ДАОССКИЕ ПРИТЧИ


Недеянием небо достигает чистоты, недеянием земля достигает покоя. При 
слиянии недеяния их обоих развивается [вся] тьма вещей. Неразличимо, 
неуловимо [они] исходят из ничего; неразличимы, неуловимы, не обладают 
образом. [Вся] тьма вещей зарождается в недеянии. Поэтому и говорится: 
"Небо и земля бездействуют и все совершают". А кто из людей способен 
достичь недеяния?

                                   * * *

Цзи Синцзы тренировал бойцового петуха для чжоуского царя Сюаньвана. Через 
десять дней [царь] спросил:

- Готов ли петух к бою?

- Еще нет. Пока самонадеян, попусту кичится.

Через десять дней [царь] снова задал [тот же] вопрос.

- Пока нет. Еще бросается на [каждую] тень, откликается на [каждый] звук.

Через десять дней [царь] снова задал [тот же] вопрос.

- Пока нет. Взгляд еще полон ненависти, сила бьет через край.

Через десять дней [царь] снова задал [тот же] вопрос.

- Почти [готов]. Не встревожится, пусть даже услышит [другого] петуха. 
Взгляни на него - будто вырезан из дерева. Полнота его свойств совершенна. 
На его вызов не посмеет откликнуться ни один петух - повернется и сбежит.

                                   * * *

Однажды Чжуану Чжоу приснилось, что он - бабочка, весело порхающая бабочка.
[Он] наслаждался от души и не сознавал, что он - Чжоу. Но вдруг проснулся, 
удивился, что [он] - Чжоу, и не мог понять: снилось ли Чжоу, [что он] - 
бабочка, или бабочке снится, [что она] - Чжоу. Это и называют превращением 
вещей, тогда как между мною, [Чжоу], и бабочкой непременно существует 
различие.

                                   * * *

Ле, Защита Разбойников, стрелял [на глазах] у Темнеющего Ока: натянул 
тетиву до отказа, поставил на предплечье кубок с водой и принялся
целиться. Пустил одну стрелу, за ней другую и третью, пока первая была еще 
в полете. И все время оставался [неподвижным], подобным статуе.

- Это мастерство при стрельбе, но не мастерство без стрельбы, - сказал 
Темнеющее Око. - А смог бы ты стрелять, если бы взошел со мной на высокую 
гору и встал на камень, висящий над пропастью глубиной в сотню жэней?

И тут Темнеющее Око взошел на высокую гору, встал на камень, висящий над 
пропастью глубиной в сотню жэней, отступил назад [до тех пор, пока его] 
ступни до половины не оказались в воздухе, и знаком подозвал к себе Ле, 
Защиту Разбойников. Но тот лег лицом на землю, обливаясь холодным потом [с 
головы] до пят.

- У настоящего человека, - сказал Темнеющее Око, - душевное состояние не 
меняется, глядит ли [он] вверх в синее небо, проникает ли вниз к Желтым 
источникам, странствует ли ко [всем] восьми полюсам. Тебе же ныне хочется 
зажмуриться от страха. Опасность в тебе самом!

                                   * * *

Творящий Благо спросил Чжуанцзы:

- Бывают ли люди без страстей?

- Бывают, - ответил Чжуанцзы.

- Как можно назвать человеком человека без страстей?

- Почему же не называть его человеком, [если] путь дал такой облик, а 
природа сформировала такое тело?

- Если называется человеком, как может он быть без страстей?

- Это не то, что я называю страстями. Я называю бесстрастным такого 
человека, который не губит свое тело внутри любовью и ненавистью; такого, 
который всегда следует естественному и не добавляет к жизни 
[искусственного].

- [Если] не добавлять к жизни [искусственного], - возразил Творящий Благо, 
- как [поддерживать] существование тела?

- Путь дал [человеку] такой облик, природа сформировала такое тело, - 
повторил Чжуанцзы. - А ты относишься к своему разуму как к внешнему, 
напрасно расходуешь свой эфир: поешь, прислонясь к дереву: спишь, опираясь 
о столик. Природа избрала [для] тебя тело, а ты споришь о том, что такое 
твердое и белое.

                                   * * *

Дядя Дракона сказал Вэнь Чжи:

- Тебе доступно тонкое искусство. Я болен. Можешь ли меня вылечить?

- Повинуюсь приказу, - ответил Вэнь Чжи. - Но сначала расскажи о признаках
твоей болезни.

- Хвалу в своей общине не считаю славой, хулу в царстве не считаю позором; 
приобретая, не радуюсь, теряя, не печалюсь. Смотрю на жизнь, как и на 
смерть; смотрю на богатство, как и на бедность; смотрю на человека, как и 
на свинью; смотрю на себя, как и на другого; живу в своем доме, будто на 
постоялом дворе; наблюдаю за своей общиной, будто за царствами Жун и Мань. 
[Меня] не прельстить чином и наградой, не испугать наказанием и выкупом, не
изменить ни процветанием, ни упадком, ни выгодой, ни убытком, не поколебать
ни печалью, ни радостью. Из-за этой тьмы болезней не могу служить государю,
общаться с родными, с друзьями, распоряжаться женой и сыновьями, повелевать
слугами и рабами. Что это за болезнь? Какое средство может от нее излечить?

Вэнь Чжи велел больному встать спиной к свету и стал его рассматривать.

- Ах! - воскликнул он. - Я вижу твое сердце. [Его] место, целый цунь, 
пусто, почти [как у] мудреца! В твоем сердце открыты шесть отверстий, 
седьмое же закупорено. Возможно, поэтому [ты] и считаешь мудрость болезнью?
Но этого моим ничтожным искусством не излечить!

                                   * * *

Учитель Лецзы стал учиться.

Прошло три года, и [я] изгнал из сердца думы об истинном и ложном, а устам 
запретил говорить о полезном и вредном. Лишь тогда удостоился [я] взгляда 
Старого Шана. Прошло пять лет, и в сердце родились новые думы об истинном и
ложною, устами по-новому заговорил о полезном и вредном. Лишь тогда [я] 
удостоился улыбки Старого Шана. Прошло семь лет, и, давая волю своему 
сердцу, [ уже] не думал ни об истинном, ни о ложном, давая волю своим 
устам, не говорил ни о полезном, ни о вредном. Лишь тогда учитель позвал 
меня и усадил рядом с собой на циновке. Прошло девять лет, и как бы ни 
принуждал [я] свое сердце думать, как бы ни принуждал свои уста говорить, 
уже не ведал, что для меня истинно, а что ложно, что полезно, а что вредно;
не ведал, что для других истинно, а что ложно, что полезно, а что вредно. 
Перестал [отличать] внутреннее от внешнего. И тогда все [чувства] как бы 
слились в одно: зрение уподобилось слуху, слух - обонянию, обоняние-вкусу. 
Мысль сгустилась, а тело освободилось. кости и мускулы сплавились воедино. 
[Я] перестал ощущать, на что опирается тело, на что ступает нога, о чем 
думает сердце, что таится в речах. Только и всего. Тогда-то в законах 
природы [для меня] не осталось ничего скрытого.

                                   * * *

Свет спросил у Небытия:

- [Вы], учитель, существуете или не существуете? - Но не получил ответа.
Вгляделся пристально в его облик: темное, пустое. Целый день смотри на него
- не увидишь, слушай его - не услышишь, трогай его - не дотронешься.

- Совершенство! - воскликнул Свет. - Кто мог бы [еще] достичь такого 
совершенства! Я способен быть [или] не быть, но не способен абсолютно не 
быть. А Небытие, как [оно] этого достигло?

                                   * * *

Младенец, родившись, способен овладеть речью и без великого учителя, [ибо] 
живет вместе с говорящими.

                                   * * *

Творящий Благо сказал Чжуанцзы:

- Ты говоришь о бесполезном.

- С тем, кто познал бесполезное, можно говорить и о полезном, - ответил 
Чжуанцзы. - Ведь земля и велика, и широка, а человек ею пользуется [лишь] в
размере своей стопы. А полезна ли еще человеку земля, когда рядом с его 
стопою роют [ему] могилу вплоть до Желтых источников?

- Бесполезна, - ответил Творящий Благо.

- В таком случае, - сказал Чжуанцзы, - становится ясной и польза
бесполезного.

                                   * * *

Циньцзы спросил Ян Чжу:

- Выдернул бы ты у себя один волосок, если бы это могло помочь миру?

- Миру, конечно, не помочь одним волоском.

- А если бы можно было? Выдернул бы?

Ян Чжу промолчал.

Циньцзы вышел и передал обо всем Мэнсунь Яну.

Мэнсунь Ян сказал:

- Ты не проникся мыслью учителя. Разреши тебе [это] объяснить. Согласился 
бы ты поранить себе кожу, чтобы получить тьму золота?

- Согласился бы.

- Согласился бы ты лишиться сустава, чтобы обрести царство?

Циньцзы промолчал.

- Рассудим. Ведь волосок меньше кожи; кожа меньше сустава. Однако ведь, по 
волоску собираясь, и образуется кожа, и кожа, собираясь, образует сустав. 
Разве можно пренебречь даже волоском, если он - одна из тьмы частей тела?

- Мне нечего тебе ответить, - сказал Циньцзы. - Но если спросить о твоей 
речи Лаоцзы и Стража Границы, [они] признали бы справедливыми твои слова; 
если спросить о моей речи великого Молодого Дракона и Мо Ди, они признали 
бы справедливыми мои слова.

Мэнсунь Ян, обратившись к своим ученикам, заговорил о другом.

                                   * * *

Янь Юань сказал:

- [Я], Хой, продвинулся вперед.

- Что это значит? - спросил Конфуций.

- [Я], Хой, забыл о милосердии и справедливости.

- Хорошо, [но это] еще не все.

На другой день Янь Юань снова увиделся с Конфуцием и сказал:

- [Я], Хой, продвинулся вперед.

- Что это значит? - спросил Конфуций.

- [Я], Хой, забыл о церемониях и о музыке.

- Хорошо, [но это] еще не все.

На следующий день Янь Юань снова увиделся с Конфуцием и сказал:

- [Я], Хой, продвинулся вперед.

- Что это значит? - спросил Конфуций.

- [Я]. Хой, сижу и забываю [о себе самом].

- Что это значит, "сижу и забываю [о себе самом]"? - изменившись в лице, 
спросил Конфуций.

- Тело уходит, органы чувств отступают. Покинув тело и знания, [я] 
уподобляюсь всеохватывающему. Вот что означает "сижу и забываю [о себе 
самом]".

- Уподобился [всеохватывающему] - значит, освободился от страстей; 
изменился - значит, освободился от постоянного. Ты, воистину, стал мудрым! 
Дозволь [мне], Цю, следовать за тобой.

                                   * * *

В Чжэн был Колдун по имени Цзи Сянь. Точно бог, узнавал [он], кто родится, 
а кто умрет, кто будет жить, а кто погибнет, кого ждет счастье, а кого 
беда, кого долголетие, кого ранняя смерть, и назначал [каждому] срок - год,
луну, декаду, день. Завидев его, чжэнцы уступали дорогу.

Лецзы встретился с Колдуном и подпал под его чары. Вернувшись же, обо всем 
рассказал учителю с Чаши-[горы]:

- Ваше учение я считал высшим, а теперь познал более совершенное.

- Я открывал тебе внешнее, еще не дошел до сущности,- ответил учитель. - 
Как же тебе судить об учении? Если рядом с курами не будет петуха, откуда 
же возьмутся цыплята? Думая, что постиг учение и [можешь] состязаться с 
современниками, [ты] возгордился, поэтому он и прочел все на твоем лице. 
Приди-ка вместе [с ним] сюда, пусть на меня посмотрит.

Назавтра Лецзы явился к учителю вместе с Колдуном. [Когда они] вышли, 
[Колдун] сказал Лецзы:

- Увы! Твой учитель [скоро] умрет, не проживет и десяти дней. Я видел 
странное - пепел, залитый водой,

Лецзы вошел к учителю, зарыдал так, что слезами оросил одежду, и передал 
ему [слова Колдуна].

- В тот раз я показался ему поверхностью земли, - сказал учитель, - без 
побегов, без движения. Ему, видимо, почудилась какая-то преграда в 
источнике моей жизненной энергии. Приди-ка снова [с ним] сюда.

Назавтра Лецзы снова явился с Колдуном. [Когда они] вышли. [Колдун] сказал 
Лецзы:

- Счастье, что твой учитель встретился со мной. [Ему] лучше, полностью 
появилась жизнь. Я заметил, что энергия проникает через преграду.

Лецзы вошел к учителю и передал ему [все].

- На этот раз я показался ему в виде неба и земли, [куда] нет доступа 
[таким понятиям, как] "имя" [или] "сущность".

Но источник энергии исходил из пяток. Вот [ему] и почудилось, что мне 
лучше. Приди-ка снова [с ним] сюда.

На другой день Лецзы снова явился с колдуном к учителю. [Когда они] вышли, 
[Колдун] сказал Лецзы:

- Твой учитель в тревоге. Трудно читать на его лице. Успокой [его], и [я] 
снова его навещу.

Лецзы вошел к учителю и передал ему [все]. Учитель молвил:

- На этот раз он узрел во мне великую пустоту без малейшего 
предзнаменования [чего-либо] и принял ее за признак равновесия жизненных 
сил. Существует всего девять названий глубин. [Я же] появился в трех: [в 
виде] глубины водоворота, стоячей воды, проточной воды. Приди-ка снова [с 
ним] сюда.

На другой день Лецзы вместе с Колдуном снова явился к учителю. Не успел 
Колдун занять [свое] место, как в растерянности пошел прочь.

- Догони его, - велел учитель.

Лецзы побежал, не смог его догнать, вернулся и сказал:

- Не догнал! [Он куда-то] исчез! Потерялся!

- Я показался ему зародышем, каким был еще до появления на свет, - сказал 
учитель. - Я предстал перед ним пустым, покорным, свернувшимся в клубок. 
[Он] не понял, кто [я], какой [я], видел то увядание, то стремительное 
течение. Вот и сбежал [от меня].

Тут Лецзы решил, что еще и не начинал учиться, вернулся [домой] и три года 
не показывался. Готовил пишу для своей жены, свиней кормил будто людей, в 
резьбе и полировке вернулся к безыскусственности. В [других] делах не 
принимал участия. Лишь телесно, словно ком земли возвышался он среди 
мирской суеты, замкнутый, целостный и поэтому [познал] истину до конца.

                                   * * *

Вэй Черное Яйцо из-за тайной ненависти убил Цю Ясного, и сын Ясного,
Верный, задумал [ему] отомстить. Духом Верный был очень силен, но телом 
слишком слаб: ел по зернышку, ходил [лишь] при попутном ветре. Даже в гневе
не мог поднять оружие, чтобы отомстить. [Но], стыдясь прибегнуть к чужой 
помощи, [он] поклялся расправиться с Черным Яйцом своей рукой.

Черное же Яйцо превосходил всех дерзостью и отвагой, силой противостоял 
сотне мужей, [крепостью] суставов и костей, мускулов и кожи даже не походил
на человека: вытянутой шеей отражал [удар] меча, обнаженной грудью - 
стрелу. Лезвие и острие гнулись и ломались, а на теле [у него] не 
оставалось ни царапины, ни шрама. Зная свою силу, [он] смотрел на Верного, 
как на цыпленка.

- Что ты думаешь делать? - спросил у Верного его друг, Советчик Шэнь. - Ты 
так оскорблен, а он так пренебрегает тобой.

- Хочу, чтобы ты мне посоветовал, - проливая слезы, ответил Верный.

- Слышал я, что предок Великого Совершенного из царства Вэй добыл 
драгоценный меч иньского царя. С таким мечом один отрок способен отразить 
три армии. Не попросить ли у него [этот меч]? - сказал Советчик.

Верный отправился в Вэй и увиделся с Великим Совершенным. Поклонился ему, 
точно раб-возница, попросил принять в дар жену и детей, а затем обратился 
со своей просьбой.

- У меня три меча, выбирай любой, - ответил ему Великий Совершенный. - Но 
ни одним нельзя убить человека. Сначала расскажу тебе о них. Первый 
называется Таящий свет. Смотришь на него - и [его] не видишь, взмахнешь им -
и не знаешь, коснулся он чего-либо или нет; прозрачен и не имеет граней, 
рассекает [тело], а тело ничего не ощущает. Второй называется Принявший 
тень. Если всматриваться в него с северной стороны при смене 
предрассветного мрака утренней зарей или в сумерках - на грани дня и ночи, 
то что-то увидишь, но формы не разберешь. [Когда] он кого-то коснется, 
издает будто украдкой тихий звон, но тело не ощущает боли. Третий 
называется Закаленный ночью. При свете дня видна его тень, блеска невидно; 
ночью он блестит, но не видна форма. Коснувшись тела, рассекает его с 
треком, но рана сразу же заживает, остается лишь боль, к лезвию кровь не 
пристает. Эти три сокровища передавались [в нашем роду] уже тринадцать 
поколений, но в деле не бывали. Спрятаны в ларце, и даже печати [с них] не 
снимали.

- И все-таки я должен попросить [у вас] последний. - сказал Верный.

Тут Великий Совершенный вернул ему жену и детей, постился с ним вместе семь
дней и на грани вечерней зари и ночной темноты, опустившись на колени, 
вручил ему меч Закаленный ночью. Верный принял его, дважды поклонился и 
возвратился домой.

И тогда Верный отправился с мечом к Черному Яйцу. Тот, как раз опьянев, 
лежал навзничь под окном. [Верный] трижды разрубил его от шеи до поясницы, 
но Черное Яйцо не проснулся. Думая, что он мертв. Верный поспешил уйти, но 
у ворот встретил сына Черного Яйца и трижды его рубанул, рассекая, будто 
воздух. Сын Черного Яйца расхохотался и спросил:

- Что ты так глупо трижды меня поманил?

Тут Верный понял, что [таким] мечом не убить человека, и, тяжко вздыхая, 
пошел домой.

Проснувшись, Черное Яйцо рассердился на свою жену:

- Оставила меня, пьяного, непокрытым. Вот у меня и заболело горло, заломило
поясницу!

Сын же его сказал:

- Недавно приходил Верный, встретился со мной в воротах, трижды меня 
поманил, и у меня также заболело все тело а конечности онемели. Он нас 
сокрушил!

                                   * * *

Циньский Мугун спросил Радующегося Мастерству:

- Нет ли в твоем роду кого-нибудь другого, чтобы послать на поиски коня? 
Ведь годы твои уже немалые!

- У сыновей [моих, вашего] слуги, способности небольшие. [Они] сумеют найти
хорошего коня, [но] не смогут найти чудесного коня. Ведь хорошего коня 
узнают по [его] стати, по костяку и мускулам. У чудесного же коня [все это]
то ли угасло, то ли скрыто, то ли утрачено, то ли забылось. Такой конь 
мчится, не поднимая пыли, не оставляя следов.

Прошу принять того, кто [знает] коней не хуже вашего слуги. С ним вместе 
скованный, [я], ваш слуга, носил коромысла с хворостом и овощами. Это -
Высящийся во Вселенной.

Мугун принял Высящегося во деленной и отправил на поиски коней.

Через три месяца [тот] вернулся и доложил:

- Отыскал. В Песчаных холмах.

- Какой конь? - спросил Мугун.

- Кобыла, каурая.

Послали за кобылой, а это оказался вороной жеребец.

Опечалился Мугун, призвал Радующегося Мастерству и сказал:

- [Вот] неудача! Тот, кого ты прислал для поисков коня, не способен 
разобраться даже в масти, не отличает кобылы от жеребца. Какой же это 
знаток коней!

- Вот чего достиг! Вот почему он в тысячу, в тьму раз превзошел и меня, и 
других, [которым] несть числа! - глубоко вздохнув, воскликнул Радующийся 
Мастерству. - То, что видит Высящийся, - мельчайшие семена природы. [Он] 
овладел сущностью и не замечает поверхностного, весь во внутреннем и предал
забвению внешнее. Видит то, что ему [нужно] видеть, не замечает того, что 
ему [не нужно] видеть; наблюдает за тем, за чем [следует] наблюдать; 
опускает то, за чем не [следует] наблюдать. Конь, которого нашел Высящийся,
будет действительно ценным конем.

Жеребца привели, и это оказался конь поистине единственный во всей 
Поднебесной!

                                   * * *

Наша жизнь ограничена, а знания неограничены. Ограниченному следовать за 
неограниченным опасно. [Поняв это], совершенствовать знания опасно. 
Совершая добро, избегай славы, совершая зло, избегай наказания. Если взять 
за основу главное, можно сохранить [свое] тело, сберечь целостность жизни, 
можно поддержать родителей, можно дожить до предельного возраста.

                                   * * *

Повар царя Прекрасномилостивого принялся разделывать [тушу] быка. Каждый
взмах руки и наклон плеча, каждый шаг ноги и сгибание колена сопровождались
треском отделяемой от кости кожи, стуком ножа. [Работа шла] в четком ритме,
точно танец "В тутовой роще" или "Цзин шоу".

- Ах, как прекрасно! Как совершенно [твое] мастерство! - воскликнул 
Прекрасномилостивый.

Опустив нож, повар сказал:

- [Я, ваш] слуга, привержен пути более, чем [своему] мастерству! Когда [я, 
ваш] слуга, стал впервые разделывать быка, то видел лишь тушу, а через три 
года перестал замечать животное как единое целее. Теперь же я не смотрю [на
него], а понимаю [его] разумом, не воспринимаю [его] органами чувств, а 
действую лишь разумом. Следуя за естественными волокнами, режу сочленения, 
прохожу в полости, никогда не рублю то, что слишком твердо, - центральные 
жилы и связки, а тем более - большие кости.

Хороший повар режет, [а поэтому] меняет н