рау. Вернее, там два селения: Вассерау  и
Нейнасау. Днем ничего, к  вечеру  подтянули  зенитку,  мы  ее,  понятно,  не
ждали... Лягушками забавляется. Змеи, ужи, жабы - всех в дом тащит,  спит  с
ними... Короче, сколько я потерял, столько она мне родила.  Девять  человек,
три девочки в зачет, у нас же девчата были.  Нынешних  штатов  не  знаю,  из
армии давно, по довоенным  штатам,  когда  меня  авиация  с  пути  истинного
совратила, девять человек - эскадрилья, полный комплект. Да, Коля, так. Вере
весной исполнилось сорок, я четыре года  как  пятый  десяток  разменял.  Как
живем... На полу никто не спит. Я с Верой  отдельно,  шестимесячный  малышка
Ваня с нами. Ссор, болезней в доме нет. Все здоровы. За стол садимся,  ложки
стучат, как барабанные палочки. Никаких ясель, у самих дома детский сад:  то
один подбросит  своего,  то  другой,  где  девять,  там  и  двенадцать.  Юры
Свекольникова жена, больная  женщина,  но,  знаешь,  отзывчивая,  то  тряпки
пришлет, то ботиночки, своих-то у них один, а  нам  все  сгодится.  Вера  на
машинке перешьет, я набоечки поставлю...
     - Давай адрес, пока не разбежались... Слушай: летать хочется?
     - Сколько прошло, Коля. Теперь уже не хочется. Расхотелось.
     - А снится?
     - Теперь уже не снится.
     По рукам ходят  фотографии;  групповые,  поблекшие  от  времени  снимки
вызывают споры:
     - Это - Ефанов? Ничего подобного. Ефанов вообще когда прибыл,  в  сорок
четвертом, это Миша Плотников.  Скончался  в  госпитале  от  ран.  А  справа
Боркунов, вот кто. Борис Никитич Боркунов. Он и Помыканов, их вместе сбили.
     - Еще Козлов был.
     - Знакомая фамилия.
     - Был, был. Командир звена. Его на Сапун-горе сняли...
     - Ранили?
     - Когда от цели уходил. Отлично сработали,  поддержали  пехоту,  Хрюкин
открытым текстом благодарность...
     - Так-так-так...
     - А в догон очередь, он тут и упал. Хрюкин приказал  по  рации  вывезти
самолетом... Козлов, командир звена.
     - Имя?
     - Имени не помню.
     - Казнов!
     - Я - Казнов.
     - Сюда!
     - Выбираться неохота.
     - Иди, иди, не пожалеешь.
     Опираясь на тяжелую трость, подходит Казнов.
     - Узнаешь? Знакомы?
     Улыбки вежливости, пауза узнавания.
     - Казнов! - раздается вопль, от удара по столу гремит посуда, - Казнов,
а не Козлов! Братуха, ведь он  тебя,  подбитого,  из-под  Сапун-горы  вывез,
теперь-то узнаешь?!
     Кто со слуховым аппаратом, кто наставляет ладошку рупором. Едят,  пьют,
вспоминают, оценивают.
     - Дети были. "Товарищ командир, а чего Гузора щиплется?.." Ну?  Детский
сад.
     - С этой демократией далеко не уйдем. С какой - не знаю, с этой -  нет.
Фабрике понадобился негабаритный рельс. Привезти не на чем:  простая  машина
не возьмет, нужна с  прицепом.  Директор  заявляет:  без  рельса  перекрытие
рухнет, проявите инициативу. И пожалуйста: на коленях,  вручную  распиливают
рельс, везут на фабрику, здесь снова сваривают,
     - При чем тут демократия? Головотяпство это, вот что.
     Все пушки, пушки грохотали, Трещал наш пулемет... -
     это подполковник, запевала и танцор, сдвинув столы,  образовал  сводный
хор всех родов войск, заполняющий паузы в  программе  джаза,  построенной  с
подкупающим знанием аудитории.
     - Жена Тертышного с письмом статью  прислала.  Спрашивает,  правда  или
нет.
     - Какую статью?
     - Пишет, жизнь сложилась нелегко. Потеряла мужа, сумела воспитать сына,
офицера Советской Армии... С жильем трудно, здоровье подорвано...
     - Статья-то какая? О чем?
     - Да тиснул кто-то,  еще  в  войну,  будто  Тертышный  повторил  подвиг
Гастелло. Кто трепанул, не знаю. Помнишь,  взрыв  наблюдали?  Три  пожара  и
взрыв? Митя Комлев водил... Короче, напечатали. А Тертышного  "фоккер"  снял
над  водой,  над  морем,  никто  не  видел,  как  он  нырнул.  Теперь   жена
спрашивает... Что писать?
     - Надо не ей, а в райисполком.  Чтобы  учли  по  возможности.  Проявили
внимание.
     - Про Тертышного-то что писать? Она ждет...
     За свадебным столом - своя стихия.
     Старшее  поколение,  родители   пересказали   друг   дружке   вчерашний
телефильм, родственнички - перезнакомились ("Мои разлюбезные... папа, мама и
я, прораб-бездарность..." "У нас свой такой  дурак!"  "А  это  -  племянники
Ивановы!" "А это - племянницы  Смирновы!"  "Поздоровались  наперекрест  -  к
свадьбе!").  Молодежь  дождалась  своего,  провозгласила:  "Горько!"   Томно
поднялась  невеста.  Тонкогрудый  женишок  охватил  ее   и,   прикрывая   от
бесцеремонных,  под  дружный  счет:  "Три!..  Семнадцать!..  Двадцать!.."  -
целует.
     Затем все берет в свои уверенные, натруженные руки баянист.
     Песня - и никаких проблем.
     Востроглазая невеста счастливо царствует над преданным  ей  окружением,
ее подружки не столько  веселы,  сколько  приметливы,  терпеливы,  затаенное
ожидание по-своему их красит. "А свадьба, свадьба пела и  плясала,  -  ведет
баянист довольно дружный хор, - широкой этой свадьбе было места  мало,  было
мало неба и земли..."
     На свадебное веселье в павильоне отозвалась веранда.
     - Ничего подобного мы, конечно, не переживали. И не могли.
     - Наша свадебка под ракитным кустом.
     - Командир приказом провел: считать мужем и женой. Все.
     - А мы без всякой официальности.  Потом  в  декрет  уехала,  сейчас  на
пенсии. Я взялся сторожить дачу.
     С гитарой, обслуживавшей павильон, между столиков веранды кочует бравый
подполковник. Себе в напарники он  взял  Силаева,  никуда  его  от  себя  не
отпускает. Оба радушно приветствуют  джазистов.  Джазисты  отвечают  им,  не
роняя достоинства.
     - Ребята, спасибо. Отлично поете. Как раз то, что нужно.
     - А стихи?
     - Какие стихи?
     - Саша, выдай...
     - Такие. - Солист отодвигает в  сторонку  микрофон.  -  "Вдруг  оживает
прошлое на миг, и вас своим дыханием опьяняет..."
     - Что-то есть... Сам?
     - Бодлер... "И кровь людей то славы, то свободы,  то  гордости  багрили
алтари..."
     - Славно, Саша,  спасибо...  "Меж  нами  речь  не  так  игриво  льется,
просторнее, грустнее мы сидим..." Хороший подобрал репертуар.
     - Спелись.
     - В походах учимся, в походах.
     - Ребята, у нас одна надежда на вас.
     - В чем?
     - Во всем.
     ...Еще одна фотография, газетная вырезка за  1942  год:  дочь  матроса,
участника затопления кораблей в дни первой обороны  Севастополя,  -  гладкие
седины прибраны темным платком, - среди краснофлотцев с "Червонной Украины",
защитников города. Возможно, кто-то из них сегодня - здесь.
     ...Победа - это застолье на веранде "Волна" под  "Катюшу",  "Землянку",
"Соловьев" в сопровождении джаз-оркестра из парней, ничего этого не видевших
и не знавших.
     Да минует их чаша сия.


ПРИМЕЧАНИЯ

     {1}Звание генерал-майора авиации  было  присвоено  Тимофею  Тимофеевичу
Хрюкину - впоследствии дважды  Герою  Советского  Союза,  генерал-полковнику
авиации - постановлением СНК СССР от 4 июня 1940 года.
     {2}Посты ВНОС - служба воздушного наблюдения, оповещения, связи.
     {3}ЗАП - запасной авиационный полк.
     {4}БС - боевое соприкосновение.
     {5}Звание Героя Советского Союза майору Клещеву  Ивану  Ивановичу  было
присвоево Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 мая 1942 года.
     {6}ШМАС - Школа младших авиаспециалистов
     {7}Звание Героя Советского Союза капитану Глинке Борису Борисовичу было
присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 мая 1943 года.