной, как и помощь любого из моих коллег.  И
в конце концов, жертва - одна из ваших соотечественниц. Вот записная  книжка
мадам Гарнье. Свидание с Магдой Фишер  здесь  не  фигурирует.  Наоборот,  на
листке с сегодняшней датой вы можете прочесть три фамилии,  две  из  которых
нам хорошо известны.
   Он протянул записную книжку Старому Медведю, который вполголоса прочитал:
   - Юлиус Вагнер... Ганс Эберт... Л.Литман.
   - Я не знаю, кто такой Юлиус Вагнер, но Эберт и Литман одни из тех,  кого
разорил Фишер. Это произошло несколько лет назад, и никто не  знает,  что  с
ними стало.
   - Какой вывод вы делаете из этого? Штраус забрал блокнот, помахал им  как
веером перед собой и, отчеканивая каждую фразу, произнес:
   - Мадам Гарнье вчера после обеда встретилась с Андреа Моосом и провела  с
ним более двух часов в своем кабинете.  Она  подвергла  его  более  жесткому
допросу, чем мы, и он сболтнул ей эти фамилии. Скоро это выяснится. Я вызвал
Мооса на девять часов и клянусь вам, что на этот  раз  он  не  выпутается  с
помощью своих обычных жалоб.
   - Вы подозреваете, что сегодняшней ночью это был он?
   - Я подозреваю его в том, что он знает намного больше, чем  хочет,  чтобы
мы думали. Старый Медведь покачал головой.
   - Я не смею просить вас поставить меня в известность о результатах  этого
допроса...
   - По закону я не имею права, но... Штраус понизил голос:
   - Моос, вероятно, начнет постепенно раскалываться. Но он знает,  что  при
отсутствии доказательств нам снова придется отпустить его и держать в  своем
распоряжении. Значит, он будет настороже. С нами, естественно. Но ведь ничто
не доказывает, что с кем-то другим  он  тоже  не  найдет  общего  языка.  Вы
знаете, к каким методам иногда приходится прибегать, чтобы  получить  нужные
сведения. Итак, возвращайтесь к одиннадцати.

***

   Все одинаково во всех странах. Руссо злился, но  был  вынужден  признать,
что Штраус прав. Что же, он. Старый Медведь, продолжит игру, завоюет доверие
Мооса,  чтобы  вырвать  признания,  в  которых  тот  отказывает  официальной
полиции. В  конце  концов,  это  будет  справедливо:  Моос  вызывал  у  него
отвращение и, вполне вероятно,  что  двусмысленная  роль  Мооса  приведет  к
смерти Марсель.
   "Я обещал ее защищать и не имею права бросить это дело!"
   Руссо возвратился к одиннадцати часам, как было  договорено.  Его  ожидал
большой сюрприз.
   Штраус принял его с широкой улыбкой,  предложил  сигарету  и  без  всяких
преамбул, только указав на кресло, сразу перешел к делу.
   - Моос в тюрьме, и отныне все остальное - дело правосудия!  Я  благодарен
вам, дорогой коллега, за ваше участие, но мы больше в нем не нуждаемся.  Все
кончено и, честно говоря, я успокоен. Еще два часа назад я и не  думал,  что
развязка будет такой быстрой.
   - Моос признался?
   - Вы слишком  многого  хотите!  Он  отрицает  и  отрицает  нагло!  Но,  к
несчастью для него, у нас есть доказательство  его  виновности,  и  все  это
благодаря вам. Ведь это вы сообщили ночью моему  коллеге  Виземану  о  сером
"Оппеле" на Мюзеумштрассе, за рулем которого  сидел  человек,  стрелявший  в
Марсель.
   - Действительно.
   - Это была  машина  Мооса.  Она  стояла  перед  парком  музея  в  течение
получаса, припаркованная к тротуару, но с левой стороны.
   - Совершенно верно.
   - Один полицейский записал номер, но не счел нужным оштрафовать водителя,
решив сделать ему замечание, что машина припаркована не с  той  стороны.  Он
подождал несколько минут, но тут его вызвали по службе, поэтому он  не  стал
возвращаться к этому инциденту, но все-таки доложил о нем своему начальству.
И вот таким образом  мы  получили  доказательство  того,  что  машина  Мооса
находилась вблизи от места нападения.
   - Браво! - сказал Старый Медведь. -  Но,  видимо,  Моос  утверждает,  что
кроме этого других доказательств нет?
   - Конечно. Вчера вечером, по его словам, он напился с какой-то девицей  в
баре на Церингерштрассе. Но самая большая неприятность  заключается  в  том,
что все это произошло до двадцати трех часов. Мы связались с барменом, и тот
пришел сюда сам, чтобы дать показания. Он  узнал  Мооса  и  сообщил,  что  в
четверть одиннадцатого Моос с  девицей  покинули  заведение.  Он  перечислил
имена шести посетителей, которые могли бы  сказать  то  же  самое.  Осталось
только проверить.
   Старый  Медведь  вытащил  сигарету.  Он  не  был  до  конца  удовлетворен
рассказом Штрауса.
   - Вы все еще сомневаетесь? - спросил Штраус.
   - Все это так неожиданно.
   - Признаюсь, для меня тоже. Но  Моос  запутался  в  собственной  лжи.  Он
понял, что совершил единственную оплошность, которой должен был избежать. Он
приготовил себе алиби, в котором у него не было необходимости. Перестарался.
Если бы он стал утверждать, что провел ночь дома, мы были бы обезоружены.
   - Старая аксиома: у невиновных никогда нет алиби. Так  вы  говорите,  что
Моос запутался в собственной лжи?
   - Да еще как! Жаль, что вы этого не видели!  Вопрос:  "Куда  вы  пошли  в
четверть одиннадцатого?" Ответ: "Я не знаю". Вопрос: "Бармен утверждает, что
девушка, которая была с вами, отвела вас  в  машину,  это  так?"  Ответ:  "Я
ничего не знаю". Чувствуете стиль? И как  бы  нарочно,  не  может  вспомнить
имени этой девушки: он увидел ее вчера в первый раз...
   - Да, кстати, а имена, которые были в записной книжке мадам Гарнье?
   - Видимо, это люди, которых он хотел подставить.., его собственный  трюк,
чтобы направить расследование в другое русло. Несчастная убедила его в своем
сочувствии, но он ей верил не слишком долго.
   - У нее на самом деле было назначено  свидание  с  Магдой  Фишер?  Штраус
наконец перестал улыбаться.
   - Это единственное темное пятно в этом деле. Если мадам  Гарнье  выживет,
то, может, и скажет правду. В противном случае мадам Фишер будет молчать.
   Он нагнулся, понизил голос, словно хотел,  чтобы  только  Старый  Медведь
услышал его.
   - Магда Фишер не из тех, кто терпит и не реагирует.  Она  всегда  была  в
курсе связи Урсулы и своего мужа. И поэтому узнала правду.., правду, которую
мадам Гарнье собиралась вырвать у нее под угрозой.
   - Почему мадам Фишер не разоблачила Мооса?
   - Потому что это означало бы признать, что она следила за мужем, а такая,
- как Магда Фишер, не легко признается в подобных делах.
   - Как все это мерзко, - пробормотал Старый Медведь.
   - Зато ясно, - продолжил Штраус, вновь обретя хорошее расположение  духа.
Более ясно, чем в настоящий момент, не может быть. Моос считал, что  у  него
нет оснований для беспокойства. Когда же он понял, что Магда Фишер знает его
тайну, то решил, что она будет молчать, и тут он рассудил правильно. Он  все
рассчитал, но  не  учел  любознательности  журналистов,  слишком  падких  на
скандалы. Это его испугало, и он обезумел. Потеряв голову, Моос все поставил
на карту и, продумывая  второе  убийство,  обеспечил  себя  третьеразрядным,
наспех приготовленным алиби, которое сразу же лопнуло в результате  простого
свидетельства бармена.
   Старый  Медведь  больше  не  находил,  что  и  возразить.  Он   думал   о
предсказании Марсель: "Вы будете разочарованы". Моос - убийца.  Спасительная
развязка,  но  которая  вряд  ли  удовлетворит  журналистов,  нуждающихся  в
сенсационном материале.

***

   Старый  Медведь  отправился  в  больницу.  Он  долго  шел  по  коридорам,
натыкаясь на запертые двери. В конце концов какой-то врач ответил ему:
   - Марсель Гарнье? В настоящий момент ничего нельзя сказать. Что, ее  муж?
Откуда мы знаем, предупредили его или нет? Приходите позже.
   Выйдя из больницы, Старый Медведь отправился на  центральный  телеграф  и
заказал разговор с Парижем. Винсента не было. Ему ответила то ли секретарша,
то ли домработница, которая ничего не знала.
   - Месье Гарнье отсутствует. Кто его спрашивает? Не скажете ли  по  буквам
свое имя? Что передать?
   Возвратившись домой, Руссо  пересказал  свою  беседу  со  Штраусом  и  со
вздохом заключил:
   - Меня поздравили. Мое свидетельство  о  машине  решило  все  дело.  Моос
арестован. Итак, я тоже немного помог расследованию.
   - Неужели нет никакой надежды? - спросила Арлет.
   Старый Медведь, немного изумившись, взглянул на дочь.
   - Ты еще сомневаешься, после всего?
   - После чего? Целая серия улик, которые ничего не доказывают.
   - Ты шутишь!
   - А если настоящий убийца подстроил всю эту махинацию,  чтобы  подставить
Мооса? Ты так не думаешь? Но почему? Разве ты поверил  алиби  Фишера,  когда
тот сказал, что совершил небольшую поездку в Винтертур?
   Руссо передернулся, но не ответил. А Арлет агрессивно продолжала:
   - Ты дал провести себя этому инспектору Штраусу, потому что тот  принялся
расточать тебе комплементы, вместо того чтобы поставить его на место! Ты  не
хотел заниматься этим делом  и  теперь  доволен,  что  оно  закончено,  и  с
логической стороны вроде бы все правильно! А я  не  вижу  никакой  логики  в
покушении на мадам Гарнье. Если Моос виновен, то он должен был бы  охотиться
за Магдой Фишер. Но  только  ты  не  думаешь,  а  сразу  же  соглашаешься  с
официальным заключением. И  это  ты,  который  все  время  бахвалится  своим
картезианским умом! Но теперь ты даже  не  собираешься  проверить  показания
свидетелей, о которых знаешь только через третье лицо.
   - Черт побери, - сказал Старый Медведь, пытаясь улыбнуться, - где это  ты
научилась так рассуждать?
   Арлет смягчилась.
   - Я не шучу, папа, а только удивляюсь, что ты веришь версии  Штрауса  как
словам из святого писания. Как будто не знаешь, как  проводятся,  допросы  в
полиции. Из уставшего человека вытягивают все, что хотят.
   - Но Моос продолжает отрицать!
   - Еще один повод для сомнений. Если бы Штраус был искренен,  то  вынужден
был бы признать, что у него нет против Мооса твердых улик.
   - Ты мне надоела!
   Руссо выругался, зажег сигарету, чтобы унять  нервное  напряжение.  Дениз
нерешительно сказала, что пора обедать. Но в этот раз Старый Медведь потерял
аппетит. Он едва притронулся к еде и, в конце концов, ушел, не сказав  куда.
Он уже был сыт по горло этой двусмысленной ситуацией, Цюрихом  и  всеми  его
тайнами.
   "Я сую нос то туда, то  сюда,  урывками  провожу  следствие  и  никак  не
осмелюсь влезть в него с головой. Это  на  меня  не  похоже.  А  что  делает
Винсент Гарнье? Ему, наконец, сообщили?"
   Руссо возвратился на центральный телеграф и снова попросил связать его  с
Гарнье. Винсент ответил сам. Он заговорил быстро, повышенным тоном, и по его
голосу чувствовалось, что он крайне нервничает и возбужден.
   - Я узнал, что вы мне недавно звонили. Надеюсь, ничего серьезного?  Здесь
все намного спокойнее. Я по горло занят и еще не успел позвонить Марсель. Не
беспокойтесь, мы пошлем к черту Цюрих. Все ерунда. Ничто  не  стоит  Парижа,
особенно в связи с последними событиями...  Представьте  себе,  я  заручился
поддержкой политической партии. Это все меняет...
   - Хватит! - заорал Старый Медведь. - Ваша жена в больнице. Вчера  вечером
ее пытались убить. Так что  ваша  политика...  Он  уловил  на  другом  конце
провода какой-то хрип, потом снова раздался  голос,  но  уже  более  низкий,
прерывистый:
   - Что?! Но...это невозможно...Как себя чувствует  Марсель?  Она  не...она
не...умерла?
   Слово было произнесено на одном дыхании. Голос Винсента  задрожал.  Руссо
почувствовал, что был слишком резок.
   - Пока нет, - смягчившись, ответил он.
   - Скажите же, что произошло? Кто в нее стрелял? Мужчина или женщина?
   - Я думаю, мужчина.
   - Его арестовали? Кто он?
   - Я ничего не знаю. Он убежал.
   - И это, называется, вы за ней следили?! Мне нечего вам сказать. Если она
умрет, то клянусь, что... Извините, я сам не знаю, что говорю. Я  сейчас  же
все брошу и приеду. Вылечу первым же самолетом. Вы можете встретить  меня  в
аэропорту?
   - Хорошо, - ответил Руссо и повесил трубку. Он  не  был  раздосадован,  а
просто злился сам на себя. Нужно было  сказать  об  этом  по-другому.  Нужно
было...Все шло наперекосяк. Он  терял  самообладание,  все  делал  наоборот.
Доказательство? Он ошибся, оплачивая  разговор,  запутался  в  монетах,  дав
вместо полфранка пять сантимов. Он вышел, остановил такси.
   - Церингервдтрассе.
   - Какой номер?
   - Все равно. Туда, где бары.
   - Их полно на улице.
   - В самый шикарный, в тот, который вам понравится.
   Таксист высадил его на Мюлегассе. Старый Медведь  расплатился,  некоторое
время брел по  тротуару,  потом  зашел  в  небольшой  пустой  бар,  окликнул
бармена. Заспанный гарсон еле сдержал зевок.
   - Что-нибудь покрепче.
   - Коньяк?
   - Как хотите, скажите... Гарсон дал ему сведения:
   - А, вчерашняя история? Это не тут, дальше, по левой стороне, в Малубаре.
Вы журналист?
   - А разве не видно? - проворчал Старый Медведь.
   В Малабаре какая-то парочка, медленно попивая ликер, казалось, никогда не
кончит обедать. Руссо посмотрел  на  нее  недовольным  взглядом.  Бармен  за
стойкой мыл стаканы. Это был коренастый тип с грубыми чертами лица, которому
самое место было бы в камбузе на пиратском  судне.  Руссо  решил,  что  тип,
несомненно, упрям, и понял, что должен вести жесткую игру.
   - Небольшой вопрос...
   - А, еще один, - похахатывая, сказал бармен.
   - Для Франс-Суар.
   - Черт, неужели вы тоже  влезли  в  это  дело?  Что,  в  Париже  уже  нет
преступлений?
   - Наши читатели любят развлечься. Вам бы понравилось, если бы  ваше  фото
поместили на первой странице?
   - Это годится для плейбоев. Будете что-нибудь пить?
   - Я буду делать заметки, - улыбаясь, сказал Старый Медведь.
   - Как полицейские? Во время работы ни-ни? Так что вы хотите?
   - Это вы давали показания против Мооса?
   -  Осторожнее!  -  Бармен  покраснел.  -  Не  стоит  искажать  правды   Я
свидетельствовал ни за него, ни против него. Я сказал то, что видел.
   - То есть?
   - То, что сообщают полицейским, чтобы  побыстрее  отделаться  от  них.  А
потом лучше всего заткнуться и хранить молчание.
   - А молчание стоит дорого, - сказал Старый Медведь, понимающе  подмигивая
и вытаскивая из портмоне купюру в пятьдесят франков.
   - Я не очень люблю зеленый цвет, - скривился  бармен,  -  это,  наверное,
вопрос суеверия.
   Старый Медведь уставился на него в упор. Оба смотрели друг  на  друга  не
уступая. Руссо первым опустил глаза.
   - Голубая бумажка в сто франков будет лучше?
   - Давайте обе.  Одна  нейтрализует  другую.  Банкноты  быстро  исчезли  в
кармане его пиджака.
   - Ну, так что?
   - Моос выпил целую обойму.
   - Обойму?
   - Стилистический оборот.
   - Немного странный для жителя Цюриха. Вы, кажется, знаете французский  не
хуже, чем я. Бармен гордо отступил назад.
   - Черт, за кого вы меня принимаете? Я из Лозанны, но два года  проработал
на Монпарнассе. Улица Вавен, это вам о чем-то говорит?
   - Значит, этот месье был пьян в стельку. Он был один?
   - Как бы не так!
   - Девица.., сексуальная?
   - Хм.
   - Что это значит?
   - Не проститутка. Самая настоящая динамистка. Из тех, кто обещает, но  не
дает.
   - Не очень понятно.
   - Шикарная девица с рыжими волосами, знающая  себе  цену.  Она  настолько
хорошо ее знает, что... - Ладно, я сразу сообразил,  что  она  его  наколет.
Такой, понимаете ли,  материнский  стиль...  Рука  в  руке,  томный  взгляд,
дружеский разговор. Я немного слышал его: "Расскажите мне  все,  вам,  нужно
кому-то  довериться.  Лучше   постороннему,   это   не   влечет   за   собой
последствий..."
   - И он изливался?
   - Он больше изливался своему стакану.
   - Виски?
   - О, получше. Знаменитый коктейль, который ценят только  знатоки.  Хотите
рецепт? Не думаю, что это секрет. Три части Рикарда,  две  можжевельниковой,
одна Коэнтро и щепотка  красного  перца  для  аромата.  Капитально.  Падаешь
замертво. Парень держался с  полчаса.  Она  же  только  смачивала  губы,  не
больше.
   - Это ваше изобретение?
   - Нет, но я его как-то испробовал. Кстати, это она дала мне рецепт.
   - Красотка с рыжими волосами?
   - Профессионалка, можете мне поверить. Она разбирается в коктейлях. Руссо
очень заинтересовался.
   - Одна из ваших коллег?
   - Сейчас, наверное, нет, но еще недавно работала барменшей. То,  как  она
встряхивала шейкер. - .Этим не обманешь. Только барменша может  иметь  такую
набитую руку.
   - Вы ее раньше никогда здесь не видели?
   - Нет, но она из Цюриха. В этом я тоже могу поклясться.
   - Акцент?
   - И все остальное.
   - Во что была одета?
   - В желтую рубашку и зеленую юбку.
   - Юбка мини?
   - Дальше некуда.
   - Вы действительно ее не знаете?
   - Я думаю, она  должна  работать  в  каком-нибудь  заведении  для  тайных
свиданий. Не в таком, как это. Здесь шумят, немного скандалят.  Но  если  вы
предпочитаете провести вечер в полном спокойствии со светской  дамой  или  с
коллегой, чтобы поговорить о делах, вам  нужна  другая  атмосфера  и  другая
барменша, напоминающая скорее стюардессу на борту самолета.
   - Она увезла его в машине?
   - Он еле стоял на ногах. И я думаю...
   - Что?
   - Одно из двух. Или этот парень удивительно  быстро  протрезвел,  или  он
разыгрывал роль пьяницы как великолепный артист.  Потому  что,  сказать  вам
правду, выходя отсюда, он был пьян в стельку. И я плохо представляю, как  он
мог через час или два убить кого-нибудь. Лично я после такой дозы проспал бы
как убитый всю ночь.
   - Вы сказали все это полиции?
   - Как бы не так! У этих парней на  все  готовое  мнение!  Когда  я  хотел
внести свою лепту, они сказали:  "Хватит.  У  вас  спрашивают  факты,  а  не
оценки!"
   Вдруг бармен щелкнул пальцами.
   - О, я забыл важную деталь - имя девицы.
   - Что?! - ошеломленно воскликнул Старый Медведь.
   - Это вам интересно?
   - Ну, конечно же!
   - Как вы думаете, сколько стоит такое сообщение? - Бармен в упор  смотрел
на него прищуренными глазами, а  на  его  тонких  губах  появилась  циничная
усмешка. Старый Медведь открыл бумажник. У  него  оставалось  еще  несколько
банкнот. Помедлив секунду, он вытащил купюру в пятьдесят франков и  протянул
ее бармену.
   - Я могу сказать вам только ее имя. В какой-то момент она достала платок.
В углу было вышито "И". Он  спросил:  "Ирэн?"  Она  засмеялась  и  ответила:
"Почему бы и нет?"

Глава 8

   Руссо вышел из ба