ого  дела.
Как не удивляет и  экономическое  процветание  сотрудников  во  главе  с
начальником. И никто не сопоставляет результаты  служебной  деятельности
отделения и высокий уровень жизни  оперов,  не  отыскивает  взаимосвязей
между этими факторами и не  делает  никаких  выводов.  А  кто  будет  их
делать? Некому, у всех свои дела, свои заботы вплоть до самого верха...
   Как же работать в таком беспределе честному менту? Да и не  такой  уж
он кристально честный, этот Лис... Когда нашел угнанную  "ауди",  хозяин
двести штук принес в благодарность. Помялся, помялся  -  неудобно...  Но
взял. Зима скоро, ему самому ботинки нужны, да Натахе пальто,  сапоги  -
зарплаты не хватит, а  тут  вроде  премия...  Да  когда  из  бара  Акопа
Вартаняна выгнал блатную шелупень, что по  вечерам  пакостила,  клиентов
отпугивала, Акоп тоже принес сотню. Потом на того рэкетиры наехали,  Лис
их отвадил, Акоп опять конверт в карман засунул. Не нравилось  ему  это,
но деваться некуда - не ходить же в рваных носках и в дырявых  ботинках.
Да и за информацию платить надо,  на  те  копейки,  что  выделяются  для
этого, только фуфло какое-нибудь и купишь.
   Рынок, в рот им ноги!
   Хотя успокаивал себя: мол, я не прошу, сами дают за то, что я  так  и
так сделаю, да и у блатных не беру, преступников не отмазываю, а жить-то
надо, но понимал он - в отличие  от  многих  коллег,  в  "вышке"  хорошо
учился, - что, как ни крути, а по закону никакая это не  "премия"  и  не
"благодарность", а самая настоящая взятка.  И  от  понимания  этого  так
паршиво и тошно делалось, что выть хотелось. Раньше  он  коммунистов  не
любил, теперь этих, нынешних, жизнь такую устроивших, ненавидел.
   А изливал ненависть на блатату - и старую,  и  новую,  на  всех,  кто
пытался в районе "погоду делать". Это неверно, что они ничего не боятся.
Кулака "под дых", ноги в промежность, пистолета под ребра -  очень  даже
боятся.  К  примеру,  группа  кавказцев  из  вновь  прибывших   в   баре
"Спасательный круг" свою штаб-квартиру устроила. Весь  тротуар  заставят
машинами и тусуются до глубокой ночи - дела свои обсуждают, анашу курят,
в нарды играют, в  карты,  в  подсобке  девок  трахают.  Посторонних  не
пускают - нескольким морды набили,  теперь  сами  не  идут.  Гаишники  с
машинами ничего сделать не  могут,  участковый  дурачком  прикидывается:
мол, там все спокойно, жалоб нет. Тогда берет Лис Ерохина и  Волошина  -
тоже надежный парень, и под полночь закатывается в этот притон.
   Как в кино: стволы вынули, уперли восьмерых руками в стену, ошмонали.
Две пушки, четыре ножа, нунча-ки, анаша, опия немного...  А  в  подсобке
еще двое девчонку на ящиках раскладывают, с улицы затащили, сволочи,  та
орет, вырывается, губы кусает, ну, да вовремя  успели  -  Лис  обоих  на
инвалидность перевел по мужской части, наручники накинули, а  потом  всю
банду в отдел. В былые времена, лет, этак,  с  десяток  назад,  всех  бы
сразу под замок упрятали, а через трое  суток  двух-трех  бы  выпустили,
если бы, конечно, ничего на них не раскопали, пустили бы свидетелями,  и
те, худо-бедно, проблеяли бы на суде свои показания... А  дружки  их  до
суда за решеткой сидели, а потом лет на пять,  шесть,  восемь  по  зонам
разъехались.
   Бы... Если бы, да кабы. Савушкин -  зам  по  опер,  поглядел  устало:
зачем тебе это? Шум на весь район,  прокурор  про  нарушения  законности
поговаривает, как же, облава, массовое задержание. Толку-то все равно не
будет... Действительно,  шестерых  сразу  отпустили,  тех,  с  разбитыми
яйцами, в больницу отвезли, двоих, правда, закрыли на семьдесят два часа
кратковременного задержания, но потом тоже  освободили  под  подписку  о
невыезде.
   Ясное дело, что до  суда  дело  не  дойдет  -  поразбега-ются  все  к
чертовой матери! Выходит,  зря  Лис  операцию  проводил?  Нет,  не  зря!
Во-первых, девчонку спасли, хорошая девчонка, симпатичная. Во-вторых, те
двое из подсобки,  может,  и  будут  еще  что-то  нехорошее  делать,  но
насиловать точно не станут, тут профилактика стопроцен-тная.  В-третьих,
пока вся заваруха шла, кто-то (а Лис знал - кто) кирпичом лобовые стекла
побил всем машинам, Что на тротуаре стояли. Это поубедительней гаиш-ного
штрафа. В-четвертых, группа из "Спасательного круга" убралась,  все  они
теперь засвечены, на учет поставлены. А самое главное  -  почувствовали,
мерзавцы, что закон - это не только правильные слова  по  телевизору.  И
другие узнают, тоже поежатся... Таковы основные  итоги,  а  есть  еще  и
побочный результат. Эдик - бармен "Спасательного круга" -  на  крючке  у
Лиса  оказался.  Замазан  по  уши:  и  притон  содержал,  и  пособничал.
Оправдывается: мол, не по своей воле, звери насильно бар захватили,  его
вообще прогнать хотели. Скорей всего, так и было, но для  убедительности
надо свою лояльность к милиции проявить, и Эдик старался изо всех сил  -
Лис с ним долго беседовал, и тот на все вопросы отвечал.
   - Девчонки к ним, в основном, сами ходили, - широко раскрывая  рот  и
жестикулируя, рассказывал толстый, плешивый, так и не обретший  отчества
Эдик. - Те им приплачивали, ликерами угощали, шампанским.  Раз  с  одной
как-то не так обошлись в подсобке, она давай подружке жаловаться: персы,
мол, персы и есть, лучше с ними дела не иметь. А та отвечает:  они  хоть
платят, а наши тоже  разные...  Вот  Галку,  подружку,  один  замочил  и
закопал на Левом берегу. И все дела...
   - А что за девчонки? - зевая, спросил Лис тем же тоном,  каким  задал
уже сотни две уточняющих вопросов.
   - Одна  беленькая,  Тамара,  в  зеленых  лосинах  ходит,  а  та,  что
жаловалась - рыжая, с кудряшками, в  джинсовой  юбке.  Они  часто  здесь
бывали, думаю, зайдут на днях. Так что, если надо...
   - Не надо ничего, - по-прежнему брезгливо ответил Лис. - Мало ли  кто
что болтает...
   Выдержки Лису было не занимать,  он  поговорил  с  Эдиком  еще  минут
двадцать, затем рванул в отдел. На линии  розыска  без  вести  пропавших
работал Реутов.
   Перелопатив толстую пачку розыскных дел в поисках подходящего имени и
возраста, извлек коричневую папку с неровной надписью:  "Павлова  Галина
Ивановна, 19 лет". Лис  быстро  просмотрел  объяснения  родственников  и
знакомых.
   Вот она: Федотова Тамара, 19 лет, временно  не  работает,  незамужем.
"...С Павловой мы знакомы со школы,  отношения  поддерживали  дружеские,
иногда ходили в кино, кафе. 15 июля я ее не видела, куда она  собиралась
идти, не знаю... Больше добавить ничего не могу..."
   Значит, врет, сучонка! Лис на мгновенье задумался. Реутов не проходил
в списке причастных к сомнительным делам и странным совпадениям.
   -  Вот  что,  Саша,  здесь  убийство,  и  эта  телка  знает  все  или
многое,медленно сказал он, и  Реутов  не  удивился,  потому  что  все  в
отделении считали Лиса великим мастером добычи  информации.  -  Раз  она
ничего не сказала, значит, сама замазана или боится. Даю тебе  два  дня,
чтобы взять ее на крючок. Она путанит, шляется по  барам  с  кавказцами,
значит, зацепки будут. Давай!
   Тамару  Федотову  задержали  вечером   следующего   дня   в   пятьсот
двенадцатом номере  гостиницы  "Интурист",  где  она  занималась  сексом
одновременно  с  двумя  гражданами  независимой  с   недавнего   времени
кавказской республики.
   Реутов сработал четко. Дежурная своим ключом  тихо  отомкнула  дверь,
опер с нештатником,  держащим  наготове  автоматический  фотоаппарат  со
встроенной лампой-вспышкой, осторожно  вошли  в  прихожую,  а  поскольку
кайфовавшие гости Тиходонска и добросовестно трудящаяся  Тамара  были  в
изрядном подпитии, то нештатник без помех сделал  несколько  снимков,  и
только при третьей вспышке блица  живая  картина  стала  распадаться  на
части. Тамара визжала и скромно прикрывалась руками, кавказцы  начали  с
возмущения и  плавно  перешли  к  предложению  денег,  но  больше  всего
негодовала дежурная - Ну надо же, сука  какая,  сразу  двоим  дает!  Мне
скоро сорок стукнет, так и в голову ни разу такое  не  пришло!  -  в  ее
голосе явно слышалась гордость.
   Через полчаса Реутов работу закончил. Кавказцы написали объяснения  о
том, что познакомились с Тамарой в гостиничном баре, угостили ее кофе  и
ликером,  а  потом  пригласили  к  себе,  пообещав  по  пять  тысяч   за
сексуальные  услуги.  Деньги  она   взяла   вперед.   Факт   проституции
подтвердили письменно дежурная и нештатник, после чего Тамару отвезли  в
отдел. Это называлось профилактическим  мероприятием  по  предупреждению
вензаболеваний и борьбе с проституцией. А также незаконным вторжением  в
жилище  и  нарушением  тайны  частной  жизни.  Смотря  с  какой  стороны
смотреть.
   Поскольку Реутов денег не взял, а по кавказскому обычаю, пока  бакшиш
не  принят,  возможность  неприятностей  не  устранена,  гости  засунули
откупное дежурной. Правда, та не особенно и сопротивлялась.
   Вначале Тамару прессовал Реутов. Проституция, вен-заболевания,  связь
с преступной средой и все такое. Та вяло защищалась: по этой жизни денег
иначе не заработаешь, к врачам хожу, проверяюсь, с уголовниками  никаких
дел,  и  вообще  лучше  бы  дали  официальное  разрешение,  я  бы  налог
платила...
   Потом  опер  перешел  к   последствиям,   и   девушка   стала   более
заинтересованной.
   Штраф  ее  не  очень-то  пугал,  а  вот  обязательное   двухнедельное
обследование в  вендиспансере  с  курсом  профилактического  лечения  не
только портил репутацию; уколы болючие,  девчонки  желтые  выходят,  еле
ноги волочат... А особенно тревожили фотографии. По  нынешним  временам,
глядишь - повыставят или в  газете...  А  может,  опер  местным  пацанам
покажет, что она с черными вытворяет, а те  ее  начнут  каждый  день  на
"хор" ставить да морду бить...
   К концу второго часа Тамара была готова.
   - Давайте по-хорошему, начальник, - в двадцатый  раз  повторяла  она,
выкатывая "для искренности" большие бессовестные глаза. - Хотите, я  вам
все, что надо, буду делать прямо здесь или еще где... Девчонки  к  вашим
ходят, я знаю, те довольны...
   В это время и вступил в игру Лис.
   - Как же с тобой по-хорошему, сука, -  заорал  он,  распахивая  дверь
кабинета, - если у тебя подругу угрохали, а  ты  молчишь,  как  падла  и
туфту нам гонишь!
   Ярость его была наигранной, но Тамара этого не  знала  и  сжалась  на
стуле, ожидая увесистой оплеухи.
   - Ты нас, что, за дураков держишь, - Лис действительно замахнулся, но
ударил по столу так, что звякнул телефонный аппарат. - Думаешь,  мы  про
тебя ничего не знаем?! Как ты в зеленых лосинах в  "Спасательном  круге"
табуретки попой полировала да что в подсобке  делала!  Ты  думаешь,  про
убийство не раскопаем?!
   Найдется немного людей,  способных  выдержать  конвейерный  допрос  с
усилением обвинений, и Тамара Федотова не относилась  к  их  числу.  Она
"лопнула" и, плача и сморкаясь, рассказала, что в "июле познакомилась  в
баре "Встреча" с парнем, по имени Сергей, из крутых в "ади-дасе",  коже,
ездит на красной "восьмерке". Выпили, покатались по городу, остановились
на пустыре, она хотела ему сделать, что обычно,  но  у  него  ничего  не
получалось. Сергей отвез ее домой, проводил до дверей,  попросил,  чтобы
про сегодняшнее никому не рассказывала и дал две штуки.  Она  рассказала
Галке Павловой, та и говорит: "Познакомь, если он ни за  что  две  штуки
платит, так, может, я его на большее раскручу..." Пятнадцатого пришли во
"Встречу", он там с друзьями, как всегда,  сидит...  Ну,  познакомились,
Галка к нему и так, и эдак  -  то  прижмется,  то  колено  погладит,  то
обнимет. Он вроде тоже разгорелся... Короче, повез он Галку  покататься,
а на другой день пришел к ней, к Тамаре, и говорит:  "Будут  спрашивать,
ты ни меня не знаешь, ни про Галку ничего... И я ее никогда не видел.  А
иначе - хана тебе!" И глянул так, что мороз по коже. А Галки нет  нигде,
вечером пошла во "Встречу", он  пьяный,  злой,  вроде  как  не  в  себе.
"Явилась,  -  говорит  и  улыбается  как-то  неестественно,  страшно.  -
Думаешь, пошутил? Ну. гляди..." И вынимает из кармана Галкины сережки  и
перстенек  с  красным  камешком.  "Сама  виновата,  сука!  Завела  меня,
спровоцировала. Теперь лежит в яме на Левом берегу, а ты рот откроешь  -
рядом ляжешь..."
   - И положат в яму, - всхлипывала  Тамара.  -  Они  что  хотят,  то  и
делают.
   Сколько девчонок насиловали и парней калечили, а им хоть  бы  что.  У
них все куплено, они рынок контролируют. Это Шамана группировка...
   "Дожили, - думал Коренев, пока Федотова медленно, будто  по  складам,
читала протокол-заявление.  -  Весь  город  знает  руководителя  местной
мафии, а тот и в ус не дует.  Уважаемый  человек,  учредитель  пяти  или
шести фирм, генеральный директор,  офис  в  центре  Тиходонска...  Везде
вхож, со всеми дружен. И вроде никто не может его за жопу  взять!  Вроде
какой-то особый закон им нужен об организованной  преступности  или  еще
черт знает какой! Да  возьмите  взрыв  "Ротонды",  поджоги  коммерческих
ларьков, перестрелку на рынке и другие  делишки  ша-мановских  ублюдков,
объедините их в одно дело - о банде Шамана, привяжите его самого ко всем
этим эпизодам, а сейчас и телефоны слушать можно  и  так  записывать  на
видео,  магнитофон...  А  при  бандитизме   для   всех   ответственность
одинаковая - и для того, кто взрывал и стрелял, и для всех причастных  -
организаторов, пособников, подстрекателей. А санкция - до расстрела! Вот
и устройте процесс над бандой Шамана, да расшлепайте самых  активных,  и
никаких новых законов вам не понадобится!"
   Под "вами" Коренев имел в виду власть. Не просто  районный  уголовный
розыск или даже милицию в целом, не взятые по отдельности прокуратуру  и
суд, а государственную власть, если она есть в этой стране,  потому  что
власть не мирится с преступным произволом, не  ждет  каких-то  идеальных
законов, и уж тем более не сетует на их отсутствие.
   "Народ так и думает, что все куплено, до самого верха. Вот, например,
законы на кого работают? Суды - на кого?  Убийств  с  каждым  годом  все
больше, а смертных приговоров - все  меньше!  А  исполняется  и  того  с
гулькин хрен! Новая профессия появилась - наемный убийца, а высшую  меру
вообще  собираются  отменить.  Это  к   чему   приглашение?   Преступные
группировки в силу входят, их разобщать надо,  а  ссылку  и  высылку  из
кодекса убрали. Для кого послабление? Или последнее  новшество:  колонии
усиленного режима ликвидировали. Туда кто шел? Кто раньше срок не мотал,
а совершил тяжкое преступление. Теперь они на общий режим пойдут. А  все
эти, из "новой волны", как правило, не судимы, а в зону идут по  тяжелым
статьям. Значит, кому подарочек? Как ни верти, получается, что законы на
преступников работают, под их нужды подлаживаются! А если  закон  ментам
подмогнет, то начальники свои же, ментовские,  его  укорачивают!  Сейчас
всем ментам, не только оперативникам, закон разрешает  оружие  постоянно
носить и права  на  применение  расширил.  Кому  хорошо?  Ясно,  нам,  а
бандитам плохо. Но начальники как не давали разрешение на постоянку, так
и сейчас не дают.
   Что ж, они, курвы, все бандитами куплены? Да нет же, наш Симаков не о
бандитах заботится, он о своей жопе печется: вдруг потеряет кто пистолет
или выстрелит не туда. Только Витьке Еремееву, которого в  прошлом  году
шпана ножами заколола, все равно, по каким таким соображениям  начальник
его  безоружным  оставил.  А  объективно  начальник  райотдела  бандитам
поспособствовал, а своего парня закопал.  А  если  интересы  начальников
милиции с интересами бандитов совпадают, то при нормальной  власти  надо
их гнать к чертовой матери, да самих за решетку прятать!"
   Лис выругался и стукнул кулаком по столу.
   - Да я уже подписала! - испуганно дернулась Федотова, и внезапно Лису
стало жаль ее. Молодая, дурная, чем может, тем и торгует. И живет, как в
джунглях, - что захотят, то с ней и сделают. Подружку  грохнули,  а  она
молчит. Потому,  что  и  ее  могут.  Запросто,  причем.  Лис  ей  защиту
пообещал, да как защитить-то... Ни людей,  ни  средств.  Походят  с  ней
опера по очереди с неделю... Да и то днем. А что сложного  ночью  в  дом
войти?
   -  Вот  что,  Тамара,  мы  тебя  на  несколько  дней  в  вендиспансер
определим,Лис успокаивающе поднял руку. - Обследоваться так и так  надо,
если все нормально, уколов тебе делать не будут. А  потом  спрячем  тебя
куда-нибудь...
   Когда Федотову увезли, Лис долго сидел  неподвижно,  оцепенело  глядя
перед собой. Так ли уж неуязвим этот знаменитый Шаман?  Да  нет,  просто
никто не хочет взять его за вымя. Так, может, попробовать?
   Лис позвонил своему институтскому приятелю  Карнаухову  -  начальнику
оперативного отдела Управления МБ.
   - Выручай, Коля! Как бы нам договориться, чтобы  вы  один  телефончик
послушали. Да и вообще одного человечка надо бы пофиксировать...
   - Что за человечек? - сразу ухватился эмбэшник.
   - Вначале давай решим в принципе, - уклонился от ответа Лис.
   - А чего решать? Есть закон - вы теперь  сами  можете  и  слушать,  и
фиксировать...
   - Закон-то есть, а аппаратуры ни хрена нет, и специалистов нет.  Я  у
тебя не совета прошу, а содействия! Мы же  должны  взаимодействовать  по
организованной преступности!
   - Это да, - без эмоций отозвался  Карнаухов.  -  Но  надо  решать  по
инстанциям.
   Ты пишешь рапорт своему начальству, оно связывается с моим, я получаю
указание, и мы с тобой взаимодействуем.
   Лис, прикрыв телефон, выругался.
   - Если бы наше с тобой начальство хотело бороться с преступностью,  я
бы не звонил с такой просьбой.
   - А партизанщиной заниматься я не могу. Времена-то нынче не те...
   - Раньше вы здорово "занимались партизанщиной"! - Лис бросил трубку.
   Когда армия держит глухую оборону, отдельный боец не  способен  вести
наступательные  операции.  Но  он  может  ходить  в  разведку  и   остро
отточенной финкой резать глотки вражеским солдатам,  бросать  гранаты  в
блиндажи и другими подобными способами успокаивать свою совесть,  Сергея
из бара "Встреча" установили  легко:  Сихно  двадцать  четыре  года,  не
работает, не судим, контролер рынка  богатяновской  бригады  группировки
Шамана.
   Фотографию Сихно на бланке,  в  окружении  других  снимков,  показали
Федотовой, та опознала его как "парня по имени Сергей, о котором я ранее
давала показания".
   Лис начал тщательную разработку нового  фигуранта.  "Подвел"  к  нему
несколько независимых друг от  друга  "источников",  установил  наружное
наблюдение и стал напитываться поступающей информацией.
   Третий  разряд  по  борьбе,  окончил  ПТУ,  плиточник-мозаичник,  год
работал в стройуправлении, потом  занимался  фарцовкой,  короткое  время
перепродавал наркотики. Отбывал пятнадцать суток за мелкое  хулиганство,
был оштрафован за неповиновение работнику милиции.  Последний  год  -  в
бригаде  рэкетиров,  "держащей"  рынок.  Замкнут.  Близких  друзей  нет.
Постоянной девушки нет.
   Предположительно, у него проблемы по женской  части.  "Групповуха"  у
этой публики - дело обычное, сколько раз во время разгульных вечеринок в
саунах и на загородных дачах друзья-приятели пускали девочек "в круг" то
"ромашку"  устроят,  то  "девятку",  а  то  без  затей  -   "паровозик",
"двустволку" или простой "очередняк". А  Сихно  пьет  вместе  со  всеми,
"косяки" забивает, а как до этого дела - раз, и в сторону...
   Как-то раз умелая базарная  бикса  на  спор  взялась  за  него  двумя
руками: мол, у меня и мертвый кончит, заприте нас на часок - увидите! И,
действительно, увидели! Вся в  фингалах  вышла,  в  покусах.  "Псих",  -
сказала, и это было единственное  цензурное  слово,  которое  произнесли
разбитые губы.
   А Сихно напился до блевоты и три дня бухал  не  просыхая.  Изредка  у
него случались запои, последний как раз в середине июля. Тогда же продал
Генке Божкову женские серьги и перстень. Объяснил: "Одна сука  подарила,
а у меня от них тошниловка".
   Эту часть