спал, а  потом случайно  прочитал
рассказ где хитрый сыщик утверждал:  хочешь  надежно  спрятать  -  положи на
самом видном месте никогда не найдут. Очень эта идея  Лебедеву понравилась и
убрал он наличные золото и  сберкнижки на  пред®явителя в огромную коробку с
елочными игрушками, которая стояла в лоджии, небрежно завернутая в целлофан.
     Когда Иван об®явился в квартире Лебедев хотел одну из сберкнижек отдать
убийце. Но поостерегся, если  Иван поймет где находится касса, катастрофа  -
нищим  останешься. Брать с собой сберкнижку  или деньги  на телеграф Лебедев
побоялся, если задержат, наличие такой суммы не об®яснишь.
     "Теперь  все  очень просто.  Завтра  расплачусь  с  Иваном,  начну жить
спокойно. И напрасно я себя накручивал". Лебедев так развеселился, что долго
не мог заснуть. Утром поднялся бодрым в прекрасном настроении.
     В одиннадцать сунув  в карман сберкнижку,  тщательно одетый он вышел из
дома   с  улыбкой  оглядел   малолюдную   улицу   Воровского  и  неторопливо
прошествовал мимо здания Верховного Суда СССР.
     Юрии   Петрович   прогуливался    по   Страстному   бульвару   мурлыкал
прицепившуюся с  утра мелодию и рассуждал о бренности  всего  земного.  "Тот
парень в "Жигулях", напугавший меня третьего дня наверняка, гонялся за своей
вертихвосткой, а пьяные,  вылезавшие из  такси  у  дома, - нормальные мужики
выпившие  по поводу или  без оного. Теперь  главное - рассчитаться с Иваном.
Пообедаем  с  ним  и  расстанемся  навсегда.  Только  вот  в  какой ресторан
податься?"
     На  телеграфе  Юрий Петрович  купил открытку, два конверта,  достал  из
кармана  "паркер"  с  золотым  пером. Кому  бы  написать что-нибудь  смешное
веселое?
     Выяснив  что  писать  ему  абсолютно  некому  он  слегка  взгрустнул  и
настрочил открыточку самому себе поздравил с  несуществующим юбилеем пожелал
здоровья  и  долгих  лет жизни.  В  один  из конвертов он  вложил сберкнижку
запечатал и  в  этот момент увидел Ивана  сидевшего за  соседним  столом уже
собрался  окликнуть  его когда почувствовал на  плече  чью-то руку и, подняв
голову встретился взглядом с подполковником Гуровым.
     -  Мы  с вами часто встречаемся, - Гуров опустился на  скамейку,  ткнул
пальцем открытку прочитал адрес и сказал:
     - Когда  человек  начинает сам себе писать открытки,  дело плохо. Вы  к
какой поликлинике  прикреплены?  - Гуров  подвинул конверт, в котором лежала
сберкнижка.
     Лебедев молча скреб пальцами по столу пытаясь подтянуть конверт к себе,
но тот видимо, попал на капельку клея.
     - Приклеился - выдавил с трудом Лебедев и невольно посмотрел на Ивана.
     Убийца явно понимал,  кто  подсел  к Лебедеву,  кожа  на  скулах  Ивана
натянулась, губы истончились глаза полуприкрылись тяжелыми веками.
     -  Знакомый? -  безучастно  спросил Гуров достал  из  кармана  платок и
заботливо промокнул Лебедеву лоб. - В  отношении больницы я не шучу. Что  же
вы  со своим здоровьем делаете? Не дай бог инфаркт либо инсульт? А вы мне  в
суде здоровенький необходимы. Нет  уж, Юрий Петрович не подводите держитесь,
совсем недолго осталось.
     Слабость  исчезла  так же  мгновенно, как  и  появилась лицо вспыхнуло,
Лебедев твердой рукой взял со стола открытку и конверты положил в карман.
     - Приду  домой и  напишу  начальнику Главного  Управления милиции,  что
человек  я немолодой, здоровьем похвастаться не  могу,  а подполковник Гуров
Лев Иванович - Лебедев выдержал значительную паузу.  - Я подробно опишу  все
ваши подвиги. Как вы вторглись  ко мне  в гостиницу "Алмаз" затем... затем в
вашей гостинице кто-то убил человека и с тех пор вы меня преследуете. Знаете
чем ваше положение отличается от моего?
     - Естественно, - Гуров кивнул. - Вы преступник, а я сыщик.
     - Верно! - Лебедев  боковым зрением увидел, что Иван ушел. - Поэтому вы
должны доказывать  все, а я ничего. Вы  должны  доказывать  мою вину  и свою
невиновность. А я напишу, что вы виноваты, и моих слов окажется достаточно.
     - Так вы уже написали.
     -  Нет,  я еще не писал,  -  Лебедев  улыбнулся. -  Сегодня же восполню
пробел. Я не поленюсь  и лично  отнесу  письмо  в приемную на  Петровку, 38.
Честь имею!
     -  Не имеете!  -  сказал Гуров, и  слова его  прозвучали по-мальчишески
беспомощно.
     Лебедев вышел на улицу, спустился по улице Горького и зашел в гостиницу
"Националь".
     Гуров сел в "Жигули" проехал по улице Огарева мимо здания МВД.  На углу
улицы Герцена  его остановил инспектор ГАИ  - сквозной проезд по Огарева был
запрещен.
     - Почему нарушаете товарищ водитель?
     -  Виноват,  товарищ  лейтенант -  Гуров  протянул права и  техпаспорт,
удостоверение не пред®явил.
     Инспектор долго изучал права, удивленно поглядывал на водителя, который
ни о чем не просил и не оправдывался.
     -  И талон  у  вас  чистенький, столько  лет без  единого нарушения,  -
инспектор  достал  из  кармана компостер, уверенный,  что уж  сейчас частник
запричитает.
     Но водитель улыбался.
     -  Может,  вы  знака  не видели?  - с  надеждой  спросил  инспектор.  -
Торопитесь?
     Гуров  взглянул в  зеркало и увидел такси.  Странно,  любой таксист  уж
точно  знает,  что  сквозной  проезд  по   Огарева  запрещен  Гуров  не  мог
рассмотреть пассажира, машина стояла метрах в тридцати.
     "Неужели меня  "ведут"?  -  подумал  Гуров.  -  Талон, конечно жалко но
придется пожертвовать".
     - Что  вы, лейтенант,  размахиваете  своей железкой?  -  грубо  спросил
Гуров, продолжая наблюдать за такси.
     Инспектор обиделся, пробил талон и сделал на нем отметку.
     Машина позади развернулась, поехала в обратную сторону.
     -  Будьте  внимательны  не  нарушайте,  -   инспектор  вернул  права  и
техпаспорт.
     Гуров обогнул квартал, остановился за гостиницей  "Националь", заглушил
мотор, откинулся на сиденье и закрыл глаза.
     Вспоминал разговор с Лебедевым на телеграфе. Следовало вскрыть конверт,
который лежал на столе или нет? Мужчина, сидевший за соседним столом, тот же
человек, что подошел к Лебедеву в багажном отделении аэропорта, или чудится?
Правильно он сделал, что  отпустил такси,  которое за ним стояло на Огарева,
или лучше  было его в наглую преследовать и  рассмотреть пассажира? А может,
такси не имеет к нему никакого отношения и дырку в талоне Гуров получил зря?
Он взглянул на часы, вышел из машины и отправился искать Лебедева.
     Иван  под®ехал  к  телеграфу  в половине  двенадцатого.  Сунул водителю
двадцать пять рублей, попросил подождать.
     В зале  Иван расположился неподалеку от Лебедева и поглядывал на  него,
ожидая,  когда  они встретятся взглядами.  Если он  беспокоится, сразу пойму
решил  Иван. И в этот момент  к  Лебедеву  подсел высокий стройный мужик лет
около сорока. О чем они говорили, слышно не было. Сначала старик испугался и
растерялся, но быстро взял себя в  руки,  обнаглел, начал на соседа пыхтеть,
чуть не плеваться. Мужик шибко смахивал на "муровского" товарища -  и не  на
опера, а рангом повыше. Однако  больно воинственно пыхтел старик, человек из
его партнеров - содельников, видно.
     На  улице Иван поджидал  Лебедева, хотел уже подойти, когда увидел, что
за  ним  топает  незнакомец.  Старик  свернул  в  застекленный под®езд новой
гостиницы, у которой толклись иностранцы. Незнакомец вернулся к  телеграфу и
сел в "Жигули", Иван прыгнул в поджидавшее его такси и сказал.
     - Видишь белую "шестерку". Дуй за ней. Этот хмырь мне "бабки" должен.
     -  По этой улице сквозного проезда нет, -  ответил  водитель, но машину
тронул - Его сейчас застопорят.
     И точно, в конце улицы белые "Жигули" остановил инспектор.
     - Не проехать,  - флегматично изрек шофер. - Тут их главная контора,  -
он указал на большое желтое здание. - Развернемся?
     - Погоди.
     "Что-то долго они  беседуют,  - размышлял Иван. - Будь мужик  из  МУРа,
сказал бы "менту"  несколько  ласковых  и проскочил".  Когда в руке гаишника
мелькнул компостер. Иван рассмеялся.
     - Давай обратно, я этого хмыря в другой раз поймаю.
     Иван  отпустил  такси   и  отправился  искать  Лебедева,  но,  войдя  в
гостиницу, растерялся.
     - Вашу визитку,  -  швейцар  заметил его  замешательство и не  преминул
проявить бдительность. Иван покорно отдал рубль и спросил:
     - Где кабак, служивый?
     Швейцар поморщился, указал на гардероб:
     - Разденьтесь, второй этаж.
     Лебедев расположился в низком кресле  и делал вид,  что читает  газету,
ожидая,  появится  Гуров или нет. Увидев  Ивана,  Юрий Петрович удивился, но
виду не подал,  аккуратно сложил газету, встал и поздоровался с таким видом,
словно встреча была обусловлена.
     Они заняли  столик  в просторном полутемном и полупустом зале на первом
этаже  Лебедева  здесь знали,  приняли ласково,  хотя Ивану  показалось  что
ресторан не работает.
     -  Здесь  вечером  варьете, -  пояснил Лебедев. - В основном иностранцы
валютные девочки.
     - Но с "бабками" и смертных пускают, - сказал Иван.
     - С деньгами, Ваня, всюду пускают, - нравоучительно произнес Лебедев. -
И, пожалуйста,  не калечь  великий русский язык. "Бабки",  "фанера"  - какая
пошлость!
     - Согласен, - Иван кивнул. - Что за фрайер подсел к тебе на телеграфе?
     - Не обижай, Иван - Лебедев подождал, пока официант расставит закуску и
отойдет -  Подполковника Гурова можно не любить и называть как угодно, но он
не фрайер - И, помолчав, добавил: - К великому сожалению.
     Коротко, не  вдаваясь  в  подробности  Юрий Петрович  рассказал о своем
знакомстве с Гуровым и вчерашнем звонке.
     Иван выслушал внимательно, не перебивая, затем сказал.
     - Странно, очень странно. Не морочите ли  вы мне голову, уважаемый Юрий
Петрович?
     - Какой смысл? -  удивился Лебедев. - Я же не стал пугать тебя. - Гуров
преследует меня один.
     -  Но  ксиву простите, удостоверение  у него  еще  не  отобрали.  Зачем
подполковнику МУРа бодаться с рядовым гаишником, разрешать талон увечить? Не
могу  понять! И потом, разве муровцу, да еще в таком чине  головной  боли не
хватает? Чего он к тебе привязался? Униженным и оскорбленным себя чувствует,
так, что ли?
     -  Нам их не понять, -  Юрий Петрович пригубил коньяк, закусил икрой. -
Они люди несчастные, больные.
     -  Не  скажи, Петрович, - Иван позволил себе выпить  фужер  коньяку,  и
первый  хмель ударил в голову. - Я среди них таких счастливых и здоровеньких
встречал - закачаешься, лопатой гребли!
     -  Люди, они  разные,  -  сказал Лебедев и  хотел  было  отдать  убийце
заготовленную  для  него сберкнижку  когда рядом  появилась  высокая  темная
фигура.
     Не разобрав в полумраке и решив, что это официант, Лебедев сказал:
     - Можно нести горячее.
     - Всему  свое время, Юрий  Петрович, -  заметил Гуров и сел  за стол. -
Будет и горячее. - Он  повернулся к Ивану, кивнул представился  - Гуров, Лев
Иванович.
     -  Иван. -  Иван  взял графин, наполнил Гурову рюмку. - Мы провинциалы,
простите.
     -  Очень приятно! - Гуров поднял рюмку, понюхал,  отставил. - За рулем,
какая жалость!  Иван, будьте свидетелем, что  я безукоризненно  вежлив, а то
Юрий Петрович утверждает, что я преследую его, третирую.
     Лебедев молчал, пытаясь понять, зачем об®явился настырный подполковник.
     -  Ну,  появился  ты без  приглашения,  напугал, можно  сказать, - Иван
рассмеялся. - Чего поделить-то не можете?
     Гуров на слова Ивана внимания не обратил, взглянул на Лебедева, сказал,
улыбаясь:
     -  Заглянул  на  минутку,  извиниться  решил.  Я  ведь, Юрий  Петрович,
третьего дня, когда ехали  во Внуково, неудачно пошутил сказав,  что от дела
меня отстранили. Мне предписано руководством заниматься вами самым серьезным
образом. Хотите писать генералу - ваше дело, только зря бумагу изведете.
     "Все  ясно, - понял Лебедев, - он  боится, что я действительно напишу и
его взгреют. Он один, конечно, один сукин сын!"
     - Тогда дела мои  плохи,  -  Лебедев выпил. - Завтра  явлюсь с повинной
снисхождение будет?
     -  Это  вряд  ли,  -  ответил  Гуров.  -  Накопили излишне.  И  финансы
подпольные,  и  отравление,  теперь  вот стрелять начали.  Конечно,  если вы
исполнителя  за  ручку  к  нам  приведете, тогда...  - Гурову  так  хотелось
повернуться и взглянуть  в лицо Ивану, что шею свело от напряжения. - Только
проследите,  чтобы  ваш  протеже  пистолетик  с  собой захватил.  Очень  тот
пистолетик нас интересует.
     - Понятия не имею,  о чем вы тут разговор ведете, -  ответил Лебедев. -
Пошутили пора и честь знать. Товарищ ко мне издалека по делам приехал вы нам
мешаете.
     Гуров  откинулся  на  спинку стула  небрежно взглянул  на  Ивана, вновь
повернулся к Лебедеву и, подражая его витиеватой манере говорить сказал:
     - Какие  дела у пенсионера? Да и слишком вольно вы шутите в присутствии
товарища, который якобы не в курсе вашей сложной биографии. Или, может быть,
в курсе?  Если бы не были вы такой подлый и страшный, подумал бы сейчас, что
вы человек смешной и наивный. До скорого!
     Гуров Лебедеву улыбнулся, на Ивана даже не взглянул, поднялся и ушел.
     "Иван?  Он или не он  подходил  к Лебедеву в аэропорту?  - гадал Гуров,
выйдя на улицу - Возможно, Иван пытался следить за мной в такси,  тогда есть
основания предполагать, что именно он и есть тот самый стрелок-профессионал.
А в принципе я  сегодня поработал неплохо,  - похвалил себя Гуров усаживаясь
за руль "Жигуленка". - Хотя и неизвестно, к  чему  приведет мой демарш, надо
бы поберечься".
     -  Деньги,  сука!  -  Иван чуть  было не ударил кулаком  по  столу,  но
сдержался.
     Лебедев решил сберкнижку не  отдавать, сначала надо обдумать, нужен ему
сейчас этот человек или нет, ведь, получив деньги, Иван может исчезнуть.
     - Где же я возьму? - Юрий Петрович развел руками. - Надобно с®ездить, а
ты сам видишь.
     - Ты же утверждаешь, что он один! - Иван налил себе коньяку, но пить не
стал. Фужер отставил. - Берем тачку и поехали. Что мы от него, не оторвемся?
Да и не станет он в одиночку за нами цепляться. Поехали.
     - Хочешь, чтобы я тебя к  кассе привел? - Лебедев взглянул осуждающе. -
Не держи меня за придурка, Иван.
     - Если мы не будем друг другу верить.
     - Тебе довериться, до вечера не дожить, -  перебил Лебедев.  - Я напишу
генералу обстоятельную  бумагу,  отнесу на  Петровку, дня  два выждем, потом
решим.
     - Фрайер! - процедил Иван - У тебя мозги, а у  сыскарей только фуражка?
Думаешь, они поверят? А если иначе рассудят? Раз жалуешься - значит, боишься
и через два дня под таким колпаком  окажешься, что не продыхнуть. Через тебя
на меня выйдут.  А ты слышал,  как его мой пистолетик интересует?  Ничего ты
писать не будешь, с этим умником решим иначе.

        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     Около  десяти  вечера  Иван сидел в своем номере перед телевизором, шла
передача "Прожектор перестройки" Он вырубил звук, и люди, горячо обсуждавшие
свои проблемы. Ивану не мешали.
     "Главное, не суетиться, не  спешить,  - рассуждал Иван. -  Сыскарь меня
видел  и конечно "сфотографировал".  Смотаться, бросив Лебедева  с деньгами,
неразумно  и опасно. Жить  не на  что. Если старика  прижмут,  он,  конечно,
расколется - об®явят розыск. А тут меня опознают в момент. Значит, "крышу" в
моем захолустье придется менять, все строить заново".
     Иван  уверенно  заявил  с  голубоглазым  умником  решим иначе.  А  как?
Стрелять-то нельзя,  сыщики  сравнят пули, установят, что стрелял один и тот
же человек. - Старика возьмут в  такой  оборот, и он от страха,  спасая свою
никому не нужную шкуру, рассыплется до основания. Весь МУР за своего "рогами
упрется", они есть и  спать перестанут, пока меня не разыщут. Стрелять - это
спускать на свой след стаю взбесившихся собак.
     Стрелять  нельзя, обезвредить необходимо.  Как?  У  него машина, дороги
сейчас плохие, что, если  на  загородном  шоссе на скорости откажут тормоза?
Вряд ли у него есть гараж, небось тачка у дома стоит, адрес известен, работы
на несколько минут. Как выманить из города? С  кем он живет? Сучку утащить -
кобель рванется. Сложно. Нужны люди, время и деньги.
     Деньги.  Сколько у  старика  в загашнике? "Лимон", два? Не меньше.  Гад
ползучий! А  он, сука, не понимает, что,. когда  дом горит,  спасаться надо.
Если уж на скамейку народного суда попадет, из зоны не выйдет. Двести-триста
штук  сыщику в зубы сунуть -  он пасть  разинет, не удержится. Не берет тот,
кому мало дают. Положить на стол мешок и сказать, мол, забери, исчезни, мы в
жизни  друг друга  не видели.  Возьмет,  никуда  не  денется.  Если  он умом
двинется  и  на  забор  полезет -  железкой по  черепку  шарахнуть, в глотку
спиртного заправить  и усадить  в машину. По  сегодняшнему  дню  пьяный  что
прокаженный - не отмоется, с ним никто из властей за руку не поздоровается и
слушать не станет.
     "В общем, так ли, по-другому, а с ним надо законтачить. Только  не мне,
а старику, им есть что вспомнить. Я до времени должен притаиться за углом".
     Иван так увлекся своими рассуждениями, что не заметил,  как "Прожектор"
кончился, на экране дрались какие-то люди. Один мужик упал, другой вскочил в
машину  и  дал деру, а  упавший  приподнялся,  вытащил из кармана пистолет и
начал стрелять вслед.
     "Мент, наверное, - подумал Иван. - Они даже и в кино стрелять не умеют.
И чего руками размахивал, забыл,  что пушка в  кармане?" - Он  приподнялся в
кресле, хотел включить звук, когда в дверь постучали.
     - Входите! - крикнул он, услышал, что дверь открылась, спросил - Анюта,
ты? Заходь, чай организуй!
     - Я не Анюта, но от чая не откажусь, - из маленькой прихожей в гостиную
шагнул  Гуров. - Красиво  живете, Иван Николаевич, - он снял  плащ, прошел в
номер, огляделся.
     Иван  оторопел. Оглядывая  высокую худощавую фигуру  незнакомого гостя,
подумал, что оружия у опера скорее всего нет и бить следует по ногам. Гуров,
перехватив взгляд хозяина, рассмеялся.
     - Вижу, не ждали.  - Гуров  прошелся по  гостиной,  заглянул в спальню,
выключил телевизор. - Завидую  людям, умеющим организовывать свой быт. Да не
изображайте городничего из бессмертной комедии, сядьте!
     Иван опустился в кресло. Оскалился.
     - Мне  казалось, нам есть  о чем поговорить, потому и заглянул. - Гуров
сел за  письменный стол. - Что  вас, Иван  Николаевич,  рабочего человека  с
хорошей репутацией, связывает с  матерым рецидивистом,  который  на  свободе
догуливает последние денечки?
     -  Знаком  без году неделя. - Иван облизнул пересохшие губы.  -  Гляжу,
человек солидный, коммерческий.  - Он вздохнул. - Неужто в какую  историю  я
вляпался?
     -  Коммерческий, точно  подметили.  Но  вроде к холодильным  установкам
никакого отношения не имеет.
     "У него на  старика фактиков  не хватает, и  меня вербовать  решил?  Не
торопись. Иван, молчи и слушай, соглашайся, кивай, только ничего не говори".
     Иван  театрально вздохнул  и,  вспомнив  попа,  который хаживал  к  его
бывшему хозяину, заявил:
     -  Товарищ начальник, человек грешен и зачат  в  грехе.  Намеревался от
того знакомства свою малую корысть иметь.  Так ведь за намерения вроде бы не
судят?
     Иван перекрестился.
     Гуров насупил брови, кашлянул в кулак.
     -  Хочу,  чтобы между нами все было  честно.  Если вы  преступление уже
совершили, то помочь не могу, ответите по всей строгости закона.  Но если вы
с этим Лебедевым только столкнулись, на скользкую дорожку лишь ступили, а по
моим  соображениям,  так и есть,  тогда иное дело.  Тогда  нам  есть  о  чем
потолковать.
     "Не перебрал  ли  я?  -  думал  Гуров. - Может, у меня  на руках  давно
двадцать два, а я все банкую?"
     -  За упреждение  благодарность нижайшая. Лев Иванович, а толковать нам
больше не о чем, - ответил Иван.
     - Интересно  получается,  -  заговорил Гуров. - Вы связываетесь с особо
опасным  преступником,   к   вам  пришел  сотрудник  органов.  -  Он  достал
удостоверение. - Желаете озн