Эдвард С. Айронс

                          КАРЛОТТА КОРТЕС


                              Глава 1

    Он полз и полз, а когда силы иссякли, ткунлся  лицом  в  колючий
снег. Так и лежал, не в состоянии  пошевелиться,  и  ничего  уже  не
было нужно - пришла мысль о смерти. Ну  нет,  надо  бы  продвинуться
дальше! Приподнялся  на  четвереньки,  словно  раненое  животное,  и
проволок непослушное тело еще несколько метров.
    Куда подевалась Плежер?  Он  ведь  заметил  вспышку  фонарика  и
повернул на  него.  А  теперь  не  видать  ни  зги.  Только  вершина
нависшей  горы  еле  различима  в  ночи.  После  жуткой   какофонии,
сопровождавшей падение самолета, сейчас  завывал  один  лишь  ветер,
дувший вдоль ущелья между Пайни Ноб и противоположной горой.
    Непроизвольно  залязгали  зубы.  Он  перегнулся  назад,   руками
подтянул поврежденную ногу и сел. Хотя холод пронизывал  до  костей,
по щекам струился пот. Не хотелось  оборачиваться,  но  он  заставил
себя взглянуть на место крушения.
    Ну что же, подумал Дункан, неплохо  сработано.  Сделал  то,  что
должен был сделать. С Чарли Кэмпом и Лесом  Хамфрисом  все  будет  в
порядке. Они выпрыгнули из самолета по его  приказу  на  много  миль
дальше. И  доложат  только  о  том,  что  им  известно  -  двигатели
забарахлили, воспламенились, и он по внутренней связи  прокричал  им
команду прыгать. Пусть полковник  и  другие  участники  эксперимента
узнают лишь то,  что  он  потерпел  аварию,  был  ранен,  отполз  от
самолета и где-то умер. Они будут долго  его  искать.  Очень  долго,
особенно  после  того,  как  осмотрят  самолет.  Иначе   хлопот   не
оберутся. Но им его не найти, как и того, что пропало вместе с  ним.
Ни завтра, ни через неделю - никогда.
    Боль в ноге немного утихла и забрезжила надежда. Может быть все-
таки  перелома  нет.  Проклятие!  Так  мастерски   сфальсифицировать
катастрофу, чтобы, выпрыгнув из люка,  угодить  на  валун  и  все  к
черту испортить!
    Но где же Плежер?
    И грузовик!
    Дункан  всматривался  в  темный  силуэт  горы.  Может  быть,  он
ошибся? Может быть, увидел не ее сигнал  и  грохнулся  не  там,  где
нужно? Для него все  горы  в  Теннесси  на  один  покрой.  Он  опять
оглянулся  на  новый  бомбаордировщик  СР-2.  Нет,   не   загорелся.
Рухнувший самолет, специально созданный  для  опытных  полетов,  чем
Дункан сегодня ночью и занимался, походил  на  огромный  серебристо-
мерцающий призрак и  почти  сливался  со  снегом,  запорошившим  эту
небольшую долину в  горах.  Дункан  открыл  рот  и  глотнул  воздух.
Прислушался к шуму ветра  среди  отяжелевших  под  снежными  шапками
сосен и тсуг. Подвигал ногой. Получшало, и заметно.
    Потом  взглянул  на  часы  и  с  облегчением  заметил,  что   до
назначенного времени оставалось еще пять минут. Хустин  обещал,  что
шины грузовика будут с цепями и они пробьются.
    Они  ведь  проделали  всю  операцию  порожняком   и   получилось
великолепно, даже по более глубокому снегу, чем этот.
    Но сейчас Дункану вдруг захотелось, чтобы они не появлялись.
    Участник  двух  войн  -  высокий   тридцатипятилетний   мужчина,
телосложение плотное, шевелюра красивая  светлая,  правда,  начавшая
редеть,  лицо  мужественное,  а  вот  рот  и  подбородок   несколько
безвольные, - все еще ходил в майорах и винить  в  этом  мог  только
себя. Особенно после того случая в Корее.  Но  все  это  в  прошлом.
Теперь будет по-другому. Если только...
    Как  было  бы  славно,  если  бы  Чарли  Кэмп  и   Лес   Хамфрис
приземлились где-нибудь  поблизости  от  телефона  и  сообщили  кому
следует ориентировочные координаты  места  аварии.  Тогда,  пожалуй,
его нашли бы до появления Хустина.
    Он не стал рисковать жизнью людей на борту. Ведь  их,  наверное,
застрелили бы, окажись они в самолете при посадке, а к этому он  еще
не совсем готов. Но если хоть один доберется до телефона  и  вызовет
спасателей, а  те  прибудут  раньше,  ни  Хустин,  ни  Карлотта,  ни
Генерал не смогут  предъявить  ему  претензии,  обвинить  в  провале
операции.
    Но он знал, что обманывает только себя. Тогда они  просто  убьют
его. А Карлотта и пальцем не пошевелит в его защиту.
    Карлотта. Мысль о ней жгучим огнем полыхнула в мозгу.  Он  почти
воочию  представил  ее,  красивую  и  безразличную,  с  неотразимым,
полным презрения взглядом, который мог  так  много  обещать,  да  не
мог, а пообещал, если он возьмется за это.
    Исключительно ради Карлотты он и встал  на  полный  страха  путь
дезертирства.
    На стезю предательства.
    Ведь два  дня  назад  он  чуть  не  позвонил  в  Вашингтон  Сэму
Дареллу. Захотелось бросить все к черту и скрыться, пока не  поздно.
Так всегда было в его жизни. Даже страсть к Карлотте  и  зависимость
от нее не помогали в те минуты, когда почва уходила из-под ног.  Да,
он слабоволен. Потому-то легко было ладить с Карлоттой,  Хустином  и
Генералом. До определенного момента.  Пока  баланс  не  сместился  в
другую  сторону.  Его  начали  терзать  сомнения,  а   необходимость
выполнить обещание породила мысль о побеге.
    Дарелл  подсказал  бы,  как  поступить.  Кейджану  -   луизианцу
французского происхождения - это по силам. Он давно знал  Сэма.  Тот
поймет и посоветует. Нет, ничего не  получится:  Дарелл  работает  в
загадочном Отделе К, они не виделись больше  годе,  так  что  звонок
вызовет подозрение, начнется  перепроверка  через  Госдепартамент  и
ЦРУ. К тому же Дарелл может быть где  угодно  -  на  спецзадании,  в
командировке, на другом конце Земли. Если же Сэма нет, он не  станет
говорить с другими, а фамилию придется  назвать.  Известно,  что  за
этим последует: разведка установит наблюдение.  Только  попадись  на
крючок, как ни осторожничай, все равно тебе крышка.
    Так и не сделав первого шага, он положил трубку.
    А теперь путь назад отрезан.
    Вдруг сквозь завывание ветра послышался какой-то звук. Дункан  с
трудом приподнялся и подогнул правую ногу. Боль в  растянутой  мышце
почти утихла - слава Богу, кость не сломана
    - Плежер? - позвал он тихо, наобум, ибо ничего не разглядел.
    - Я здесь, дорогой!
    Она  шла  прямо  на  него.  При  виде  ее,  полной  удивительной
наивности, Дункан испытал  острое  чувство  вины.  Как  доверчива  и
ужасающе невежественна! В простеньком хлопчатобумажном  платьишке  и
дешевеньком  пальтишке,  в  ботах,  на  босу  ногу,  она  по  своему
внутреннему  складу   походила   на   детеныша.   Это   поразило   и
заинтриговало, когда он увидел ее впервые, а  потом  оттолкнуло.  Он
постарался не выдать ненароком своего отношения, так как знал -  она
словно ребенок, который чувствует, когда взрослые  лгут  или  уходят
от прямого ответа. Хотя вообще-то она вовсе не ребенок, если  судить
по внешнему виду и пышности форм.
    Плежер опустилась перед ним на колени  прямо  в  снег.  Взяла  в
руки его лицо.
    - Ох, Джонии, Джонни. Стобой все в порядке?
    - Вывихнул ногу. Ты что так долго?
    -  Была  по  ту  сторону  гряды.  -  Она  изъяснялась  несколько
монотонно, со свойственным горцам  гнусавым  произношением,  которые
якобы уходит корнями во времена королевы  Елизаветы.  -  Принес  мне
подарки, Джонни?
    - В кармане, вот. -  Он  сунул  в  протянутую  руку  вожделенные
маленький сверточки с грошовой косметикой из дешевых магазинов.
    - Хотелось бы знать, что ты тут вытворяешь,  Джонни,  -  сказала
она и посмотрела на потерпевший крушение самолет.  -  Уй-я-я,  какой
большой! Ты один?
    - Да.
    - Джонни, ты хочешь сказать, что управлялся с  такой  громадиной
совсем один?
    - Были и другие. С ними  все  в  порядке.  -  Он  облизал  губы.
Страшная сухость во рту никак не исчезала. - Где же грузовик?
    - Едет. Я его слышала. И сейчас слыша, а ты?
    Он ничего не слышал, кроме свиста ветра и  ее  частого  дыхания.
Сколько же лет  прошло  после  их  первой  встречи?  Тогда,  получив
десятидневный отпуск, он торопился из Альбукерка  домой  в  Личфилд,
штат Коннектикут, неправильно свернул, и у него сломалась  машина  в
горах. Как в юмористическом рассказе, невесело подумал он.  Пуля  из
охотничьего  ружья  ее  папаши  просвистела  в  дюйме  от   уха.   И
перепугался же он тогда! Но, как положено, все  закончилось  хорошо.
Старик завяз в буреломе и сломал  ногу,  а  Плежер  -  ей  было  лет
восемнадцать-девятнадцать - не могла его  вытащить.  После  коротких
переговоров папаша Кендал сменил гнев на  милость.  Дункан  притащил
старика домой, в горную хижину около Пайни Ноб, и остался на ночь.
    И еще несколько раз, бывая  в  этой  местности,  заезжал,  чтобы
повидаться с  Плежер.  Но,  конечно,  не  признался,  что  женат  на
Карлотте.
    - Ты принесла мои вещи? - спросил он.
    - Да, дорогой. Они  здесь.  -  Она  пошарила  позади  себя,  где
бросила сверток, и стала быстро разворачивать его.  Дункан  еще  две
недели назад, когда готовил все это,  передал  ей  серый  камвольный
костюм, белую рубашку и галстук.
    - А ты мне больше нравишься в форме, Джонни, ей-ей.
    До нее так ничего и не дошло.
    - Ну, что поделаешь, - сказал он раздраженно.  -  Помоги-ка  мне
переодеться.
    Ледяной горный ветер добрался до костей, когда  он  снял  летный
костюм и форму  майора.  Какое-то  мгновение  он  хмуро  смотрел  на
планки  орденов,  полученных  во  время  Второй  мировой   войны   и
корейской компании. На сей раз, переодевшись в гражданское,  он  как
бы поставил точку на всей своей прошлой жизни.
    - Плежер?
    - Да, дорогой.
    - Плежер, слушай, я передумал...
    Вдруг она забеспокоившись, она спросила:
    - О нас?
    - Нет, нет. У нас с тобой все по-прежнему. Я имею в виду  это...
ну то, что я делаю. Я  тебя  предупредил,  что  это  государственная
тайна и ты никому не должна говорить...
    - Уж знаю, - сказала она, улыбнувшись радостно и открыто.
    - Ну так вот, кое-что изменилось. Нам нужно выбраться  отсюда  и
найти телефон.
    - Дорогой, - ровно произнесла она, - ты ведь знаешь,  что  самый
близкий телефон у Паркера, а до него больше восьми миль ходу.
    От ужаса лоб покрылся испариной. Отпадал  последний  шанс.  Ведь
если бы не застал Сэма Дарелла, то  объяснился  бы  с  кем-нибудь  в
отделе. Тогда не предъявили бы столь сурового обвинения. Он готов  к
любому наказанию. Лишь бы не жить с этим... клеймом...
    Послышался шум грузовика.
    Дункан встал. Вот теперь сквозь деревья виден проблеск фар.  Его
опять охватило желание повернуться и уйти.  Но  слишком  поздно.  От
людей, находящихся в грузовике, далеко не убежишь.
    - Ну ладно, Плежер, - сказал он устало.
    -  Попробуем  кое-что  сделать,  -  сказала  она,  размышляя.  -
Сдается мне, здесь где-то  прячется  папаша.  Кажется,  он  выследил
меня.
    Дункан заволновался:
    - Я же предупреждал тебя об осторожности!
    - А я-то что могла поделать, - сказала она  обиженно.  -  В  чем
загвоздка? Ты ведь говорил:  просто  группа  солдат  займется  своим
делом, разве не так?
    Он взял ее за плечи.
    -  Плежер,  послушай.  Тебе  лучше  уйти   отсюда.   Если   отец
поблизости, уведи его поскорее. Оставаться здесь опасно.
    - Опасно? - не поняла она. - Как это?
    - Немедленно уходи! - он чуть не орал на нее.
    - Как только вырвусь, я опять приду к тебе.
    Когда грузовик, переваливаясь с  боку  на  бок,  появился  перед
ними,  он  оттолкнул  ее  от  сеья.  Машина  была  большая,   крытая
брезентом, с цепями на всех четырех  задних  колесах.  Кто  сидел  в
кабине, никак не разобрать.
    - Уходи, Плежер! Они не должны тебя видеть!..
    Дункан резко повернулся и пошел  от  нее.  Грузовик  остановился
около потерпевшего аварию самолета. Темные фигуры, увязая  в  снегу,
двинулись к бомбовым люкам. Один из людей увидел приближающегося  по
снежной целине Дункана и поднял руку. Револьвер в ней был  наставлен
прямо на Дункана.


                              Глава 2

    Бомбардировщик СР-2 прочертил по  снегу  горной  долины  длинный
след. Сверху,  на  фоне  сверкающей  белизны  и  сосен,  поверженный
самолет походил на мертвого орла,  широко  раскинувшего  серебристые
крылья. Сидя в вертолете и глядя вниз, Сэм Дарелл бесстрстно  изучал
место катастрофы.
    - Сколько человек было на борту? - спросил он.
    - Три, - ответил Виттингтон.
    - Никто не остался в живых?
    - Мы думаем, все живы. Здесь нет ни одного.
    - Никого не нашли.
    - Нет.
    - Откуда вы знаете, что груз исчез?
    - Там уже побывал Гарри Фрич.
    Дарелл опять  посмотрел  вниз.  Никаких  признаков  жизни.  Лишь
достаточно четкие следы от шин грузовиков: по крайней  мере  две,  а
возможно, три машины подъезжали  к  самолету  ночью.  На  каменистом
ложе  долины  снег  лежал  толстыми  белыми  складками.   Нигде   не
просматривались ни дороги, ни дома, ни присутствие людей.
    Был  почти  полдень.  А  в  пять  часов  утра,  когда   еще   не
забрезжило, Дарелла  разбудил  телефонный  звонок  Виттингтона.  Вот
тебе и субботнее утро,  вот  тебе  и  мечты  о  спокойном  отдыхе  в
выходные дни. Никак не думал,  что  понадобится  Виттингтону  и  его
Особому отделу. А они свалились как с облаков, и все планы  рухнули,
сметены  силой  власти,  которой,  как  казалось,   обладал   только
Виттингтон.
    Пилот  вертолета,  посвистывая,  еще  раз  пролетел  над  местом
катастрофы.
    -  Значит,  вы  знаете  майора  Дункана?  -  снова   осведомился
Виттингтон.
    - Да, мы вместе учились в Йельском университете.
    - А его жену?
    - Встречался два раза.
    - Быть может, она овдовела. Вам придется с  ней  поговорить.  Не
исключена возможность,  что  Джонни  Дункан  лежит  на  снегу  среди
бледно-голубых останков самолета, погруженный в вечный мрак.  Дарелл
почувствовал, как по спине пробежал холодок.  Кажется,  когца  этому
не будет. Люди, которых ты знал и любил, люди, с  которыми  смеялся,
сидя за одним столом, вдруг  уходят  навсегда.  Подчас  подыскиваешь
тому хоть какое-то оправдание,  а  сейчас?  Как  оправдать  то,  что
находится там, внизу? Никак.
    - Давайте садится, - распорядился Виттингтон.
    - Где? - спросил пилот.
    - К югу, за грядой, - объяснил голос Фрича в наушниках. -  Здесь
живет фермер и есть большая площадка для посадки.
    Вертолет  повернул  и  понесся  в  заданном  направлении,  почти
задевая остроконечные верхушки  сосен,  облепленных  снегом.  Дарелл
закурил сигарету и мысленно вернулся на несколько  часов  назад.  Он
все еще  толком  не  знал,  зачем  понадобился  Виттингтону  в  этом
расследовании. Конечно,  в  свое  время  узнает,  когда  Виттингтон,
вспыльчивый, нетерпеливый и скрытный, соблаговолит  внести  ясность.
Раз уж этим занялся Особый отдел, значит положение серьезно.
    Дарелл вздохнул, Виттингтон посмотрел  на  него  и  опять  отвел
взгляд. Шеф Особого отдела - сухопарый,  сутулый  выходец  из  Новой
Англии с длинным суровым лицом,  крупным  носом  и  лысым,  покрытым
пигментными  пятнышками  черепом.  Особый  отдел  не  подчинялся  ни
одному полицейскому департаменту Федерального Правительства, но  при
необходимости привлекал людей из Министерства Юстиции, Финансов  или
даже из подчиненного Правительству Отдела  К,  где  с  начала  своей
деятельности  в  Службе  Безопасности  работал  Дарелл.  Война   для
Дарелла так никогда и не кончалась. Из  одной  переделки  попадал  в
другую - постоянно велись скрытые от  посторонних  взоров  сражения,
полные внезапных и подчас омерзительных смертей не на открытом  поле
брани, а под крышами иностранных представительств и в  разного  рода
притонах по всему земному шару.
    Теперь умения Дареллу не  занимать.  Некогда  Макфи  назвал  его
смышленым молодым человеком, которому  судьбой  предназначен  успех,
если обуздает свой горячий темперамент луизианского кейджана.  А  на
рассвете  позвонил  Виттингтон   и   заявил,   что   ему   необходим
профессионал, на  которого  можно  полностью  положиться.  При  этой
мысли Дарелл  еле  заметно  усмехнулся.  Какие-то  три-четыре  слова
подытожили пятнадцать лет жизни. Из осторожного дилетанта  стал-таки
уверенным в себе,  умеющим  держать  язык  за  зубами  специалистом,
овладевшим таким арсеналом приемов и средств, о каком многие  слыхом
не слыхивали.
    Да, "на которого можно полностью положиться",  повторил  он.  Во
скольких  же  драчках  он  побывал,  а  ведь  казалось,  из  них  не
выбраться. Возможно, сейчас он ступил на роковую тропу  и  обратного
пути нет, как Джонни Дункану и всем тем другим.  За  пятнадцать  лет
Дарелл сильно изменился. Стало  легче  совладать  с  непредсказуемым
кейджанским характером,  научился  выжидать,  наблюдать  и  слушать.
Впрочем, среди тех, кто занимается  разведывательной  деятельностью,
выживают лишь осторожные и недоверчивые.
    Однако все мысли в это утро сводились к тому, что он  занимается
подобными делами чересчур долго.
    Вертолет одолел вершину Пайни Ноб и внизу показались  обнесенная
забором  площадка:  разваливающася  лачуга,  покосившийся  сарай   и
прочие хозяйсвтвенные постройки,  принадлежащие  какому-то  местному
жителю.  По  горным  впадинам  к  далекой  автостраде   вела   узкая
извилистая дорога. Три сверкающих лимузина во дворе фермы  выглядели
неестественно, явно не  к  месту,  а  несколько  человек  возле  них
казались темными пятнышками на утоптанном снегу.
    - Там Гарри Фрич, - проворчал Виттингтон.
    - Тот самый Фрич из ФБР?
    - Да.
    - Работает с вами?
    - Временно. Как и ты, Дарелл. Будешь в паре с ним.
    - Благодарю покорно, - буркнул Дарелл.
    Виттингтон повернул к  нему  крючковатый  нос,  скосил  глаза  и
отвернулся. Опять, подумал Дарелл.  Этот  выходец  из  Новой  Англии
начинает действовать на нервы. Тощий мрачный  паук!  Сидит  в  своем
обшарпанном крохотном офисе на Четырнадцатой улице в  деловой  части
Вашингтона, а на двери вывеска фирмы, производящей форменную одежду.
    В аэропорту без чего-то  шесть  Дарелл  доложился  Витингтону  -
слежки за собой не обнаружил.
    - Мы отправляемся в Теннесси,  -  мрачно  заявил  Виттингтон.  -
Около полуночи там разбился наш военный самолет,  выполнявший  полет
по учебной тревоге.
    - Я знаю кого-нибудь из экипажа?
    - Думаю, да. Майора Джона Фремонта Дункана, пилота.
    Как  будто  неожиданно  ударили  под  дых,  только  не   больно.
Запавшие глаза  Виттингтона  внимательно  наблюдали  за  ним  из-под
мохнатых бровей.
    - Надо вывезти тела, если, конечно, найдем их. И груз.
    - А что за груз? - спросил Дарелл.
    - На месте решу, следует ли тебя ставить в известность.
    Итак, девиз этого холодного декабрьского утра - терпение.
    Когда они вышли  из  вертолета  и  направились  к  лачуге,  лицо
Дарелла выражало полное равнодушие, хотя  ничтоь  не  ускользало  от
внимательных глаз.
    Дареллу  было  лет  тридцать   пять   -   высокий,   великолепно
тренированный, даже под темной  шляпой  и  синим  пальто  спокойного
тона ощущалась  легкость  и  гибкость  тела.  Узкое  лицо  охотника,
осторожные, чуткие руки,  словно  у  заядлого  картежника.  Этим  он
обязан своему деду  Джонотану,  жившему  в  Бейу  Пеш  Руж.  Любимым
пристанищем Дарелла-мальчишки был  корпус  колесного  парахода  "Три
колокола", шлепавшего  когда-то  по  Миссисипи.  Старую  калошу  дед
выиграл в карты аж в начале века.
    Фермера звали Айзек Кендал. Высокий, хмурый  мужчина  с  большим
носом и в виде луковицы и огромными ушами. Левая  рука  в  неряшливо
намотанном  бинте,  пропитавшемся  кровью,  покоилась   на   тряпке-
перевязи. Он стоял, не обращая  внимания  на  резкие  порывы  ветра,
дувшего с Пайни Ноб. В дверях лачуги сгрудились жена Кендала и  трое
маленьких детей. Женщина держала в руках допотопное  длинноствольное
ружье.
    Трое мужчин, проявляя признаки нетерпения, поджидали  Дарелла  и
Виттингтона, и, когда те вошли  во  двор,  навстречу  им  напористой
походкой вразва