ями,  "француз"  восполнил  этот
пробел, а затем неизвестный снайпер решил вопрос радикально. Третья сила
не связана со второй, не  ограничена  законом  и  действует  жестоко,  а
потому куда более эффективно. Цель: уничтожить угрозу в зародыше.
   Выводы: первая сила - Патроков. И Иван  как  производная  этой  силы.
Вторая - Интерпол, испанская контрразведка или еще что-то в  этом  роде.
Третья,  несомненно,  -  хозяева  андоррского  молибдена.   Значит,   он
действительно  существует  в  природе?  А  все  вместе   означает,   что
подставили меня  капитально:  о  секретнейшей  миссии  не  знает  только
продавщица парфюмерного магазина! Да и то не факт... Ну а что  в  итоге?
Все три силы убеждены, что я мертв, а я жив, здоров и голоден! К тому же
вышел из-под контроля  и  обрубил  все  хвосты!  Короче,  оправдал  свое
прозвище. Пострадал только бедный Марк, но такой скотине, как я, это  не
может испортить аппетит...
   Механизм в моей голове всегда точно рассчитывал сантиметры и секунды.
   Когда я вернулся к огромному медведю, минутная стрелка  стояла  точно
на двенадцати. Ресторан почти пуст. В конце вытянутого зала должен  быть
камин. Он там и оказался.  Чуть  дальше,  в  нише  у  окна,  стояли  два
столика. За одним сидела симпатичная испанка, едва не испепелившая  меня
взглядом возле парфюмерного магазина. На самом деле  она  француженка  и
много лет работала на нашу Службу. До тех пор, пока меня не  выгнали  на
пенсию. Сотрудничать с другим офицером Мадлен  отказалась.  И  правильно
сделала. Сейчас ни в ком нельзя быть уверенным  до  конца.  Кроме  меня,
разумеется.
   Мадлен заканчивала обед, доктор  Крюгер  сел  за  соседний  столик  и
сделал заказ. На безупречном немецком, естественно. Аперитив  -  пастис,
эндивий под соусом рокфор,  запеченные  улитки,  утиная  грудка  средней
прожарки, полбутылки мозельского. В нарушение правил немец, не дожидаясь
десерта, решил закурить и попросил у симпатичной испанки  лежащие  перед
ней спички. Женщина вначале не поняла, но эсперанто жестов сделало  свое
дело: она равнодушно кивнула.
   Безалаберный Крюгер умело разжег сигару, а коробок с адресом сунул  в
карман. Со стороны все выглядело совершенно естественно, тем  более  что
со стороны никто не наблюдал. Испанка вскоре ушла, а доктор не  торопясь
пообедал и еще добрых полчаса наслаждался своей сигарой.
   Такси остановилось у нарядного шестиэтажного дома, стоящего прямо  на
склоне горы. Еще раз незаметно осмотревшись, я набрал код.  Дверь  мягко
открылась, и не правдоподобно чистый  подъезд  обволок  доктора  Крюгера
атмосферой благополучия и уюта. Здесь  невозможно  нассать  в  угол  или
выцарапать на стене ругательное слово. Хотя скотина может  нагадить  где
угодно.
   На пятый этаж  я  поднялся  пешком.  Мадлен  открыла  сразу  и  молча
бросилась мне на шею. Ни паролей-отзывов, ни дурацких вопросов типа: "Вы
не привели "хвост"?" Да и я не стал обходить квартиру в  поисках  засады
или спрятанных микрофонов. Такие штучки подходят для шпионских  романов.
В реальной жизни они ничего не дают.
   - Извини, зайка, я не в форме. - Доктор Крюгер  целомудренно  чмокнул
Мадлен в гладкую щечку и, деликатно отстранившись, осмотрелся вокруг.  -
Какое уютное гнездышко, дорогая. Не скажешь, что оно снято неделю назад:
здесь все как у тебя в Лионе. И занавески, и керамические фигурки  очень
похожи... Однако к делу: доложи обстановку!
   Если Мадлен и обиделась, то виду не показала. Все-таки она достаточно
долго  занимается  работой,  которая  требует  скрывать  свои   истинные
чувства.
   - Два шурфа в  разных  концах  долины.  Никакой  охраны.  Можно  было
набрать целый мешок. С чего ты взял, что там есть золото?
   Мадлен вывалила на стол десятка два серо-черных,  опаленных  взрывами
камней.
   - Эти из восточного шурфа, а эти из западного...
   - Хорошо, очень хорошо. - Доктор  Крюгер  жадно  перебрал  невзрачные
куски породы. Они выглядели точно так же, как камни в Тырныаузе. - Никто
не мешал?
   - Нет. Ты же сказал - идти в сумерках. Там  вообще  никого  не  было.
Даже машины не проезжали.
   - Хорошо... Это очень хорошо. - Крюгер поставил на стол свой портфель
и открыл его. - Не боялась?
   - Странный вопрос. И потом, я взяла  пистолет.  В  Андорре  разрешают
носить оружие...
   - Да, но только своим гражданам. А правда, что тюрьма здесь вырублена
в скале и преступников по средневековым законам  обезглавливают  широким
мечом?
   Мадлен пожала плечами:
   - Не знаю. Может, отпетых злодеев... И потом, какая разница - широкий
он или узкий?
   - В парижском музее я видел меч палача -  широченный,  с  отрубленным
острием. - Как любой тонкий, легкоранимый человек, - я тяжело  вздохнул.
- Ужасающее впечатление!
   - Здесь должен быть замечательный  вид  с  балкона,  а  у  меня  мало
времени, - бестактно вмешался Крюгер. Видно, он не меньшая скотина,  чем
я.
   Нахмурившись, Мадлен вышла. Я достал из портфеля футляр, из футляра -
пробирки с химикатами и капнул на камень вначале розовым, потом желтым.
   Смешавшись, капли запузырились, поднялся легкий дымок. Когда  реакция
закончилась, на неровной  поверхности  осталось  ярко-зеленое  пятнышко.
Отлично! Я взял второй камень,  потом  третий...  Через  двадцать  минут
работа была завершена.
   Результат  превзошел  все   ожидания:   сто   процентов   с   высоким
содержанием! Я вылил химикаты в туалет, тщательно вымыл пробирки,  оттер
пятна на камнях и сложил все в бумажный пакет.
   - Ты не соскучилась, дорогая?
   Вид с балкона действительно такой, что дух  захватывает:  дикие  горы
окружают оазис цивилизации - разнообразные по архитектуре  дома,  плавно
извивающаяся в бетонных берегах Валира, парки, газоны, клумбы...  Так  и
хочется прыгнуть и полететь. В детстве и юности я часто летал во сне.  А
в  семьдесят  девятом  украл  самую  секретную  разработку  Пентагона  -
ракетный ранец для десантирования спецподразделений. Помню, за  это  мне
дали премию в размере оклада.
   Облокотившись на перила, Мадлен невесело  смотрела  куда-то  вниз.  Я
нежно обнял напряженные плечи.
   - Расслабься, зайка,  ты  отлично  сработала.  Оставь  мне  машину  и
поспеши, а то опоздаешь на самолет. У тебя ведь еще дежурство.
   - Да, еще и дежурство.
   - Конечно, ты очень устала, но это последний раз. Обещаю.
   - Я знаю цену твоим обещаниям.
   - Кстати, никакого золота здесь не оказалось. Но на наших  заработках
это не отражается, вот твои пять тысяч.
   - Спасибо.
   Она высвободилась, равнодушно взяла  деньги  и  пошла  собираться.  Я
проводил взглядом стройную фигурку. Никаких эмоций. Раньше мандраж перед
акцией не оказывал столь губительного воздействия. Отвык от  риска?  Или
годы берут свое?
   Я перебрал содержимое портфеля.
   Коммуникатор "Нокия-9290" - гибрид карманного  компьютера  с  сотовым
телефоном, номер зарегистрирован в Германии на несуществующего человека.
   Компактная подзорная труба  -  монокуляр  десятикратного  увеличения.
Цилиндр с цифрами 212 на матовом боку. Белый бумажный прямоугольник. Это
что-то лишнее.
   Никакого конверта здесь быть не должно...
   Очень осторожно я взял конверт в руки. Ни проволочек, ни  сердечника,
ни порошков - обычное письмо. Нож с хрустом вспорол тугую  бумагу,  и  я
сразу узнал почерк Марка.
   "...Только из-за тебя я согласился вспомнить старое. Ты  ведь  знаешь
мою интуицию. Так вот, с самого начала у меня было плохое  предчувствие.
Очень плохое. И оно все усиливалось. Связаться с тобой не смог,  да  это
ничего бы и не дало - ты ведь упрям  как  осел.  Извини,  это  я  послал
письмо в таможню, написал, что тебя  ищет  Интерпол.  Я  знаю,  как  это
называется. Но  тебе  ведь  ничего  не  угрожало.  Я  надеялся,  что  ты
насторожишься и все отменишь. Однако, раз ты читаешь это письмо,  ничего
подобного не произошло. Где же сейчас я? Если лежу на пляже - позвони, и
я сто раз извинюсь за свой идиотизм и беспросветную глупость..."
   Марк лежал в морге. В моей одежде, в заляпанных  моим  пивом  брюках.
Хотя он и сделал то, чего делать нельзя, идиотом и беспросветным глупцом
был я.
   - Ты плачешь?! - У одетой в дорогу Мадлен  из  рук  выпала  сумка.  -
Значит, тебе тоже нелегко расставаться! А зачем нож?
   У меня  вздрагивали  пальцы,  и  обычный  складной  нож  с  надписью:
"Толедо" на клинке как живой прыгал на ладони, разворачиваясь острием то
в одну, то в другую сторону. Когда нет стопора, колоть  надо  наискосок,
против линии складывания, и нож это учитывал, ложась каждый раз так, как
надо.
   - Я приеду к тебе, когда все кончится.
   - Что "все"?  Мы  же  закончили  работу  и  получили  деньги!  Поедем
сейчас...
   - Нет. Сейчас нет. Кстати, дай мне пистолет.
   Губы Мадлен дрогнули. Она полезла в сумку и положила  на  край  стола
маленькую "беретту" и ключи от автомобиля.
   - Угнать машину я не смогла, слева от подъезда синий "Форд Фокус". Он
взят напрокат по поддельному удостоверению.
   - Я правда приеду.
   - Ключ от квартиры оставь у консьержки. Прощай.
   Не поверила. Вряд ли ее можно за это винить. Как  и  меня,  незаметно
проконтролировавшего из окна ее  отъезд.  Ничего  подозрительного  я  не
заметил.
   Я раскрыл коммуникатор, набрал код  России  и  первую  цифру  номера,
потом согнутый палец завис над клавиатурой.  Патроков  нетерпеливо  ждет
результатов анализов. Но ему наверняка сообщили, что я убит. Если  выйти
на связь, об этом  узнает  Иван  или  кто-то  еще  -  тот,  кто  сливает
информацию третьей силе. Фонтан говна забьет опять, меня начнут искать и
убьют по-настоящему. Бр-р-р... Нет, лучше пусть все остается как есть...
   Вышел в Интернет и проверил котировки акций на  франкфуртской  бирже.
Цены на молибден упали еще на восемь пунктов. В Лондоне  -  на  семь,  в
Нью-Йорке - на пять: сказывается отдаленность Нового Света.
   Но совершенно очевидно одно - андоррский молибден перестал быть мифом
и мировой рынок реагирует так, как и должен реагировать на новое крупное
месторождение. Потом я вошел на  сайт  швейцарского  банка  "Лео",  ввел
пароль и убедился, что  миллион  долларов  по-прежнему  заблокирован  на
промежуточном счете до конца завтрашних суток. Впрочем, иначе и быть  не
могло. Если цена молибдена за это время повысится, миллион автоматически
будет  переведен  на  цифровой  счет  господина  Крюгера.  Если  нет   -
возвратится на счет Патрокова. Комбинация безупречна: с  одной  стороны,
исключен любой обман, с  другой  -  теряет  смысл  убийство  несчастного
Дмитрия Полянского. "Хитрая скотина!" - сказал по этому поводу Иван. И с
ним можно согласиться по двум  причинам.  Во-первых,  еще  тридцать  лет
назад меня так назвал Роберт Смит, тогда рядовой офицер, а  впоследствии
резидент ЦРУ во Франции. А во-вторых, страховка  придумана,  без  ложной
скромности, гениально, и Иван не  мог  не  оценить  ее  законченности  и
изящества.
   Иван  на  самом  деле  не  простофиля  из  сказки,  а   генерал-майор
Иванников, и его  оперативный  стаж  не  меньше,  чем  у  меня.  Правда,
родственные связи и особенности характера сделали его службу качественно
иной.  Он  всегда  занимал  легальные  должности  в   посольстве,   имел
дипломатический  паспорт,  а  самой  рискованной  его   операцией   было
ксерокопирование статей из газетных подшивок  в  публичных  библиотеках.
Его не сажали в тюрьму, не грозили зажарить и съесть, не пытались  сбить
машиной или застрелить. Тем не менее считалось, что мы оба  работаем  "в
поле", "на холоде", хотя поля и холода у нас  были  совершенно  разными.
Последние двадцать лет Иванников и  вовсе  сидел  в  тепле  руководящего
кабинета, являясь моим прямым начальником: вначале  непосредственным,  а
потом - самым высоким. Когда  Россия  резко  снизила  внешнеполитическую
активность и отказалась от "острых" акций, способность выполнять грязную
работу и готовность рисковать своей шкурой мгновенно обесценились,  и  я
был отправлен на пенсион.
   Иван лично вручил мне почетную грамоту, конверт со  скудной  премией,
сердечно пожал руку и посетовал, что профессионалов нынче ни в  грош  не
ставят. Поскольку инициатором увольнения являлся  он  сам,  трудно  было
понять, кому адресован этот упрек.
   А через два года Иванников самолично  позвонил  мне,  поинтересовался
житьем-бытьем,  удовлетворенностью  жизнью  и  материальным   достатком.
Эффект  от  этого  звонка  был  сопоставим  с  неожиданным   визитом   в
однокомнатную хрущевку африканского  носорога.  Впрочем,  нет:  в  конце
концов,  носорог  мог  убежать  из  зоопарка  и,  влекомый  первобытными
инстинктами, забиться, обдирая  бока,  в  панельную  пещеру  на  окраине
столицы. А вот чтобы давно и прочно отгороженный  от  мира  референтами,
охранниками, помощниками и секретарями,  богоподобный  генерал  позвонил
напрямую ничтожному, списанному в запас майоришке и стал расспрашивать о
его  проблемах  -  это  событие  совершенно   невероятное,   которое   и
сравнивать-то  не  с  чем.  Если  бы  ко  мне  заглянули  пьяные  вдрызг
инопланетяне и попросили добавить на бутылку, я бы,  наверное,  удивился
меньше.
   - Разбросала нас судьба, сколько лет, сколько зим по кружке  пива  не
выпили! - бодро кричал Иван. - Это не годится! Друзей  забывать  нельзя!
Садись в самолет, прилетай в Минводы, я тебя  встречу,  поедем  в  горы,
отдохнем по полной программе! Не один год бок о бок  работали,  или  нам
вспомнить нечего?
   Вспомнить можно  было  до  хрена.  Например,  однажды,  в  результате
умелого планирования  операции  тогда  еще  полковником  Иванниковым,  я
очутился в джунглях Борсханы с тридцатикилограммовым  маяком  ориентации
подводных  лодок,  совершенно  не  представляя,  как  доставить  его   в
подходящее для установки место.  Другой  раз,  дожидаясь  эксфильтрации,
напрасно торчал три дня на уругвайском побережье, пока не попал  в  лапы
береговой охраны. Третий...
   - Шашлыки, коньяк, охота,  девочки  -  все  как  положено!  Дорогу  я
оплачу, да еще и о заработках хороших поговорим! Я про товарищей  всегда
помню, ты ведь знаешь! Чего молчишь-то? Зазнался?
   Я обвел взглядом обшарпанную комнату:
   - Да нет... Просто прикидываю, как дела раскидать...
   Никаких дел у меня  не  было.  Вообще  никаких.  Все  эти  ассоциации
ветеранов спецслужб занимались тем,  против  чего  всю  жизнь  боролись,
сыскные и охранные конторы преданно работали на зажравшихся нуворишей, а
если привычки нет, в сорок  восемь  поздно  становиться  холуем.  Целыми
днями я  бродил  по  Москве:  выбирал  места  для  закладки  тайников  и
"моменталок", наблюдал за  каким-нибудь  прохожим,  отслеживая  все  его
перемещения и контакты, уходил от преследования...
   К сожалению,  воображаемого.  Я  не  интересовал  решительно  никого,
одиночество и никчемность сводили с ума, и я был  бы  рад  даже  врагам,
если бы они проявили внимание к моей персоне.
   - Это, старик, все не дела, а делишки! Дела  мы  здесь  обсудим!  Так
что, прилетаешь завтра?
   - Прилетаю, - наконец сказал я.
   Иван с двумя мордоворотами встретил  меня  прямо  у  трапа  "Ту-154",
обнял, расцеловал в обе щеки, долго тряс за плечи и  оглядывал  со  всех
сторон, только что не воскликнул: "А поворотись-ка, сынку!" Его спутники
с трудом сохраняли на каменных лицах какое-то подобие явно  непривычного
выражения приветливости.
   Мы погрузились в черный квадратный "Гелиндваген", и я  настроился  на
долгую горную дорогу,  но  через  несколько  минут  джип  остановился  у
большого белого вертолета с российским флагом и буквами ТГОК  на  борту.
Внутри он был отделан по варианту "VIP-салон": мягкие кресла и диваны из
белой кожи,  дубовые  панели,  шелковые  драпировки.  Довершал  интерьер
чернокожий стюард в белом смокинге. Я впервые летел в такой обстановке и
впервые пил голубой  "Джонни  Уокер"  под  бутерброды  с  толстым  слоем
белужьей икры. И то и другое мне понравилось, хотя мнения о дурном вкусе
хозяина не изменило.
   Встреча с Асланом Патроковым только укрепила заочное впечатление. Ему
было  немногим  более  тридцати,  хотя,  как  и  большинство  кавказцев,
выглядел он гораздо старше. Рост ниже среднего, широкая грудная  клетка,
огромный живот, навязчивый запах одеколона. Тысячедолларовый  костюм  от
"Хьюго Босс", несвежая сорочка с распахнутым  воротником  и  разношенные
кроссовки, будто из секонд-хенда.
   - Ноги отекают, - пожаловался он, перехватив мой взгляд,  и  протянул
большую влажную ладонь. Золотой "Патек  Филипп",  массивный  перстень  с
бриллиантом, на шее цепь толщиной с палец. В левой руке зажаты сразу два
мобильника. Оба звонили, но Патроков  не  обращал  на  них  внимания.  -
Извините, что сам не встретил, - совсем не извиняющимся  тоном  произнес
он. - У меня дел навалом: все чего-то  просят.  Мэру  дай,  министерству
помоги, правительство поддержи... Вот  сейчас  премьер  звонил,  вопросы
поставил... Кручусь, короче.
   Вот, брат помогает. Познакомьтесь...
   Брат имел более адекватный вид: мрачный небритый абрек  в  спортивном
костюме - он жевал резинку и не пытался из себя что-то изображать.
   - Арсен. - Твердая рука с набитыми  мозолями  на  костяшках,  жесткое
рукопожатие, короткий, испытующий взгляд. На уровне пояса, слева, куртка
красноречиво топорщилась. За ним полукругом стояли еще четыре  столь  же
откровенных бандита с небрежно скрытым оружием.
   - Полянский. Дмитрий Артемович, - скромно отрекомендовался я.
   - Да-а? Без понта-а-а? - по-блатному растягивая слова, процедил он  и
криво усмехнулся.  Если  угроза  и  подозрительность  входят  в  понятие
кавказского гостеприимства, то я был встречен по  его  высшему  разряду.
Но, затевая большие дела, не стоит обижаться на подобные мелочи.
   - Даже не  сомневайся,  центурион!  -  дружески  подмигнул  я.  Слово
оказалось слишком мудреным и ответной реакции не вызвало,  как  камешек,
беззвучно сгинувший в глубоком колодце. - Так называли начальника охраны
в Древнем Риме.
   Массивные челюсти на мгновение замерли, но тут  же  возобновили  свою
нескончаемую работу. Короткий взгляд на старшего брата.
   Аслан важно надулся:
   - Чего удивился? Знаешь, где человек  работал?  У  него,  может,  сто
фамилий.
   И все с ходу понимает, вон тебя сразу просек! Специалист! Не  обманул
наш генерал...
   Так хвастают только что  купленной  породистой  собакой.  Я  польщено
улыбнулся.
   - А когда я вас обманывал? - без обиды спросил Иванников.
   Патроков-старший уже не слушал.
   - Займи гостя, Валера! - отдуваясь, скомандовал он.  -  Короче,  чтоб
все как положено...
   - Не беспокойтесь, Аслан Муаедович, программа уже готова!
   Мир  перевернулся.  Какой-никакой  человек  Иван,   но   он   окончил
специальный  институт  и  академию,  много  лет  работал  в  разведке  и
дослужился  до  генерала,  он  входил  в  высшие  номенклатурные  круги,
принимал важные  для  страны  решения,  его  знали  многие  руководители
государства. Теперь это ничего не  стоит.  Неотесанный  сопляк,  который
наверняка пишет с ошибками, излучает властную уверенность и помыкает им,
как своим адъютантом. Только потому, что каким-то  непостижимым  образом
завладел горно-обогатительным комбинатом, примыкающим  к  нему  городом,
работающими и живущими там людьми, окружающими горами, ущельями - всем!
   Меня поселили на шикарной высокогорной вилле.  Добраться  туда  можно
было вертолетом, по асфальтовой дороге, построенной Патроковым и  им  же
перекрытой внизу и вверху шлагбаумами, либо по крутым горным тропам. Там
были шашлыки, коньяки, баня, девочки, охота - все,  что  Иван  пообещал,
причем наилучшего качества. Огромный красавец архар оказался  под  стать
великолепному "ремингтону", на мушку которого я  поймал  его  украшенную
коллекционными рогами голову...  Только  охотник  не  соответствовал  ни
тому, ни другому, поэтому я отвел ствол,  пуля  со  свистом  унеслась  в
синее небо, и животное скрылось  среди  скал  раньше,  чем  смолкло  эхо
выстрела.
   - Неужели