Он разрешил гостям садиться
     И, внемля разным голосам,
     Сел рядом с королевой сам.
     Потом замолкли гости снова,
     И королева слово в слово
     Пересказала без прикрас
     Наиправдивейший рассказ,
     Не уступающий роману.
     Благодаря Калогренану
     Узнал король про этот лес,
     Где столько кроется чудес.
     Внимал король и удивлялся.
     Дослушав, он при всех поклялся
     В лесу чудесном побывать,
     И соизволил он позвать
     С собою всех своих баронов,
     Любезностью своею тронув
     И добрых рыцарей, и злых,
     И молодых, и пожилых.
     Конечно, каждый согласился.
     Весь королевский двор просился
     В лесную глушь, где под сосной
     Бурлит источник ледяной.
     Придворные не замечали,
     Что господин Ивэйн в печали.
     Хотел он побывать без них
     В таинственных местах лесных.
     Ивэйну так велело мщенье.
     Мессир Ивэйн сидел в смущенье:
     Вдруг с незнакомцем вступит в бой
     Насмешник дерзкий, Кей лихой?
     Вдруг незнакомца покарает
     Гавэйн, который сам сгорает
     От нетерпения, когда
     Свой вызов бросила вражда?
     Медлительному нет прощенья.
     Откладывать не стоит мщенья!
     Мессир Ивэйн в решеньях скор.
     Покинуть королевский двор
     Без провожатых он старался.
     В дорогу рыцарь собирался
     И в это т неурочный час
     Оруженосцу дал приказ:
     "Готовь мое вооруженье!
     Все боевое снаряженье
     Понадобиться может мне.
     В чужой неведомой стране
     Мне суждено теперь скитаться.
     С кем предстоит мне поквитаться,
     Покамест я не знаю сам,
     Однако приключенья там
     И неприятельские ковы.
     Нужны надежные подковы
     В дороге моему коню,
     Которого я так ценю.
     Нам следует без промедленья
     Закончить все приготовленья,
     Чтобы не знал никто окрест
     Про этот спешный мой отъезд".
     Оруженосец отвечает:
     "Нет, ваш слуга не подкачает!"

     Ивеэн отважный рвется в бой.
     Он покидает замок свой.
     Отмстить задумал непременно
     Он за бесчестие кузена.
     Оруженосец между тем
     Достал кольчугу, щит и шлем.
     Хозяйскому послушен слову,
     Проверил каждую подкову,
     Пересчитал гвоздочки все.
     Конь рыцарский во всей красе,
     Он всадником своим гордится.
     Мессир Ивэйе в седло садится,
     Он в путь-дорогу снаряжен,
     Он хорошо вооружен.
     Не мешкал рыцарь ни мгновенья
     И не искал отдохновенья.
     Ивэйн скакал во весь опор
     Среди лесов, лугов и гор.
     Проехал много перепутий
     Встречал немало всякой жути
     В Броселиандский лес проник
     Разыскивая там родник,
     Нашел, готовясь к поединку,
     Среди терновника тропинку
     И знал уже наверняка:
     Он в двух шагах от родника.
     Неподалеку ключ гремучий
     С водой студеною, кипучей,
     И камень близко, и сосна,
     Которой буря не страшна.
     В лесу безлюдно и пустынно.
     В уютном замке дворянина
     Мессир Ивэйн заночевал,
     Трапезовал и почивал.
     С почетом рыцаря встречали,
     Благославляли, привечали.
     Сознаться можно, не греша:
     Была девица хороша,
     Благоразумна и красива,
     Ничуть при этом не спесива.
     Румянец нежный, стройный стан.
     Нет, не солгал Калонгенан.
     Покинув замок утром рано,
     Наш рыцарь повстречал мужлана.
     Неописуемый урод
     Пред ним стоял, разинув рот.
     И как натура сотворила
     Такое пакостное рыло?
     В чащобе рыцарь - начеку.
     Он подъезжает к роднику,
     Он видит ковшик на цепочке
     И безо всякой проволочки,
     Ковш наполняя в свой черед,
     На камень смело воду льет.
     И сразу налетела буря,
     В лесу дремучем бедокуря.
     Сто молний вспыхнули подряд.
     Холодный ветер, ливень, град.
     Но буря быстро миновала,
     И солнце восторжествовало.
     Лишь под сосною вековой
     Бурлил источник роковой,
     Пока на ветках птицы пели.
     Закончить птицы не успели
     Обедни радостной своей,
     Когда, грозы ночной слышней,
     Раздался топот в отдаленье,
     Как будто буйствуют олени,
     Самцы, которым что ни год
     Покоя похоть не дает.
     Из чащи рыцарь выезжает.
     Он проклинает, угрожает.
     Всепожирающим огнем
     Гнев лютый полыхает в нем.
     Ивэйн, однако, не смутился,
     С врагом неведомым схватился.
     Нет, копья не для красоты!
     Удар -- и треснули щиты,
     Разваливаются кольчуги,
     Едва не лопнули подпруги.
     Переломились копья вдруг,
     Обломки падают из рук.
     Но глазом оба не моргнули,
     Мечи, как молнии, сверкнули.
     Обороняться все трудней.
     Щиты остались без ремней,
     Почти что вдребезги разбиты.
     Телам в сраженье нет защиты.
     Удары сыплются опять.
     Не отступая ни на пядь,
     В бою неистовствуют оба,
     Как будто бы взыскуют гроба.
     Нет, не вслепую рубит меч,
     А чтобы вражий шлем рассечь.
     Разят без устали десницы.
     Кольчуги, словно власяницы,
     Дырявые, свисают с плеч,
     И как тут крови не потечь!
     Пускай в сражении жестоком
     Людская кровь течет потоком,
     Тому, кто честью дорожит,
     В седле сражаться надлежит.
     При мастерстве необходимом
     Конь остается невредимым.
     Противнику пробей броню,
     Не повредив его коню.
     Не зря закон гласит исконный:
     В бою всегда красивей конный.
     Бей всадника, коня не тронь!
     И невредимым каждый конь
     В кровавом этом поединке
     Остался, будто на картинке.
     Враг покачнулся, вскрикнул враг.
     Ивэйн мечом ударил так,
     Что в мозге меч, как будто в тесте.
     Лоб рассечен со шлемом вместе.
     Мозг на доспехах, словно грязь.
     Судьбе враждебной покорясь,
     Отступит каждый поневоле,
     Когда темно в глазах от боли,
     И сердце замерло в груди,
     И пропадешь, того гляди.
     Коня пришпорил побежденный
     И, безнадежно убежденный
     В том, что проигран этот бой,
     Рванулся прямо в замок свой.
     Уже распахнуты ворота,
     Но не кончается охота.
     Ивэйн за ним во весь опор
     Погнался, не жалея шпор.
     Судьбе своей беглец перечит.
     За журавлем несется кречет,
     На пташек нагоняя жуть.
     Израненному когти в грудь
     Он, кажется, уже вонзает,
     Журавль, однако, ускользает.
     Так полумертвый был гоним.
     Мессир Ивэйн скакал за ним
     И слышал тихие стенанья.
     Беглец почти что без сознанья.
     В плен можно раненого взять.
     Но нет! Уходит он опять.
     Собою, как всегда, владея,
     Насмешки господина Кея
     Мессир Ивэйн припомнил тут.
     Неужто был напрасным труд?
     И домочадцев и соседей
     Он убедит в своей победе.
     Поверит пусть любой мужлан:
     Отмщен кузен Калогренан.
     Отстать? Что это за нелепость!
     Мессир Ивэйн ворвался в крепость.
     Людей не видно у ворот,
     Как будто вымер весь народ.
     И в незнакомые ворота
     Ивэйн врывается с налета.
     Теснее не бывает врат.
     Вдвоем проедешь в них навряд.
     Один сквозь них едва въезжает,
     И здесь беглец опережает
     Преследователя на миг:
     Он первым в замок свой проник.
     Ивэйн за ним без остановки.
     Вбегая в дверцу крысоловки,
     Крысенок в ней не усмотрел
     Настороженный самострел.
     Однако лезвие стальное
     Там наготове, потайное.
     Приманку пробовать начнешь,
     И беспощадный острый нож
     Беднягу сразу разрубает,
     Неосторожный погибает.
     Такой же смертоносный вход
     Вел в замок неприступный тот.
     Того, кто не желает мира,
     Дверь потайная, дверь-секира,
     Всегда навешенная там,
     Вмиг разрубала пополам.
     И невозможно увернуться.
     Не отбежать, не отшатнуться,
     Не проползти, не проскользнуть,
     От гибели не увильнуть.
     Ивэйну с детства страх неведом.
     За беглецом он скачет следом.
     Погонею разгорячен,
     Ивэйн в ловушку завлечен.
     Вперед всем телом он тянулся.
     Он беглеца почти коснулся,
     Почти задел его седло.
     Ивэйна храброго спасло
     Воинственное напряженье.
     Секира-дверь пришла в движенье,-
     Как будто бы сам Вельзевул
     Ее внезапно потянул,--
     Седло с размаху разрубила,
     Коня лихого загубила
     Железом дьявольским своим.
     Ивэйн, однако, невредим,
     И без единого пореза
     Скользнуло вдоль спины железо,
     На пятках шпоры отхватив.
     Наш рыцарь, слава богу, жив.
     Вскочил он, страх превозмогая.
     Тем временем уже другая
     За беглецом закрылась дверь,
     И не достать его теперь.
     Судьба завистливая злая!
     Взять в плен противника желая,
     Сам рыцарь попадает в плен
     Среди враждебных этих стен.
     Ивэйна в плен коварством взяли.
     Непобедимый заперт в зале.
     Просторный, светлый этот зал
     Прекрасной росписью блистал.
     Рисунки, краски, позолота,
     Художественная работа.
     Искусством этим восхищен,
     Ивэйн тревогою смущен.
     Отторгнутый от всей вселенной,
     Не тосковать не может пленный.
     Грустит в неволе даже зверь.
     Вдруг заскрипела рядом дверь,
     И соизволила явиться
     Весьма красивая девица.
     Из тесной горенки своей
     Она выходит поскорей,
     Увидев рыцаря в кольчуге,
     И говорит ему в испуге:
     "Ах, сударь! Вам грозит беда!
     Не в пору вы зашли сюда.
     Вы, сударь, с нашим домом в ссоре,
     И в нашем доме нынче горе.
     Смертельно ранен господин.
     А кто виновник? Вы один!
     Он корчится в предсмертной муке.
     Едва не наложила руки
     Хозяйка наша на себя,
     О рыцаре своем скорбя.
     Вы -- наших горестей причина,
     Вы погубили господина.
     Боюсь, придут сюда сейчас,
     Чтобы прикончить, сударь, вас.
     Вассалы вас убьют на месте
     Из чувства справедливой мести",
     Мессир Ивэйн ответил: "Да!
     От них не скрыться никуда".
     "Ну, нет,-- промолвила девица,--
     Отчаиваться не годится,
     Ведь я не выдам вас врагу.
     Конечно, вам я помогу.
     Пока в моей вы, сударь, власти,
     Не бойтесь никакой напасти.
     Я благодарна, сударь, вам
     И за добро добром воздам.
     Вы при дворе меня встречали,
     Меня вы часто выручали.
     Сгорала там я со стыда:
     Мне госпожа дала тогда
     Ответственное порученье.
     Уж вот мученье так мученье!
     Была я чересчур скромна
     И недостаточно умна,
     Всех тонкостей не разумела,
     Рта при дворе раскрыть не смела.
     Другим девицам не в пример,
     Стыдилась я своих манер.
     И только вы один вначале
     Меня любезно привечали.
     Вас, рыцарь, вмиг узнала я.,
     Сын Уриена-короля,
     Ивэйном, сударь, вы зоветесь.
     Вы на свободу не прорветесь,--
     Искать вас будут здесь и там,
     Но повредить не смогут вам,
     Пока на палец ваш надето
     Волшебное колечко это".
     И, поглядев ему в лицо,
     Дала чудесное кольцо
     Девица нашему герою.
     Как будто дерево корою,
     Невидимостью облечен
     Счастливец тот, кому вручен
     Подарок этот несравненный.
     С таким колечком рыцарь пленный,
     Незримый для враждебных глаз,
     Пожалуй, был свободней нас.
     Наш рыцарь вовсе не в темнице.
     Попал он в горницу к девице.
     О чем тут, право, горевать!
     Роскошно застлана кровать.
     Найди попробуй ткань дороже!
     Улечься на такое ложе
     Австрийский герцог был бы рад.
     Не покрывало -- сущий клад.
     Мессир Ивэйн проголодался.
     Недолго рыцарь дожидался.
     Девица принесла вина
     И жареного каплуна.
     Какое вкусное жаркое!
     Вино хорошее какое!
     Вино прозрачнее слезы.
     Наверно, лучше нет лозы.
     Вновь после трудностей дорожных
     Ивэйн отведать мог пирожных.
     Он яство каждое хвалил
     И вскоре голод утолил.
     Внезапно шум раздался в зале:
     Ивэйна рыцари искали.
     Врага боялись упустить,
     Они хотели отомстить.
     Того, кому они служили,
     В гроб домочадцы положили.
     Девица говорит: "Мой друг!
     Вы слышите галдеж и стук?
     Всей нашей страже приказали
     Разыскивать вас в этом зале.
     Смотрите! Вот моя кровать!
     Извольте сесть и не вставать!
     На ней спокойно вы сидите!
     Из горницы не выходите!
     Искать вас тут -- напрасный труд.
     Пускай придут, пускай войдут,
     Пускай себе проходят мимо,
     Вы здесь находитесь незримо.
     Увидите, как мимо вас
     Несут в печальный некий час
     Останки нашего сеньора
     (Я знаю, похороны скоро).
     Извольте же собой владеть!
     На всех вы можете глядеть
     Невозмутимыми глазами,
     Когда невидимы вы сами.
     Однако мне теперь пора.
     Желаю, сударь, вам добра.
     Для вас я честно потрудилась,
     Вам, слава богу, пригодилась".
     Едва простился рыцарь с ней,
     Шум сделался еще слышней.
     Ввалились прямо в зал вассалы,
     У них в руках мечи, кинжалы,
     Секиры, палицы, ножи.
     Оруженосцы и пажи
     Все закоулки оглядели.
     Ну что за притча, в самом деле?
     Коня нашли мгновенно там,
     Разрубленного пополам,
     А рыцарь в руки не давался.
     Где спрятался? Куда девался?
     Он через дверь пройти не мог.
     Сбиваются вассалы с ног.
     Неужто дверка сплоховала?
     Она без промаха, бывало,
     Казнит непрошеных гостей,
     Отведав мяса и костей.
     А впрочем, дверка не повинна:
     За ней другая половина
     Коня злосчастного нашлась.
     Когда скотина не спаслась,
     Неужто всадник жив остался?
     И бестолково заметался
     По замку весь дворовый люд.
     Проклятья незнакомцу шлют,
     Кричат: "Куда бы мог он скрыться?
     Ведь не могли бы раствориться
     Такие двери все равно.
     Не то что в нашу дверь -- в окно
     И птица бы не пролетела.
     А человеческое тело?
     Попробуй в щелочку пролезь!
     Пожалуй, не помогут здесь
     Наихитрейшие уловки.
     Ни землеройке, ни полевке,
     Пожалуй, здесь не проскользнуть.
     Накрыт гостям незваным путь.
     И все же к нам проникло горе,
     Хоть наши двери на запоре.
     Скончался только что сеньор.
     Убийца где же? Кроме шпор
     И кроме туши лошадиной,
     Улики, что ли, ни единой
     И в спешке не оставил он,
     В ловушку нашу завлечен?
     Найти убийцу не пора ли?
     Или нечистые украли
     Его, зловредного, у нас?
     Такое видим в первый раз!"
     В пылу бессмысленного гнева
     То вправо кинутся, то влево,
     Суют носы во все углы,
     Заглядывают под столы,
     И под кровати, и под лавки,
     Намяв бока друг другу в давке.
     Бросаются во все концы,
     Почти на ощупь, как слепцы,
     В любую дырку тычут палки,
     Рассудок потеряли в свалке
     И лишь девицыну кровать
     Стараются не задевать.
     Вассалы не подозревали,
     Кто там сидит на покрывале.
     Вдруг рыцарь наш затрепетал:
     Ни на кого не глядя, в зал
     Вошла прекраснейшая дама
     Она была красивой самой
     Среди красавиц всей земли.
     Сравниться с нею не могли
     Прекраснейшие христианки,
     И здешние и чужестранки.
     Была в отчаянье она.
     Своею горестью пьяна,
     Брела, не говоря ни слова,
     Убить себя была готова.
     Отмечен скорбью бледный лик,
     В устах прекрасных замер крик.
     Вошла, вздохнула, покачнулась,
     Без чувств упала, вновь очнулась,
     Рыдая, волосы рвала,
     Супруга мертвого звала.
     Лежал в гробу сеньор покойный.
     При гробе капеллан достойный,
     Он в облачении святом,
     Как полагается, с крестом.
     Свеча, кропильница, кадило.
     Как провидение судило,
     Бессмертный дух покинул плоть,
     И да простит его господь,
     Мессир Ивэйн внимал рыданьям.
     Он тронут был чужим страданьем.
     Подобный плач, подобный крик
     Не для стихов и не для книг.
     И посреди большого зала
     Придворным дамам страшно стало:
     Кровоточит мертвец в гробу,
     Алеет снова кровь на лбу --
     Наивернейшая примета:
     Убийца, значит, рядом где-то,
     И снова в зале беготня,
     Проклятья, ругань, толкотня.
     Так разъярились, что вспотели.
     Ивэйну, впрочем, на постели
     Досталось тоже под шумок.
     Отважный рыцарь наш не мог
     От палок длинных увернуться.
     Нельзя ему пошевельнуться.
     Вассалы бесятся, кричат,
     А раны все кровоточат.
     Мертвец как будто хмурит брови,
     Окрашенные струйкой крови.
     Сойти с ума недолго тут.
     Никак вассалы не поймут,
     Что происходит в этом зале.
     Переглянулись и сказали:
     "Когда убийца среди нас,
     Его, наверно, дьявол спас
     От нашей справедливой кары.
     Тут явно дьявольские чары!"
     И закричала госпожа,
     От гнева дикого дрожа,
     Рассудок в бешенстве теряя:
     "Как? Не нашли вы негодяя?
     Убийца! Трус! Презренный вор!
     Будь проклят он! Позор! Позор!
     Привык он действовать бесчестно.
     Известно было повсеместно,
     Что мой супруг непобедим.
     И кто бы мог сравниться с ним?
     Он был храбрец, он был красавец.
     Ты обокрал меня, мерзавец!
     Я не увижу никогда
     Того, кем я была горда,
     Того, кого я так любила.
     Какая только мразь убила
     Возлюбленного моего?
     Твое напрасно торжество,
     Ты нежить, погань, гад ползучий!
     Подумаешь, какой везучий!
     Ты призрак или дьявол сам,
     Твоя победа -- стыд и срам,
     Ты трус без всяких оговорок!
     Эй, невидимка, призрак, морок!
     Сдается мне, что ты вблизи.
     Обманывай, крадись, грози!
     Тебя, мой враг, я проклинаю.
     Я не боюсь тебя, я знаю:
     Ты по своей натуре слаб.
     Ты жалкий трус, ты подлый раб,
     Ты притаился от испуга.
     Как? Моего сразив супруга,
     Явиться ты не смеешь мне?
     Ты, присягнувший сатане,
     Конечно, ты бесплотный морок!
     Того, кто был мне мил и дорог,
     Не победил бы человек.
     Ты наказания избег,
     Хранимый силой ненавистной,
     Ты мне противен днесь и присно!"

     Так проклинала госпожа
     Того, кто, жизнью дорожа,
     Почти что рядом с ней скрывался,
     Таился и не отзывался.
     Отчаяньем поражена,
     Совсем измучилась она,
     И в тягостной своей печали
     Вассалы верные устали
     Усердно шарить по углам,
     Перебирая всякий хлам.
     Исчез преступник. Вот обида!
     Но продолжалась панихида,
     И пел благочестивый хор.
     Уже выносят гроб во двор.
     За гробом челядь вереницей.
     Скорбит народ перед гробницей.
     Плач, причитания кругом.
     Тогда-то в горницу бегом
     Девица к рыцарю вбежала:
     "Мессир! Как я за вас дрожала!
     Боялась я, что вас найдут.
     Искали вас и там и тут,
     Как пес легавый -- перепелку,
     Но, слава богу, все без толку!
     "Досталось мне,-- Ивэйн в ответ,--
     Но только трусу страх во вред.
     Я потревожился немножко
     И все-таки хочу в окошко
     Или хоть в щелочку взглянуть,
     Каким последний будет путь
     Столь безупречного сеньора.
     Конечно, погребенье скоро!"
     Ивэйну не до похорон.
     К окну готов приникнуть он,
     Нисколько не боясь последствий,
     Пускай хоть сотни тысяч бедствий
     Неосторожному грозят
     За ненасытный этот взгляд:
     Привязан сердцем и очами
     Мессир Ивэйн к прекрасной даме,
     Навеки дивный образ в нем.
     И постоять перед окном
     Ему позволила девица.
     Ивэйн глядит не наглядится.
     Рыдая, дама говорит:
     "Прощайте, сударь! Путь открыт
     Вам, сударь, в горние селенья
     С господнего соизволенья.
     Пускай замолкнет клевета!
     Вы, господин мой, не чета
     Всем тем, кто в наше злое время
     Еще вдевает ногу в стремя.
     Вы, сударь, веку вопреки,
     Душою были широки,
     И основное ваше свойство --
     Неколебимое геройство.
     Кто мог бы с вами здесь д