е, оказаться в
центре  внимания  академиков,  профессоров...   Упустить  такую  возможность
Бойченко не мог.
     - Вот так история, - сказал я растерянно.
     Прошло несколько минут. Я не мог собраться с мыслями. История с защитой
меня  потрясла. Фальсификация, подтасовка  результатов эксперимента... Какая
мерзость!
     - Олег, почему же ты раньше об этом не рассказал?
     -  Понимаешь, вначале,  когда Бойченко  приехал, я  не  хотел осложнять
отношения  в лаборатории.  Потом, когда Виктор погиб, рассказать  - означало
обвинить Листопада...
     - А сейчас? Что изменилось? Олег, давай начистоту, ты... ты допускаешь,
что Листопад мог это сделать?
     -  Сейчас?  Сейчас  доказано,  что все,  кроме  Листопада и  Брегвадзе,
непричастны  к  гибели  Виктора.  А  ведь у  Листопада  были  все  основания
ненавидеть Бойченко.  Тот его опозорил, всю жизнь ему  сломал. Листопад  уже
нежился в лучах славы, видел себя доктором наук...
     Я   сидел   потрясенный,   а   Олег   продолжал    говорить   медленно,
останавливаясь, как бы размышляя вслух.
     - ...Заранее  обдуманное убийство? Нет, это я отвергаю. Но Листопад мог
встретить  Бойченко  на дороге.  Нахлынули  воспоминания,  вспыхнула  старая
ненависть. Он импульсивно, не думая, ударил ногой...
     - Нет, не верю, он не мог это сделать!
     -  Правда, отношения Брегвадзе и Бойченко,  - продолжал  Олег,  - также
оставляли желать лучшего...
     -   Чепуха!   Ты  имеешь  в  виду  ревность?  Может  быть,  ты  и  Гиви
подозреваешь?
     - Гиви?  -  переспросил Олег. -  Давай  рассуждать вместе. Гиви по  уши
влюблен в Марину. Ради  нее  он  бросил  в  Москве интересную, перспективную
работу.  Приехал  сюда  в  горы.  Работает здесь  не  по  специальности,  по
существу, лаборантом.  И  тут  появляется  Бойченко - красивый,  остроумный,
веселый. Оказывается, Марина с ним давно знакома,  они на "ты".  На глазах у
Гиви Марина  кокетничает  с Виктором,  бродит с  ним по  горам. Гиви обижен,
оскорблен в лучших чувствах. Если думать  в  этом направлении, то легко себе
представить,  как  Виктор  и Гиви  встретились на  дороге, повздорили.  Гиви
вспыльчивый, горячий... Конечно, это не было заранее обдумано...
     Олег умолк.
     - Нет,  не  хочу,  не могу поверить, что  Листопад или Гиви  могли  это
сделать, - сказал я немного погодя.
     - Мне тоже  не верится, - ответил Олег,  - но "верю - не верю" - плохие
аргументы. Ты не веришь,  я не верю, а кто-то третий возьмет и  поверит. Как
ты будешь ему  возражать? Что ты скажешь? Что знаешь Листопада полтора года,
а  Брегвадзе  я  того меньше  -  полгода.  Скажешь,  что  оба  добросовестно
относились  к  своим  обязанностям,  не совершали  за  это время  аморальных
поступков?  Напишешь каждому  положительную характеристику? Олег помолчал  с
минуту, потом встал.
     - Уже поздно, спать пора. Пойду-ка я к себе.
     - Погоди,  успеешь.  У  меня еще один вопрос.  Почему ты именно сегодня
спросил  Листопада, не встречался  ли он раньше  с Бойченко?  Ведь  если  он
действительно виновен, то твой вопрос мог только насторожить его.
     -  Не  совсем  так. Допустим,  что  завтра  или  через  несколько  дней
выяснится  какое-  нибудь  обстоятельство,  которое  снимет все подозрения с
Гиви, и  останется  один  Листопад.  Но это еще не  доказательство его вины.
Будут только подозрения - есть мотив преступления, нет другой версии, но все
это  еще  не доказательство. Свидетелей  не было. Доказательств преступления
нет и не будет. Что тогда делать?
     - Ну, а что может дать твой вопрос?
     - Не торопись. Если Листопад и  виновен, то он тем не менее не является
опытным преступником. Человек он слабый, нервы  шалят. Вспомни,  как  он вел
себя  сегодня  после ужина  - настоящую истерику закатил. Вопрос, который  я
задал,  показал,  что его прошлые взаимоотношения  с Бойченко  известны. Тем
самым  он  попадает в центр внимания, все  вот-вот  должно открыться. В этой
ситуации нервы могут не выдержать, и он  совершит  какой-нибудь необдуманный
поступок,  выдаст себя или, может быть,  попросту признается. Вот на это я и
надеялся, да и сейчас еще надеюсь.
     - Олег,  я  тебя  не понимаю.  Только что  ты  говорил, что не веришь в
виновность Листопада, а сам пытаешься его уличить. Да еще как!  Задать такой
вопрос теперь! Ты подвергаешь  его пытке. Предположи,  что он невиновен, как
звучит тогда твой вопрос? Как ты мог?
     Олег  смотрел  на меня,  не  говоря ни  слова, и  только дрожание руки,
державшей папиросу, выдавало его волнение. Потом он тихо сказал:
     -  Ты бы  видел выражение  лица Листопада  на  защите, в  конце,  когда
разразился скандал. Я тогда впервые понял, что такое ненависть.
     Я  остался один.  Неужели Листопад? Пусть  Виктор  его опозорил, сломал
карьеру, испортил  жизнь. Но  убить, убить человека! Я  не мог примириться с
этой мыслью. Надо было найти доказательства невиновности Листопада. Найти во
что бы то ни стало.

        ГЛАВА VIII

     Прошло  два  дня. Они  не принесли  ничего  существенно нового. Вопрос,
заданный Листопаду: "Вы не встречались ранее, лет пять назад, с Бойченко?" -
вызвал определенные последствия, но  совсем не  те,  на которые  рассчитывал
Олег.
     Б. В.  знал историю  с защитой диссертации, но  о роли  Бойченко  он не
подозревал.  Олегу пришлось рассказать.  Естественно, что  Б.  В.  поделился
новостью  с  Петровичем и, по-видимому, с  Верой. Так  или иначе,  но  среди
сотрудников  лаборатории  пошли  разговоры.  Одни  делали поспешные  выводы,
другие  сомневались. Как-то  вечером  Харламов подошел  ко  мне с  вопросом:
"Правда ли, что Бойченко завалил Листопада на защите диссертации?"
     Листопад чувствовал, что вокруг него образовалась пустота, и  еще более
замкнулся. Атмосфера в лаборатории становилась все более гнетущей.
     Я  по-прежнему не допускал  мысли о виновности  Листопада  и тем  более
Гиви. Но как доказать? Целыми днями я думал об этом,  но не находил ниточку,
за которую можно было размотать клубок.
     В то утро я проснулся очень рано. Было еще  совсем темно. В доме стояла
полная тишина.
     Итак, Листопад и  Брегвадзе. Начнем с Листопада. Допустим, он ненавидел
Бойченко, не мог простить своего провала, позора. Но если даже предположить,
что в его смятенном сознании укоренилась мысль о мести, как  могло произойти
убийство?
     В тот день Листопад дежурил, должен был помогать тете Лизе. Увидел, что
Виктор направился по  дороге  в  сторону Беты. Пошел  за ним. Ускорил  шаг и
догнал  его на  дороге, где-то между началами тропинок  на  Альфу и на Бету.
Отвлек  внимание  и  неожиданно   ударил  ногой.  Или  Виктор   остановился,
пораженный  красотой  заснеженных  горных  хребтов, а  Листопад  в  припадке
ненависти  ударил его каблуком, подошвой тяжелых торных ботинок с триконями.
Нет, нет, здесь что-то не так! Если все произошло случайно, непреднамеренно,
то  почему Листопад  пошел  за Бойченко?  И  почему на  нем были  ботинки  с
триконями? Дежурный весь день  находится на базе и в триконях не  нуждается.
Да надевал ли в тот день Листопад горные ботинки? Тут я даже свистнул: "Ну и
болван же ты,  Игорь". Если на Листопаде были обычные ботинки, без триконей,
не было  бы и синяков.  Итак, все сходится  на триконях. Они решают  вопрос.
Если триконей не было, то Листопад чист, как агнец.
     Но, с другой  стороны,  если трикони были, то не проходит предположение
Олега:
     "Встреча  Листопада  с Бойченко  произошла  случайно. Листопад столкнул
Виктора  под влиянием внезапной вспышки  ненависти". Тогда остается  одно  -
Листопад, зная, что Бойченко к двенадцати  пойдет на Бету -  Виктор об  этом
громко  сказал  за завтраком,  - заранее все  обдумал. Чтобы не скользить по
дороге, он надел ботинки с триконями, дождался у дома, когда Виктор выйдет в
направится  на Бету,  пошел за ним, догнал у обрыва и... Итак,  были трикони
или  нет?  Как  это  выяснять? Кто мог  обратить внимание на такую мелочь  и
помнить о ней столько дней спустя?
     После завтрака я зашел на кухню.
     - Тетя Лиза,  не помните ли, какие ботинки были на Андрее Филипповиче в
тот день, когда погиб  Виктор, с шипами или без них? - спросил я. - Он тогда
дежурил, помогал вам.
     -  Сам знаешь, что не  пускаю  я  вас разгуливать  по  дому на гвоздях.
Пусти, так весь пол щербатым станет.
     -  Да,  знаю.  Но именно в тот  день, перед тем  как раздалась  сирена?
Андреи Филиппович заходил к вам в это время? Может, дрова приносил?
     - Дрова приносил. А какие ботинки? - Тетя  Лиза  задумалась. - Нет,  не
было гвоздей. Были б, так я бы ему показала.
     - А за сколько минут примерно до сирены он заходил?
     - Да что ты меня про минуты  спрашиваешь?  Что я, на часы  глядела, что
ли? Больше мне делать нечего, как на часы глядеть, - разозлилась тетя Лиза.
     Разговор  с  тетей Лизой  мало что  дал.  Возможно, ботинки с триконями
действительно  не остались бы  незамеченными, но  могло быть  и так: часов в
одиннадцать Листопад приносит дрова, и обувь на нем обычная, затем он меняет
ботинки и поджидает Бойченко.
     Петю я застал в радиорубке.
     -  Ну,  Игорь,  здорово  у  тебя вчера  получилось. Сразу трех  человек
обелил. Как я сам не догадался! Ведь все факты знал,  а сложить их вместе не
сообразил.
     - Да, получилось  неплохо.  Но  остались двое - Гиви и Листопад.  Давай
попробуем еще вместе поработать.
     - А как? Что будем делать?
     - Постарайся  вспомнить,  какие ботинки были  на Листопаде, когда в тот
день вы собрались на дороге? С триконями или обыкновенные?
     Петя задумался.
     - Нет, не могу, не помню, - ответил он через минуту.
     - Петя, ну, расскажи еще раз, подробно, как все было в тот день. Вот ты
услышал крик, вышел из дома, увидел бегущего человека... Что было дальше?
     - Так я уже все рассказывал.
     - Ну расскажи  еще  раз, постарайся вспомнить каждую мелочь. Кто за кем
бежал? Как вы шли обратно?.. Это очень важно.
     - Да  чего рассказывать! Увидел  -  бежит человек. Я за  ним. Он тут же
скрылся за поворотом. Когда я  догнал, то  бежали двое, первый Листопад,  за
ним Гиви. Так ты все это уже знаешь.
     - Ну, а дальше как было? Только подробнее, - попросил я.
     -  Дальше...  встретились,  постояли  минуту-две. Листопад сказал,  что
слышал  крик.  Гиви  предположил,  что  это горный  козел  киик  сорвался  в
пропасть. Я сказал, что хоть н плохо слышал, но вроде кричал человек. Прошли
намного дальше по дороге, потом вернулись-доложили Б. В.
     - А как обратно  шли? Кто первый, кто второй? Или  рядом? -  Я  задавал
вопросы, не имея определенной цели, просто, чтоб поддержать рассказ.
     - Обратно первым шел Листопад, Гиви - за  мной. Это я прекрасно помню -
Листопад поскользнулся и чуть не упал, хорошо успел за меня схватиться.
     - Поскользнулся! Ты это хорошо помнишь? Твердо?
     - А что? Он потом, кажется, еще раз поскользнулся.
     - А то, что в  ботинках с триконями обычно не скользят. Эх, Петька, вот
ты и вспомнил важную  вещь, - воскликнул  я, вз®ерошив его вихрастую голову.
Лицо Пети выражало полное недоумение.
     -  Не понимаешь? Если на Листопаде были  обычные ботинки, без триконей,
то Виктора столкнул не он.
     Я вышел из дома и быстрым шагом направился на Альфу.
     Протон непостижимой собачьей интуицией  почувствовал мое настроение и с
веселым  лаем  кинулся ко  мне. Он радостно  носился по  площадке,  внезапно
останавливался,  приседал  на  все четыре лапы и в конце концов, подпрыгнув,
лизнул меня в лицо своим влажным, шершавым языком.
     -   Ну,   хватит,   хватит,  Протон.  Сейчас  надо  Андрея  Филипповича
обрадовать. Пошли на Альфу.
     Протон знал,  где  находится  Альфа,  в  побежал  впереди меня,  весело
помахивая хвостом.
     - Где вы пропадаете?  - спросил  Б. В., как только я вошел в  помещение
лаборатории.  - Рабочий день начинается в  девять. Сейчас почти одиннадцать.
Никто вас не освобождал от ваших обязанностей.
     Б. В. еще минут пять  продолжал в том же духе. Что я мог  ему ответить?
Рассказать, чем я занимался, что выяснил сегодня  утром, рассказать здесь, в
присутствии Листопада и Гиви? Оправдать одного и тем самым усилить обвинение
другого?
     Гиви сидел  в углу, настраивая, или, скорее, делая вид, что настраивает
какой-то прибор.  Мрачный, молчаливый  Гиви,  столь непохожий  на  веселого,
говорливого шутника, к которому мы так привыкли за несколько месяцев.
     Я молча пошел на свое рабочее место, рядом с Олегом.
     Б. В. вскоре ушел.
     - Что нового? - спросил Олег шепотом.
     - Листопад в тот день не надевал горных ботинок. Триконей не было.
     С нетерпением я ждал  перерыва на обед. Марина  и Гиви ушли первыми. За
ними Олег, которому я шепнул, что  задержусь.  Листопад возился с  прибором.
После вчерашнего вечера он стал еще более сторониться товарищей.
     - Андрей Филиппович, - спросил я его, когда  мы остались вдвоем, - ведь
в тот день на вас не было ботинок с триконями, почему вы не сказали?
     Листопад обернулся и посмотрел на меня удивленно в радостно.
     - Как вы  узнали  об этом? - воскликнул  он. А  потом тихим голосом,  в
котором чувствовалась  горечь и безнадежность, добавил: -  А кто бы поверил?
Вы ведь знаете, почему...
     Обедать мы пошли  вдвоем. Андрей Филиппович  по-прежнему  был молчалив.
Он, видимо, измучился за последние дни и не сразу приходил в себя.
     Когда мы были уже у базы. Листопад спросил:
     - Но вы скажете, всем скажете насчет ботинок?  Это  надо сделать. Боже,
что они думают обо мне!
     -  Конечно, скажу, - ответил я.  - Только не сейчас, не при Гиви. Скажу
всем сегодня же.

        ГЛАВА IX

     Несмотря на взбучку, полученную  от Б. В., после обеда  я  не пошел  на
Альфу. Заставить себя работать  или хотя бы  создать  видимость работы  было
выше моих сил. Физика, космические лучи-все это отошло от меня куда-то...
     Я заперся в своей комнате и продолжал думать.
     Итак, остался один Гиви...
     Как могли  развиваться события? Гиви,  как и  все остальные,  знал, что
Виктор около двенадцати должен был  пройти по дороге, направляясь  с базы на
Бету.  В одиннадцать двадцать  Гиви вышел из Альфы.  Крик Виктора раздался в
одиннадцать  тридцать  пять.  Гиви  утверждает,  что  услышал   крик,  когда
спускался по тропинке. Но весь спуск от Альфы до дороги занимает минуты три,
от силы - четыре.
     Где был Гиви двенадцать минут?  Можно себе представить, что по  пути он
на несколько минут задержался. Но не на двенадцать же!
     Предположим,  что Гиви быстро спустился к дороге и стал ждать Бойченко.
Когда Виктор прошел мимо тропинки, Гиви направился следом за ним и... Дальше
при  желании все было легко  додумать. Но  ведь  это ужасно. Все рассчитано,
продумано.
     А если иначе... Гиви спустился па дорогу, встретил Виктора. Быть может,
он  действительно  искал этой  встречи  -  хотел  об®ясниться,  поговорить о
Марине.  Или,  возможно,  встреча  произошла случайно.  Минут  пять-семь они
говорили. Страсти накалились. Дело дошло до драки...
     Несколько  раз я  продумывал  все  возможные  варианты,  и  каждый  раз
неумолимая логика приводила меня к  одному и тому  же вопросу: где  был Гиви
двенадцать минут? Менялись оттенки, но суть оставалась прежней.
     Я взял с полки книгу, попытался читать. Но  слова  и  строчки скользили
мимо моего сознания. Виктор... Гиви... Удар ногой...
     Наступил вечер,  а с ним и время  ужина. Я поплелся в  столовую, сел на
свое  место и,  ни на  кого  не  глядя, ковырял  что-то в тарелке.  Впрочем,
кажется, все вели себя примерно так же.
     После  ужина столовая быстро опустела. Только Кронид Августович и  Петя
сели за шахматы. Я попробовал последить немного за игрой, но так и не понял,
что происходит на доске, и отправился к севе.
     Дверь  в  комнату  Гиви  была  закрыта  неплотно,  и  до  меня  донесся
приглушенный шепот Марины:
     - Гиви, родной мой! Я люблю тебя. Я верю тебе.
     Я  понимал, что подслушиваю чужой,  сугубо личный разговор, чувствовал,
что краска заливает мне лицо, но уйти не мог. Какая-то сила не давала уйти.
     А Марина продолжала:
     - Ну, Гиви, почему же ты молчишь?  Скажи  что-нибудь. Поругай  меня как
следует! Да, я дура,  я кокетничала, флиртовала, но он  мне не был нужен. Ты
ходил мрачный, злой, ревновал, а  я говорила себе: "Гиви меня любит". Только
ты,  только  ты  один существуешь  для меня. Ну,  почему  ты молчишь?  Скажи
что-нибудь. Я люблю тебя. Мы будем всю жизнь вместе.
     - Эх, Маринэ, Маринэ, что ты наделала. - В тихих словах Гиви прозвучали
и горечь, и тоска, и безнадежность.
     Чьи-то шаги  послышались в конце  коридора. Я опомнился и быстро ушел в
свою комнату.
     Долго я лежал в темноте,  не  зная, что теперь делать.  Снова заняться,
холодными логическими выкладками: "Гиви был тут, Виктор шел  там?.. Где  был
Гиви двенадцать минут?"
     - Ты что в темноте?  -  сказал Олег, входя в  комнату  и пытаясь ощупью
найти выключатель.
     Олег сел, закурил.
     - Как тебе удалось разобраться с ботинками Листопада? - спросил он.
     Я рассказал о беседах с тетей Лизой и Петей.
     - Не было триконей, этим все решается, - закончил я.
     - Да, если это действительно  так.  Но  у меня  сомнения.  Прежде всего
поскользнуться можно  и  в  ботинках  с  триконями, если  ступить  на чистый
твердый лед.  Маловероятно, но можно. Поэтому  свидетельство Пети  не вполне
убедительно.
     - Но ведь тетя Лиза утверждает то же, что и Петя.
     -  Это  я понял, - продолжал Олег. -  Но и  тетя  Лиза  едва ли  твердо
помнит,  в  какой  обуви  был Листопад.  Сейчас поясню.  Когда  речь  шла  о
Петровиче,  она рассказала,  что при звуке сирены  он  вскочил  и  опрокинул
стакан с  чаем. Это мелочь,  но мелочь,  которая оставляет след  в памяти. В
случае с Листопадом такой яркой, запоминающейся детали не было, поэтому тетя
Лиза могла ошибиться.
     - Хватит. Ты  уже  решил, что  Листопад  виновен, и  слышать ничего  не
хочешь. Факты - ты их не видишь. Но Листопад был без шипов,  понимаешь - без
шипов. Откуда синяки?
     - Не кипятись, Игорь. С  фактами,  конечно,  не спорят.  Но,  повторяю,
поскользнуться можно и в ботинках с триконями. А тетя Лиза... Постой,  разве
не мог Листопад принести на кухню дрова, и лишь потом переобуться?
     Видимо,  Олег находился  под  сильным  впечатлением  истории  с защитой
диссертации. Возможно,  он  примирился  с  мыслью о  виновности Листопада  и
недоверчиво  воспринимал  все  то,  что  ей  противоречит.  Я  же  не  хотел
расстаться с сегодняшним успехом.  Разговор с тетей Лизой я в особенности  с
Петей убедил  меня  в  невиновности  Листопада. Мне  казалось, что  остается
сделать один шаг - снять возможные подозрения с Гиви  и этим исчерпать дело.
Сомнения, высказанные Олегом, отбрасывали меня назад.
     Стук в дверь прервал наш спор. Вошла Марина.
     У  нее  были покрасневшие, заплаканные  глаза.  Густые, длинные  волосы
цвета спелой ржи причесаны наспех. На лице - следы пудры.
     Марина  молчала,  не  зная,  с чего  начать разговор. Ее пальцы  нервно
теребили  край кофточки. Потом она закурила, тут же с непривычки закашлялась
и с отвращением потушила папиросу.
     Наконец Марина заговорила:
     - Мальчики, происходит  что-то ужасное. Гиви в отчаянии. У  всех алиби,
вы его подозреваете, но...
     - Почему, - перебил Марину Олег, - почему его, а не Листопада?
     Марина посмотрела на Олега, потом на меня. У нее был измученный взгляд.
     -  Но Андрей  Филиппович  в тот день был  в ботинках  без  триконей,  -
сказала она.
     - Откуда ты знаешь? - спросили мы почти в один голос.
     - Гиви мне сказал. Он это хорошо помнит.
     Мы с Олегом переглянулись. Кажется, одна и та же мысль мелькнула у нас.
"Уж  Гиви  в  этом  вопросе  верить  можно.  Листопад -  вне  подозрений. Но
тогда..."
     - Мальчики, послушайте, - продолжала Марин