чинает и теперь уже присасываться к ним. Но,
быть может, услышат они пение петела: поймут, что предали они вместе с
Ницше. В тот час смертельной тоски обернутся к своему учителю. И его с ними
не будет.

Но, быть может, услышат они легкое дуновение: "Вновь увидите Меня: и
радости вашей никто не отымет от вас". Тогда встанет меж нами Ницше,
воскресший: "Был мертв - и вот жив". Далекому будущему протягивал руки, в
далеком будущем он воскреснет. И в далеком будущем к именам великих
учителей жизни, созидавших религию жизни, человечество присоединит имя
Фридриха Ницше.

В сущности, путь, на который нас призывает Ницше, есть "вечный" путь,
который мы позабыли: путь, которым шел Христос, путь, которым и шли и идут
"раджъиоги" Индии.

Ницше пришел к "высшему мистическому сознанию", нарисовавшему ему "образ
Нового Человека".

В дальнейшем он стал практиком, предложившим в "Заратустре" путь к
телесному преображению личности; тут соприкоснулся он и с современной
теософией, и с тайной доктриной древности.

"Высшее сознание разовьется сперва, - говорит Анни Безант, - а затем уже
сформируются телесные органы, необходимые для его проявления".

Под этими словами подписался бы Ницше.